Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 2. - 1999

Так, в уставе преуспевающего цеха ювелиров, ременщиков (шор ников) и сабельщиков Свенборга, утвержденном между 1450 и 1500 гг., насчитывается 32 параграфа, из которых 10 посвящено торжествам и попойкам. И это относительно скромно. У кожевенников Копенгагена, устав которых принят 2 июня 1495 г., 9 из 16 параграфов касаются встреч и угощений. Основательные кузнецы Слагельсе в уставе от 7 июля 1469 г. обсуждают некоторые организационные и технические вопросы, но 14 из 33 параграфов отдают все тем же общим встречам. Следует заметить, что слово “праздник” (fest) пришло в датский язык лишь после 1500 г. Общие для языков германской группы понятия “святой день” (helligdag) и “торжество” (hpjtid) имели значение христи­ анского праздника. А для обозначения регулярных цеховых встреч бы­ ла выработана целая система названий. Их многообразие и видоизме­ нение по регионам и периодам не позволяет составить полной терми­ нологической картины. Вместе с тем представляется возможным выде­ лить основные их формы. Важнейшей из них были сходы (stacvne), где обсуждались вопросы производства. Сходы не сопровождались обиль­ ной трапезой, но на них потреблялось большое количество пива, вно­ симого членами цеха в виде штрафов. Другими формами были попой­ ки (drik, 01), пиры (gilde), дани (gerd) - угощения, устраиваемые пооче­ редно членами цеха в обязательном порядке, а также общие цеховые застолья (stor embeds kost). Само перечисление названий демонстриру­ ет, что скандинавские ремесленнические праздники имели главным об­ разом характер трапез, проводимых в специальном цеховом доме одно­ го из членов цеха, и не превращались в общегородское событие.

Помимо этого каждый цех несколько раз в год собирался по от­ дельным поводам, которыми могли быть вступление в корпорацию но­ вого мастера (igang kost), избрание одного из членов цеха старшинойольдерманом (olderman kost), принятие мастером подмастерья или уче­ ника (mester kost). Они носили разовый характер, и все связанные с ни­ ми расходы ложились на того ремесленника, который отвечал за их ор­ ганизацию.

Уставы цехов фиксируют все нюансы этой активности. Статьи ус­ тавов, относящиеся к цеховым праздникам, можно было бы подразде­ лить на три группы. Первую из них составляют “протокольные” ста­ тьи, определяющие основания и порядок проведения встреч - от дат, распределения мест за столом и необходимости соблюдать тишину во время произнесения речей до очередности тостов и требования сни­ мать шляпу при входе в цеховой дом. Вторая группа статей охватыва­ ет правила поведения во время праздников. Сюда относятся запреты на сквернословие, ссоры, драки, излишнее пьянство, пение непристойных песен, битье посуды и многое другое, что могло бы бросить тень на ре­ путацию объединения. Статьи третьей группы затрагивают организа­ цию праздничного стола, перечисляя состав подающихся в каждом от­ дельном случае блюд и напитков. Естественно, отступления от уста­ новленного порядка не допускались.

Мы попытались исследовать те причины, которые побуждали ре­ месленников столь детально отмечать в своих уставах все, что каса­ лось цеховых праздников. Разумеется, восстановить подлинные моти-

180

\\ы, которыми средневековый человек руководствовался в своих дей­ ствиях, невозможно. Наши построения могут рассматриваться только как гипотетические, особенно в интерпретации проблем богатства, со­ циального статуса и престижа, поскольку их понимание тогда принци­ пиально отличалось от современного. Вместе с тем возможность опе­ реться на тексты уставов позволяет надеяться, что в этой гипотезе присутствуют черты реальности. Некоторые наши заключения осно­ вываются также на материалах первого тома исследования “История культуры ремесла”, фактически единственного издания по истории ре­ месел в Дании.

В ряду важнейших причин следует назвать преемственность цехов от более древних форм общественного объединения. На ранних этапах датского средневековья здесь получили развитие разнообразные гиль­ дии и братства, внутренняя жизнь которых регулировалась нормами, восходящими к правовой самостоятельности нордического родового общества. Они оказывали своим членам правовую, а в случае необхо­ димости и физическую защиту, осуществляли принцип взаимопомощи

внужде, объединяли людей в религиозную общину и собирали их для совместных пиров.

