Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. - 1999

.pdf
Скачиваний:
85
Добавлен:
24.11.2021
Размер:
25.85 Mб
Скачать

ботали при судах и муниципальных учреждениях, королевских советах и т.д., регистрировали принимаемые решения и гарантировали их под­ линность, мало чем отличаясь от секретарей. Но при этом они подра­ батывали в городе, заверяя сделки и иные акты клиентов.

В последние века средневековья власти стремятся объединить но­ тариусов в особые коллегии, чтобы контролировать их деятельность, усложняется механизм апробации новых членов коллегии, от которых требуется знание законов, грамотность, безукоризненная нравствен­ ность. Нотариусу нельзя было регистрировать акты своих родственни­ ков, друзей, соседей, личных врагов. Мошенничество нотариусов, пусть даже мелкое, каралось необычайно строго - вплоть до смертной казни. В этот период происходит вытеснение клириков из нотариата, оно бы­ ло заметно везде, но являлось завершенным лишь в Венеции, с конца

XIV в.

Обладание какой-либо степенью было для нотариуса не обязатель­ ным, но желательным. Впрочем, опытные мэтры в своих сочинениях предупреждали молодых, чтобы те не пытались щеголять своими зна­ ниями, перегружая документы красотами стиля. Здесь прежде всего ценился опыт, а не книжные знания. “Практика среди всех прочих ве­ щей должна быть наиболее уважаемой, учитывая что она является единственной и основной целью всех искусств и наук, например меди­ цины и грамматики. Теория же во всех науках и искусствах остается бесплодной, если она не сопровождается практическим использовани­ ем. Посему то, что проистекает из искусства, всегда кажется более при­ влекательным, чем само искусство. И то, что сокрыто в практике, представляет куда больше трудностей, чем то, что сокрыто в теории”, - повторялось в многочисленных наставлениях для нотариусов.

При том, что нотариусы достаточно рано начали переходить в сво­ ей деятельности на национальные языки, их документы еще очень дол­ го демонстрировали своеобразный космополитизм и необычайную ус­ тойчивость. Формулировки, использованные итальянскими нотариями XII в. употреблялись и в парижских конторах XVI столетия. Французы, немцы и англичане охотно учились по итальянским учебникам, благо что везде подчеркивалось, что приводимые формулы - не более, чем руководство к действию.

Нотариусы не стали такой привычной мишенью городской сати­ ры, как ловкий и жадный адвокат или напыщенный шарлатан - медик. В целом их репутация в городе была высокой, что неудивительно, ведь порядочность была их капиталом. Историки права только начали осоз­ навать, какую большую роль играло “альтернативное правосудие”, - нотариусов охотно приглашали на роль третейского судьи, с их помо­ щью улаживались ссоры, гасились конфликты. Кстати, судейские обычно недолюбливали нотариусов, лишавших их клиентов.

Услуги нотариусов были строго таксированы. Во Франции при Карле VII за исписанный лист пергамена они брали no j 1 су, а если тре­ бовалось выехать из города, то им платили еще по 20 су “подъемных” Парижане, ввиду своей особой квалификации, получали в полтора-два раза больше. Отдельная плата бралась за “гроссирование”, когда сжа­ тый текст акта снабжался всеми необходимыми для проформы фраза­

260

ми, что сильно увеличивало его объем, но было необходимо, например, для предъявления его юстиции. Труд нотариуса стоил немалых денег, однако клиенты предпочитали платить им, а не доводить дело до суда, чреватого полным разорением.

Степень их интегрированности в жизнь города была высокой. Не­ даром “Книгу памятных заметок” нотариуса Бернардо Маккиавелли (отца великого Николло) считают типичным образцом пополанских дневников. Они обычно были большими патриотами своего города. Ведь это нотариус Лапо Мацей посоветовал своему другу, знаменито­ му Франческо Датини, оставить свое наследство не церкви, а коммуне родного города Прато, дабы, поощряя искусства и науки, увековечить свое имя. Четверо городских нотариусов в Ажене начала XVI в. возгла­ вили борьбу против проворовавшихся консулов. Им удалось удержать восставших горожан в рамках законности, спасти город от неминуемых репрессий, а коммуну - от потери свобод и привилегий. Нотариусы до­ статочно часто сами занимали места в муниципалитетах. Так, начиная с XIV в., они составляли заметную часть в консулате Экс-ан-Прованса, да и прочих провансальских городов.

