Kuveyt_Mozaika_vremen

стороны не последовало. Более того, получение ответа на запрос о встрече с шейхом лейтенанту пришлось дожидаться целых три дня.

Все происшедшее еще больше насторожило англичан. Проанализировав, однако, сведения и факты, собранные их тайными агентами, англичане пришли к мнению, что диалог шейха с египтянами – это лишь акт политико-дипломатического лавирования, имевший целью дезориентировать и турок, и египтян относительно его истинных настроений и намерений в отношении Британии (6).

Действительно, непростая, мягко говоря, ситуация, в которой оказался в то время Кувейт, требовала от его правителя точных, хорошо просчитанных ходов. Дело в том, что в Кувейте скрывался (в начале 1839 г.), бежавший из Эль-Хасы наместник этой провинции, генерал ваххабитского эмира Файсала, ‘Умар ибн ‘Уфайсан, глава рода ал-Дувайш, шейх одного из воспротивившихся туркам племен (7).

Предоставление убежища лицам, искавшим защиты на территории Кувейта, по каким бы то ни было причинам, являлось важным элементом политики Сабахов, демонстрироваших тем самым их независимый ни от кого характер власти.

Среди тех, кто находил приют в Кувейте, можно назвать и представителей рода Аль Са’уд. Такой случай имел место, к примеру, в 1841 г., уже после ухода египтян из Эль-Хасы, когда вспыхнула ссора, переросшая в войну, между шейхом Халидом ибн Са’удом, назначенным ими наместником Эль-Хасы, и шейхом ‘Абд Аллахом Аль Са’удом. Потерпев поражение, шейх ‘Абд Аллах укрылся в Кувейте. Годом спустя, собрав приверженные ему племена, он отнял власть у шейха Халида. Тогда уже тот бежал в Кувейт, под защиту шейха Джабира I (8).

Вместе с тем, по словам кувейтских историков, шейх Джабир I, а потом и сын его, шейх Сабах II, строго придерживались нейтралитета во внутрисемейных схватках Са’удов. Принимая у себя нуждавшихся в их защите членов этого семейства, в «семейные разборки» Са’удов не вмешивались.

Во времена правления шейха Джабира ибн ‘Абд Аллаха серьезная угроза Кувейту исходила не только от турок и египтян, но и от некоторых соседних племен, особенно от мунтафиков.

Шейх Бандар ал-Са’дун, верховный вождь мунтафиков, осведомленный о том, что часть крепостной стены столицы удела Сабахов ваххабиты разрушили, счел Эль-Кувейт «легкой добычей» – и осадил город.

Готовясь к отражению набега со стороны мунтафиков, кувейтцы поступили так же, как и в 1783 г., во время схватки с бану ка’б. Прежде всего подготовили к эвакуации из города женщин и детей (морем, на острова), а параллельно провели работы по укреплению обороны города. По завершении всех этих приготовлений эмир Кувейта направил к шейху мунтафиков своего представителя, ‘Абд ал-Рахмана Дувариджа. Повелел довести до сведения шейха ал-Са’дуна, что «к войне с ним Кувейт готов». И, случись, она разразится, то потери мунтафиков ждут немалые. А вот поживиться в городе им будет нечем. Хорошенько все обдумав, взвесив все «за» и «против», шейх ал-Са’дун приготовления к набегу на Кувейт свернул, и ушел в свои земли, в Южную Месопотамию (9).

Ближайшим соседом Кувейта был Эль-Зубайр. Подавляющее большинство его населения, как и Кувейта, составляли выходцы из Неджда. Эль-Зубайр бурно развивался. Особенно в период со второй половины XVIII в. по первую половину XIX века, когда торговцы, дабы избежать высоких таможенных платежей в Басре, отправляли товары в Алеппо из Эль-Кувейта и Эль-Зубайра. Рост их благосотояния вызывал зависть у турецких властей в Басре. Особенно раздрожало мутасаллима Басры процветание небольшого соседнего городка, Эль-Зубайра, «беззастенчиво отбиравшего, – по его выражению, – деньги у Басры». И он с нетерпением поджидал удобного случая, чтобы «вторгнуться в дела арабов Эль-Зубайра, и образумить их».