До наших дней дошли уставы периода высокого средневековья, ко­ гда с развитием административных органов городского самоуправле­ ния гильдии теряют часть властных функций и постепенно перерожда­ ются в чисто социальные учреждения. По своему назначению гильдии и братства делились на две группы - церковные и светские. Внутри вто­ рой группы выделяются так называемые заступнические гильдии, наи­ более известными из которых стали гильдии Св. Кнуда, получившие развитие в городах после положения в 1101 г. мощей короля Кнуда IV, убитого в храме в 1086 г. и вскоре канонизированного. Эти объедине­ ния, в задачи которых входило оказание взаимной поддержки и мате­ риальной помощи, завоевали общественное признание и поощрялись властями. К 1177 г. относится послание короля Вальдемара Великого,

вкотором он заявляет о намерении взять вновь образованную гильдию Св. Кнуда в Висбю под свое покровительство и стать ее членом. Око­ ло 1190 г. король Кнуд VI берет под свою защиту и покровительство все гильдии Св. Кнуда в Дании.

Наиболее ранние известные уставы кнудовских гильдий в городах Фленсбург и Оденсе относятся ко времени короля Вальдемара (до 1182 г.), несколько других - к середине XIII в., однако все они сохрани­ лись в списках конца ЙП-XIV столетия. Уже старейший устав гильдии Св. Кнуда во Фленсбурге содержит в общем виде те основные положе­ ния о совместных застольях, которые затем встречаем в сводах правил ремесленнических цехов XV в., а именно обязательность присутствия (§ 34-35), благопристойность манер (§ 26, 36), правила поведения на пи­ рах (§ 37-4Q, 42,43), воздержание (§ 41), распорядок проведения торже­ ства (§ 46-55), число блюд на столе (§ 56). Не подлежит сомнению, что заступнические гильдии развились впоследствии в гильдии купеческие,

ацехи ремесленников образовали самостоятельную ветвь объедине­ ний, организуемых по отраслевому признаку. И все же сопоставление уставов показывает не просто заимствование внешнего выражения, но

181

и нередкое совпадение формулировок. Так, эвфемизмы § 41 названно го устава: “Если кто берет так много пива и еды, что он это возвраща ет, или он делает некое неудобство (нечистоты - Б.Й.), то он платит штраф...” - буквально кочуют из одного ремесленнического устава п другой.

В ряде случаев связь с ранними уставами сохраняет чисто формаль ный характер, когда воспроизводятся заметно устаревшие положения, В качестве примера можно привести характерный для уставов XIII в. и первой половины XIV в., но практически не встречающийся в уставах XV в. запрет ломать, опрокидывать или гасить свечи. Он появляется и § 30 устава гильдии Св. Кнуда в Оденсе XII в. и неожиданно в трех ус­ тавах конца XV в., изданных в том же городе - портных (1492, § 31), ко­ жевенников (24 февр. 1493, § 25) и кузнецов (13 мая 1496, § 33).

Главное, что роднит цеховые уставы с их ранними прототипами, это объединительная функция корпоративного праздника. Ремеслен­ ников привлекает возможность совместно провозгласить единство чле­ нов - опытных и начинающих, богатых и бедных. И это сразу находит отражение в нормах. Преамбула к упоминавшемуся уставу ювелиров, ременщиков и сабельщиков Свенборга начинается словами: “И гово­ рит пророк Давид в Псалтири, как хорошо и как радостно братьям жить вместе...” Цехи воплощают этот принцип братства, не только со­ храняя членство обнищавших ремесленников и оказывая им матери­ альную помощь, но и поддерживая их морально. Тот, кто уже не мог прокормить себя ремеслом, не выпадал из группы и участвовал в орга­ низуемых ею увеселениях. Параграф 40 устава кузнецов Роскилле 1491 г. утверждает: “Если какой-либо брат или сестра так бедны, что у них нет средств на участие в пире, тогда могут они пить бесплатно два раза в год...”. Почти дословно это положение повторяется в § 42 уста­ ва кузнецов Копенгагена от 15 апреля 1512 г.