Роль нотариусов трудно переоценить, ведь именно они в своей по­ вседневной деятельности внедряли в жизнь новые правовые концеп­ ции, разрабатываемые высокоучеными юристами. Там, где начинали работать нотариусы, римское право обретало второе дыхание, активи­ зировалась муниципальная жизнь, обретало свою форму городское право и городские вольности.

Интеллектуальная элита и интеллектуалы-практики

Профессиональная деятельность, как правило, была не единствен­ ным, а то и не основным источником дохода интеллектуалов. “Жить на одну зарплату” было уделом лишь маргиналов умственного труда: или совсем бедных (как клерки Базоши и начинающие учителя школ), ли­ бо уж очень изощренных в своем искусстве (как прославленные гума­ нисты - секретари, или художники, которым, впрочем, часто перепада­ ли пожалования государей или церковные доходы). Собственно, интел­ лектуалы со степенью или без оной всегда получали что-то еще, кроме гонораров с клиентов или жалования. Они владели недвижимостью, быть может, даже ранее купцов осознав всю привлекательность и срав­ нительную безопасность инвестиций в земли и дома (Бернардо Макки­ авелли лучше прочих пополанов расписывает пасторальные прелести своей виллы); они немного приторговывали, скупали ренты. Основные выгоды от их деятельности носили косвенный характер. Им был обес­ печен престиж, их избирали на должности, им охотно давали в долг, они обладали связями и владели ценной информацией. Сам интеллек­ туальный труд ipso facto окутывал их ореолом уважения, наделяя доб­ родетелями высшего порядка. И в этом была заслуга интеллектуаль­ ной элиты, университетской культуры и давних традиций сакрализации знания.

Поэтому, сколь бы не твердили прокуроры, секретари, нотариусы, хирурги и им подобные о превосходстве практики над теорией, мир

261

“людей знания”, людей, смотревших на “практиков” свысока, обладал для них огромной притягательной силой. Как показывает анализ уни­ верситетских документов, “практики” напрягали все силы, чтобы их дети “достигли знаний, мудрости и степени”.

Но и вклад “низовой” части интеллектуального айсберга в консти­ туирование умственного труда был также велик. Именно “практики” сломали представление о греховности “торговли знаниями”. Труд школьных учителей, хирургов, писарей, нотариусов был измерен и таксирован, они не стыдились требовать за него законной платы, не вызывая при этом общественного порицания.

“Высоколобые” интеллектуалы, претендовавшие на самое высо­ кое место в обществе, брали с них пример, не афишируя, впрочем, эту практику. Так, например, если верить на слово публичным речам маги­ стратов Парижского парламента, их доходы складывались прежде все­ го из королевского жалования, носившего фиксированный характер и выплачивающегося нерегулярно. Но реальные поступления давали го­ норары за консультации, и, главное, - “epices”, “мелочи”, в обязатель­ ном порядке взимаемые с истцов и ответчиков за беспокойство.

К исходу средневековья тип европейского интеллектуала сформи­ ровался. Он не обрел чеканной завершенности: интеллектуалы могут выступать еще в нескольких социальных обличьях - обладателя коро­ левской должности, клирика, муниципального советника. Да и сам этот слой был весьма разнороден, включая в себя университетских докто­ ров и гуманистов, нотариусов и поэтов, архитекторов и хирургов, бога­ тых и нищих, бунтарей и столпов общества. Но разве мы, их внуки, об­ ладаем каким-то существенно большим единством? Главное, что со­ бравшись вместе, они сами после некоторых колебаний и споров о том, кто главнее, сошлись бы на том, что они - мэтры, “люди знания” и по­ сему, как им кажется, они выше прочих людей, как простолюдинов, так и аристократов.

