Kuveyt_Mozaika_vremen

нее, можно было, пройдя с торговым караваном через пустыню из Эль-Кута в Алеппо (40).

В марте 1758 г. путешествующий врач Айвис, направляясь из Индии в Европу, оказался в бассейне Персидского залива. Судно, на котором он следовал, бросило якорь у острова Харк. Барон Книпхаузен, глава располагавшейся там в то время датской торговой фактории, рекомендовал ему и его спутникам в качестве кратчайшего маршрута до Алеппо караванный путь из Кувейта. Посоветовал добраться на фаллуке, местном паруснике, до Грейна (Кувейта), где, присоединившись к торговому каравану, проследовать с ним через пустыню до Алеппо. Пояснил, что путь этот составит не более 25–30 дней. Иными словами, сэкономит им довольно много времени – от двух до четырех недель – в сравнении с запланированным ими маршрутом на судне до Басры, а оттуда, с караваном через Багдад, до Алеппо (41).

Книпхаузен, которому шейх Грейна, по выражению барона, «был обязан», послал за ним парусник (31 марта 1758 г.). Возвратилось судно на Харк спустя две недели (14 апреля), с «долгожданным арабом», отмечает в очерках о своих путешествиях Айвис. Однако договориться с шейхом насчет содействия в организации перехода из Грейна в Алеппо не удалось – не сошлись в цене за услуги. Шейх хотел, чтобы ему заплатили 2000 пиастров. Барон же, выступавший от имени путешественников, предлагал только тысячу, максимум – тысячу сто пиастров, и не больше (800 пиастров составляли тысячу индийских рупий или 125 фунтов стерлингов).

Покидая остров, пишет Айвис, раздосадованный шейх заявил барону, что, состоя с ним в дружбе, он никак не ожидал, что Книпхаузен «отдаст предпочтение в торге странникам», выступит «защитником их интересов» (42).

Поскольку датчане серьезно враждовали тогда с турецкими властями в Басре, сообщает историк Абу Хакима, то доставляли свои товары в Месопотамию и в Центральную Аравию в обход Басры, через Грейн, что, конечно же, было в интересах тамошнего шейха. Отсюда – и та положительная реакция шейха на просьбу барона прибыть на Харк для встречи и деловой беседы с его гостями (43).

Караван, с которым Айвис, по совету барона Книпхаузена, планировал добраться до Алеппо, состоял, к слову, из 500 верблюдов и 1 тыс. человек.

Барон Тиддо Фредерик Книпхаузен слыл человеком энергичным и образованным, и в то же время – надменным, любвеобильным и несдержанным. Отец его занимал пост прусского министра. Сам же барон в начале своей карьеры был офицером. Служил в прусской армии. Из-за дерзкой перебранки с самим королем Пруссии оказался в тюрьме. При содействии отца совершил побег, и укрылся в Голландии. Там в 1747 г. поступил на службу в Датскую Ост-Индскую компанию. Получил назначение в Китай. И уже оттуда перевелся в Басру (1749 г.), где возглавил торговую факторию. В 1753 г. из-за конфликта с турецким губернатором Басры, который спровоцировал конкурент Книпхаузена, резидент торговой фактории Английской Ост-Индской компании, перебрался на остров Харк (44). Играл заметную роль в торговых делах бассейна Персидского залива в период 1750–1759 гг. Желая «досадить турецкой Басре», и как можно больше, установил тесные коммерческие отношения с шейхом Кувейта из династии Аль Сабах.

С 1754 по 1766 гг. остров Харк являлся свободным торговым портом бассейна Персидского залива. Функционировал под датским флагом. Активно торговал с Кувейтом и многими другими городами-портами Аравийского побережья, но только не с Басрой. Личная охрана барона состояла из рослых, крепкого сложения ра- бов-африканцев. Сам барон страстно интересовался историей края. Собирал летописи, сказания и предания народов Залива.

Окунувшись в жизнь портовых городов Персидского залива, познакомившись с жемчужным промыслом арабов Прибрежной Аравии, задался мыслью непременно прибрать его к рукам Датской Ост-Индской компании, захватить Бахрейн, «жемчужную кладовую арабов». Подготовил и представил на рассмотрение директории компании соответствующий план. Указав на «огромные богатства» Бахрейна, подчеркнул, что оборона острова организована управляющим им племенем ал-матариш исключительно плохо. В сопроводительной записке упомянул и о том, как годом ранее власть свою над островом этим установил хитрый шейх Насир, правитель Абу

Шахра (Бендер-Бушира), вождь арабского племени ал-матариш. Подкупами и подарками, рассказывает Книпхаузен, шейху удалось расколоть бахрейнский союз племен бану хувалла, который воспротивился его воле. Потом, ступив на Бахрейн, он взял этот остров в аренду – у шаха Персии, за 20 000 рупий в год.