Оборотной стороной объединительной функции цехового празд­ ника была обязательность празднования. Отсутствие на общих встре­ чах и застольях, во всяком случае без разрешения ольдермана или без веской причины, запрещалось в 34 уставах. Законными основаниями для отсутствия сапожники Слагельсе (21 февр. 1471, § 37) признавали “болезнь, похороны, празднование свадьбы, поиски вора...”. За нару­ шение запрета взимались солидные денежные или натуральные штра­ фы и полная или частичная плата за еду и питье. Наиболее серьезной карой, обычно применяемой при чрезвычайных нарушениях, было ис­ ключение из цеха. Эта мера была предусмотрена § 40 названного уста­ ва за отсутствие на сходе.

Обязательность корпоративных праздников для всех членов цеха была в немалой степени обусловлена все той же преемственностью норм и предписаний цехов от прежних религиозных общин. Принужде­ ние и санкции основывались на убеждении, что праздник и долг его со­ блюдения установлены Богом и выражают его волю. Вместе с тем бо­ лее требовательное отношение ремесленников к участию в собственно цеховых нежели в церковных праздниках как нельзя лучше показыва­ ет, что позднесреднековые ремесленные цехи в Дании, сохраняя ряд религиозных функций, в целом уже не были духовными организация­

182

ми. Во всяком случае, нарушение христианских обрядов часто влекло за собой более мягкое наказание, чем иные проступки.

Как и в других странах, датские цехи имели своих святых покровите­ лей и алтари, перед которыми в праздничные дни служились мессы. Письмом настоятеля собора в Оденсе от 9 октября 1480 г. “старому портняжному цеху и братству” предоставляется “на веки вечные” алтарь I) храме Св. Кнуда, разрешается проводить службы у этого алтаря, для чего дается право пригласить прелата. В уставе цеха, утвержденном 12 годами позднее, записано: “§ 3. Также на третий день Троицы долж­ ны все братья и сестры гильдии идти на свою мессу перед портняжным алтарем в тот час, когда она будет, и давать пожертвования...” За неуча­ стие в мессе установлен штраф воском на свечи в размере 1 марки - око­ ло 250 г. Такой же по величине штраф взимался в соответствии с § 20 ус­ тава за намеренно пролитую чашу пива. Мягкость наказания свидетель­ ствует о двойственном отношении цеха к несоблюдению религиозных норм: с одной стороны, имеется санкция и, с другой стороны, мера взы­ скания не адекватна масштабам прегрешения.

Столь же нестрогим было отношение ремесленников и к наруше­ нию третьей заповеди: “Помни день субботний, чтобы святить его”. Ра­ бота в вокресенье и в праздничные дни категорически воспрещалась церковью. Параграф 31 устава пекарей Фленсбурга от 1452 г. перечис­ ляет обязательные нерабочие дни, когда ремесленники не имели права находиться в пекарне, включая все Господские и два Богородичных дня, Новый Год, дни Св. Мартина, апостолов Петра и Павла, всех свя­ тых, а также все воскресения - всего 70 дней. Казалось бы, и другие це­ хи должны выдвигать подобные требования. Однако только три из них предусматривают в своих уставах наказание за работу в праздники, причем два - пекари Фленсбурга и подмастерья сапожников Оденсе - имеют в виду все католические даты, а один - ювелиры Копенгагена - лишь день святого покровителя цеха.

Статья 5 устава подмастерьев сапожников Оденсе (1405/06) гласит: “Еще, если кто что-то делает в святые дни, когда народ идет в церковь, до того как закончится праздничная месса или будут зажжены цеховые свечи, он должен штрафоваться на марку воска, а кто тот воск не захо­ чет отдать, тот должен стать вне братства и никогда не быть добрым подмастерьем, как прежде”. Суровость наказания относится, таким об­ разом, не к самому проступку, а к отказу уплатить штраф. Небезинтересно сравнить этот штраф за нарушение Божьей заповеди с некото­ рыми другими, принятыми в том же цехе. Такая же плата была установ­ лена за столь малозначительный грех, как хождение по улице в рабо­ чей одежде (§ 24). За невнимание к речи шафера платилось вдвое боль­ ше - 2 марки врска (§ 12). За разбитый кубок давалась марка воска и вносился новый кубок пива (§ 9), столько же - за опьянение до рвоты (§ 18), еще больше - бочка пива и 2 марки воска - за опаивание друго­ го (§ 19). Нетрудно заметить, что цехи вкладывали больший смысл в нормы, касающиеся их материального благополучия и респектабель­ ности, нежели благочестия, представляя заботу о нем самой церкви.