Но их роднило еще и то, что они творили в городах и в душе оста­ вались горожанами, даже если судьба забрасывала их куда-нибудь в за­ мок феодала в должности секретаря или медика. Родителями этих ин­ теллектуалов в большинстве случаев были горожане (вспомним, что городское население редко в каком регионе превышало в ту пору 15% от всех жителей). При том, что некоторые интеллектуалы держались обособленно от бюргеров, они составляли неотъемлемую часть урба­ нистической социальной среды, помогая городам интегрироваться в со­ циально-политическое пространство формирующихся государств.

Логика организации интеллектуального труда удивительным об­ разом подчинялась тем же принципам, что и иные формы городской деятельности. Бросается в глаза общность таких черт, как прогресси­ рующее разделение труда, ведущее к профессионализации и специа­ лизации, создание объединений, контролирующих высокое качество труда и претендующих на монополию в данном виде деятельности. Последнее, впрочем, всегда оставалось лишь тенденцией и не ликви­ дировало возможность иных, некорпоративных видов интеллектуаль­ ного творчества. Некоторые историки отмечают также своеобразное

262

“закрытие цеха” - доступ к некоторым видам интеллектуальных про­ фессий, во всяком случае - к тем из них, которые предполагали нали­ чие университетских степеней, все более затрудняется для выходцев из низов общества. В тех сферах, которые оставались свободными от целибата, нарастала характерная для многих городских ремесел эндо­ гамия.

Во всяком случае, трудно не признать, что ученые сообщества, так же как и городские общины и корпорации, обладали на Западе высо­ кой степенью автономии и способностью к самоорганизации. Более то­ го, борьба за признание законности оплаты интеллектуального труда (“торговли знаниями”) была столь же успешной и столь же трудной, что и легитимизация коммерческого кредита и торговых наценок. Признание это было не безоговорочным, но оно остается таковым и по сей день.

Указанные совпадения в организации интеллектуального труда и торгово-предпринимательских форм городской деятельности, очевид­ ные как для средневековых мыслителей, так и для нынешних истори­ ков, скорее всего скрывают некое структурное соответствие. Но его причины и механизмы реализации еще подлежат осмыслению.

ЛИТЕРАТУРА

Антология педагогической мысли христианского Средневековья / Под ред. В.Г. Безрогова и О.И. Варьяш. М., 1994.

Баткин Л.М. Итальянские гуманисты: стиль жизни, стиль мышления. М., 1978.

Городская культура: Средневековье и начало нового времени. JI., 1986. Йейтс Ф. Искусство памяти. СПб., 1997.

Карсавин Л.П. Джиордано Бруно. Б., 1924.

Ле Гофф Ж. Интеллектуалы в Средние века. Долгопрудный, 1997. Муратова КМ . Мастера французской готики. М., 1988.

Памятники средневековой латинской литературы Х-ХН вв. М., 1972. Петров М.Т. Итальянская интеллигенция в эпоху Ренессанса. Л., 1982. Послушник и школяр, наставник и магистр: Средневековая педагогика в

лицах и текстах. М., 1996.

Романова ВЛ . Рукописная книга и готическое письмо во Франции

XIII-XIV вв. М., 1975.

Чаша Гермеса: Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметиче­ ская традиция / Сост. О.Ф. Кудрявцев. М., 1996.

Cobban А.В. The Medieval Universities: their development and organisation. L., 1975.

II comportamento dell’intelletuale nella societa antica. Genova, 1980. Universities in Society / Ed. by L. Stone. Princeton, 1974. Vol. 1, 2. Milieux urbaines et milieux universitaires / Ed. par D. Poirion. P., 1987.

Renardy Ch. Les maitres universitaires dans le diocese de Liege (1140-1350). P., 1981.

Southern R.W. Western Society and the Church in the Middle Ages. IIarmondsworth, 1980.

