Kuveyt_Mozaika_vremen

440И. П. СЕНЧЕНКО. КУВЕЙТ. МОЗАИКА ВРЕМЕН

Вделовом сообществе Кувейта, как ни в какой другой из стран Аравии, необычайно строги обычаи и традиции, а такжи нормы ислама, в соответствии с котороми бизнесмен-мусульманин непременно должен исполнять заключенные им контракты, договоренности и взятые на себя обязательства.

Ключевые посты в государстве – министров обороны и внутренних дел, информации и иностранных дел – традиционно занимают только члены правящего семейства.

По всем важнейшим вопросам жизнедеятельности страны семейство Аль Сабах, согласно сложившейся традиции, и поныне консультируется со старейшинами крупнейших торговых и финансовых семейно-родовых кланов.

* * *

Хроники Кувейта свидетельствуют, что практически все эти кланы, стоявшие у истоков образования Кувейта, так или иначе были связаны с морем – с «морским торговым извозом», «жемчужной охотой» и рыбной ловлей. В отличие от них семейство Аль Сабах занималось исключительно «ремеслом предков» – обслуживанием торговых караванов. И в то время как мужчин других крупных и влиятельных кланов море надолго «забирало», как тогда говорили, из их удела, члены семейства Аль Сабах оставались на месте, неотлучно находились в Кувейте. По жизни все складывалось так, что управлять повседневными делами Кувейта из числа его самых достойных семейств могли только Сабахи, отличавшиеся к тому же крепкой деловой хваткой, кристальной честностью и тесными связями с шейхами обитавших в том крае кочевых племен.

Состояние Сабахов до нефтяной эпохи хронисты называют «скромным», особенно в сравнении с богатствами семейств, вовлеченных в морскую торговлю и жемчужный промысел. Сабахи, пишет историк Абу Хакима, были намного беднее торговых кланов ал-‘Адасани, скажем, ал-Зайд или ал-Г’алаб, не говоря уже о родовитых семействах Аль Халифа, ал-Ганим, ал-Сакр или ал-Шамлан. Занимаясь обслуживанием торговых караванов, владели большими стадами верблюдов. Поддерживали тесные отношения с кочевни-

ками. Брали в жены женщин из семейств шейхов крупных кочевых племен. Посылали к ним своих сыновей, чтобы, те, проживая с кочевниками, познали, не на словах, а на деле, трудности жизни бедуинов аравийской пустыни, их традиции, обычаи и нравы (4).

В начале XX столетия тремя главными источниками доходов семейства Аль Сабах являлись:

–во-первых, сады финиковых пальм в Южной Месопотамии. Начало этим владениям положили земельные угодья, полученные шейхом Джабиром Аль Сабахом в 1833 г. в дар от шейха Рашида ал-Са’дуна, вождя басрийского племени бану са’дун. Несколько садов пожаловали шейху ‘Абд Аллаху II (правил 1866–1892) турки-ос- маны – в награду за участие в военном походе в Эль-Хасу (1876). Еще несколько садов в Басрийском вилайете приобрел шейх Мубарак (5);

–во-вторых, сдававшаяся в аренду недвижимая собственность

вЭль-Кувейте, а именно: три больших дома и 18 лавок на городском рынке;

–в-третьих, – сборы с торговцев. Взимались они (на основе устной с ними договоренности) со времен шейха Сабаха I. Взамен этого он согласился управлять повседневными делами удела. Торговцы, со своей стороны, обязались субсидировать правителя и его семейство денежными средствами в объеме, достаточном для удовлетворения житейских нужд семейства Сабахов и управленческих потребностей удела. Главными плательщиками-донорами выступали торговые кланы ал-Ганим, ал-Халид и ал-Ибрахим.

Из донесений английского политического агента в Кувейте за 1938 г. следует, что некоторые члены правящего семейства получали

вто время от шейха Ахмада ал-Джабира (правил 1921–1950) финансовые субсидии, меньшие по размеру заработной платы привратника в английском политическом агенстве.

Все изменилось с началом нефтяной эпохи. Так, согласно данным, опубликованным одним из английских журналов, зарубежные инвестиции семейства Аль Сабах, в основном в США и Англии, оценивались британскими банками после окончания кувейтского кризиса в 90 млрд. долл. США. Из них примерно 50 млрд. долл. США Сабахи вложили в акции крупнейших американских компаний.