В условиях Скандинавии, с недостатком солнечного света в тече­ ние значительной части года, сокращение числа рабочих дней, особен­

183

но в летнее время, влекло за собой значительное снижение произвол ства, поэтому ремесленники искали возможности максимально исполь зовать праздники для работы, относя некоторые занятия к “неслужеб ному труду”. Отдельные цехи узаконивали в своих уставах своего рода налог церкви за право нарушать третью заповедь. В § 2 устава сапож­ ников Слагельсе, принятого 21 февраля 1471 г., записано: “Также должно давать настоятелю собора каждый год одинаково 8 шилингов, чтобы всякий, кто в этом нуждается, мог скрести свой каменный чан и дубильный чан в Божии святые дни, чему некоторые прелаты препят­ ствуют...” Подобное же положение содержится в уставе пекарей Сла­ гельсе от 22 февраля 1471 г.: “§ 33. Также [должно давать] епископу два хлеба... чтобы они могли просеивать зерно и замешивать тесто и применять их ремесло по возможным святым дням”

Однако такие ухищрения были исключением, и праздники остава­ лись обязательными свободными днями для большинства цехов. Есте­ ственно, ремесленники приурочивали к этим нерабочим дням свои ре­ гулярные встречи. Они проводились несколько раз в год, и уставы ря­ да цехов фиксируют их “предписанные дни”. В основном цеховые за­ столья были связаны с такими крупными церковными праздниками, как Рождество (ювелиры Копенгагена, устав 1496 г.; кузнецы Истада, устав того же года, и др.); Пасха (кузнецы Истада, 1496; ременщики, кошельники и сумщики Копенгагена, 1514, и др.), а также Вознесение и Троица. Особой любовью горожан пользовалась масленица (подмас­ терья кузнецов Оденсе, 1452; пекари Фленсбурга, 1452).

Празднества, хотя и не столь пышные, как в странах Западной Ев­ ропы, устраивались также и в день святого покровителя цеха или того святого, которому был посвящен цеховой алтарь, - Иоанна Крестите­ ля (24 июня, 10 июля, 27 декабря), Св. Вальпургии (1 мая), ап. Иакова (25 июля), Симона и Иуды (28 октября), Св. Виллегада (8 ноября), Св. Мартина (11 ноября), ап. Андрея (30 ноября).

Максимальное число застолий, приуроченных к церковным празд­ никам, достигало пяти, но нормой было собираться два-три раза в год, как это делали кузнецы Слагельсе (7 июля 1469, § 23): “Еще наши об­ щие цеховые попойки будут на Вознесение и масленицу”, - или сапож­ ники того же города (21 февраля 1471, § 29): “...на каждый день Свято­ го Мартина, масленицу и Святой четверг (Вознесение - Б.Й.)'\

Вторая важнейшая причина повышенного внимания авторов уста­ вов к цеховым праздникам, была, как нам кажется, экономического свойства. Скорее всего, ремесленники руководствовались чисто дело­ выми соображениями, когда пытались обилием традиционных для дат­ ских социальных объединений “праздничных” статей замаскировать нежелание обсуждать в уставах вопросы производства. Всю историю датских ремесленных цехов характеризует борьба против конкуренции со стороны неорганизованных ремесленников в городе и селе и одно­ временно стремление избежать вмешательства городских властей в свою экономическую деятельность.

Судя по ряду признаков, население средневековых городов не в со­ стоянии было воспроизводить себя, и для поддержания его постоянной численности требовался приток в города жителей из сельских районов.

184

Королевская власть, заботившаяся о росте торговых городов, всячески способствовала этой миграции, предлагая новым горожанам некото­ рые налоговые льготы. Подобные меры предпринимались еще в XIII в. с целью привлечь сельское население в застраивающиеся королевские города. Так, Эрик VI на четыре года освободил от уплаты налогов каж­ дого, кто пожелает построить себе дом в городе Кёге. Единственным условием “принятия в гражданство”, т.е. приписки к тому или иному го­ роду, была единовременная уплата незначительной суммы. Именно тог­ да ремесленники начинают принимать меры защиты от неизбежной конкуренции - организуются в цехи и делают членство в них обяза­ тельным для всех, кто намеревается заниматься ремеслом в данном го­ роде. До начала XVI в. профессиональные объединения практически не ограничивали своего количественного состава. Благодаря этой дос­ тупности для новых мастеров они устанавливали монополию на цены и добивались возможности централизованно регулировать закупки и сбыт продукции.