Втом же 1756 г. на Книпхаузена поступил донос. Барон обвинялся, ни много ни мало, а в экономической нецелесообразности открытия торговой фактории на острове Харк. Ответ Книпхаузена на соответствующий запрос директории компании последовал незамедлительно. Арабы Аравии, докладывал Книпхаузен, в силу традиции, придерживаются взятых на себя обязательств. В торговых делах они надежнее заносчивых, жадных и коварных турок или тех же хитрых, как лисы, персов. И потому факторию лучше держать на территории, находящейся в управлении арабов, нежели турок или персов, не в Басре или в Абу Шахре, а на том же Харке.

Кответу прилагались справка о положении дел на Бахрейне.

Вней барон рекомендовал руководству компании сделать то, о чем он докладывал ранее, а именно: обрести контроль над жемчужным промыслом Персидского залива. До 1750 г., говорилось в справке, Бахрейном некоторое время владело племя ал-харам, одно из колен племени ал-хувалла. В 1751 г. его потеснили с острова арабы Верхнего Залива во главе с шейхами Бендер-Рига и Абу Шахра. Вскоре они рассорились. Этим тут же воспользовалось племя ал-харам. Оно восстановило свою власть над Бахрейном и удерживало за собой «жемчужный остров» в течение двух последующих лет.

Шейх Насир, правитель Абу Шихра, заручившись поддержкой племени бану ‘утуб из Эль-Кута, организовал морской набег на Бахрейн и овладел им (1754 г.). Взамен за помощь в захвате Бахрейна обещал шейху бану ‘утуб, что разрешит его племени свободно заниматься «жемчужной охотой» в водах вокруг Бахрейна, без уплаты каких-либо налогов.

Всправке Книпхаузена содержалась также краткая информация и об уделе племени бану ‘утуб в Эль-Куте. Выйдя на судах из устья Евфрата, сообщал барон, двигаясь вдоль Аравийского побережья Залива, встречаешь на своем пути красивый остров (Файлаку), богатый источниками пресной воды. Напротив него, на побережье

бухты, расположено поселение Грейн, удел племени бану ‘утуб. Флот бану ‘утуб насчитывает 300 небольших парусников. Военный кулак этого племени – 4000 мужчин, вооруженных мечами, щитами и копьями. Ружей у них почти нет, и пользоваться ими они не умеют. Правят племенем бану ‘утуб несколько шейхов, состоящих между собой в родственном союзе. Старший среди них – шейх из рода Аль Сабах. Он молод и небогат. А вот другой шейх, Магомет (Мухаммад), глава рода Аль Халифа, пользующегося равным с Сабахами уважением среди соплеменников, – богат; занимается торговлей, владеет судами. Вниз от Грейна, до самого до Эль-Катифа, других поселений на побережье нет (45).

Грейн барон Книпхаузен характеризовал как бурно развивающийся «город корабелов и мореходов, торговцев и ловцов жемчуга», а племя бану ‘утуб во главе с верховным шейхом из рода Аль Сабах, – как один из «зарождающихся центров морской силы» бассейна Персидского залива.

В 1759 г. Книпхаузена на посту управляющего факторией на острове Харк сменил его заместитель – Жан ван дер Халст (Jan van der Hulst).

Первое упоминание о Кувейте в европейских документах связано со скандалом, разгоревшимся в середине XVIII века в фактории Датской Ост-Индской компании в Басре. Резидентом ее, начиная с 1747 г., был некий Франс Кантер (Frans Kanter), католик, гражданин Амстердама.

В 1749 г. генерал-губернатор Датских Восточных Индий назначил на его место барона Книпхаузена. Накануне прибытия барона в Басру, Кантер, которого заподозрили в хищениях казны фактории, бежал в Грейн. Там присоединился к торговому каравану и ушел с ним в Алеппо. Оттуда проследовал в Амстердам. Город этот управлялся автономно, и находился вне юрисдикции всесильного совета директоров Датской Ост-Индской компании.