Verger J. Les universes au Moyen Age. P., 1974.

263

НАУКА И ПРАКТИКА

НАУКА И ТЕХНИКА В СРЕДНЕВЕКОВОМ ГОРОДЕ

В средние века наука еще не являлась производительной силой в современном смысле. Она только делала шаги в этом направлении, а одной из ее особенностей была слитность различных ее областей, их недифференцированность. Это позволяло многим тогдашним мысли­ телям щеголять энциклопедичностью знаний и отражало их поверхно­ стность. Тем не менее именно деятельность средневековых ученых, почти каждый из которых был одновременно теологом, философом, алхимиком, астрологом, механиком, математиком, физиком и врачом, явилась базой, без которой стал бы невозможным научный переворот эпохи Возрождения. Их реальные достижения и прозорли$йе догадки оказались вплотную связанными с успехами хозяйства и будущим про­ грессом. При этом практика жизни постоянно шла впереди науки и влекла ее за собой, хотя “овеществление знания” и коэффициент их участия в общественной жизни были до XV в. еще слабыми. Прежде чем наука начала исходит ех ге (из исследуемого предмета), она долго исходила ex verbo (из словесного обрамления мысли, как справедливой, так и ошибочной). Любая истина заключалась тогда в “верном слове” Нужно было лишь осведомиться, какой святой его изрекает, благого­ вейно внять ему и правильно услышать, чтобы оказаться сопричаст­ ным. Так родилось положение, что “грамматика есть колыбель всякой философии” (Иоанн Солсберийский. “Металогик”, 1159). Экспери­ мент, подталкиваемый житейскими потребностями, мог иногда стать источником теории, но еще крайне редко - критерием ее проверки. И когда в XI в. остийский кардинал Петр Дамиани открыто провозгласил мыслительную деятельность служанкой богословия, он лишь отразил дух эпохи.

В период раннего средневековья растоптанная античная ученость сохранялась и развивалась в Западной Европе беспорядочными ростка­ ми в отдельных местах, преимущественно там, где еще оставались древние города с их культурными традициями. Ее существованию по­ могало наличие компиляций разнообразных сведений, заимствованных из многих старинных сочинений. Особенно популярными были “20 книг начал или этимологий” севильского епископа Исидора (560-636).

Начнем с эволюции математики и физики. Наибольшее значение для математики имели тогда арифметические счисления. Деревянная “памятка” - бирка с насечками, сопровождавшая любого купца или уп­ равляющего поместьем, превратилась затем в счетную линейку. Об­ ломки таких линеек часто обнаруживают археологи. Из линейки полу­ чился абак - счетный прибор в виде доски, на которой отмечены пози­ ции для разрядов чисел, а вычислительные камешки выкладываются по определенным правилам в бороздах или вдоль нанесенных линий. Вариантом абака являлись счеты с косточками, нанизанными на пру­ тья. Лучшим западным абаком раннего средневековья признается соз-

А.Я. Шевеленко

264

вали философию по Аристотелю, математику по Пифагору и Евклиду, механику по Архимеду, астрономию по Птолемею, медицину по Гале­ ну. Туда попали с востока средневековые сочинения аль-Бируни по ас­ трономии, аль-Хорезми по математике, Ибн Сины по ъ&адицине, альХазена (аль-Хасана) по оптике, и оттуда проникли в Европу арабские цифры (фактически индийские), включая первую из них - цифирь (ноль). Там трудились Гебер и другие алхимики. Там продолжило свое существование древнее искусство “гадания по земле” - геомантия, под мистическим покровом которой реально развивались в совокупности астрономия, математика, химия и металлургия. Там в XII в. прагмати­ чески интерпретировал солнечные пятна Аверроэс (Ибн Рушд), пред­ ложивший материалистическое толкование наследия Аристотеля. Позднее это учение найдет своих приверженцев в университетах Пари­ жа и Падуи. Реконкиста способствовала переносу плодов античной и арабской мудрости из Испании в другие страны Европы, особенно по­ сле отвоевания Толедо в 1085 г. Крупные шаги в этом заимствовании и дальнейшем развитии науки сделали в XII в. романские геоманты и пе­ реводчики с арабского на латинский провансалец Хуго Санталийский, италийцы Герард Кремонский и Платон Тиволийский. Они в своих ма­ нускриптах перенесли во Францию и Италию многие восточные дости­ жения и отдельные открытия: описание маятника, число градусов в ме­ ридиане, хронологию на основе солнечного года и др. Благодаря им в нашу математику вошел метод счисления, применявшийся аль-Хорез­ ми (алгоритм). Следующая волна учености хлынула в романские стра­ ны в XIII в., когда в испанской Мурсии возникла школа для мусульман, иудеев и христиан.

