Достались юноше и красавица, и все государство. При­ вел он свою мать, и зажили они вместе.

Мор — там, пир — здесь. Отсев — там, мука — здесь.

43. Смерть

Жил некогда знаменитый разбойник, не знавший удер­ жу в своих дерзких деяниях. А у одного крестьянина рос теленок. Задумал разбойник увести теленка. Дорогою слы­ шит из какого-то дома пронзительный крик. Удивился и бросился туда, откуда неслись вопли. Подбежал к воротам и видит — сидит на лошади человек с белою бородой, а за ним девушка молоденькая, лет шестнадцати. Руки девуш­ ки лежат на коленях мужчины, и конь идет к воротам. Ну, думает разбойник, старик похитил девчонку. Подскочил украдкой к воротам, ухватил коня за узду, да и остановил.

— Скорей отпусти девчонку,— закричал разбойник на старика,— не то сейчас же дух из тебя вышибу!

Амужчина с седой бородой усмехается и спрашивает:

—Кто ж ты такой, что смеешь приказывать мне?

—Я,— отвечает,— такой-то и такой-то разбойник!

—Ну, так знай же, кто я,— говорит белобородый,— меня зовут Смертью. Нынче увожу с собой эту девушку, а через неделю, день в день, приду к тебе в гости. Встреть меня достойно, если ты настоящий мужчина,— и исчез.

Разбойник побелел с перепугу. Пришел домой и гово­ рит братьям:

— Вот вам золото. Потратьте сколько угодно, только возведите мне за неделю такой дворец, чтоб в нем была всего одна дверь и чтоб был он такой крепкий — никакой силой в него не проникнуть.

Заметались братья, засуетились, навезли извести да камней, согнали народ, да и возвели каменный замок, точ­ но такой, как велел им брат.

Наступил назначенный срок, заперся разбойник в ком­ нате, обложился всяким оружием, какое только нашлось, и принялся ждать прихода Смерти. А дверь заперта креп­ ко-накрепко и засовом наглухо закрыта. «Откуда бы ей проникнуть?» — трясется разбойник, ждет. А Смерть не идет, запаздывает. Боится разбойник уснуть, то маузер повертит в руках, вытащит из него пулю, загонит обратно, то за саблю схватится... А Смерти все нет и нет. «Приля- гу-ка я,—думает разбойник,— отдохну чуток». Прилег и

166

уснул. Прошло немного времени, слышит — будит его ктото. Проснулся, глядит, а это Смерть пришла, как и обе­ щала. Всполошился разбойник, перепугался, да что делать!

—Готовься,— говорит,— уведу тебя с собой по уго­

вору.

—Ладно,— согласился разбойник,— пойду с тобой, не­ чего делать, да только знай, давно уже я разбойничаю, много грехов взял на душу, так не убивай, пока не замолю их, как пристало христианину, хоть разок но прочту «Отче наш»!

—Идет,— отвечает Смерть,— только читай поскорее, мне недосуг.

—Да нет, так-то как раз мне и не пойдет,— возража­ ет разбойник,— обещай, что, пока не дочитаю, не убьешь.

—Валяй,— говорит Смерть,— обещаю.

—Да что они, одни обещания-то,— отвечает разбой­ ник,— ты мне бога в свидетели дай, поклянись им, что не убьешь, пока я «Отче наш» до конца не дочитаю.

Поклялась Смерть богом, а разбойник принялся за мо­ литву:

— Отче наш, иже еси на небеси...

Дочитал до середины и остановился.

— Скорее, скорее,— торопит Смерть,— кончай свою молитву, а то мне недосуг!

— Ты мне дал клятву богом, что не убьешь, пока не кончу молитву, а я вот не желаю читать ее до конца!

Поняла Смерть, что обманули ее, и говорит разбой­ нику:

— Раз ты такой умный, давай подружимся, я тебя доб­ рому научу.

