Kuveyt_Mozaika_vremen

пролегать планируемая ими железная дорога, дабы подвигнуть и их к сотрудничеству. Иными словами, к тому, чтобы не чинили они строителям препятствий. Известили шейха о том, что приобретение или аренда ими участка земли в Кувейте под железнодорожный терминал, равно как и услуги самого шейха Мубарака и шейхов других племен по обеспечению безопасности функционирования дороги будут ими щедро оплачены;

– поинтересовавшись, действуют ли они самостоятельно или ведут разговор от имени и по поручению султана Турции, шейх Мубарак заявил, что он, конечно же, почитает султана Турции и повинуется ему. Но только как главе мусульманского мира. В качестве же субъекта Турции себя не рассматривает, и суверенитет Османской империи над территорией Кувейта не признает.

Не примет он и предложение немцев насчет прокладки железной дороги в Кувейт. И все потому, что в таком случае и сами они, и их союзник в лице турок «обозначат свое присутствие на его земле».

Не может гарантировать он немцам и безопасное функционирование железнодорожной линии, а значит – и нести ответственность за непреднамеренно пролитую ими кровь при ее охране. Арабы Аравии, пояснил шейх, – народ свободолюбивый. Реакцию бедуинов на вторжение чужеземцев в их даиры (земли обитания), где располагаются пастбища, кочевья и становища племен, предсказать нетрудно.

Что же касается просьбы немцев насчет оказания влияния на шейхов племен в долине Евфрата, то и здесь он им не помощник. Шейхи тамошние абсолютно самостоятельны, и влиять на их мнение он, опять-таки, не может и не хочет.

Выслушав шейха Мубарака, немцы ответили, что для решения обозначившихся во время беседы с ним вопросов они возвращаются в Константинополь. И уже оттуда немецкий посол известит шейха Мубарака об их окончательном предложении насчет сделки по строительству железной дороги. Сделает это обязательно, направив шейху письмо, либо же послав на встречу с ним для обсуждения всех аспектов и нюансов затронутого ими вопроса своего представителя (73).

По окончании переговоров немцы поднесли шейху Мубараку

вподарок: шесть пистолетов Маузер, один пистолет с двумя стволами, одно охотничье ружье, несколько часов, два седла, три плаща, а также 15 лир – для раздачи слугам, которые обслуживали их во дворце во время встреч с шейхом. Но вот что интересно, – шейх Мубарак от подарков ему и денег слугам вежливо отказался. Подобным жестом-поступком он еще раз дал понять немцам, что искать им в Кувейте нечего.

Резко отрицательное отношение шейха Мубарака к железнодорожному проекту российские дипломаты связывали с его резонными опасениями насчет того, что через немцев, которые построят железнодорожный терминал в Кувейте и будут управлять им, обретут кое-какие официальные позиции в Кувейте и турки, партнеры немцев по данному проекту.

Британский посол в Константинополе О’Коннор специально посетил министра иностранных дел Турции Тауфика-пашу и изложил ему позицию Англии по вопросу о железной дороге Бер- лин-Багдад. Отметил, что Англия не желает того, чтобы статус-кво

вПерсидском заливе был нарушен. Подчеркнул, что любое соглашение турок с иностранной державой, будь то с Россией или Германией, на прокладку железной дороги «ниже Ирака», с выходом на Аравийское побережье Персидского залива в районе Кувейта, британское правительство расценит как шаг в направлении нарушения этого статус-кво.

Сразу же после встречи и беседы с министром иностранных дел Турции английский посол нанес визит немецкому послу, и изложил ему суть секретного англо-кувейтского соглашения от 1899 года. Прямо заявил, что любое концессионное соглашение Германии с Турцией, затрагивающее интересы Кувейта, если оно не будет согласовано с Англией, либо же Британия не станет участницей такого соглашения, явится для Лондона неприемлемым.

Объезд Месопотамии и Кувейта комиссией во главе с г-ном Штемрихом, тогдашним генеральным консулом в Константинополе, рассказывает в своем сочинении «Ирак Арабский» русский дипломат-востоковед А. Адамов, «вызвал большой переполох в Англии», особенно в связи с просочившимися туда сведениями о

«намерениях Германии довести Багдадскую железную дорогу до Кувейта» (74).