К настоящему времени размер семейных богатств Дома Сабахов увеличился раза в четыре. Они владеют большими пакетами акций во многих ведущих западноевропейских корпорациях, фигурирующих на ключевых мировых биржах под названием «голубых фишек».

Всемействе Сабахов свято чтут обычай сохранения «чистоты крови»: из 169 браков, заключенных к концу 1990-х годов потомками Мубарака Великого, 80 были внутрисемейными (6).

Всоответствии с традицией, заложенной еще Сабахом I, ежегодно проходит встреча (маджлис) семейно-родового клана Аль Сабах. Созывает ее эмир. На ней присутствуют все члены семейства в возрасте от 40 лет и старше. Обсуждают и рассматривают на этом маджлисе вопросы, касающиеся как самого правящего семейства, так и жизнедеятельности государства в целом.

По словам известных исследователей Кувейта, первый министр нефти Саудовской Аравии будто бы сказал однажды, что такие, по его выражению, «искусственные образования», как Кувейт, нарисованные на карте другими державами, никогда ничего не достигнут

(7). Как видим, он был не прав. И подтверждением тому – высокий уровень жизни в Кувейте, его вес и влияние в мусульманском мире.

Ч а с т ь XVII

Колорит Кувейта

Обычаи, традиции, нравы

Фундамент жизни араба Аравии – племя. ‘Амр ибн Камиа’, знаменитый поэт доисламской Аравии, писал, что «племя араба – это кулак, которым он отражает врагов своих, и опора, поддерживающая его в жизни». Когда случалось нечто такое, что затрагивало интересы всех и каждого, будь то засуха или эпидемия чумы, неурожай или война, племя, по выражению хронистов, «сжималось в кулак, дабы сообща одолеть и врага, и ненастье» (1).

Бедуины «благородных» («чистокровных») аравийских племен – это потомки Й’араба ибн Кахтана, «арабов чистых» (‘араб ал-‘Ариба). Легенды гласят, что потомки Й’араба, одного из сыновей Кахтана, родоначальника кочевых племен Аравии, жившего за несколько веков до Ибрахима (Авраама), памятуя о великом предке своем, назвали одно из мест их обитания в Йемене «землей Й’ариба» (Ард ал-Й’араб), или просто ‘Араба. Самих же себя стали величать словом «‘араб», то есть людьми рода Й’араба. Расселившись со временем по всему полуострову, они нарекли его «Островом арабов» (Джазират ал-‘араб) (2).

В глазах «арабов благородных» («чистокровных»), или «арабов чистых», как говорят кочевники Аравии, все остальные арабы – это муст’ариба, то есть арабы натурализовавшиеся, потомки ‘Аднана (от него произошло наибольшее число племен Северной Аравии) и других 11 сыновей Исма’ила, сына Ибрахима (Авраама) от египтян- ки-наложницы Хаджар.

«Арабы чистые» и натурализовавшиеся делят себя на касты – высшие и низшие, в зависимости от «глубины корней» рода, к ко-

торому они принадлежат, и его места в родоплеменной структуре общества.

К племенам «благородным» в Аравии относят: бану ‘аназа и джабаль шаммар, бану мутайр и ал-харб, ал-‘аджман и ал-зафир, бану халид и бану хаджир, ал-мурра и ал-кахтан, бану ‘утайба и бану давасир, ал-сахул и ал-манасир, бану йас и бану йам, ал-кава- сим, ад-за’аб и ал-тамим. Эти племена, семьи шейхов которых и поныне признаются аравийцами «аристократами пустыни», владели в прошлом огромными стадами домашнего скота и верблюдов.

Ступенью ниже в племенной иерархии Аравии стоят племена

бану рашайда и ал-‘авазим.

Список так называемых неблагородных племен составляют: хутайм, сулабба и ‘акаил (3). «Арабы чистые» никаких дел с ними не имеют.

С ранних времен у каждого племени в Аравии была своя даира, то есть территория проживания, с пастбищами и колодцами. В ее пределах племя перекочевывало и занималось выпасом скота (лето проводило, как правило, вблизи колодцев).

Среди главных племен Кувейта, фигурирующих в сводах хроник, следовало бы назвать: ал-мутайр, ал-‘авазим и ал-‘аджман, бану хар, ал-зафир и ал-мунтафик, а также сбей и сухул.

