Kuveyt_Mozaika_vremen

таможенных, скажем, и портовых. И, таким образом, плавно, шаг за шагом, ввинтиться в структуру тамошней власти.

Преследуя эту цель, турки настоятельно рекомендовали шейху Мубараку принять у себя назначенного ими начальника Кувейтской бухты, с приданными в его распоряжение пятью турецкими солдатами. Задача его миссии состояла в том, чтобы поставить работу кувейтского порта под контроль турецких властей в Басре (40). Но и эта их затея не удалась. И эту «метку» присутствия турецких властей на территории Кувейта, как шутили искренне уважавшие шейха Мубарака российские дипломаты, турки поставить не смогли. Шейх Мубарак отказался даже повстречаться с прибывшей в Кувейт турецкой командой. Распорядился передать им – для информирования турецких властей в Басре и Багдаде, – что никаких дел с «соседями», которых он чтит и уважает, по вопросам внутреннего управления своим уделом иметь, однако, не желает.

В ноябре 1897 г. Кувейт посетил английский корабль «Pigeon» («Голубь»). В беседе с командиром (6 ноября), капитан-лейтенан- том Моубрайем, шейх Мубарак информировал его о том, что получил на днях письмо от правителя Бахрейна. Из него следует, сказал эмир Кувейта, что британский протекторат даровал землям Бахрейна «мир и тишину», а потому и он хотел бы встать под защиту Британской империи.

Отвечая на мой вопрос, говорится в рапорте капитан-лейте- нанта на имя политического резидента Англии в Персидском заливе, подполковника М. Мида, находится ли Кувейт под турецким протекторатом, шейх Мубарак заявил, что никаких соглашений с турками на этот счет у него нет. Более того, самое горячее его желание состоит как раз в том, чтобы оградить себя от ярма турок, пытающихся, то и дело, прибрать Кувейт к своим рукам (41).

Затронув тему враждебных действий против Кувейта со стороны его «открытых неприятелей», шейха Джасима ибн Аль Тани, правителя Катара, и Йусуфа ал-Ибрагима, шейх Мубарак, по словам капитана английского корабля, высказывался в том плане, что к отражению их вылазок он готов. И если они, как ему известно, могут выставить против него 3 тыс. воинов, то он в течение суток способен собрать 16 тыс. человек.

В декабре 1897 г. Порта направила в Кувейт небольшой турецкий отряд. Старший офицер потребовал от эмира Кувейта, притом

вультимативной форме, разместить у себя турецкий военный гарнизон. В случае неповиновения угрожал шейху Мубараку высылкой

вКонстантинополь (42).

Спомощью подкупов турецких чиновников в Басре и Багдаде шейху Мубараку удалось урегулировать сложившуюся тогда острую и неприятную для него ситуацию.

Прошло какое-то время, и в Кувейтскую бухту пожаловала турецкая канонерская лодка «Зохаф» – с делегацией чиновников и вельмож из Басры. Они сделали шейху Мубараку следующее «предложение»: отойти от дел, покинуть Кувейт, перебраться в Константинополь и стать членом консультативного совета при султане, либо поселиться в любом другом месте во владениях Османской империи с пансионом в 150 турецких лир в месяц (43). При этом недвусмысленно дали понять, что если он отклонит «предложение» султана, то его из Кувейта уберут силой. В состав турецкой делегации входил, к слову, и глава мусульманского духовенства Басры. При дворе султана в Константинополе, полагали, что отказать духовному лидеру мусульман Южной Месопотамии в его рекоменда- ции-наставлении не гневить султана, «тень Аллаха на земле», Мубарак не посмеет. Вследствие всего происшедшего, информировали Санкт-Петербург российские дипломаты, в Кувейте усилились опасения, что турки, обиженные неприятием их предложения и «подталкиваемые немцами», бросят из Неджда на «строптивый Кувейт»

джабаль шаммаров.

Где-то в то время Кувейт подвергся набегу со стороны племени бану хувайр, находившегося под защитой правителя Катара. Это свидетельствовало о том, что турки в своих действиях по оказанию давления на Кувейт решили использовать все имевшиеся у них возможности, в том числе и в Катаре, – «выплеснуть на Кувейт враждебные настроения в отношении Сабахов правящего семейства Аль Тани».

