Kuveyt_Mozaika_vremen

их роли и места в структуре межплеменных отношений того или иного края, авторитета и репутации их верховных вождей.

Так, племя ал-зафир, к примеру, находившееся под защитой шейха Кувейта, перешло затем под эгиду Ибн Са’уда, эмира Неджда, громко заявившего о себе в 1920-х годах и продемонстрировавшего силу и мощь Неджда.

Во время переговоров с Англией, предшествовавших заключению англо-турецкой конвенции, турки, столкнувшись с основательной подготовленностью англичан по вопросу о территориальных владениях Кувейта, обратились к шейху Мубараку с просьбой проинформировать их – на основании имевшихся у правящего семейства Кувейта сведений и документов – о его точке зрения относительно границ удела Сабахов. В ответном послании шейха Мубарака указывалась дата образования шейхства, а также названия районов и племен, находившихся под властью семейства Аль Сабах. В перечне подвластных Кувейту земель значились и Умм-Каср с Сафваном, и ряд островов, включая Файлаку, Варбу и Бубийан, и «их воды». Говорилось, что делами на всех указанных в списке островах и в районах Эль-Саббийа и Эль-Худжам ведает назначенный эмиром Кувейта управляющий – шейх Са’дун ибн Сабах. Особо подчеркивалось, что все эти «омываемые водами места» издревле принадлежат племенам Кувейта. Так, остров Варба, почти вплотную примыкает к острову Бубийан, месту рыбной ловли племени бану аз-забайди со времен его поселения в этих краях; и «смотрятся они как один остров, разделенный узкой полосой воды» (243).

В меморандуме к англо-турецкой конвенции от 1913 г. содержалось положение, гласившее, что 200-летние права Кувейта на все указанные им острова обеими сторонами конвенции признаются, целиком и полностью (244).

Что касается Багдадской железной дороги (этот вопрос также обсуждался на переговорах), то стороны договорились, что ее конечной станцией станет Басра; и что дальше – в сторону Персидского залива – без согласия Англии она не пойдет (245).

Из-за начавшейся 1-ой мировой войны конвенцию, которую подписали министры иностранных дел обеих стран, сэр Эдвард

Грэй и Ибрагим Хакки-паша, ни Англия, ни Турция не ратифицировали.

Когда разразилась 1-я мировая война (28.07.1914–11.11.1918), то Турция поддержала Германию. Шейх Мубарак, верный своим обязательствам дружбы с Англией, встал на ее сторону и союзников англичан по коалиции. Отвечая на послание британского правительства, официально известившего шейха Мубарака о вступлении Англии в войну (05.11.1914) с Османской империей, поддержавшей Германию, правитель Кувейта писал, что население Кувейта и все его кочевые племена – заодно с Англией. Наши мужчины и наши суда, говорилось в письме эмира Кувейта – в Вашем распоряжении.

Английских войск в Месопотамии не было. И британское правительство обратилось с просьбой о помощи к шейху Мубараку. Суть просьбы состояла в том, чтобы, во-первых, правитель Кувейта овладел военно-сторожевыми постами турок в Умм-Касре, Сафване и на острове Бубийан. И, во-вторых, «создал угрозу туркам» непосредственно в их владениях в Месопотамии: захватил, если удастся, Басру, и защитил находившихся там английских и других иностранных торговцев вместе с их имуществом. Басру шейх Мубарак не взял. Вместе с тем помог британцам с переброской войск из Бушира. Поддержал английские войска во главе с генералом Артуром Барреттом во время похода на Басру (эта цитадель турок в Южной Месопотамии сдалась генералу Георгу Горрингу 21 ноября 1914 г.). В ходе боевых действий Англии в Месопотамии шейх Мубарак пожертвовал 50 тыс. рупий из собственных средств на нужды британского Красного креста. Оказал британским воинским частям, занятым в операциях в Южной Месопотамии, логистические услуги: предоставил суда, лоцманов и матросов. Во время боевых действий в Месопотамии Кувейтская бухта являлась стоянкой для английских санитарных судов. Раненых английских солдат доставляли на парусниках в Кувейт, а оттуда, на паровых судах, – в госпитали в Индию.