Важной заботой цехов были взаимоотношения с городскими вла­ стями, которые, с одной стороны, были заинтересованы в их продук­ тивности, а с другой, препятствовали превращению их во влиятельную политическую силу. Большинство цеховых уставов - это результат компромисса между магистратами, тяготевшими к установлению поли­ тического контроля над организациями ремесленников, и самими ре­ месленниками, с их требованием экономической самостоятельности. Естественно, что цехи старались в этих условиях не связывать себя ни­ какими письменными обязательствами, вынося обсуждение производ­ ственных вопросов на свои сходы.

Особую остроту проблема отношений цехов с властью приобрела после издания 15 февраля 1422 г. Городского распоряжения Эрика По­ меранского. Этот акт, направленный на усиление торговли и ремесел в городах как средство противостояния Ганзе, в целом укрепил положе­ ние цехов, избавив их от конкуренции со стороны сельских промыслов, а отчасти и иностранных торговцев. Но одновременно ударил по их не­ зависимости, поставив их внутреннюю жизнь под надзор магистратов.

Во-первых, с момента выхода распоряжения ремесленники законо­ дательно лишаются права участвовать в органах городского самоуправ­ ления: “Отныне не должен никто из этих вышеназванных ремесленни­ ков в каком-либо городе быть и впредь становиться бургомистрами или членами совета, но это должны быть другие горожане и купцы” Во-вторых, купеческие магистраты не только утверждают уставы це­ хов, но и “отвечают перед нами” (королем - Б.И.) за их деятельность, что ставит экондмические интересы ремесленных объединений в опре­ деленную зависимость от интересов торговли. “Если случится, что не­ кое ремесло воспротивится и не соблюдает того, что предписано, тог­ да будут бургомистры и члены совета иметь власть принудить их с по­ мощью фогта”, - эта фраза в законе относится к снижению поборов с рядовых членов цехов, но для нас в данном случае важен факт - право магистратов вмешиваться в экономическую жизнь цехов.

И вот три датированных устава - кожевников, пекарей и кузнецов Мальмё, принятые в 1429-1433 гг., начинаются с верноподданническо­

185

го приветствия бургомистрам и членам городского совета и всячески демонстрируют законопослушание и благие намерения. При этом вес три документа, особенно устав пекарей от 28 июля 1430 г., откровенно пронизаны стремлением упрочить свои позиции на рынке.

Счастливой находкой авторов последующих уставов (возможно, нс без влияния немецких членов соответствующих цехов) становится за­ полнение их объема “праздничными” статьями. Благодаря этому устав цеха сапожников Фленсбурга от 24 июля 1437 г. достигает 70 статей. Пусть Шлезвиг, к тому времени уже пропитанный немецким духом, нс вполне типичен, но и уставы о-ва Зеландия (ближайшие по времени от­ носятся к середине XV в.) буквально обрастают положениями о цехо­ вых праздниках и попойках.

Не последнюю роль в том, что цеховые традиции, в том числе праздники, застолья, церемонии, столь детально описаны в сводах пра­ вил, могло также играть желание закрепить их для будущих поколений ремесленников. Стереотипно предлагаемая картина, когда семья на протяжении многих поколений была хранительницей ремесленных на­ выков и традиций, не характерна для средневековой Дании с ее не всегда благоприятной мобильностью населения.

При высокой сменяемости группы часть мастеров принадлежала к первому поколению представителей данного ремесла, а нередко и к первому поколению горожан. Еще больше это касалось подмастерьев, которые часто имели право стать членами цеха мастеров и принимать участие в его общественной жизни. Как правило, подмастерья, на труд которых существовал постоянный спрос, в силу недостаточной преем­ ственности поколений внутри ремесла были выходцами из окрестных деревень или - реже - иногородцами. Дошедшие до нас имена мастеров также свидетельствуют о чисто иногороднем или иностранном проис­ хождении.