Все эти действия шейх Мубарак расценил как признаки настроенности турок на то, чтобы поставить Кувейт под прямой контроль Порты, и снять, таким путем, усилившиеся у них опасения насчет подпадания Кувейта под протекторат Англии.

Акции, предпринятые турками в отношении Кувейта, обернулись для них последствиями, прямо противоположными тем, что они хотели бы видеть. Шейх Мубарак активизировал контакты с англичанами. Умело разыграв при этом имевшиеся у него на руках карты политико-дипломатического характера, связанные с опасениями англичан насчет возможной оккупации Кувейта турками или же включения Кувейта в сферу влияния России, подвиг англичан к более решительным шагам на кувейтском направлении. Особое внимание в беседах с представителями Англии в бассейне Персидского залива акцентировал на самых важных для них в то время вопросах. Во-первых, на получении немцами от Турции концессии на прокладку железной дороги из Константинополя в Багдад, с последующим выходом на побережье Персидского залива, в районе Кувейтской бухты. И во-вторых, на участившихся контактах с Кувейтом представителей Российской империи, развернувшей тогда свою деятельность в бассейне Персидского залива.

Информационно-справочный материал о Кувейте, после прихода там к власти шейха Мубарака, английские колониальные власти в Индии представили премьер-министру Великобритании маркизу Солсбери незамедлительно (июнь 1896 г.). В нем отмечалось, что «пустынное шейхство с портом Коэйт» (Кувейт), расположенное в Северо-Восточной Аравии, находится «неподалеку от Басры». Край тот – «дикий и пустынный». Подавляющая часть населения города – рыбаки и ловцы жемчуга, занимающиеся жемчужным промыслом в водах вокруг Бахрейна и у полуострова Катар. Торговля Кувейта плотно завязана на Индию. За товарами туда местные торговцы «ходят на своих судах». Земли вокруг города населены кочевыми племенами, «способными выставить тысячи воинов». Имя правящего в том уделе семейства – Аль Сабах. Это – довольно крупный семейно-родовой клан «племени энтби» (то есть ал-‘утби или бану ‘утуб). К нему принадлежит и семейство Аль Халифа, правящее на Бахрейне. «Титул правителя Коэйта – шейх». Хотя арабский удел этот от турок и независим, на их картах он указан как земли, подвластные Османской империи. Семейство Аль Сабах «владеет в Бассоре, в районе Фао, большой земельной собственностью». Потому-то «шейхи Коэйта и принимают жалованные им султаном

титулы каймакамов» (каиммакамов, то есть вице-губернаторов) (44).

В донесении своему руководству английский посол в Константинополе, отвечая, видимо, на соответствующий запрос, писал, что в действительности шейх Кувейта – «независимый правитель; и только номинально подконтролен султану Турции». Вместе с тем турки пользуются там «значительным влиянием» (45).

Тревожные сообщения, поступавшие в Бомбей и Лондон от английских дипломатов относительно приготовлений турок к тому, чтобы «наложить руку» на Кувейт, послужили для Лондона сигналом для дачи указания своему резиденту в Персидском заливе, подполковнику М. Миду, «обстоятельно разобраться» в ситуации, складывавшейся вокруг Кувейта.

Получив такое указание, М. Мид тут же направил в Кувейт (сентябрь 1897 г.), для конфиденциальной встречи и беседы с шейхом Мубараком, своего помощника. Во время состоявшегося там разговора, докладывал М. Мид, шейх Мубарак просил «предоставить ему английский протекторат» (на тех же условиях, что и Бахрейну,

ишейхствам Договорного побережья). Подчеркивал, что никаких соглашений и договоров на этот счет у него с Турцией не имелось. Информировал, что, по сведениям, полученным от его агентов в Басре и Багдаде, турки стягивали в Басру войска, готовясь к захвату Кувейта (46).