В племени ал-‘авазим, проживающем на побережье к югу от Кувейта, на территории, входящей сегодня в состав Королевства Саудовская Аравия, рассказывают, что «корни племени» – в Кувейте, и что «отрезали» его от родных земель «английские ножницы», на конференции в ‘Укайре.

Племена объединялись и создавали союзы. Во-первых, в целях защиты от врагов; и, во-вторых, чтобы пользоваться колодцами и пастбищами друг друга. Крупнейшими племенными объединениями Северной и Северо-Восточной Аравии, громко заявившими о себе, являются: ал-харб, ал-мутайр и ал-‘аджман, бану ‘абд илла и бану ‘утайба, ал-зафир, джабаль шаммар и ал-‘авазим.

Каждое отдельно взятое кочевое племя поддерживало торговые связи только с одним конкретным городом. Эль-Кувейт традиционно выступал рынком-снабженцем племен ал-мутайр, ал-харб, джабаль шаммар, ал-‘авазим и северного колена бану ‘аджман.

Особое место среди небольших кувейтских племен занимает бану рашайда. Из него традиционно набирались личная гвардия эмира и его прислуга. Мужчины этого племени славятся охотничьим мастерством, а женщины – красотой (4).

Из древнего «благородного» племени бану тамим происходит правящее семейство Катара, а из бану йас – правящее семейство эмирата Абу-Даби (ОАЭ). Племенем бану халид, которое не раз уже упоминалось на страницах этой книги, руководит все тот же род ‘Ара’ир.

«Благородное» племя бану ‘аназа считалось самым крупным в Северной и Северо-Восточной Аравии по численности людей в нем и количеству скота. Так, в середине 1950-х годов племя насчитывало 37 тыс. мужчин и 1 млн. верблюдов. Бану ‘аназа представлено тремя коленами, два из которых прославились вышедшими из них несколькими правящими сегодня в Аравии монархическими семействами. К колену ‘амарат принадлежат правящие семейства Кувейта и Бахрейна – Аль Сабах и Аль Халифа. Из этого колена происходят также богатейшие и крупнейшие в Кувейте торговые семейства ал-Шамлан и ал-Ганим. Из колена масалих вышли Са’у- ды, династия монархов Королевства Саудовская Аравия. Колено сба’а известно тем, что его вождь, шейх Миджвал ал-Масраб, женился на англичанке, знаменитой леди Дигби, которая проживала в Дамаске по соседству с домом отца Харальда Диксона, одного из лучших исследователей-портретистов Кувейта. Именно она подыскала новорожденному Харальду кормилицу-арабку, что сделало его, англичанина, «кровным братом» арабов колена сба’а и племени бану ‘аназа в целом. Это очень помогло ему впоследствии, во время службы в Аравии.

Племя бану ‘аназа известно в Аравии тем, что, встав на тропу войны, никогда не нападало на противника под покровом ночи. Шло на врага открыто, известив его об этом.

Одни племена славились своими воинами, другие – следопытами, третьи – златоустами, то есть сказателями и поэтами. Легендарный межплеменной союз, объединивший племена бану ‘аджман и ал-мурра, отличался необыкновенным мужеством и храбростью его воинов. У племен этих, выходцев из Наджрана (Йемен), сообщают

собиратели аравийской старины, был общий прародитель. Пото- му-то они и относились друг к другу как к кровным братьям.

Если кто-либо из этих двух племен, пишет в своих заметках об арабах аравийской пустыни Х. Диксон, нуждался в помощи, то посылал к «племени-брату» вестника. Въезжая на становище «кровного брата», он выкрикивал боевой клич потомков Йама: «’Айал Марзук!». Клич этот и верблюд посыльного с лентой цвета крови на шее означал сигнал тревоги и призыв к сплочению. И оба племени молниеносно объединялись, даже если между некоторыми их се- мейно-родовыми кланами имелись в то время разногласия. Вступая в бой, члены племени ал-‘аджман надевали на голову платки красного цвета, и завязывали их сзади на узел (5).

«Благородное» племя бану ‘аджман во главе с родом ал-Хиз- лайн известно в Аравии своими красивыми женщинами – «дочерями пустыни», по выражению бедуинов. Они часто выходят замуж за принцев из монархических семейств Кувейта, Саудовской Аравии и Бахрейна.