Призыв султана Османской империи к джихаду (священной войне) против бриттов шейх Мубарак проигнорировал (246). Получается, что в этой войне, отмечает историк Ахмад Мустафа Абу Хакима, шейх Мубарак, мусульманин, поддержал христианскую

Британию, сражавшуюся с мусульманской Турцией во главе с султаном, халифом правоверных (247). Выступить против вождя всех мусульман мира для любого из мусульман-правителей было непросто, и с религиозной, и с нравственной точек зрения, а для правителя княжества в Аравии, «колыбели ислама», и подавно. Колких обвинений на этот счет шейху Мубараку удалось, видимо, избежать потому, что Англию в 1-ой мировой войне поддержали сам шариф Мекки, и такой влиятельный среди аравийских племен лидер, как Ибн Са’уд, эмир Неджда.

В знак благодарности за помощь и поддержку, оказанные Англии в военной кампании в Месопотамии, британское правительство обещало шейху Мубараку (в письменной форме), что в случае победы в войне с Германией финиковые сады семейства Аль Сабах в Южной Месопотамии от уплаты налогов будут освобождены, навечно. Более того, что права Сабахов на эти сады никогда не будут пересмотрены. И что сам шейх Мубарак, его наследники и преемники из семейства Аль Сабах будут признаваться Англией законными правителями Кувейта, на вечные времена, и пользоваться поддержкой британского правительства (248).

Опережая ход повествования, скажем, что в 1921 г., после отмены британского мандата на Месопотамию, правительство Ирака не сочло себя связанным «обязательствами англичан» в отношении недвижимой собственности Сабахов на своей территории. Стало облагать все их сады и земельные угодья налогами, оспаривать в суде права Сабахов на их владения, и даже выступать с угрозами насчет аннексии Кувейта (249).

После того как власть турок в Месопотамии пала и Англия признала Кувейт независимым шейхством под британским протекторатом (18 ноября 1914 г.), вопрос о территориальных претензиях Османской империи к Кувейту был снят с повестки дня их отношений. Тогда же произошли изменения в официальной символике Кувейта. Исчез с его стяга полумесяц, символ Османской империи. Независимый статус Кувейта нашел отражение в его новом национальном флаге – красном полотнище с надписью на нем, арабскими буквами белого цвета, названия княжества – Кувейт (оставался таким до 1961 г.) (250).

Все вопросы англо-кувейтских отношений после взятия английским войсками Басры (ноябрь 1914 г.) находились в компетенции тамошнего британского губернатора, а после захвата англичанами Багдада (март 1917 г.) перешли в ведение верховного комиссара Британской империи в Месопотамии. С объявлением в 1921 г. Ирака независимым королевством во главе с эмиром Файсалом, сыном шарифа Мекки Хуссайна, за дела Кувейта вновь стал отвечать английский политический резидент в Персидском заливе.

В 1915 г. Кувейт посетил лорд Хардинг, вице-король Индии. Рассуждая впоследствии о роли и месте Кувейта в политике Англии в бассейне Персидского залива, он говорил, что если Британия утратит свои позиции в Кувейте, то лишится влияния и в Южной Месопотамии, и в Восточной Аравии. На деле это будет означать сдачу Англией своих позиций в Персидском заливе.

В ходе войны с турками, когда английские войска стояли в Сайхане (ноябрь 1914 г.), что напротив Мухаммары, сэр Перси Кокс, занимавший в то время пост старшего политического офицера (в 1904–1911 гг. служил английским политическим резидентом

вПерсидском заливе), приказал капитану Шекспиру, английскому политическому агенту в Кувейте, срочно отправиться в Неджд

вкачестве политического наблюдателя Англии при эмире Ибн Са’уде, и склонить его к действиям против турок (251).

Капитан Шекспир, как никто другой, подходил для этой важной миссии. Прежде он уже неоднократно бывал в Неджде, пять месяцев провел в ставке Ибн Са’уда (с февраля по июнь 1914 г.). Хорошо узнал эмира. Восхищался его талантами лидера и полководца. Особо отмечал в своих донесениях способность Ибн Са’уда «моментально реагировать на опасности», и в предельно сжатые сроки – в целях их отражения – «собирать племена». Рассказывал, что лично видел, как в течение двух дней Ибн Са’уд поставил под ружье около семи тысяч бедуинов, стекшихся под его знамена с земель вокруг Эр-Рийада (Эр-Рияда) в радиусе 150 миль; или как в течение суток призвал одну тысячу воинов для отражения морского набега турок на Эль-Хасу.