Помощь Кантеру в приискании судна для отбытия в Амстердам оказал проживавший в Алеппо его знакомый, кармелитский священник. Письмо с такой просьбой Кантер отправил ему заблаговременно, в день своего приезда в Грейн. Исследователи истории Кувейта считают, что письмо это (копия его сохранилась), написан-

ное в 1750 г., является самым ранним из дошедших до наших дней писем, отправленных из Кувейта.

О том, что Кантер бежал из Басры, не предоставив финансового отчета о деятельности фактории своему преемнику, датский консул в Сирии, будучи информирован своим коллегой из Басры, тут же поставил в известность датского посла в Константинополе (письмом от 4 мая 1750 г.). Он, в свою очередь, сообщил датскому правительству, что Кантер, покинувший Басру тайно, прихватил с собой большую сумму денег, и ушел из Грейна с караваном в Алеппо. О том же маршруте движения «дезертира-казнокрада» говорится и в рапорте самого барона Книпхаузена, датированном 10 августа 1750 г.

Все эти документы свидетельствуют о том, отмечает в своем исследовании Б. Дж. Слот, что уже в середине XVIII века через Кувейт пролегал оживленный торговый путь между Персидским заливом и Средиземноморьем (46).

В 1765 г. на острове Харк побывал К. Нибур, знаменитый исследователь Аравии. В своих путевых заметках К. Нибур впервые обозначил на приложенной к ним карте нынешний Кувейт под его сегодняшним названием (именуется в его заметках Ковэйтом). Отметил также острова Бубийан (Бубиян) и Файлаку, и «сельцо Джахра» (47).

Вскоре после того как К. Нибур покинул Харк, датчан с острова потеснил шейх Мир Муханна, вождь племени бану за’б. Известие о падении датской фактории в Персидском заливе поступило в Амстердам через Кувейт, от кармелитского священника, служившего в Южной Месопотамии.

Уделом бану ‘утуб шейх Сабах ибн Джабир Аль Сабах (1756– 1762) правил, как гласят сказания кувейтцов, «по совести и по уму», опираясь на поддержку знатных родовых кланов племени и сложившиеся в Кувейте влиятельные торговые семьи. Отличался умением лавировать и выпутываться из сложных ситуаций во взаимоотношениях с турками, персами и арабскими племенами, проживавшими на Персидском побережье Залива.

Шейх Сабах ибн Джабир был непререкаемым ни для кого лидером. «Судно своего удела вел по волнам жизни, – как следует из

рассказов седой старины, – уверенно». Прислушивался к мнению членов консультативного совета племени (шура’). Состоял он из представителей знатных родов, богатейших торговых семейств, ‘арифов (знатоков истории, обычаев и традиций племени, и родословных семейно-родовых кланов) и ‘уламов (авторитетных знатоков теологии и религиозного права).

Суд в уделе Сабахов, сообщает кувейтский историк ал-Рашид и ал-Кина’и, вершился в соответствии с Ал-Кур’аном (Кораном), нормами шариата (исламского права), племенными традициями арабов Аравии и их обычаями. Сами шейхи Кувейта на протяжении всего XVIII столетия вообще крайне редко вмешивались в решение споров и разногласий между соплеменниками. По всем этим вопросам они обращались к ‘арифам, а также к судьям (кади). Со слов арабских исследователей истории земель Северо-Восточной Аравии, судьи Кувейта пользовались авторитетом не только среди своего населения, но и во всем крае. К их услугам часто прибегали, к примеру, жители Эль-Хасы (48).

Первым кади Кувейта, исполнявшим обязанности городского судьи во времена правления шейха Сабаха ибн Джабира, хронисты называют Ибн Файруза (1733–1801). Родился он в Эль-Хасе, в местечке Хаджара. Обучался в Неджде и в Эль-Хасе, в знаменитых школах ‘уламов (мадарис ‘улама’).