XII столетие характеризуется появлением первых сочинений для финансистов, торговцев, чиновников, землемеров, строителей, с попу­ лярным изложением арифметики и геометрии. Обычно из страны в страну разносили их содержание странствующие клирики, которым не было места в церкви, но которые всегда находили приют у горожан и сами стали своеобразным элементом городской культуры. Большую роль в распространении технических и сельскохозяйственных нов­ шеств сыграли монахи цистерианского ордена. Их строгий устав пред­ усматривал непременное личное участие в руде и запрещал владеть крепостными крестьянами, что побуждало монахов проявлять изобре­ тательность.

Гуго из Парижа пропагандировал в “Дидаскаликоне” “активную математику”. Его школа в аббатстве св. Виктора слыла средоточием учености. Джон Сакробоско из Холливуда составил энциклопедиче­ скую компиляцию “О сфере мира” и обстоятельно рассказал в “Алго­ ритме” о шести арифметических действиях. Складывается особое ма­ тематическое направление в Англии во главе с путешествовавшим по Востоку Аделардом из Бата, пытавшимся дать математическое объяс­ нение всему сущему. Деятельность их последователей, группировав­ шихся в Оксфордском университете, тесно связана с переменами, при­ сущими всей западноевропейской науке следующего столетия.

Х1П в. примечателен сочетанием взлета научно-технической мыс­ ли и робкого эксперимента. Постепенный поворот к естественному ми­

266

ровоззрению, наметившийся тогда, прослеживается уже по находив­ шим выход в практике сочинениям многих мыслителей. Эти веяния уловил Данте. В “Божественной комедии” Беатриче советует ему: “Те­ бе бы опыт сделать не мешало; ведь он для вас - источник всех наук” А сам Данте довольно точно устанавливает ход суточных часов, поль­ зуясь астролого-математическими фигурами геомантов. Он писал в своей “Монархии”, что способность разума познать мир не может быть осуществлена одним индивидуумом или какой-то частью человечества; она реализуется совокупностью усилий всех людей. Учившийся в Ита­ лии и преподававший во Франции, Польше и Германии доминиканец Альберт Великий дал в “Большом зеркале” общее представление о природе и ее различных сферах. “Следует исследовать в природе, - го­ ворил он, - не то, как Создатель творит чудеса, а то, как природа суще­ ствует по своим собственным внутренним причинам”. Популярной эн­ циклопедией тогдашних знаний служили “Тройной труд” другого доми­ никанца - Винцента из Бове, “Большой труд”, “Малый труд”, и “Тре­ тий труд” английского францисканца Роджера Бэкона. Последний спо­ собствовал развитию оптики, физики, химии, оружейного дела и пы­ тался уточнить юлианский календарь, устранив один лишний високос­ ный год через каждые 130 лет. Он наглядно показывал, как можно применить законы математики в землемерном деле, строительстве и при изготовлении орудий труда. Роджер Бэкон был гораздо более ори­ гинальным и углубленным из ученых своего времени и потому, вероят­ но, получил меньшее распространение, однако его фраза “Математика - азбука философии” была широко известна.