Цехи всячески поощряли приобщение к ремеслу сыновей и зятьев мастеров, отменяя для них вступительные взносы и предлагая другие материальные преимущества. Однако эти меры не всегда приносили ожидаемые плоды. Среди причин этого можно назвать введенный Го­ родским распоряжением 1422 г. запрет на совмещение в одних руках ремесла и торговли. В результате ремесленники старались отдать ко­ го-то из сыновей в обучение к купцу, чтобы он мог затем открыть лав­ ку, в том числе и для реализации семейной продукции.

Тот же указ социально разграничил ремесло и торговлю, закрыв для мастеровых дорогу к власти. А это должно было вызвать в их сре­ де новые честолюбивые устремления. Поскольку не существовало за­ конодательных ограничений для перехода из разряда ремесленников в разряд купцов, наиболее состоятельные мастера активно толкали детей на путь занятия торговлей. Привлекательной для сыновей мастеров бы­ ла также перспектива получить религиозное образование и затем по­ ступить на королевскую службу в качестве писаря или секретаря канце­ лярии. Растущая королевская администрация уже в XV в. в значитель­ ной мере рекрутировала чиновников из числа горожан. О том, что по­ добные начинания удавались, свидетельствуют имена членов магистра­ тов и бургомистров ряда городов. Так, в Копенгагене в 1447 г. имеются

186

бургомистр Ханс Переплетчик и члены совета Педер Скорняк и Виллум Подковщик. В Ольборге в 1441 г. бумаги подписывают бургомист­ ры Клаус Извозчик, Йохан Кузнец, Тётлер Пекарь, член совета Севе­ рин Каменщик. Подобная же картина обнаружена нами при просмотре материалов по городам Мальмё, Свенборг, Роскилле.

В пользу гипотезы о том, что дети ремесленников достаточно мас­ сово порывали с профессией отцов, говорит и проведенный нами ана­ лиз составлявшихся в разные годы членских списков купеческого цеха Тела Господня в Ольборге, куда ремЪсленники не допускались. Под фа­ милией Портной там встречается по меньшей мере 18 человек (мы ус­ ловно приняли имена, которые повторены в нескольких списках, за од­ но имя), Кузнец - 15 человек, Плотник -11, Бондарь - 10, Булочник - 6, Каменщик - 5, Ювелир, Скорняк, Монетчик - по 3 человека, Сапож­ ник, Жестянщик, Подковщик, Обрезчик - по 2, Стремянник, Мясник, Шорник, Ремесленник - по одному человеку. Эти данные показывают, что возможность заняться торговлей имелась у представителей прак­ тически всех ремесленных специальностей. На фоне такой динамики желание подробно зафиксировать цеховые обычаи, тем более, что ус­ тавы торжественно зачитывались перед залом на каждой праздничной встрече, представляется вполне осмысленным.

Существенное влияние на содержание уставов цехов оказывали взаимоотношения ремесленников с купеческими объединениями, ос­ ложнившиеся после издания Городского распоряжения Эрика Поме­ ранского. В дальнейшем купеческие гильдии служили для ремеслен­ ных цехов образцом внутренней организации и одновременно объек­ том соперничества. Около 1425 г. датские и немецкие купцы совмест­ но основали в Ольборге гильдию, получившую название цеха Тела Гос­ подня. Статья 2 устава, принятого в 1441 г., отвергает участие ремес­ ленников в этом престижном объединении: “...никакие ремесленники,

ккакому бы ремеслу они ни принадлежали ...не могут быть братьями

вэтом названном цехе, так как вы не должны сталкиваться с недобро­ желательством какого-либо ремесла... в городе.. Нам не известно, о каком недоброжелательстве идет речь, но факт обострения отношений очевиден. Как очевидно и то, что купечество сознательно ставило ре­ месленников на более низкую социальную ступень. Этому в значитель­ ной степени способствовала и новая налоговая политика власти: после 1443 г. сначала в Копенгагене, а затем и в других городах бургомистры

ичлены магистратов - как известно, купеческих - освобождались от уплаты налогов, что сближало их со свободными сословиями.