Кувейтская бухта, повествует А. Адамов, считавшаяся лучшей на всем Восточном побережье Аравийского полуострова, заставила заговорить о себе в начале XX столетия всю европейскую печать. Причиной тому – «проект Германии обратить ее в конечную станцию Багдадской железной дороги» (75). Надо сказать, замечает А. Адамов, что проект немцев ни оригинальностью, ни новизной мысли не отличался. «Германские инженеры пошли по следам английских железнодорожных строителей», Ф. Чеснея и сэра Эндрю. Еще в 1872 г. они, по словам лорда Керзона, «наметили этот арабский порт» в качестве конечного пункта «задуманной ими, но не проложенной железнодорожной линии», идущей от сирийского города Александретта – через Алеппо и Багдад – до Персидского залива (76).

Великобритания, пишет А. Адамов, «давно и по достоинству» оценила все выгоды обладания Кувейтской бухтой, «морскими торговыми воротами», через которые товары с Восточного побережья полуострова поступали в Центральную Аравию. Но что еще важнее, говорит дипломат, так это то, что Кувейтская бухта «командует над входом в Шатт-эль-Араб», находясь всего в 82 километрах к юго-за- паду от Фао (77).

Излагая в одном из своих посланий британским колониальным властям в Индии суть позиции Лондона относительно Багдадской железной дороги, министр иностранных дел Англии лорд Лэнсдаун писал (22 января 1902 г.) следующее. Наша позиция по данному вопросу сводится к тому, что мы не будем препятствовать осуществлению этого проекта, если британский капитал получит в нем долю, равную, по крайней мере, той, которой будет владеть дер- жава-разработчик проекта. Притом не только в самих работах по прокладке железной дороги и в заказах на поставки строительных материалов, но и в управлении ею (78).

В 1907 г. Британия ясно дала понять Германии, что готова была бы принять участие в сооружении Багдадской железной дороги при условии, что английский капитал получит право, гарантированное правительством Германии, на строительство и обслуживание од-

ного конкретного участка этой дороги – от Багдада до побережья Персидского залива (79).

Впервые вопрос о прокладке железной дороги в Месопотамию поднял, к слову, фельдмаршал Горацио Герберт Китченер, британский военный деятель, граф, барон и виконт (1850–1916). Начинал свою карьеру этот яркий представитель британской колониальной эпохи службой в военной разведке. Работал под прикрытием вице-консула в Кастаману, в Северной Анатолии (1879). Впоследствии командовал британской кавалерией в Египте (1882). Занимал должность губернатора Суахима (Восточный Судан), а также генерал-адъютанта египетской армии. Руководил британской армией (1900–1902) в англо-бурской войне. Был главнокомандующим английскими войсками в Британской Индии (1902–1909) и членом Совета обороны Британской империи. В 1911 г. получил назначение на должность политического агента и генерального консула в Египте, и стал фактическим правителем этой страны. В годы Первой мировой войны управлял военным ведомством Англии. В июне 1916 г. отбыл с визитом в Россию. Крейсер «Хэмпшир», на борту которого он находился, подорвался на мине (5 июня), установленной германской подводной лодкой.

В 1907 г. шейх Мубарак сдал в аренду, навечно, британскому правительству земельный участок на побережье в районе Шувайх, что в двух милях на запад от города Эль-Кувейт (за 6000 рупий в год). Это обеспечило английский флот удобной якорной стоянкой в северной части Персидского залива. При заключении договора шейх Мубарак настоял на включении в него статьи о признании английским правительством статуса Кувейта (в тогдашних границах шейхства) как независимого удела во главе с шейхом Мубараком, его преемниками и наследниками из семейства Аль Сабах. Англия, согласившись с тем, что только шейх Мубарак, его наследники и преемники, и только они, управляют всеми внутренними делами Кувейта, в том числе связанными с портовыми и таможенными сборами, обязалась никаких пошлин и платежей на арендуемой ею у Кувейта территории не взимать. Вместе с тем сохранила за собой право отказаться от аренды и расторгнуть договор в любое время (что, собственно, и сделала, в 1922 г.) (80).