Итальянец Леонардо Фибоначчи из Пизы в “Книге квадратов”, “Практике геометрии” и “Книге абака” учил теории алгебры, включая квадратные уравнениями же первым начал систематически употреб­ лять арабские цифры. Йордан Неморарий Саксонский в сочинениях “О заданных числах” и “О треугольнике” ввел буквенные обозначения чи­ сел, популярно изложил Евклидову геометрию и арифметические дей­ ствия с целыми числами и дробями. Вителлий, учившийся в Италии, Франции и преподававший в Польше (в своей работе “Перспектива”), а также англичанин Джон Пеккам математически обосновали законы оптики. Француз Робер Англе из Монпелье составил таблицу солнеч­ ных восходов и заходов. Альфонсо X Кастильский участвовал в созда­ нии астрономических таблиц, которые затем использовались до XVI в. Англичанин Роберт Гроссетет из Линкольна, комментируя Аристоте­ ля, разработал методику установления фальсификаций в науке и дости­ жения истины логическим способом верификации. Герард Брюссель­ ский написал сочинение о кинематике. Все это находило затем прямое либо косвенное применение в практике, особенно для создания новых механизмов, и способствовало развитию механики. Крупными центра­ ми научной мысли стали библиотеки коллегий Болонского, Парижско­ го и Оксфордского университетов.

Дальнейшее развитие математики и физики “оксфордского напра­ вления” осуществляли с 1274 г. преподаватели Мертонского колледжа. В начале XIV в. Уильям Оккам, следуя номиналистическому методу Дунса Скотта (XIII в.), показал научное и практическое значение чело­

267

веческих ощущений для постижения мира. Томас Брадвардин в “Трак­ тате о пропорциях” и “Трактате о континууме” исследовал сущность скорости, понятие движения и ввел идею бесконечно малых величин. Под влиянием этих ученых складывается “школа калькуляторов”, ре­ гулярно пользовавшихся исчислениями при изучении природных явле­ ний: Ричард Суайнсхед в “Книге калькуляций”, Уильям Хэйтсбёри в “Правилах решения софизмов”, Джон Дамблтон в “Своде логики и фи­ зики” устанавливают физико-математические значения теплоты и хо­ лода, плотности и разреженности, кинематики и динамики. С оксфорд­ цами соперничала “парижская школа” Жана Буридана, доказавшего суточное вращение Земли. Его ученик Никола Жак Орем, формулируя относительность механического движения, дал теорию координат, тео­ рию соответствия внутренней сущности тел их внешней форме, ввел алгебраические степени с дробными показателями, а для хозяйствен­ ной практики разработал математическую концепцию денег как сим­ вола товаров и “товара товаров” Альберт Саксонский охарактеризо­ вал принципы свободного падения тел. Леви бен Герсон из Баньолы тригонометрически обосновал причины небесных явлений. Парал­ лельно развивается так называемая “оптическая физика”: Петр Перег­ рин в сочинении “О действии зеркал” рассматривает способы получе­ ния зажигательных линз и отражателей; Мастер Дитрих (Теодерик Фрейбургский) в книге “О радуге” дает теорию спектра; Тимон Иудей внес в нее уточнения и связал с теорией тепла.

Новый шаг вперед сделали мыслители XV века. К. Кизер фон Айхштетт дал первое систематическое описание видов огнестрельного ору­ жия и ракет. Австрийский математик и астроном Георг Йоганн Пурбах систематизировал десятеричную систему счисления, на основе “небес­ ной тригонометрии” составил таблицы планет и звезд. Николай Кузанский исправлял юлианский календарь, стал применять математический анализ, разработал принципы картографии, пришел к выводу о беско­ нечности Вселенной и вращении Земли. Региомонтан (Й. Мюллер из франконского Кёнигсберга) создал таблицы эфемерид, ряд астрономи­ ческих инструментов, установил математические правила определения долгот и широт, разделил плоскую и сферическую тригонометрию как самостоятельные дисциплины. Чтобы опровергнуть астрономическую систему Птолемея, в которой он усомнился, Региомонтан уехал в Ита­ лию изучить греческий язык. Там он обратился к “наиболее эллинскому латинянину и наиболее латинскому эллину” кардиналу Виссариону, рас­ смотрел в его библиотеке Птолемеевы оригиналы, перебрался в Нюрн­ берг и на средства его бюргеров основал обсерваторию по наблюдению за кометами, завел мастерскую для изготовления географических карт, небесных труб, компасов и календарей. По этим нюрнбергским картам потом плавал Колумб. Итальянцы не отставали: Паоло дель Поццо Тосканелли наглядно показал шарообразность Земли; Леон Баттиста Аль­ берти привнес в теорию архитектуры учение о пропорциях и перспекти­ ве; Лука Пачоли ввел в геометрию и строительное дело закон “золотого сечения”; Бруннеллески использовал при возведении соборов и, особен­ но, куполов сложные математические расчеты. Наряду с ними действо­ вали десятки других ученых, перетряхивавших багаж прошлого.

