Послушался медведь, пошел утащил секач и принес лисе.

Созвала лиса пастухов, попросила их связать медведю ноги и говорит:

—Не убивайте его, это мой дядюшка, я должна его вылечить каленым железом.— И принялась за свое дело.

Взвыл медведь от боли, а лисе хоть бы что. Заставила она его вдоволь наораться, потом развязала ему ноги и говорит:

—Теперь я пойду, сыщу где-нибудь большую корзи­ ну, выстелю ее соломой и пухом, и ты отлежишься в ней, пока снова вырастет у тебя шерсть.

Ивпрямь, сплела лиса корзину, усадила в нее медве­ дя и пустила под откос.

Только медведь выкарабкался из корзины, тут же по­ гнался за лисой.

—Ах, горе мне, дядюшка,— кричит ему лиса,— мала оказалась для тебя корзина, вот ты у меня и покатился вниз. Я теперь закажу корзину побольше, и ты там в теп­ ле славно отлежишься.

Иснова поверил ей медведь.

Повела лиса пастухов на верх утеса, наказала им спле­ сти большую корзину с ручками и крышкой, устлала ее изнутри соломой и пухом, усадила в нее медведя, закрыла наглухо крышку и покатила корзину вниз, а сама уселась на верху утеса и затянула песню:

Прыг-прыг-прыг — подпрыгивает Злыдень, что в корзине катит, А Хосро-богач посиживает Да на него глядит.

21. Крестьянин, медведь и лиса

Было то или не было, жил один крестьянин. Не было у него никого, кроме жены. Раз пошел он работать в поле. Видит — под грушей-дичком развалился медведь. Объелся мишка грушами и шевельнуться от боли не может. Гля­ дит крестьянин и со смеху помирает.

—Ты гляди,— говорит медведь,— никому меня не вы­ давай,— не то, знай, проглочу!

—Ладно,— отвечает крестьянин,— по рукам!

Пошел крестьянин к дому, а медведь подтянулся-под­ нялся и затрусил украдкой вслед ему. Вошел крестьянин в дом, а медведь спрятался за угол и прислушивается.

60

Крестьянин рассказал жене про медведя. А медведь под­ слушал все и побрел назад. Залег в поле, где работал кре­ стьянин.

Наутро вышел тот работать. Видит: медведь разлег­ ся — и затрясся от страха. А медведь привстал да как рявкнет:

Выйдешь пахать спозаранку—» Поймаю и проглочу, Выйдешь пахать на закате — Тоже не пощажу.

Крестьянин так и трясется. Вышел на дорогу, сидитпечалится. В полдень принесла жена ему еду: жареную курочку, три пирога с сыром и кувшин вина.

— До еды ли мне,—- говорит муж жене,— медведь раз­ валился на нашем поле и угрожает:

Выйдешь пахать спозаранку — Поймаю и проглочу, Выйдешь пахать на закате — Тоже не пощажу.

—А чем ты ему не угодил? — спрашивает жена.

—А тем, что рассказал вчера тебе про него. Тут, откуда ни возьмись, появилась лиса.

Видит: крестьянин пригорюнился — и спрашивает:

—Что ты печалишься?

—Как же мне не печалиться, когда на поле у меня залег медведь и грозится.

—Ничего,— говорит лиса,— дашь мне курочку да пи­ рогов с сыром, помогу тебе.

—Только помоги, дам еще и вина,— обрадовался кре­ стьянин.

Села лиса, закусила и говорит:

—Ты принимайся пахать возле медведя, я же взойду на пригорок и позову тебя, а ты отвечай.

Пашет крестьянин, а лисица кричит ему с пригорка:

—Эй ты, человек!

—Чего тебе?

—Не видел ли медведя трехгодовалого? Царь идет сюда с войском, ищет его.

—Скажи, что не видел,— взмолился медведь.

—Нет, не видел!

—А это что?

Крестьянин потихоньку спрашивает у лисы: что отве­ чать? Скажи, говорит она, что бревно.

61

—Бревно это!

—Ну, раз бревно, грузи его на арбу! Влез медведь на арбу. А лиса кричит:

—А ну, привяжи бревно к арбе!

Крестьянин привязал медведя веревкой к арбе.