Подписание договора об аренде состоялось в то время, отмечал Х. Диксон, когда вопрос о прокладке Багдадской железной дороги в Басру и дальше, в Кувейт, все еще не был снят с повестки дня деятельности турок в Южной Месопотамии. Участок земли, взятый в аренду у Кувейта, имелось в виду превратить в морскую базу с угольной станцией для английских судов, военных и гражданских. Обладание этим участком земли, свидетельствует Х. Диксон, позволяло англичанам не только наблюдать за положением дел в самой Кувейтской бухте, но и обеспечивало, в случае надобности, беспрепятственный проход к Ра’с-эль-Казиме, месту строительства на северной стороне бухты планировавшегося немцами (совместно с турками) железнодорожного терминала. Иными словами, ставило Ра’с-эль-Казиму под прицел палубной артиллерии английского флота (81).

В период новой политики Санкт-Петербурга в зоне Персидского залива, «политики дела» (конец XIX – начало XX столетия), много разного рода слухов было связано и с проектом русского графа Капниста, приобретшего, как писала европейская пресса, у турецкого правительства концессию (30 декабря 1898 г.) на строительство железной дороги Триполи-Хомс-Багдад-Басра-Кувейт (82). На самом деле ни российское правительство, ни российский капитал не имели к этому проекту никакого отношения. За спиной графа Капниста, кузена посла России в Вене, стояли англичане в лице компании, образованной весной 1898 г. при активном участии известного венгерского финансиста Ретчизнера (Retchizner). Барон Капнист выступал лишь номинальной фигурой, служил ширмой для английского капитала. Его специально поставили во главе компании, чтобы дезориентировать правительство России и предотвратить тем самым возможность выступления Санкт-Петербурга против данного проекта (83).

В августе 1898 г. министр иностранных дел России граф Михаил Николаевич Муравьев (1845–1900) информировал русского посла в Константинополе о том, что «группа Капниста представляет собой замаскированное предприятие английского капитала». Отметил, что граф Капнист «действует в интересах британской компании», и что строительство железной дороги Триполи-Багдад

является «давнишним желанием Англии» соединить Средиземное море с Евфратом. Дорога эта, резюмировал М. Н. Муравьев, – не в интересах России. «Она направлена против нас как в экономическом, так в особенности и в военном отношении» (84).

Более того, в марте 1899 г. И. А. Зиновьев получил указание «осторожно убедить» турецкое правительство в том, чтобы оно отклонило просьбу барона Капниста о предоставлении ему концессии (85).

Как только англичане узнали, что их задумка с бароном Капнистом не сработала, рассказывает востоковед Г. Л. Бондаревский, они тут же заменили его венгром Ретчизнером, переписав на него доверенность по управлению компанией.

Интересная страничка в богатой событиями хронике времен правления шейха Мубарака, хорошо освещенная, кстати, в документах Архива внешней политики Российской империи, связана с проживанием в Кувейте, под защитой рода Аль Сабах, шейха ‘Абд ал-Рахмана ибн Файсала Аль Са’уда с его семейством.

Потерпев поражение в схватке с Рашидитами за власть в Неджде, он с семейством вынужден был скрываться (86). Вначале – в Эль-Касиме, в землях (даире) племени ал-‘аджман. Зная, что за голову его назначена крупная награда, шейх ‘Абд ал-Рахман понимал, что кто-либо из бедуинов, посещая рынок, мог прослышать об этом, и польститься на такое предложение. Поэтому он переправил членов своего семейства на Бахрейн, под личную опеку и защиту правящего там семейства Аль Халифа. Сам же укрылся в пустыне Руб-эль-Хали, в племени ал-мурра (87).

Племя это, отгороженное от внешнего мира песками, вело патриархальный образ жизни. Слыло свободолюбивым и воинственным. Имело репутацию лучших воинов пустыни. Славилось знанием троп в аравийских песках и дерзкими набегами на караваны. Преследовать их с захваченной ими добычей в известных только им песчаных гаванях-дюнах решались немногие.

Во время пребывания на Бахрейне сильно заболел ‘Абд ал- ‘Азиз, младший сын шейха ‘Абд ал-Рахмана, – подхватил лихорадку. Лечили его там врачи миссии Датской реформаторской церкви Америки. Оправившись от болезни, ‘Абд ал-Азиз тут же попросил-

ся к своему отцу, в племя ал-мурра; и провел с ним среди кочевников два года. Познал навыки жизни в пустыне. Познакомился с ее животным и растительным миром. Приобрел знания об обычаях, традициях и нравах бедуинов. Обучился мастерству следопыта, искусству верховой езды и владению оружием.