Подружились-побратались, а Смерть наставляет раз­ бойника: брось, говорит, ты свой промысел и примись за врачевание. Я при всех буду, кто страдает недугами, или в ногах, или в головах. Никто меня не увидит, один ты бу­ дешь знать, что я там. Ежели увидишь меня в головах, зна­ чит, не исцелиться недужному, откажись от лечения. В но­ гах — стало быть, выживет. Хоть простую водицу ему про­ пиши, все равно поднимется.

Ударили по рукам и расстались.

Бросил разбойник разбойничать и повесил вывеску: лечу, мол, от всех болезней-хворостей. И впрямь, где ни скажет — вылечится этот больной, и в самом деле он вы­ лечивается. Про кого говорит — помрет, тот помирает. Прославился как искусный лекарь и разбогател еще боль­ ше. Едет он как-то спустя несколько лет на коне к недуж-

167

ному, видит — на берег реки выбросило утонувшего ребен­ ка. Подъехал, повертел, понял — ничего уж поделать нель­ зя, и принялся рыть могилу. А у ребенка на шее крест. Христианская, думает, душа, прочту-ка я над ним перед погребением «Отче наш». Затянул молитву и дочитал до конца. Ребятенок вдруг хлоп глазами,— и ожил. Глядит разбойник, а это Смерть прикинулась ребенком, подстере­ гла его.

— Вот,— говорит,— и дочитал ты «Отче наш» до кон­ ца. Сходи-ка в могилу, благо — готова...

Понял разбойник, что дело худо, и говорит:

—Раз уж столько добра ты мне сделала, исполни и последнюю просьбу. Отец у меня старый-престарый, по­ зволь мне проститься с ним перед смертью.

—Ладно,— смилостивилась Смерть, и пошли они вме­

сте.

Пришли к отцу, разбойник ему говорит:

—Смерть, мол, за мной пришла,—и начинает про­ щаться.

—Скорее,—торопит Смерть,—исполнила ведь я твою просьбу!

—Сейчас,— отвечает разбойник,— вот только выпью стакан воды из колодца да съем одну грушу.

—Пей и ешь, да поторапливайся!

Принесли воды, а грушу сорвать с дерева некому.

— Старый я старик,— жалуется отец,— не могу взоб­ раться на дерево. Может, сами сорвете и поднесете ему!

Взобралась Смерть на дерево, сорвала грушу, а сойти вниз не может.

А когда Иисус Христос ходил в рубище по земле, за­ глянул, оказывается, и к отцу разбойника, старику. Отец принял его радушно, угостил щедро и оставил у себя на ночлег.

Утром встал нищий в рубище и объявляет ему:

— Я Иисус Христос и исполню, что ни попросишь, за то, что ты принял меня так хорошо.

— Не о чем таком мне просить,— отвечает старик,— все у меня, слава богу, есть, вот только груш на этом де­ реве никогда не могу уберечь. Как поспеют, соседская ре­ бятня облепит все ветки и не сгонишь ее, пока все не съедят.

— Ладно,— говорит Христос-бог.— Отныне кто взбе­ рется на дерево без тебя, назад дороги уже не найдет, пока сам ты не скажешь!

Вот и застряла Смерть на ветвях груши.

168

Крутится, вертится, извивается — то вверх, то вниз,— а сойти не может. Разбойник кричит снизу: что ты, мол, там замешкалась, сходи скорей с грушей, да и отправим­ ся. А Смерть мечется по ветвям, суетится, да ничего по­ делать не может.

Взмолилась наконец:

—Спусти только вниз, исполню, что ни попросишь.

—Обещай,— отвечает старик,— что не убьешь моего сына до тех пор, пока он сам не попросит.

Поклялась Смерть богом, что не убьет, и старик по­ звал ее.

Иво второй раз спасся разбойник от Смерти. Прошло

стех пор много лет. Состарился разбойник, еле ноги та­ скает.

—Смерть,— зовет он время от времени,— эй, где ты? Тотчас же появляется Смерть с косой.

—Ну, чего тебе? — спрашивает.— Идешь, что ли?

—Еще немножко подожду,— просит разбойник.

Время не ждет, бежит, а разбойник слепнет от старо­ сти, глохнет, зовет опять Смерть, да только, как она явит­ ся, просит: подождем, мол, немножко еще.