Рапорты и депеши капитана Шекспира точны и правдивы. Ярко описывают ситуацию, складывавшуюся в то время в так на-

зываемой Турецкой Аравии. Позиции османов в Аравии, сообщал он, сильно ослабли. И потому Англии следовало бы взять здесь на вооружение более активную политику. Уделять гораздо большее внимание Ибн Са’уду. Цель эмира Неджда – «независимая Аравия», которой он хотел бы управлять путем создания «общеаравийской конфедерации племен под своим началом» (252).

В целях организации всеарабского выступления против турок капитан Шекспир предлагал создать всеаравийский антитурецкий союз в составе: Ибн Са’уда, эмира Неджда; имама Йахйи (Яхьи), правителя Йемена; шейха Идриси, эмира Асира (княжество в Йемене, на побережье Красного моря); шарифа Мекки Хуссайна, а также шейха Ибн Ша’алана, правителя крупного удела на северо-за- паде Хиджаза, враждебно настроенного против турок. Лондон к данному предложению отнесся скептически. Рекомендовал капитану Шекспиру сосредоточить внимание исключительно на Ибн Са’уде.

К туркам Ибн Са’уд относилься крайне недружелюбно. И это понятно. Ведь в 1818 г. турецко-египетские войска разрушили Эль-Дир’иййю, столицу удела его предков в Южном Неджде, а

в1871 г. Мидхат-паша, турецкий генерал-губернатор Багдада, силой оружия вновь вернул Порте отвоеванные, было, у нее Неджд и Эль-Хасу. Выжившим тогда членам семейства Аль Са’уд пришлось укрываться в соседних землях и долгие годы прожить в Кувейте. Поэтому его выступление на стороне Англии в 1-ой мировой войне, замечает историк Абу Хакима, можно назвать поведением вполне ожидаемым.

24 января 1915 г. войска Ибн Са’уда и его противников в лице нескольких мятежных племен джабаль шаммаров жестко схлестнулись в местечке Муджма’а, что в Джаррабе. Племя ал-‘аджман, располагавшееся на левом фланге, неожиданно покинуло поле боя. Сражение Ибн Са’уд проиграл, а капитан Шекспир, принимавший

внем участие, – погиб. Девушкой-знаменем в этой битве выступала, к слову, одна из дочерей Ибн Са’уда. Восседая в «паланкине Исма’ила», в нарядных одеждах, с распущенными волосами, она призывала воинов вести себя, как подобает мужчинам, – храбро и мужественно.

Капитан Шекспир входил в ближайший круг Ибн Са’уда. Эмир Неджда доверял ему, и, зная характер этого человека и прямоту его суждений, имел в виду сделать его единственным доверительным каналом связи с англичанами. Что интересно, и британцы, в свою очередь, рассматривали капитана Шекспира в том же качестве. Более того, рассчитывали использовать, когда потребуется, как инструмент воздействия на Ибн Са’уда. Впервые Ибн Са’уд встретился с ним в 1910 г., в Кувейте. Был приятно впечатлен, как потом говорил, нехарактерной для англичан открытостью этого человека. Между ними сложились доверительные отношения. Поэтому когда в конце 1914 г. сэр Перси Кокс решил направить в Неджд своего эмиссара, чтобы заручиться участием Ибн Са’уда в решающей схватке англичан с турками в Южной Месопотами, то капитан Шекспир подходил на эту должность, как никто другой. Находясь при ставке Ибн Са’уда, капитан Шекспир, артиллерийский офицер, возглавил во время того, последнего его боя, артиллерийский расчет. Прикрывал отход войск Ибн Са’уда. Поскольку носил форму английского офицера, выделявшую его среди воинов-бедуинов Ибн Са’уда, то являлся заметной мишенью, и погиб. Ушел из жизни в возрате 36 лет. Спустя 14 лет, когда у Ибн Са’уда поинтересовались, кого из встречавшихся в его жизни англичан он мог бы назвать лучшим и достойнейшим из британцев, Ибн Са’уд, без колебаний и раздумий, ответил: капитана Шекспира. (253).

В месяцы, последовавшие после этого сражения, произошли известные уже читателю события в Эль-Хасе, связанные с мятежом племени ал-‘аджман, и явившиеся первопричиной затяжной вражды Ибн Са’уда с Сабахами, особенно остро проявившейся в 1917– 1921 гг., во время правления в Кувейте шейха Салима (254).

Характер отношений Англии с эмиром Ибн Са’удом после 1-ой мировой войны определял какое-то время договор, заключенный 26 декабря 1915 г. во время встречи Ибн Са’уда с сэром Перси Коксом в Дарине, на острове Тарут. Согласно этому документу Англия признавала за Ибн Са’удом только те владения, которые он имел на время заключения договора, а именно: Неджд, Эль-Хасу, Эль-Катиф и Джубайл.