Вскоре такая возможность представилась. Соперничество за власть в Эль-Зубайре между двумя тамошними знатными семейными кланами достигло такого накала, что вмешательство мутасаллима Басры в решение их разногласий, чреватых угрозой безопасности караванной торговли в крае в целом, сделалось просто необходимым.

Двумя этими кланами, боровшимися за власть в Эль-Зубай- ре, арабские источники называют семейства ал-Сакиб и ал-Зухайр.

Когда кто-либо из них одерживал верх, пишет Абу Хакима, то проигравший укрывался на время в Кувейте. Так вот, повествует Ибн Бишр, летописец ваххабитов, в 1827 г. семейство ал-Зухайр само обратилось за помощью к мутасаллиму Басры, и при его поддержке отобрало власть у семейства ал-Сакиб. Главой города стал Йусуф ал-Зухайр. Семейство ал-Сакиб перебралось в Кувейт.

С теченем времени, прослышав о том, что у семейства ал-Зу- хайр возникли острые разногласия с племенем мунтафиков, род ал-Сакиб предпринял ответный ход – спровоцировал набег мунтафиков на Эль-Зубайру. В 1833 г., сообщает Ибн Бишр, шейх ‘Иса ибн Мухаммад ибн Самир, вождь мунтафиков напал (при участии рода ал-Сакиб) на Эль-Зубайр, и осадил его. Шейх Джабир, эмир Кувейта, выступил на стороне мунтафиков. Кувейтский флот блокировал город с моря. Испытывая острую нужду в продовольствии, питьевой воде и порохе, отмечает Ибн Бишр, город после семи месяцев осады сдался. Всех «опущенных на колени» мужчин рода ал-Зухайр, включая главу клана и его братьев, «поставили на мечи». Выжил только один из них, укрывшись, что интересно, в Кувейте.

Падение Эль-Зубайра сыграло на руку Кувейту, перехватившему у своего соседа-конкурента его торговую клиентуру.

Несколько иначе, к слову, обстояло дело для Кувейта двумя годами ранее, в 1831 г., в связи с ситуацией, складывавшейся вокруг Басры. Тогда эмир Кувейта едва не оказался вовлеченным в разногласия генерал-губернатора Багдада с племенами мунтафиков и алка’б, чреватые для него негативными последствиями. Дело было так. 21 февраля 1831 г. турецкий султан объявил Дауда-пашу, гене- рал-губернатора Багдада, «воспротивившегося» отставке, «бунтовщиком», «лицом вне закона». Назначенный на его место Али Рида тут же утвердил мутасаллимом Басры близкого к нему человека. Но поскольку попавший в немилость к султану Дауд-паша и прежний мутасаллим Басры, Азиз-ага, находились в хороших отношениях с шейхами блемен бану ка’б и мунтафиков, то те – в знак солидарности с ними – решили продемонстрировать султану свое несогласие с принятым им решением, и захватить Басру. Шейх Самир, вождь племени бану ка’б, обратился и к шейху Кувейта с предложением принять участие в задуманной ими акции. Эмир Кувейта на это

предложение никак не отреагировал. Осада Басры племенами длилась несколько дней. И была снята только после того, как Али Рида, обеспокоенный дезорганизацией и сворачиванием торговли в крае, объявил о восстановлении им Азиза-аги, прежнего мутасаллима Басры, в его должности (10).

Под боком у Басры располагалась Мухаммара, еще один торговый конкурент Басры. Тревожная обстановка, складывавшаяся вокруг Мухаммары в связи с усилившимся аппетитом на нее турок, отражалась и на положении дел в Кувейте.

К 1830-м годам Мухаммара (заложили ее в 1794 г.) превратилась в один из коммерческих центров края. Переориентации грузопотока с Басры на Мухаммару, так же, как и на Кувейт, способствовало несколько факторов и обстоятельств. Во-первых, эпидемии чумы и холеры, накатывавшие, то и дело, на Басру. Во-вторых, резкое ухудшение в 1834 г. торгового климата и ситуации в целом в Басре вследствие событий, связанных с упомянутым выше решением султана о смене генерал-губернатора Багдада, спровоцировавшим недовольство арабских племен и осаду ими Басры.