Взаписке подполковника М. Мида о ситуации вокруг Кувейта, полученной английской администрацией в Британской Индии (25 сентября 1897 г.), говорилось, что г-н Гаскин, его помощник по особым вопросам, прибывший в Кувейт 5 сентября на английском судне «Лоуренс», дважды встречался и беседовал с шейхом Мубараком. На обеих встречах присутствовали г-н Хэветт, командир корабля «Лоуренс», и Ага Мухаммад Рахим, английский агент на Бахрейне, состоявший с шейхом Мубараком в доверительных отношениях. Эмир Кувейта прямо заявлял г-ну Гаскину, что «и сам он,

инарод его желали бы встать под протекторат Британии», подобно тому, как сделали это правитель Бахрейна и шейхи Договорного побережья. Со своей стороны обещал, что взамен предоставления протектората «готов будет оказывать помощь Англии в поддержа-

нии закона и порядка в верхней части Залива». Притом всеми имевшимися у него силами, насчитывавшими, по его словам, не менее 25 тыс. воинов. Из заявлений и высказываний шейха Мубарака, резюмировал М. Мид, можно сделать вывод, что «намерения Порты состоят в том, чтобы полностью поглотить Кувейт».

Что же касается разногласий шейха Мубарака с его племянниками, сыновьями убитых шейхов Мухаммада и Джарры, а также с Йусуфом ал-Ибрагимом, продолжал М. Мид, то шейх Мубарак не против того, чтобы посредником в их урегулировании выступил шейх ‘Иса, правитель Бахрейна, хорошо, как он сказал, подготовленный для выполнения такой задачи.

Кувейт, сообщал М. Мид, владеет отличной глубоководной бухтой. Под протекторатом Англии она определенно могла бы стать одной из ключевых морских торговых гаваней Прибрежной Аравии. Кувейт – это довольно крупный рынок работорговли и контрабандных поставок оружия. Взяв Кувейт под свою защиту, нам удалось бы установить плотный контроль и над идущей через него торговлей с Южной Месопотамией, Центральной Аравией и Средиземноморьем, равно как и над ввозом туда невольников и оружия. Шейх Мубарак для конструктивных переговоров с нами открыт. Вступать в такие переговоры и входить в соглашения с любыми державами мира он вправе (47).

Все свидетельствует о том, отмечал в своем донесении от 22 декабря 1897 г. английский генеральный консул в Багдаде, что турки намереваются предпринять военный поход на Кувейт. В Багдаде в этих целях сформирован специальный дивизион: в составе 6 тыс. пехотинцев и 130 стрелков при 6 артиллерийских орудиях под командованием четырех офицеров (48). Активно выступал за проведение военной акции против Кувейта, со слов консула, Хамди-па- ша, губернатор Басры.

Переписка англичан по данному вопросу, представленная в работах Робина Бидвелла, показывает, что английские дипломаты, равно как и британские военные, служившие в то время в бассейне Персидского залива, обращали внимание Лондона и Бомбея на «своевременность» предоставления Кувейту английского протектората. По их мнению, это обеспечило бы Британской империи «плот-

ный контроль» над Кувейтом, что, как они считали, было крайне важно для интересов Англии в этом районе мира в свете активизировавшейся там деятельности Российской империи и участившихся контактов русских с Кувейтом.

В Багдаде, доносил английский генеральный консул, циркулируют слухи о «русских агентах в Персидском заливе», о планах России насчет «открытия здесь угольной станции», и о том, что русские «положили глаз на Кувейт». Повышенную активность в последнее время демонстрирует г-н Машков (исполнял тогда обязанности управляющего генеральным консульством Российской империи в Багдаде) – «ярый англофоб и неутомимый интриган». Есть основания полагать, что в течение ближайших месяцев вопрос об открытии русскими угольной станции в зоне Персидского залива «встанет во весь свой рост» (49). К сожалению, говорится в рапорте известного уже читателю командира английской канонерки «Сфинкс» на имя адмирала Драммонда, у нас в Кувейте, «попавшем в поле зрения русских», в отличие от других крупных портов Аравийского побережья, нет ни политического, ни морского агента.

Об «интересе русских к Персидскому заливу» начала активно писать английская пресса. Поток дипломатической переписки по данному вопросу обрушился на Форин офис и Департамент внешних связей английской колониальной администрации в Индии. Всполошилось Британское адмиралтейство, представители которого высказывались в том плане, что «русскую угрозу Персидскому заливу» надлежит воспринимать серьезно. Если Россия примет решение укрепиться в Персидском заливе и выйдет на его побережье через Персию, подчеркивалось в документах английского Военно-морского ведомства, то именно Кувейт, судя по активизировавшимся с ним контактам русских, может сделаться портом для якорной стоянки их кораблей, которые они могут направить в Кувейт.