В 1893 г., получив от шейха Кувейта соответствующие заверения насчет их опеки и защиты (‘аман), шейх ‘Абд ал-Рахман, равно как и другие члены семейства Аль Са’уд, укрывавшиеся на Бахрейне, перебрались в Кувейт. Там, наконец, и объединились, прожив много лет врозь.

Турецкие власти в Месопотамии, отмечал в своем сочинении «Ирак Арабский» русский дипломат-востоковед А. Адамов, «не могли не осознавать всей опасности пребывания в Кувейте, лежащем под боком у Басры, столь беспокойного эмира» из династии Са’удов, вождей ваххабитов, «исконных врагов Турции». Приют, предоставленный семейством Аль Сабах противнику Рашидитов, являвшихся союзниками и вассалами Турции, вызывал серьезную обеспокоенность в Константинополе еще и потому, говорит А. Адамов, что связь Кувейта с Османской империей была «весьма непрочной» (88).

Вместе с тем, замечает А. Адамов, турки, узнав о новом месте пребывания Са’удов, выделили его главе «месячный пансион» (денежное пособие) в размере 58 турецких золотых лир, что являлось частью политики османов в захваченных ими землях. Суть ее состояла в том, чтобы всех лидеров, в том числе и «потускневших», как они выражались, «держать в колоде». И использовать в собственных целях, когда потребуется, «натравливая» одних на других.

Представители Дома Са’удов, укрывшись в Кувейте, «сидели там настолько тихо и смирно», пишет А. Адамов, что казалось, что и не было уже у них никаких намерений насчет того, чтобы восстановить свою власть в Неджде. Ошибочность таких рассуждений стала очевидной в конце 1900 г., когда шейх Мубарак во главе своих войск двинулся на Неджд «с явной целью водворить там Са’удов» (89).

Семейство Аль Сауд провело в Кувейте около 10 лет. Именно там шейх ‘Абд ал-‘Азиз, будущий основатель Королевства Саудовская Аравия, вплотную соприкоснулся с жизнью портового

города – с экзотической смесью культур и красочной палитрой торговой деятельности. В 1890-х годах Кувейт являлся одним из ключевых портов Персидского залива, куда прибывали суда с товарами со всех концов света. С караванами их доставляли в Центральную Аравию, Южную Месопотамию и Сирию. На рынках Кувейта шла бойкая торговля рисом и кофе, жемчугом и благовониями, лесом для строительства судов, лошадьми и оружием. Здесь проживали коммуны торговцев из Бомбея и Исфахана, Алеппо и Дамаска; вели дела турки и евреи, армяне и персы, англичане и датчане. Хаживали в Кувейт и корабли русские, и французские (90).

Рынки и набережные города с уютными кофейнями являлись излюбленными местами отдыха моряков и путешественников, где они обменивались новостями о странах и народах в различных уголках земли. Иными словами, атмосфера в портовом Кувейте кардинально отличалась от той, что в пустыне, на стойбищах кочевников. Шейх ‘Абд ал-Рахман ибн Файсал, человек строгих правил, конечно же, испытывал в связи с этим определенное беспокойство. Его тревожило то, как «вольности торгового Кувейта» отразятся на нравственных устоях и чертах характера его сына. Потому-то он и поспешил приставить к нему религиозного наставника, Абд ‘Аллаха ибн ал-Латифа, приглашенного из родных мест, – для ознакомления с учением ‘Абд ал-Ваххаба.

В то время как шейх ‘Абд ал-Рахман несколько тяготился вынужденным пребыванием в «неваххабитском» Кувейте, его сын ‘Абд ал-‘Азиз, напротив, считал Кувейт одной из лучших «школ жизни». Именно там, по его словам, он многому научился у своего учителя, шейха Мубарака.

Как-то сразу, интуитивно, можно сказать, рассказывает в своем исследовании, посвященном жизнедеятельности Ибн Са’уда, датский дипломат-востоковед Даниэль ван дер Молен, Ибн Са’уд потянулся к шейху Мубараку, брату тогдашнего правителя Кувейта. Тот ответил ему проявлением взаимных симпатий. Будучи старше Ибн Са’уда, взял над ним шефство (91).