Англия, как отмечалось в договоре, признавала Ибн Са’уда (а после него и всех его преемников из рода Аль Са’уд) в качестве независимого правителя перечисленных в договоре земель и верховного вождя проживавших на этих землях племен. Однако при одной, но весьма существенной оговорке, а именно: если он и его племена не будут антагонистами, непримиримыми противниками, британского правительства.

Договор от 1915 г. фиксировал обязательство Ибн Са’уда насчет невмешательства во внутренние дела Кувейта, Катара, Бахрейна и шейхств Договорного побережья, находившихся под протекторатом Англии.

После подписания этого договора Ибн Са’уд получил от англичан 20 000 фунтов стерлингов, 1000 ружей и 200 000 патронов. Поставки оказались весьма кстати. Ибн Са’уд использовал это оружие в 1916 г., в кровопролитных схватках с несколькими восставшими против него племенами, в ходе которых он потерял, к слову, родного брата, шейха Са’ада, и сам получил тяжелое ранение.

Недовольство племен спровоцировал установленный Ибн Са’удом запрет на проведение набегов на земли Ирака, на чем жестко настаивали англичане. Возглавил мятеж верховный вождь племени ал-мутайр шейх Файсал ал-Давиш.11 марта 1922 г., вопреки распоряжению Ибн Са’уда, он вторгся в земли Ирака и порушил военно-сторожевые посты на его границах с Недждом (255).

Арабские историки отзываются о шейхе Файсале ал-Давише как об «истинном аристократе пустыни» и горячем стороннике сохранения всего лучшего, отобранного временем, из наследия предков, обычаев и традиций аравийской пустыни. Характеризуют его как опытного и отважного полководца, как одну из самых ярких фигур своего времени, героических и трагических одновременно. В племени ал-мутайр он пользовался непререкаемым авторитетом, являлся образцом для подражания.

Многие исследователи новой истории Аравии сходятся во мнении, что шейх Файсал ал-Давиш, талантливый военачальник и мастер ведения боевых действий в пустыне, был, образно говоря, «знаменем войны» Ибн Са’уда. Однако, разочаровавшись со временем в своем вожде, восстал против него – и пал (256).

В целях урегулирования комплекса пограничных вопросов англичане созвали специальную встречу в Мухаммаре (5 мая 1922 г.). Сэр Перси Кокс, знакомый с обычаями и традициями племен Аравии, выступил с предложением разграничить районы обитания племен Ирака, Неджда и Хиджаза в соответствии с известными всем им

ипризнанными ими племенными васмами (метками) на колодцах

ипастбищах. Когда стало ясно, что племена ал-мунтафик, бану ‘амарат и ал-зафир, следуя такому подходу к разграничению земель, целиком и полностью подпадут под юрисдикцию Ирака, Ибн Са’уд предложенную англичанами схему отклонил.

Нужно отметить, что сэр Перси Кокс, служивший политическим агентом в Маскате (1899–1904), а потом и политическим резидентом Британской империи в Персидском заливе, хорошо разбирался в межплеменных отношениях в Аравии, имел доверительные связи с шейхами многих влиятельных племен. Его по-праву можно считать профессионалом высокого класса, одним из самых талантливых, пожалуй, представителей британских колониальных властей в Аравии.

Поскольку никаких практических договоренностей относительно границ между Ираком, Трансиорданией, Кувейтом и уделом Ибн Са’уда достичь на встрече в Мухаммаре не удалось, то набеги ихванов на эти территории заметно участились. Складывавшаяся ситуация, подрывавшая безопасность в землях, находившихся под протекторатом Англии, требовала незамедлительного решения всего комплекса пограничных вопросов.

На территорию Кувейта в то время совершали набеги не только ихваны, но и участники конфедерации племен мунтафиков, обитавшие в Южном Ираке, на берегах Евфрата. Традиционно, зимой

ивесной, они откочевывали со своими стадами в земли Кувейта. Семейство Аль Са’дун, стоявшее во главе мунтафиков, утверждало, что они, дескать, – потомки Пророка Мухаммада, и принадлежат к шарифам Мекки, что отодвинулись в Месопотамию из Неджда, в начале XVI столетия (257). Проживая там и управляя мунтафиками, оставались независимыми от турок до 1863 г., когда генерал-гу- бернатор (вали) Багдада присвоил главе семейства Аль Са’дун титул

каиммакама, и подвел их род с подвластными ему племенами под сюзеренитет Турции.