Англичане, к слову, проявляли серьезную обеспокоенность тем, что свою деятельность в Персидском заливе, который они считали «британским озером», заметно активизировала не только Россия, но Франция и Германия. Квинтэссенция нервозных донесений по данному вопросу, поступавших из Бомбея в Лондон, сводилась к

тому, что, учитывая долгосрочные интересы Британской империи в этом районе мира, позволить, чтобы он попал в руки другой великой державы, никак нельзя. Ибо, укрепившись в Персидском заливе, любая из них поставила бы под угрозу жизненно важные для Англии морские коммуникации, связывавшие ее с Индией, «бриллиантом в короне колониальных владений Британии» (через Ирак, Кувейт и Персию пролегала, ко всему прочему, и английская телеграфная линия, шедшая в Индию) (50).

Мнения о предоставлении шейху Мубараку английского протектората разделились. Если Бендер-Бушир (в лице английского политического резидента в Персидском заливе подполковника

М.Мида) и Бомбей (в лице внешнеполитического департамента английской колониальной администрации в Индии) выступали за «постановку Кувейта под английский протекторат», то лондонский Форин офис предлагал не спешить, более тщательно все проанализировать и взвесить. Маркиз Солсбери рекомендовал: «дальше заверений в уважении независимого статуса шейха (если он, на самом деле, независим, как заявляет) не идти; обходиться с ним дружественно, но в обмен на обещание, что протекторат любой другой державы он не примет» (51).

Подобного рода рекомендация есть яркое отражение полити- ко-дипломатического стиля Лондона: непременно и из всего извлекать выгоду. Воздерживаясь при этом от конкретных письменных обязательств со своей стороны.

Английский политический резидент в Персидском заливе

М.Мид, внимательно наблюдавший за ситуацией, складывавшейся вокруг Кувейта, считал, что медлить с предоставлением протектората Кувейту нельзя. Полагаю, что протекторат Кувейту следовало бы предоставить, отмечал он в депеше в Лондон от 28 марта 1898 г., и как можно скоро. Ибо в противном случае «турецкий протекторат над Кувейтом станет реальностью, и Кувейт сделается частью Бассорского вилайета».

Нахожу уместным заметить, писал он, что если по какимлибо неизвестным мне соображениям, мы не обретем Кувейт для себя сегодня, «мы не должны допустить, чтобы он оказался в руках какой-либо другой державы». Любой попытке России или Турции

заполучить Кувейт, или даже усилить имеющееся там у них влияние, нам надлежит противиться, и как можно жестко.

Считаю, что преимуществом, предоставленным нам шейхом Мубараком, «следует непременно воспользоваться, и незамедлительно поставить его под наше влияние, если невозможно тотчас же подвести его под наш протекторат» (52).

Тревожили англичан и сообщения о планах Турции и Германии насчет прокладки железнй дороги к побережью Персидского залива. Допустить такого развития событий, «пустить Россию и Германию в Персидский залив», в Лондоне никоим образом не желали (53).

Кстати, еще в 1871 г. британское правительство сформировало специальный комитет для изучения вопроса о строительстве железной дороги, которая соединила бы Средиземное море с Персидским заливом. Комитет рекомендовал проложить ее между Сирийским побережьем и Кувейтом (54). По мнению разработчиков проекта, именно такая железнодорожная магистраль обеспечила бы, когда потребуется, наиболее скорую переброску войск в бассейн Персидского залива для отражения тех или иных акций со стороны русских, которые, как полагали англичане, могли продвинуться туда через территорию Персии. При разработке этого проекта в Лондоне учитывали и сведения насчет Кувейта, полученные от своего политического резидента, полковника Л. Пелли. В справке, подготовленной по результатам его поездки в Кувейт в 1863 г., он характеризовал Кувейтскую бухту, как имеющую важное военно-стратегическое значение для действий в том районе мира кораблей британского флота.

Англия, обеспокоенная усилением интереса к Кувейту со стороны Турции, Германии и России, решила предоставить Кувейту протекторат. Но сделать это скрытно. Придать соответствующим договоренностям с Кувейтом секретный характер.