Восстановлению роли и места Басры в торговле края способствовало бы, по мнению Али Рида-паши, «устранение конкурента Басры на Шатт-эль-Арабе», то есть Мухаммары. Самым быстрым и эффективным средством для этого он счел захват Мухаммары. Начав кампанию, сразу же отрезал Мухаммару от шедших к ней торговых путей, и плотно осадил город с суши (1837).

Для блокады Мухаммары с моря турки крайне нуждались в кувейтском флоте. Али Рида-паша обратился с соответствующей просьбой к эмиру Кувейта. Тот отреагировал на нее положительно. И это понятно. Устранение соперника в дележе торговли с Басрой в северной части Персидского залива, – а Мухаммару в то время контролировал, ко всему прочему, давний неприятель Кувейта, шейх племени бану ка’б, – полностью отвечало интересам Кувейта.

Мухаммару захватили. Город, как гласят хроники, не пощадили. Причалы разрушили, складские помещния сожгли. Шейх Самир, что интересно, верховный вождь бану ка’б, один из инициаторов мятежа Дауда-паши и осады Басры в 1831 г., будучи разгромленным, бежал в Кувейт, где и укрылся от турок. И это несмотря на то,

что шейх Кувейта выступил на стороне османов. Спустя какое-то время шейх Самир возвратился в свой удел.

Сказания племен Кувейта повествуют о шейхе Джабире I как о человеке долга и чести, правителе благородном, великодушном и щедром (11).

Эмиров Кувейта из правящего семейства Аль Сабах, рассказывают арабские историки, отличали щедрость и гостеприимство, благородство и мужество. Все их помыслы сводились к тому, чтобы содействовать росту и процветанию Кувейта. Действуя трезво и осмотрительно, но в то же время решительно, когда требовалось, «тишину и порядок в своем уделе они удерживали крепко». Отстаивали, как могли, права и интересы местного торгового сообщества. Так, прослышав о слишком просроченных, и крупных к тому же, долгах одного из родов влиятельного в Южной Месопотамии племенного союза мунтафиков перед торговым семейством ал-Бадр, которые поставивили это семейство на грань нищеты, шейх Кувейта собрал подвластные ему племена, вторгся в удел должника, и долги семейству ал-Бадр заставил его вернуть (12). Такой поступок сами мунтафики сочли достойным и благородным.

Ч а с т ь V

Шейх Сабах II

(правил 1859–1866)

Документальные свидетельства времени

Полковник Льюис Пелли, политический резидент Англии в Персидском заливе, так описывает в своих записках шейха Сабаха II: «крепкий здоровый старик», лет 80-ти, грубоватый в манерах, но необыкновенно «добрый сердцем». Численность населения ЭльКувейта, одноименной столицы шейхства, отмечает Л. Пелли, отстроенной на песчанном мысе, составляла в его время 15 тыс. человек (1).

Повествуя о системе правления в Кувейте, полковник Л. Пелли именует ее «патриархальной». И поясняет, что судебными вопросами в уделе Сабахав ведал кади (религиозный судья), а всеми другими – эмир. Регулярной армии, как таковой, не существовало.

Упоминает Л. Пелли и об одной хорошо запомнившейся ему беседе с эмиром, во время которой тот поделился с ним рассказом о предсмертном наказе-наставлении своего отца. Когда тот уже совсем не выходил из дома, то позвал его однажды к себе вечером и сказал: «Скоро я умру. Разбогатеть мне не посчастливилось. Ни денег, ни золота оставить тебе не смогу. Прожив на этом свете довольно долго, обрел я много верных друзей. Вот их-то тебе и оставлю. Ухватись за них, и смело шагай с ними по жизни».

В то время как многие шейхства в Аравии усыхали, продолжал он, слабели и распадались из-за чинимых в них несправедливостей и недостойного правления, наше, напротив, мужало, росло и крепло. Не забывай и ты о высоко чтимых в Кувейте понятиях чести и справедливости, и твердо держись проверенных временем правил

166 И. П. СЕНЧЕНКО. КУВЕЙТ. МОЗАИКА ВРЕМЕН

предков. Помни, что до тех пор, пока люди будут тебя уважать и верить данному тобой слову, в уделе твоем будут царить тишина и порядок, и будет оно расти и крепнуть (2).