Взмолился в конце концов: убей, мол, меня. Так и доб­ ралась-таки Смерть до мудреца-прозорливца, что целых три раза обводил ее вокруг пальца.

44. Небесная дева

Быль то или небыль, жил да был один молодой чело­ век. Однажды он сказал:

—Давай-ка пойду куда-нибудь, может, что-нибудь

найду.

Сказано — сделано: отправился он в путь-дорогу. Шел, шел и вошел в один прекрасный город. Идет, а навстречу ему — купец.

—Кто ты такой,— спрашивает,— и куда идешь?

—Да вот,— ответил юноша,— если встретится мне ка­ кой-нибудь добрый человек, пожалуй, наймусь к нему в работники.

—А ты наймись ко мне,— говорит ему купец,— вот только о жалованье я с тобой договариваться не стану: что бы я тебе ни дал, бери и уходи, не возражая.

—Ладно,— согласился парень, и взял его купец к себе

домой.

169

Начал юноша служить у купца и так хорошо работал, что любо-дорого посмотреть. Очень он полюбился купцу.

С тех пор прошел ровно год, и как раз в тот самый день один царевич пришел в гости к купцу. Встретил его юно­ ша, подал обед, затем ужин...

Ана следующее утро говорит юноша купцу:

—Ну вот, год прошел, как я у тебя работаю, так что давай рассчитаемся.

Выносит тогда купец тростинку и дает юноше.

— Вот,— говорит,— получай свое жалованье за год...

Удивился царевич, который у купца-то гостил. «Что это,— думает,— за жалованье? Тростник-то, наверно, не простой... Дай-ка пойду за этим юношей, прослежу, да и узнаю, в чем тут дело, что это за тростинка такая»,— и по­ шел следом за парнем.

Идет парень да печалится: «На что мне этот трост­ ник?» — думает.

Акупец увидел, что царевич пошел за юношей.

—Эге,— говорит,— надо будет и мне за слугой моим пойти, не то, боюсь, не отнял бы у него царевич эту тро­ стинку...— и пошел за ними следом.

Шел юноша, шел и видит — стоит дерево среди пустого поля. Подошел он к этому дереву, тростинку к стволу при­ слонил, а сам лег и заснул.

Глядь — а из тростинки дева вышла, да такая раскра­ савица, что красотой своею все поле озарила.

Проснулся парень, взглянул на нее и от ее красоты чуть сознания не лишился. Встал и поцеловал ее.

— Ты,— говорит,— жена моя отныне.

Тем временем подошел туда царевич и давай с тем пар­ нем ссориться.

— Я,— говорит,— государь здешний, и нет у меня та­ кой жены; так по какому же такому праву ты должен ею владеть?

Стал он отнимать у него жену. Тут подошел купец.

— Ну, чего ты,— говорит,— пристал к этому парню? Знаешь ведь: целый год он мне верой и правдой служил и деву эту за службу свою получил, и не можешь ты ее от­ нять. Оставь его лучше в покое.

— Да я вас обоих убью,— не унимается царевич,— и себя самого порешу, но не бывать тому, чтобы она стала его женой!

— Послушай,— говорит ему наконец хозяин,— пой­ дем со мной, и я тебя научу, как еще более красивую деву

170

раздобыть, да такую, что эта ей и в служанки не будет го­ диться.

Уговорил он царевича: отстал тот от юноши и пошел за купцом.

Воротился купец к себе домой и говорит царевичу:

— Ступай в такое-то и такое место на берег белого моря, выкопай там яму и спрячься в нее. Есть на небесах царь, а у него — три дочери, одна другой краше. Каждый день они туда в полдень купаться приходят. Ты из ямыто своей посматривай: как они разденутся да платья свои на землю положат — а платья на них из голубиных перь­ ев,— тут ты постарайся незаметно подкрасться к платью той царевны, какая тебе больше всех приглянется. Выдер­ ни у нее из платья перо — и снова спрячься. Те две царев­ ны улетят, а твоя с тобой останется.

Отправился царевич на берег моря, куда ему купец ука­ зал, выкопал там яму, затаился и ждет.