В прошлом, если женщина из племени ал-‘аджман рожала дочь, то отрезала у малышки кусочек ушка, и съедала его. Бытовало поверье, что это «убережет жизнь ребенка». Существует мнение, что члены этого племени говорят на чистом арабском языке, на котором общались в Аравии еще в доисламские времена. В отличие от других племен ‘аджманиты и поныне дают своим потомкам прозвища. Например, ту женщину в их племени, у которой, по обычаю предков, мать при рождении отрезает кусочек ушка и съедает, дабы уберечь ее от Иблиса, дьвола-враждолюбца, бедуины кличут алжада’ (6).

‘Аджаим ибн ‘Али, предок Марзука, прародителя племени бану ‘аджман, путешествовал как-то раз на своем быстроходном верблюде масти залул из Наджрана, где проживал, в Эль-Хуфуф, центр оазиса Эль-Хаса. После 25 дней пути оказался у одного пустынного места, где редко ступала нога человека. Когда пересекал его, то, к удивлению своему, увидел одиноко бредущего путника. Остановился и поприветствовал его. Тот поинтересовался, куда держит путь ‘Аджаим. Еду я в Эль-Хуфуф, ответил он, по торговым делам. И мне надо туда же, сказал человек. Путь в оазис – далекий и трудный.

Одному в пустыне непросто. Ты можешь присоединиться ко мне, предложил ему ‘Аджаим, указав глазами на место сзади себя. Прошло несколько дней. Верблюд, шедший с двумя седоками и поклажей, окончательно выбился из сил, и улегся на песок.

‘Аджаим, взяв с собой повстречавшегося ему в пути человека, сделался, по законам пустыни, его рафиком и хави, то есть ком- паньоном-защитником. Бросить его в пустыне он не мог. Такой поступок, как гласит кодекс чести кочевника, «чернит честь и достоинство бедуина». Поэтому ‘Аджаим предложил своему спутнику поступить следующим образом. Сам он останется в пустыне, вместе со своим багажом. Спутник же проследует дальше на верблюде один. Сделает свои дела в Эль-Хасе и вернется за ним, так скоро, как сможет. Но спутник ‘Аджаима отказался принять это его предложение, сразу и решительно. Заявил, что хорошо знает, какие опасности поджидают человека в пустыне, где его могут загрызть голодные волки. Давай поступим так, продолжил он. Ты сделаешь свои дела в Эль-Хуфуфе, а заодно и мои, о которых я тебе сообщу. В таком случае мне незачем будет ехать с тобой. ‘Аджаим согласился. Обещал исполнить все, о чем тот его попросит, непременно и сразу же. Поклялся честью и своим лицом.

Просьба человека заключалась в следующем. Когда ты прибудешь в Эль-Хуфуф, сказал он, то перед заходом солнца отправься к восточным воротам города. Там увидишь лежащую в тени огромную собаку, абсолютно черную, без единого белого волоска на шерсти. Подойди к ней и пни ногой. Когда она зарычит, посмотри ей в глаза и скажи: «Это ты, сейид Нури?» Не удивляйся, она ответит тебе человеческим голосом, скажет: «Да, я – это он». Ты же молви, что Мухаммад Нури просил передать, что брата твоего убили, в Наджране. Самого же его преследуют; и он просит тебя проявить сострадание. Постарайся, предупредил ‘Аджаима его спутник, чтобы никто не услышал вашего разговора. После чего делай, что хочешь.

На том и договорились. ‘Аджаим оседлал отдохнувшего верблюда, и проследовал в Эль-Хуфуф. Прибыв туда, в тот же день перед заходом солнца, отправился к восточным воротам города, где и увидел лежавшего у стены огромного черного пса. Поскольку