— А ну, руби его топором! — входит в раж лиса. Крестьянин размахнулся топором и убил медведя. Мясо он продал, сало растопил, а шкуру выдубил,

Эласа-меласа, Висел на шее у меня кувшин.

И сказывающему, и слушающему По глотку вина из него.

Мор — туда, пир — сюда, Отсев — туда, муку — сюда.

22. Лиса-судья

Обезьяна-хлопотунья все скакала, совала везде свой нос, обнюхивала все, обшаривала. Увидела где-то горку камней, глаза так и забегали: «Что же за сокровище под ней? Умру, а узнаю». И давай ворочать камни! Глядит — показалась в земле трещина-щель, она юрк в нее лапой — может, мол, что и нащупаю. Вдруг из щели — не к ночи будь помянута!—выползает змея, да огромная, страш­ ная,— кто-то завалил, должно быть, камнями.

Выползла и давай шипеть на освободительницу да гро­ зить — проглочу, мол!

«И чего ты, дура, искала в этаком гиблом месте, кув­ шина с топленым маслицем, что ли?»—попеняла сама себе в душе обезьяна и, дрожа всем телом, взмолилась:

— Прости мне, голубушка змея, грех! Знала бы, что ты там хоронишься, близко бы не подошла!

Да разве была бы змея змеею, ежели были бы ей ведо­ мы жалость да сострадание?!

— Как?!—зашипела она.— Этакую грубость да непо­ чтительность разве только смертью и искупить, а больше ничем! — и подползла ближе к бедняге.

Тут протрусила мимо сытая лисица, облизываясь да весело напевая. Обезьянка знает, какая лисица ловкая да изворотливая, и говорит змее:

—Вот, голубушка змея, идет божья избранница! Не сочти за обиду позвать ее разрешить наш спор.

—Ладно, зови! — согласилась змея.— Да только при­ дется тебе, сестрица, краснеть со стыда!

Остановили лисицу и рассказали про свои нелады.

62

— Право, не знаю, как быть,— развела руками лиси­ ца,— как вас рассудить по справедливости без доказа­ тельств да без свидетелей. Своими бы глазами надобно убедиться, что тут стряслось между вами. Нужно, стало быть, чтоб змея вновь вернулась в свою норку, а обезьяна поднапряглась да сложила камни, как было прежде.

Змее пришлась по душе рассудительность и обстоятель­ ность судьи-лисицы. Не долго думая, сунула она хвост

всвою норку и свернулась в калачик.

—Ну, теперь очередь за тобой! — подзадорила лиса обезьяну.

Обезьяна расторопненько подкатила камни к трещи­ не-щели, и не успела змея пригнуть голову к туловищу, как в мгновение ока оказалась под камнями, меж тем как лиса, держась за живот, покатывалась от хохота.

— Вот, госпожа пресмыкающаяся, и кончился суд! Раз уж ты обвиняешь глупую обезьянку в том, что она освобо­ дила тебя, хоть, правда, и нарушила твой тупой и глубо­ кий сон, то спи теперь вволю, сколько влезет. А бедняжкаобезьянка свою ошибку исправила! — крикнула лисица змее и, простившись с обезьянкой-глупышкой, побежала к своей норе.

Обрадованная обезьянка и сама затрусила к своему обиталищу, да, правда, с тех пор так и не могла избавить­ ся от дрожи в сердечке...

23. Львиная преданность

Какой-то человек сбежал из тюрьмы и подался в го­ ры — схоронюсь, мол, от преследования. Побродил-поски­ тался, подыскал скалу, где была глубокая пещера, и пристроился в ней — хоть от дождя, мол, укроюсь. На за­ кате видит — идет огромнейший лев. Человек весь так и затрясся от страха. Понял, что занял его жилище, да бе­ жать уж поздно.

Лев, кряхтя и прихрамывая, приближался к пещере. Видит он: в ней человек — и лапу ему протянул. Понял беглец: нечего льва бояться, подошел, глядит — в лапе за­ стряла огромная колючка. Лапа вся распухла, покраснела. Вытащил беглец колючку, выжал гной, оторвал от своей рубахи рукав, перевязал рану, и с тех пор лев и беглец подружились. Лев носил еду человеку, и так они и жили.

А в той стране провинившихся наказывали, бросая их льву. Для того и искали беглеца, чтобы отдать его на рас­ праву.

*а