24 декабря 1898 г. английским колониальным властям в Индии поступило конкретное распоряжение на этот счет из Лондона. В соответствии с ним подполковник М. Мид получил указание из Бомбея (18 января 1899 г.) проследовать в Кувейт и вступить в секретное соглашение с шейхом Мубараком по вопросу о протекто-

рате. За основу взять соглашение Англии с Маскатом от 20 марта 1891 г., но с более жесткой формулировкой в части, касающейся условий предоставления Кувейтом в аренду, кому бы то ни было, своей территории (о недопустимости таких действий без согласия на то Англии).

Входе беседы с шейхом Мубараком, говорилось в поручении

М.Миду, вы уполномочены заверить эмира Кувейта в добром к нему расположении британского правительства. Но только в том случае и до тех пор, пока сам он будет строго придерживаться статей заключенного с ним соглашения о протекторате.

Сближение Британии с Кувейтом, ознаменовавшееся соглашением о протекторате, ускорил визит кайзера Вильгельма в Константинополь и Иерусалим (1898). Он продемонстрировал британцам опасность, исходившую для их интересов от складывавшегося в то время крупного политического альянса в лице Османской империи и кайзеровской Германии, готового к совместным действиям на Востоке. Под прицелом этого альянса оказался Кувейт, как конечная станция задуманной Германией Багдадской железной дороги. Англичане называли ее «шлюзом» для проникновения немецкого капитала на побережье Персидского залива и пролегающие там морские торговые пути, идущие в Индию. Русские дипломаты отзывались о планах немцев, связанных со строительством Багдадской железной дороги, как чрезвычайно опасных для коммерческих и политических интересов Британии в зоне Персидского залива. Высказывались в том плане, что дорога эта, в случае ее прокладки до Кувейта, превратилась бы в «крупнокалиберное орудие Германии, наведенное на грудь британской колониальной империи на Востоке».

23 января 1899 г. Англия заключила с шейхом Мубараком секретное соглашение о подпадании Кувейта под британский протекторат. Взамен предоставления Кувейту помощи, когда потребуется, в том числе военной, взяла с шейха Мубарака одно конкретное письменное обязательство. Суть его состояла в том, что впредь ни сам он, ни его наследники и потомки не могли отчуждать, передавать, продавать, сдавать в долгосрочную аренду или во временное пользование иностранной державе ни части своей территории без предварительного на то согласия правительства Великобритании.

С течением времени «запретный список» этот, навязанный британцами Кувейту, существенно расширился. Так, в 1904 г. эмир Кувейта подписал с англичанами договор, согласно которому выдавать, кому бы то ни было, разрешение на открытие в Кувейте почтового отделения он мог только с одобрения британского правительства. В октябре 1907 г. шейх Мубарак предоставил англичанам эксклюзивные концессионные права на прокладку в Кувейт железной дороги и строительство железнодорожной станции в районе Кувейтской бухты. В октябре 1913 г. заключил с ними соглашение о предоставлении иностранным государствам и их подданным нефтяных концессий на территории Кувейта исключительно с соизволения британцев.

Вели себя англичане, как видим, напористо. Интересы свои в Прибрежной Аравии, в том числе в Кувейте, оберегали тщательно. Обносили их частоколом договоров и соглашений, кабальных для правителей арабских шейхств.

О том, как проходили переговоры с шейхом Мубараком по вопросу о заключении соглашения о британском протекторате, английский политический резидент в Персидском заливе М. Мид обстоятельно изложил в донесении от 30 января 1899 г.

Из него следует, что прибыл он в Кувейт 21 января, на английском корабле «Лоуренс». В Кувейтской бухте в то время находился турецкий шлюп «Зохаф» («Zohaf»). Для предварительной встречи с шейхом М. Мид направил к нему командира корабля, капитан-лей- тенанта Кэнделла, и своего помощника по особым делам, Дж. Гаскина, свободно говорившего по-арабски. Они известили шейха Мубарака о желании М. Мида встретиться с ним и обсудить «интересующий шейха вопрос».

Шейх извинился, что не сможет посетить английское судно. Ибо в таком случае обязан будет наведаться и на турецкий корабль, что для него небезопасно. Для предварительной конфиденциальной встречи с английским политическим резидентом направит свое доверенное лицо.

Действительно, на следующее утро на встречу с М. Мидом явился шейх Хамуд ибн Сабах, брат шейха Мубарака. В беседе с ним М. Мид просил известить шейха Мубарака о том, что его просьба