Среди семейств «благородных», стоявших, наряду с Сабахами, у истоков рождения шейхства Кувейт и входивших в состав шура’, консультативного совета при эмире, в хрониках Кувейта фигурируют кланы ал-Шамлан, ал-Ганим, ал-Салих, ал-Сакр, ал-Руми, алБадр и ал-Китами.Род Сабахов относился к ним как к равным по знатности и «чистоте крови»; заключал с ними браки. Эмир Кувейта из рода Сабахов, согласно сложившейся в бану ‘утуб традиции, обязательно консультировался со старейшинами этих семейнородовых кланов, игравших ключевую роль в торговых делах шейхства, перед принятием тех или иных важных решений (49)

Ч а с т ь III

Шейх ‘Абд Аллах I

(правил 1762–1812)

След в истории

Годы правления шейха ‘Абд Аллаха I Аль Сабаха, находившегося у руля власти в течение полувека, арабские историки называют временем обретения Кувейтом, землей людей мужества, достоинства и чести, своей национальной идентификации. ‘Абд Аллах I не дрогнул перед ваххабитами, поставив их учение в своем уделе «вне закона»; «не преклонил колени» он и перед турками, гласят сказания кувейтцов. Все свои доходы использовал в интересах Кувейта и его жителей. «Щитом удела» племени бану ‘утуб называл твердый характер, силу воли и любовь к свободе народа Кувейта, «людей моря и пустыни». Многие известные исследователи Аравии считают, что именно шейх ‘Абд Аллах I упрочил фундамент правящего в Кувейте Дома Сабахов настолько, что сделал его не подвластным ни времени, ни ударам судьбы. Действительно, лет с тех пор минуло много. И если вглядеться в глубины истории и заглянуть в толщу веков, то бед и опасностей, грозивших Кувейту потерей независимости, было немало. Но Кувейт выстоял, и уверенно продолжает свой путь по дороге жизни как независимое самостоятельное государство, возглавляемое славным родом Сабахов.

Предания кувейтцов рассказывают о происшедшем в период правления шейха ‘Абд Аллаха первом в истории Кувейта крупном морском сражении поселенцев бану ‘утуб с «внешним врагом» в лице племени бану ка’б. Проживало оно на Персидском побережье. Слыло одним из тогдашних «центров силы» Персидского залива. Столи-

ца удела бану ка’б, город Даврак, располагался к востоку от Басры. Управлял уделом племени семейно-родовой клан ал-Нассар. Так же как и бану ‘утуб, племя бану ка’б составляли выходцы из Неджда, большей частью из Эль-Хасы. Родные земли они покинули намного раньше семейно-родовых кланов, из которых сложилось племя бану ‘утуб. Обитая на территории Персии, и беря в жены персиянок, утратили, по выражению арабов Аравии, «чистоту крови».

Занималось племя бану ка’б «морским извозом» и пиратством. Довольно ловко лавировало в отношениях с двумя своими сильными соседями – персами и турками. Занимало сторону того из них, кто, прибегая к его услугам, платил больше.

Зорко следило за становлением и развитием Эль-Кута, нового центра торговли и судостроения в бассейне Персидского залива.

В течение 1760-х годов предприняло несколько пиратских налетов на удел бану ‘утуб в Эль-Куте (1). Не имея сил подмять под себя новоявленного конкурента в морской торговле и желая получить возможность хотя бы влиять на него, шейх Наср ибн Мазкур предложил шейху ‘Абд Аллаху I выдать его дочь, красавицу Марйам, замуж за своего сына (1783 г.). Шейх ‘Абд Аллах I ответил отказом. Дело в том, что, поступив иначе, «отдав дочь чужаку», «благородный» род Аль Сабах, клан «арабов чистокровных», смешался бы с кланом ал-Нассар, в «крови членов которого текла уже и персидская кровь». Допустить «осквернение крови» означало в те времена лишь одно – опозорить и «очернить», породнившись с «нечистокровными», не только род свой, но и все племя.

Отклонив предложение рода ал-Нассар, клан Сабахов нанес ему звонкую пощечину. Весть эта быстро разлетелась по племенам на обоих побережьях Залива, и сделала семейство ал-Нассар посмешищем в глазах арабов Аравии. Оскорбленное и уязвленное, оно решило отомстить – совершить морской набег на удел Сабахов в Эль-Куте, и «взять их женщину силой» (2).

Когда флот бану ка’б «затмил горизонт», повествуют кувейтские историки Абу Хакима и ал-Рашид, то шейх ‘Абд Аллах I, отдал два распоряжения. Одно из них – горожанам, чтобы были готовы они, если и когда потребуется, укрыться на островах.

78И. П. СЕНЧЕНКО. КУВЕЙТ. МОЗАИКА ВРЕМЕН

Адругое – своему флоту, чтобы «встал он цепью» у входа в Кувейтскую бухту, встретил противника в море, и воспрепятствовал его подходу к городу.