Восстание ихванов, возглавленное шейхами мятежных племен, улемы, надо сказать, не поддержали. Они отлично усвоили и приняли к исполнению главное правило-требование Ибн Са’уда: фитну, то есть мятеж и смуту, – предотвращать непременно, и во что бы то ни стало. Шейхи, воспротивившиеся воле Ибн Са’уда, не согласились, как они говорили, с «изъятием у них власти» и установлением

вдаирах (местах традиционного обитания) их племен абсолютной власти эмира. Считали, что Ибн Са’уд, призывавший к чистоте ислама, сам нарушил некоторые его нормы, разрешив, к примеру, такие нововведения, как телеграф и автомобиль. Не одобряли они – по той же причине – и «изыскание им помощи у неверных». Высказывали недовольство установлением Ибн Са’удом территориальных ограничений на газу (набеги) на северо-западе и северо-востоке Неджда, где некоторые земли традиционных некогда кочевий аравийских племен вошли в состав вновь образованных монархий – Ирака и Трансиордании. Бедуины никак не могли понять, почему им вдруг запретили газу, многовековой обычай предков и лучшее

вжизни кочевника времяпрепровождение. Объяснить им, что набеги на чужие земли в сложившихся новых исторических реалиях оборачивались для Неджда серьезными осложнениями в его отношениях с соседями и патронирующей их Англией, Ибн Са’уд, как не старался, так и не смог. Принять все это, глубоко чуждое их характеру и мировоззрению кочевников, они не захотели (258).

Взаключение краткого эссе о шейхе Мубараке отметим, что он славился своей отвагой, за что и получил у бедуинов прозвище Льва пустыни. По натуре шейх Мубарак представлял собой образец истинного бедуина. Пользовался уважением в кочевых племенах. Ему, как правило, сопутствовала удача в набегах, приносивших добычу. Делился он ею с соплеменниками щедро. Сам жил небогато. Рассказывают, что продал даже досташееся ему в наследство жемчужное ожерелье матери, подаренное ей его отцом, дабы расплатиться с кредиторами.

Из документов английских дипломатических миссий в Персидском заливе следует, что в целях поддержания доверительных

отношений с шейхами крупных бедуинских племен эмиры Кувейта брали в жены женщин из семейств их вождей. Одной из жен шейха Мубарака была дочь шейха племени ал-мутайр, обитавшего на территории между Басрой и Кувейтом, способного выставить под седлом 6000 воинов. Этот брак историки именуют сугубо политическим, заключенным в целях «удержания мира и добрососедства» с племенем ал-мутайр посредством установления родственных отношений с правящим в этом племени семейством ал-Давиш, влиятельным и авторитетным среди племен Южной Месопотамии и Северо-Восточной Аравии (259). В тех же целях шейх Мубарак женился и на дочери шейха племени ал-‘аджман. Однако со временем, как гласят предания, «возлюбил ее, страстно и нежно».

У шейха Мубарака, седьмого, к слову, по счету правителя Кувейта из династии Аль Сабах, было 7 братьев. О двух из них, Ахмаде, рожденном рабыней-наложницей, и Азхе, не известно практически ничего (260). Интересный факт: цифра семь у арабов Аравии считается счастливой; даже имя ребенку аравийцы дают на седьмой день после рождения.

Профессор Московского университета Н. В. Богоявленский, встречавшийся с шейхом Мубараком в 1902 г., называет его «умным, интересным человеком» и «тонким восточным дипломатом», умудрявшимся находить выходы из сложных и запутанных ситуаций, выстраивать отношения с сильными противниками и врагами, и оставаться независимым (261).

Ловко лавируя между «английской Сциллой и турецкой Харибдой», как отмечали российские дипломаты, шейх Мубарак искусно использовал весь набор имевшихся у него сил и средств. Даже два соответствующим образом меблированных в его дворце помещения для приемов: одно – для англичан, другое – для турок, с их национальной символикой и портретами монархов.

Рассказывают, что потолок одной из комнат в его дворце, где он встречался только с друзьями, украшало, дескать, доставленное из Индии, чудной работы деревянное резное полотно с танцующими и водящими хороводы женщинами. Комната эта, обставленная мягкими диванами и кальянами, служила местом, где велись беседы об арабской поэзии. Здесь шейх Мубарак с друзьями слушал по-