Позже, когда шейх Мубарак встал у руля власти в Кувейте, юный ‘Абд ал-‘Азиз, которому шел в то время 14-ый год, сделался частым гостем во дворце правителя Кувейта. Рос и взрослел при

дворе шейха Мубарака. С интересом наблюдал за разворачивавшимися перед его глазами политическими и дипломатическими интригами, набирался опыта и обучался мастерству лавирования, как говорится, из первых рук. Перенял у шейха Мубарака стиль построения встреч и бесед с вождями кочевых племен и иностранными гостями, торговцами и дипломатами, а также манеру ведения дел

вуделе – с акцентом на сочетание гибкости с решимостью и непреклонностью силы воли и духа. Ибн Са’уд восхищался мудростью, прозорливостью и политической изворотливостью своего учителя в управлении шейхством, его мужеством и отвагой в схватках с врагами, равно как и дерзким планом по приходу к власти. Между ними установилось полное взаимопонимание. Ибн Са’уд даже называл шейха Мубарака своим «вторым отцом» (92).

Арабские историки именуют шейха Мубарака «политическим наставником» молодого шейха ‘Абд ал-‘Азиза ибн Са’уда. Оценивают его вклад в формирование «политического мировоззрения» основателя Королевства Саудовская Аравия как чрезвычайно значимый.

Именно шейх Мубарак, получивший в народе прозвище Льва Кувейта, познакомил Ибн Са’уда со всеми нюансами и оттенками политики британцев. Представил его навещавшим Кувейт английским политическим агентам в шейхствах Договорного Омана, в Маскате и в зоне Персидского залива в целом, а также чиновникам английских колониальных властей в Индии. Одетые в мундиры, с красующимися на них орденами и медалями, с необычными для Аравии головными уборами, вспоминал Филби, они произвели на шейха ‘Абд ал-‘Азиза неизгладимое впечатление. Представляется, что именно тогда Ибн Са’уд «испытал юношеское восхищение Британской империей», сопровождавшее его в течение всей жизни. Восхищение это, делает одну весьма существенную оговорку Филби, имело, вместе с тем, четко очерченные границы, и никак не сказывалось на политических суждениях Ибн Са’уда и принимаемых им решениях (93).

Шейх Мубарак решительно поддержал клан Са’удов в их желании «опрокинуть Рашидитов» и вернуть утраченную власть

вНеджде. Шейх Мубарак исходил из того, что до тех пор, пока

власть в Джабаль Шаммаре и в Неджде в целом будет оставаться в руках семейства Рашидитов, союзников турок, будет сохраняться

иугроза западным границам Кувейта.

Всентябре 1900 г., докладывал консул Российской империи в Басре Г. В. Овсеенко, в Кувейте, принявшем у себя семейство Аль Са’уд, которое уступило Эр-Рийад (Эр-Рияд), столицу Неджда, эмиру Хаиля, недругу Кувейта, «сложилась антирашидитская коалиция». Шейх Мубарак от имени Кувейта, шейх ‘Абд ал-Рахман от имени Дома Са’удов и шейх Са’дун-паша от имени мунтафиков «поклялись, на Коране, выступить совместно против Рашидитов, победить их вместе или погибнуть» (94).

Встав под протекторат Англии, заручившись защитой Британской империи, шейх Мубарак задался мыслью «расширить свое влияние» на Неджд и Внутреннюю Аравию (95). Тревожили его, конечно же, и враждебные помыслы в отношении Кувейта со стороны сильного соседа – Хаиля, столицы удела Рашидитов, союзников Порты, у которых нашел убежище Йусуф ал-Ибрагим (96).

Шейх Мубарак, доносили английские дипломаты, был правителем «умным и хитрым», этаким мастером интриг и политико-ди- пломатических ходов.

Всовершенстве владел искусством выстраивания отношений с кочевыми племенами и тактикой ведения войны в пустыне. Активно использовал в своих планах по «устранению рашидитской угрозы» связи с племенами Неджда укрывшегося у него семейства Аль Са’уд (97). Намерения шейха Мубарака решительно поддержал шейх Са’дун, вождь влиятельного среди кочевников и воинственного племени мунтафиков из Южной Месопотамии.

Получив от шейха Мубарака поддержку людьми, оружием и деньгами, Са’уды и их сторонники в тесной координации с мунтафиками стали нападать на караваны торговцев Хаиля и совершать газу (набеги) на племена, лояльные Рашидитам. В начале1900 г. предприняли дерзкий налет на Хаиль, и захватили богатую военную добычу. Верховный вождь джабаль шаммаров организовал преследование. Вторгся на становища подвластных шейху Мубараку кочевых племен.