Глядь: и впрямь слетели с неба три девы — что твои ангелы. Разделись, а юноша на них смотрит — глаз ото­ рвать не может, так они прекрасны. И все-таки младшая больше всех ему приглянулась.

Подкрался он тогда и одно перышко у нее из платья выдернул.

Искупавшись, вышли сестры на берег. Две из них сра­ зу оделись и улетели, а третья осталась.

—Вы летите,— кричит своим сестрам,— я вас сейчас догоню!

Ищет она свое перышко, ищет — никак не найдет. На­ конец поняла в чем тут дело.

—Ну, выходи,— говорит,— кто ты такой есть! Раз уж сумел меня здесь задержать, так покажись теперь.

Вышел тут царевич.

— Должен,— говорит,— я тебя в жены взять.

Повел ее с собой к тому самому купцу. Обвенчал их ку­ пец, свадьбу добрую справил и отпустил.

Как пришли они во дворец к царевичу, говорит ему жена:

— Ну, теперь куда мне деться — твоя уже... Ты только мне скажи, что ты с тем пером сделал?

Вернул ей царевич перо. А когда он заснул — вставила девушка перо в свое платье, обернулась голубем, да и уле­ тела.

Проснулся царевич, видит: нет ее — и ну бить себя по голове: «Где жена моя?» —горько рыдает, да только сле­ зами ведь горю не поможешь...

171

Пошел он снова к купцу.

—Если,— говорит,— кто мне поможет, так только ты.

Ане поможешь — знай: и тебя убью, и с собой покончу!..

Что делать купцу! Позвал он тут одного слона, которо­ го держал у себя в услужении.

—Вот этого юношу,— говорит,— перенеси через та­ кие-то и такие моря, а за это, как вернешься, дам тебе волю.

—Да ты что,— взмолился слон,— уж лучше тут же меня и убей на месте. Как я могу его туда перенести? Это невозможно.

—Нет,—говорит купец,—во что бы то ни стало ты должен его перенести.

Усадил тогда слон царевича к себе на спину, и отпра­ вились они в путь-дорогу. Вышли на берег первого моря, а вода в нем горячая...

— Ну как могу я,—говорит слон,—перенести тебя че­ рез такую горячую воду?

Вошел он в море и перенес-таки царевича.

Пошли дальше и вышли к берегу второго моря — а вода там еще горячее, чем в первом...

Вошел слон в море и опять перенес царевича, только вся кожа у него пооблезла.

Наконец подошли к третьему морю и видят: вода в нем кипит...

— Ну как же мне тебя,— снова говорит слон,— через такой крутой кипяток перенести-то? Ведь я умру, знаю точно, а ты той девы все равно не добудешь. Ведь она, вишь ты, у своего отца на небе живет. А внизу, на земле, есть у них свой мельник. Раз в год слетает к этому мель­ нику огромный павлин, и несет он несколько тысяч коди пшеницы, а мельник эту пшеницу перемалывает. Потом нагружают павлина этой мукой, и он уносит ее на небо. Не знаю, разве только, может быть, сумеешь на небо взоб­ раться, а иначе — не видать тебе той девы, как своих ушей.

Вошел слон в кипящее море, еле на другой берег вы­ брался, а как вылез на берег, сразу упал замертво...

Пошел царевич дальше. Идет, идет и видит — откры­ лось перед ним широкое поле, а за полем — гора, а на той горе стоят три человека.

— Слава тебе господи,— говорит царевич.— Наконецто я человека повстречал!

А те трое, что на горе-то стоят, ссорятся друг с другом. Завидели шагающего к ним царевича и говорят:

172

— Ну чего мы ссоримся? Подождем-ка лучше: подой­ дет этот человек и нас рассудит.

Дождались они, пока подошел к ним царевич, да и го­ ворят ему:

—Рассуди ты нас, пожалуйста, добрый человек!

—А из-за чего спор-то у вас? — спрашивает царевич.

—Да вот, вишь ты, должны мы четыре вещи между собой поделить, и все никак не получается. Потому и ссо­ римся мы...

—А что это за вещи такие? — спросил царевич.