Самые яркие впечатления Л. Пелли о кувейтцах, как можно понять из его воспоминаний, связаны с их гостеприимством. Рассказывая об этом, полковник сообщает о введенном шейхом Сабахом II, внявшим, судя по всему, наказу отца, одном интересном обычае. Въездные ворота в защитных стенах Эль-Кувейта, которые повсюду в других городах Аравии после захода солнца сразу же затворяли, шейх Кувейта распорядился держать открытыми еще на протяжении часов двух. И только для того, чтобы бедуины, кочующие в окрестностях города, могли беспрепятственно въехать в него, дабы поесть или отдохнуть, или же остаться, и заночевать у родственников. Единственное условие, которое подлежало беспрекословному исполнению ими, состояло в том, чтобы въезжать в город без оружия. Его требовалось оставлять под присмотр стражников у въездных ворот – в целях обеспечения безопасности горожан на случай каких-либо непреднамеренных размолвок с воинственными кочевниками.

В течение всех лет правления шейхов Джабира I и его сына, Сабаха II, как следует из работ Абу Хакимы, Кувейт «удерживал мир с ваххабитами». Оба эти правителя следовали стопами их предшественника, шейха ‘Абд Аллаха I ибн Сабаха. Руководствовались его способами и методами поддержания отношений с соседями, совмещая мягкость и гибкость в достижении поставленной цели с демонстрацией, когда требовалось, силы и непоколебимой воли.

Время правления шейха Джабира I, а потом и его сына, шейха Сабаха II, резюмирут Абу Хакима, дало народу Кувейта полувековой мир, что можно считать отражением сильной и мудрой власти. В племенах Аравии, далеко за пределами Кувейта, знали о царивших в уделе Сабахов справедливости и внимательном отношении эмиров к нуждам и чаяниям людей, равно как и к просьбам и обращениям соседей (3).

Установление пароходного сообщения с Кувейтом (после 1847 г.) способствовало дальнейшему росту его торговли, суще-

ственно активизировало коммерческие связи с Европой и расширило спектр фрахтовых услуг.

Ценные свидетельства о времени правления шейха Сабаха II содержатся в путевых заметках Дж. Пэлгрева (1862), знаменитого исследователя-портретиста Аравии. Кувейт, с его слов, пользовался репутацией «удобной и гостеприимной гавани», «местом бойкой торговли». Среди мореходов Персидского залива моряки Кувейта котировались очень высоко. Выделялись смелостью и отвагой, профессиональным мастерством и надежностью, непременным исполнением взятых на себя обязательств. И если еще полвека тому назад, замечает Дж. Пэлгрев, Кувейт был всего лишь небольшим поселением с гаванью, то с течением времени превратился в самый активный торговый порт всей верхней части Залива. Даже Абу Шахру уже было до него далеко. Шейх Кувейта пользовался среди населения всеобщей любовью и уважением. В Аравии и за ее пределами о нем шла молва как о правителе мудрым, а в отношениях с соседями и торговыми партнерами – честном и благородном. Ввозные таможенные пошлины на товары в Кувейте – низкие, рассказывает Дж. Пэлгрев. Климат – здоровый. Население по отношению к чужестранцам – дружелюбное. Все это, вместе взятое, наряду с лучшей, чем у соседей, якорной стоянкой, притягивает в Кувейт сотни судов. Находясь в 15 днях пути от Хаиля, Кувейт выступает «морскими воротами» Джабаль Шаммара.

Повседневная жизнь Кувейта времен правления шейхов Джабира I и Сабаха II хорошо отражена в нескольких опубликованных работах. Среди них можно назвать воспоминания путешественника Дж. Букингема, посещавшего Кувейт в 1816 году. Не менее интересны и очерки служащего английской колониальной администрации в Индии Дж. Стоквелера, побывавшего в Кувейте в 1831 г., по пути из Бомбея. Особую ценность представляют дневники и отчеты полковника Льюса Пелли, одного из самых деятельных и прозорливых политических резидентов Англии в Персидском заливе.