вокруг толпились люди, то дело это решил отложить. На следующий день, в то же самое время, опять стоял в том же самом месте. Собака находилась там же, но и людей вокруг было опять полным полно. На третий день ‘Аджаим пришел к городским воротам попозже. Никого вблизи не увидел. Собака спала. ‘Аджаим подошел к ней, и толкнул ее ногой. Когда собака зарычала, спросил: «Ты сейид Нури?». И она тотчас же превратилась в человека, который, отвечая на вопрос ‘Аджаима, произнес: «Да, он – это я». Тогда ‘Аджаим передал ему устное послание своего спутника, слово в слово. Человек в ответ сказал, что помочь ему ничем не сможет до тех пор, пока не выйдет из него дьявол, ежедневно, после полудня, превращающий его в черную собаку. Дьявол будет пребывать во мне, и чары его будут иметь надо мной силу до тех пор, добавил он, пока я не встречусь с дочерью ‘Исы ал-Кусайби. Тогда дьявол переселится в ее тело. Освободить от него девушку будет намного проще. Трудность заключается в том, что подступиться к девушке я не могу. Красавицу охраняет огромный желтый петух. Он наделен великим дарам: видеть и ангелов, спускающихся к людям с небес, как все другие петухи, и подкрадывающегося к их жилищам дьявола. И не позволит мне даже приблизиться к дому красавицы. Поэтому, закончил он, ты должен подружиться с семьей девушки, избавиться от петуха и дать мне возможность повстречаться с девушкой. Только так, и никак иначе, я смогу изгнать дьявола, поселившегося в моем теле, и обрести обличье человека. Сказав это, он вновь обернулся собакой, и, крадучись, удалился.

‘Аджаим разыскал дом девушки. Познакомился с ‘Исой, ее отцом. Тот пригласил его в гости – поговорить, выпить кофе и поделиться новостями. ‘Аджаим приглашение принял, и дом ‘Исы посетил, в тот же день, под вечер, до захода солнца. Слуга препроводил его в диванийю (гостиную комнату). Хозяин жилища, по обычаю, предложил гостю вкусить с ним кофе с финиками. Отдал соответствующее распоряжение. Вошла красивая девушка. В руках она держала поднос с кофе, финиками и с сосудом охлажденной воды (происходило все это, повторимся, задолго до ислама, во времена джахилийи, то есть в эпоху язычества). Была эта девушка той самой красавицей-дочерью ‘Исы. Заметил ‘Аджаим и появившегося

у дверей, сразу вслед за девушкой, большого желтого петуха. Когда настало время прощаться, ‘Аджаим, покидая гостеприимный дом, опустил в руку хозяина три золотые монеты.

На следующий день ‘Аджаим опять пожаловал в дом ‘Исы, и вновь отблагодарил хозяина за теплый прием тремя золотыми монетами. Петух, на сей раз, остановился не у дверей, а проследовал за дочерью ‘Исы в гостиную.

‘Аджаим наведывался в гости к ‘Исе еще несколько дней кряду; и всякий раз щедро одаривал его золотыми монетами.

Однажды ‘Аджаим явился к ‘Исе утром. Увидев, что ворота в ограде приоткрыты, вошел во двор. Никого в доме не оказалось. И пока он поджидал хозяина, сидя у крыльца, из загона для скота вдруг выпрыгнул петух. ‘Аджаим воспользовался представившейся ему возможностью, и отсек ему голову. Только-только успел убрать кинжал в ножны и стереть следы крови, как ворота отворились, и появился ‘Иса. Увидел на земле мертвого петуха, и приостановился. ‘Аджаим сразу же признался, что это он убил петуха, но без злого умысла. Объяснил, что петух, ни с того ни с сего, набросился, дескать, на него, и, защищаясь, он нечаянно и порешил петуха-задиру. Ни ссоры, ни скандала из-за этого не случилось. Мертвую птицу подобрали и выбросили.

Когда ‘Аджаим покидал жилище ‘Исы, ему показалось, что будто бы он слышал встревоженный голос девушки в дальней комнате дома. Впоследствии выяснилось, что как только петуха не стало, черная собака тотчас же обернулась человеком. Он тайно проник в дом ‘Исы, прокрался в комнату его дочери, и предстал перед ней. Злой дух переселился из него в девушку, и она сделалась одержимой дьяволом.

Отец девушки, богатый торговец, обещал 500 золотых монет тому, кто излечит его любимую дочь. И вот тогда сейид Нури попросил ‘Аджаима загримироваться, отправиться в дом девушки, выдать себя за целителя, прочесть над ее головой такие-то и такие-то сло- ва-заклинания, и дать ей выпить приготовленное им лекарство. За это сейид Нури пообещал ‘Аджаиму заплатить 500 золотых монет.

‘Аджаим сделал то, о чем просил его сейид Нури. Дом ‘Исы посетил, заклинания над головой девушки произнес, и принесенным