—Ковер, скатерть, шапка и палка.

—А что в них особенного?

—У ковра такая сила,—отвечают,—что, куда прика­ жешь, мигом тебя доставит. А скатерть-то — самобранка: расстелешь ее, и, какие только яства и напитки ни потре­ буешь, в тот же миг на ней появятся: если даже миллион гостей за нее усадишь — всех накормит-напоит. А кто на­ денет эту шапку-невидимку да возьмет в руки палку, то на каждого, на кого он затаил злобу, эта палка набросит­ ся и будет колотить его нещадно, сколько хозяину палки захочется, а самого его никто даже не увидит...

«Ну,— думает царевич, услышав это,— видать, сам бог мне на помощь пришел».

— Вы,— говорит,— отойдите вон туда, подальше, и по­ дождите там, а я подумаю и напишу здесь, кому из вас что должно достаться. Потом подойдете и получите каж­ дый свое.

Они поверили и отошли в сторонку, а царевич разост­ лал ковер, уселся на него и говорит:

— А ну-ка, ковер, сей же час перенеси меня к дверям того мельника.

Не успел он это сказать, как в тот же миг очутился у дверей мельника.

Надел шапку-невидимку, взял в руки палку, вошел в дом и давай лупить мельника палкой, чуть не до смерти избил.

— Кто ты такой,— кричит мельник,— и откуда ты взялся? Сколько времени колотит меня кто-то, а я никого не вижу. Да кто же ты? Покажись хоть!

Снял тогда царевич шапку и говорит:

— Так, мол, и так, должен ты во что бы то ни стало меня на небо доставить.

— Да ты что,— говорит мельник,— в своем ли уме? Как это я могу туда тебя доставить? Раз в год присылает ко мне оттуда государь огромного павлина, нагруженного

173

пшеницей; я ее перемалываю, а потом павлин уносит муку обратно. Как же мне тебя туда доставить?

—Что-нибудь да придумай,— не отстает от него царе­ вич,— а не то живым я тебя не отпущу.

—Не знаю,— говорит тогда мельник,— вот разве за­ вернуть тебя в циновку да уложить в мешки? Когда пав­ лин прилетит, он тебя на небо-то возьмет, да только там ведь у них амбары... Ну, уложат тебя в амбар и что же?

—А это уж моя забота,— отвечал царевич.

Вошел он на мельницу и стал ждать. Наконец слетел с неба павлин, нагруженный пшеницей. Перемолол мель­ ник всю пшеницу, а царевича завернул в циновку да уло­ жил между мешками, и павлин унес его на небо.

Как прилетел павлин на небо, там его разгружать ста­ ли. Царевич тем временем выбрался из циновки, надел шапку, взял в руки палку и вошел к женщинам. Они-то его не видят, а он их видит хорошо.

Когда все они разошлись по своим спальням, осталась одна — та самая младшая царевна. Тут снял царевич шап­ ку, и видит она — муж ее пришел.

—Настоящее мужество,— говорит ему тогда царев­ на,— не в том, что ты меня обманом на месяц покорил; настоящее мужество в том, чтоб отсюда меня увести.

—А это уж — твоя воля,— отвечает царевич,— если

пойдешь со мной —уведу тебя. Я за тобой ведь при­ шел.

Согласилась она, сели оба на ковер и полетели. Долго летели, а потом царевна говорит:

—Оглянись-ка назад — не видно ли чего? Оглянулся царевич.

—Вижу,— говорит,— облака клубятся.

—Это,— говорит тогда царевна,— пар идет от войска моего отца.

Дала ему жена полотенце.

—Кинь,— говорит,— его позади себя.

Царевич бросил его, и превратилось то полотенце в ста­ рика с овцой. Подскакало войско небесного царя к тому старику и спрашивают:

—Никто здесь не проходил?

—Да нет,— старик им ответил,— никого я не видел...

Повернуло тогда войско обратно, и доложили своему

повелителю:

— Никого там не было; попался только нам на пути старик один, еле ноги передвигает, да при нем овца. Мы и его спросили, так он тоже никого не видал.

174