Дж. Букенгем отзывается о Кувейте как о «бойком торговом месте». После Эль-Катифа следующим «значимым портом» на Аравийском побережье верхней части Персидского залива, пишет он, является Грейн. Так этот порт обозначен на английских морских

картах. «Среди жителей края он известен как Куэйт». Город окружает крепостная стена, «отгораживающая его от песков соседней пустыни».

Население Кувейта путешественник характеризует как людей мужественных и храбрых, имеющих репутацию «самого свободолюбивого народа Залива». Видимо поэтому, рассуждает он, Кувейт, в отличие от многих других уделов арабов в Восточной Аравии, всегда сохранял свою независимость. Люди Кувейта дорожили и дорожат ею пуще всего на свете.

Упоминая об океанском флоте Кувейта, Дж. Букингем сообщает, что если Бахрейн в то время владел двадцатью крупнотоннажными судами, то у Кувейта их насчитывалось тридцать одно (4).

Дж. Стоквелер (Stoqueler), повествуя о Кувейте, говорит, что город располагался вдоль побережья, на расстоянии всего лишь в милю. Среди других портовых городов Персидского залива выделялся низкими таможенными пошлинами, составлявшими не более 2% на все ввозимые в Кувейт товары (5).

Добирался Стоквелер до Кувейта морем, на океанском торговом паруснике «Нассириййа», заплатив за место на судне 150 рупий. Переход из Бомбея в Кувейт занял полтора месяца (с 18 феврая по 4 марта 1831 г.). Судном управлял «приятной внешности нахуда» (капитан), доскольно знавший все бухты и мели на их морском пути. Матросы, подчеркивает Стоквелер, подчинялись своему капитану беспрекословно (6).

Поскольку судно, на котором он прибыл в Кувейт, продолжает Стоквелер, использовалось торговцами для транспортировки грузов из Индии, то есть имело глубокую осадку и не могло передвигаться по Шатт-эль-Арабу, то ему в течение четырех дней пришлось дожидаться в Кувейте отбытия оттуда в Басру другого корабля. Большегрузные океанские парусники (бугалы), на одном из которых он прибыл в Кувейт, строили в то время, по его словам, и на судоверфях Аравии, и в Кочине, и в ряде других мест на Малабарском побережье Индии.

После завтрака, повествует Стоквелер, он сошел на берег, и был препровожден матросом к дому владельца судна, местному торговцу. Войдя в гостевую комнату, увидел хозяина жилища и двух сидя-

щих с ним на ковре и курящих кальяны мужчин, оказавшихся, как выяснилось в ходе беседы, его родными братьями. Полакомившись верблюжьим молоком со свежими лепешками и аравийским кофе с халвой и финиками, распрощался с тепло принявшим его ‘Абд ал-Хассаном, и отправился прогуляться по городу.

Дома свои, свидетельствует Стоквелер, с грубо облицованным фасадом, жители Грейна сооружали в основном из глины. Окна домов выходили во дворы, наглухо отгороженные от улиц высокоми глиняными заборами. Вдоль улиц, очень узких, но чуть шире, чем в Маскате или Бендер-Бушире, располагались водосточные канавы. В город вело трое въездных ворот. Ни в самом городе, ни за его стенами, ни вокруг него в примыкающих к нему окрестностях не имелось ни кустика, ни деревца. Питьвую воду, «на вкус совершенно другую», чем в Европе, или в той же Индии, и назвать-то пресной можно было с трудом. Шейхством правил эмир. Контроль над ввозом и вывозом товаров осуществляли два его доверенных лица. Больше всего Стоквелера поразила, судя по всему, «абсолютная идентичность одежд, как у мужчин, так и у женщин; притом всех возрастов

исоциальных групп». И еще то, что «среди резидентов Кувейта» он не встретил «представителей других стран» (7).

Правила свободной, то есть беспошлинной торговли, введенные в Кувейте при шейхе ‘Абд Аллахе I, сохранялись и действовали

ипри его преемниках, шейхах Джабире I и Сабахе II.