268

Обратимся к механике, вплотную связанной своими успехами с до­ стижениями в материальном производстве. Механизацией производст­ ва служила постепенная, очень медленная в ту пору замена ручных средств труда машинами и механизмами, которые преобразовывали формы движения тел, их энергию и сами материалы. Поскольку тео­ рия машин и механизмов находилась тогда в зародыше и поскольку первые машины и механизмы явились в большинстве случаев детищем сугубо экспериментальных или порою даже неожиданных житейских действий, механизацию повседневного производства и развитие меха­ ники в Западной Европе VI-XV вв. приходится характеризовать не как целостный процесс, а (в соответствии с исторической реальностью) как набор отдельных фактов, сгруппированных нами по отраслям. При этом изобретение новых орудий труда и внедрение необычных техно­ логических процессов были связаны с общим прогрессом естествозна­ ния и происходили на основе непрерывного познания природы с ис­ пользованием открываемых людьми ее законов. К тому времени отно­ сятся начала таких ветвей научной механики и техники, как материало­ ведение, тепловедение, гидравлика, машиноведение и статика.

Общее наблюдение для этой эпохи заключается в том, что маши­ ны, вытеснявшие ручной труд, находили сравнительно малое примене­ ние вследствие низкого уровня научной мысли и техники. Практика средневековья наглядно доказывает, что машина рациональна лишь в случае, когда затраты труда на ее производство не превышают эконо­ мию труда от ее использования. Такие возможности формировались тогда очень долго. Плюсами средневековых механизмов являлись удобство их обслуживания и небольшая стоимость, минусами - слабая производительность, невысокий коэффициент полезного действия, неравнопрочность составных частей и недостаточная жесткость конст­ рукции. Они уже состояли, как всякая настоящая машина, из двигате­ ля, передаточной части и исполнительного механизма. Двигателем слу­ жили силы тяжести или давления: человек, животные, жидкости, ве­ тер. Передачи были необычайно разнообразны. Встречались рычаж­ ные, шарнирные, зубчатые, червячные, пружинные, винтовые, кулач­ ковые, кривошипно-латунные, клиновые и ременно-цепные элементы, обычно в простейшем виде. Рабочая часть оставалась примитивной. Однако по функциональному назначению механизмы VI-XV вв. тоже весьма разнообразны: весовые, грузоподъемные, нажимно-штампо­ вальные, стопорящие, рычажные, измерительные, соединительные, захватные и вибрационные. Их внедрение особенно плодотворно ска­ залось на прогрессе добычи полезных ископаемых, металлургии, стро­ ительного и военного дела, транспорта. В книжных миниатюрах клас­ сического средневековья отражены “семь механических искусств” - аг­ рикультура, ювелирное дело, торговля, охота, строительство, хирургия и музыка с их инструментами - косой, напильником, весами, ловчей се­ тью, циркулем, ланцетом и трубой.

Одной из сфер применения механизмов была астрология, пытавша­ яся определять судьбы людей по поведению небесных тел. Положение светил в момент рождения человека фиксировалось. На этой основе со­ ставлялся гороскоп (“взгляд на метку”), регистрировавший, в какой

269