Рассказывают, пишет в своем сочинении «Кувейт и его соседи» Х. Диксон, что именно в разгар подготовки к схватке с бану ка’б се- мейно-родовой клан Аль Халифа и заявил о желании отодвинуться на юг, откочевать в Катар. Перед уходом туда якобы настоятельно убеждал шейха ‘Абд Аллаха I, других членов семейства Аль Сабах и их родственников, откупиться от бану ка’б и уберечь Эль-Кут, пожертвовав Марйам. На что ‘Абд Аллах I будто бы ответил, что пока он жив, то ни на какую сделку с бану ка’б за счет своей дочери не пойдет, Марйам в жены «нечистокровному» не отдаст (3).

Своды старины сообщают, что накануне сшибки с бану ка’б шейх ‘Абд Аллах I собрал на совет (маджлис) глав всех семейно-ро- довых кланов племени бану ‘утуб, и призвал их дать клятву, на пороге его дома, что встретят они врага достойно. Сражаться будут мужественно, защищая дочь его, честь их вождя и достоинство племени. Клятву такую собравшиеся дали. И нарекли себя, по аналогии с предками, «детьми порога».

Всказаниях, связанных с этой страничкой в истории Кувейта, говорится следующее. Когда вести о подходе врага к побережью удела бану ‘утуб достигли стен дворца эмира, то прекрасная дочь его, красавица Марйам, облачилась в доспехи и, вооружившись копьем и мечом, верхом на чистокровной арабской кобылице ежедневно стала объезжать возводимые горожанами оборонительные рубежи и военно-сторожевые посты бедуинов вокруг стен города. Обращаясь к мужчинам, вдохновляла их, по обычаям предков, на мужество и стойкость в отпоре врагу (4).

Из работ кувейтских историков известно, что кузен прелестницы Марйам, молодой шейх Салим ибн Мухаммад Аль Сабах, во главе дружины встретил «армаду» племени бану ка’б у острова Бубийан (Бубиян), ночью, «рассеянной и потрепанной бурей». Не мешкая, решил воспользоваться представившейся ему возможностью. Под видом рыбаков, на пяти парусниках, воины его тихо подходили к кораблям врага, «ставили на мечи» охрану и захватывали суда. Тех, кто «опускался на колени», то есть сдавался, задраивали в трюмах.

Действуя быстро и слаженно, овладели более десятком вражеских судов. Возвратившись поутру в Эль-Кут, всю доставшуюся им военную добычу свезли к дворцу шейха, и сложили у ног принцессы Марйам. Тогда-то, дескать, и родились в племенах Кувейта два известных их боевых клича: «Ана ах Марйам» («Я – брат Марйам!») и «Нахну авлад Салим» («Мы – дети Салима!»).

В этот же день, повествуют хроники Кувейта, наступившей ночью, «москитный флот» под командованием шейха Салима, на спущенных парусах, используя длинные весла, опять вышел в море. Окружил вставшие на якорь суда бану ка’б, и внезапно напал на них. Новый дерзкий налет небольших быстроходных и маневренных самбук племени бану ‘утуб на крупные неповоротливые суда бану ка’б возымел успех. Сразу же был выведен из строя флагманский корабль, на борту которого находился сам шейх Наср. Несколько других, стоявших буквально борт о борт с ним, – подожжены. Шейху чудом удалось спастись.

Бану ка’б, эти «хищные люди моря» (пираты), рассказывает историк ал-Рашид, ошарашенные смелым налетом на них воинов бану ‘утуб, пали духом, распались, потерпели поражение, и обратились в бегство (5). Среди военных трофеев, захваченных в этой схватке племенем бану ‘утуб, ал-Рашид называет несколько крупнотоннажных судов бану ка’б. Орудия, снятые с них, кувейтцы, по его словам, установили на набережной города – в целях его защиты с моря и в знак увековечивания победы над сильным и грозным врагом. Со временем орудия эти стали зримым символом сплоченности и единства кувейтцов (6).

Отразив нашествие неприятеля, старейшины рода Сабахов приняли решение, согласно которому принцессы их могли впредь выходить замуж только за мужчин своего клана, и ни за кого другого. Взять их в жены с тех самых пор не могли даже члены семейства шарифов Мекки, потомков Пророка Мухаммада по линии Его внука Хасана (потомки другого внука, Хусайна, именуются сеййидами), что, заметим, для всех правящих на Арабском Востоке династий считается величайшей честью. Об этом своем решении семейство Аль Сабах – во избежание каких-либо недоразумений в будущем –