Какова же была реакция ремесленников? В нашем распоряжении имеется только один устав ремесленнического цеха Ольборга - сапож­ ников, утвержденный королем Хансом 17 мая 1509 г. Однако цех суще­ ствовал уже за несколько десятилетий до принятия этого документа (известны два письма, касающиеся его деятельности, - от 12 марта

1470 г. и 13 сентября 1471 г.). Кроме того, король Ханс переутверждал уставы ряда корпораций, что дает основание думать, что и у данного цеха был более ранний свод правил, в большой мере повторенный в версии 1509 г. Но воспользуемся известным нам уставом. Обращает на себя внимание та серьезность, с какой в нем обсуждаются вопросы че­

187

сти и респектабельности, вплоть до норм поведения на цеховых сход ках и праздниках. Отстаивание своего достоинства, защита репутации членов цеха и тем самым их социальной роли встают в ряд важнейших задач этого объединения.

Повышаются требования к новым мастерам. Вступление в цех пре вращается в сложную трехступенчатую процедуру с профессионал!, ным и социальным отбором претендентов. Параграф 1 устава не толь ко подчеркивает необходимость быть законнорожденным, что доста точно обычно для ремесленных организаций того времени, но и наста ивает на предъявлении письменного свидетельства: “Во-первых, тот, кто желает войти в гильдию сапожников в нашем городе Ольборгс, должен иметь подтверждение того, что он или она рождены в браке и имеют хорошую репутацию” Авторы устава резко выступают протип всего, что могло бы этой репутации повредить, в том числе против слу­ хов и очернительства. Параграф 19 формулирует это так: “Если их брат или сестра по гильдии обнаружат сплетни, которые могут навре­ дить их чести, тогда должны они это опровергнуть, ежели они хотят пребывать в гильдии...”. Параграф 20 направлен против тех, “кто сво­ их братьев и сестер по гильдии порицает и не может этого полностью доказать...”

Забота о том, какое впечатление цех производит на окружающих, стремление утвердить свою принадлежность к респектабельному об­ ществу и продемонстрировать незапятнанную репутацию проходят че­ рез множество уставов, принимавшихся на протяжении всего XV в.

Особенно важно было прилично вести себя на общих сходах и пи­ рах, на которые приглашались бургомистры, члены городского совета, королевские чиновники, священники. Здесь и требование быть подоба­ ющим образом одетым (от шляпы у мастеров до запрета приходить в портах и босыми ногами у подмастерьев), и тишину в зале, умеренно пить и есть, не напаивать других “больше, чем уважительно, и сверх по­ рядка”. Воспрещались также выкрики и грубые высказывания, несо­ лидная беготня по залу, танцы без специального распоряжения, азарт­ ные игры и многое другое.

В уставе ремесленников и сумщиков Копенгагена от 3 апреля 1460 г. есть § 10, концентрирующий в себе несколько подобных требо­ ваний: “Тот, кого рвет или кто производит нечистоты в цеховом доме или во дворе, или создает неприличия задом, или обзывает кого-то озорником, вором или изменником, штрафуются на 1 бочку пива братьям и 2 марки воска к мессе..

Особую строгость проявляют уставы гильдий подмастерьев, в со­ ставе которых преобладали молодые, необузданные сельские парни, даже на фоне всеобщей простоты нравов отличавшиеся грубостью ма­ нер. Однако принадлежность к клану ремесленников обязывала их ощущать себя стабильными и добропорядочными членами общества. Так, устав подмастерьев сапожников Роскилле, принятый около 1450 г., выдвигает следующие требования: “§ 13: Если обнаружат како­ го-либо брата в квартале потаскух, платит он два английских, а зайдет брат в квартал потаскух, когда братья вместе пьют, платит он 3 сереб­ ряных пеннинга штрафа. § 24: Тот, кто в рубахе ходит по улице, дол­

188

жен штрафоваться на 1 марку воска. § 25: Тот, кто босым приходит на общую встречу, должен штрафоваться на 1 шиллинг. § 26: Тот, кто в обществе над другими насмехается по поводу танца либо по другому поводу, штрафуется на полбочки пива и марку воска...” Список подоб­ ного рода запретов даже по одной этой гильдии можно было бы про­ должить.

В уставах ремесленных цехов насчитывается до 35 статей против чрезмерного пьянства. И вновь здесь можно провести грань между объединениями мастеров и подмастерьев. Если последние устанавлива­ ли наказания в основном за последствия пьянства, то у степенных мас­ теров эти статьи носят предупредительный характер. Так, запрет брать себе больше пива, чем человек может осилить, чтобы его потом не стошнило, появляется в 1492 г. в § 13 устава портных Оденсе и в 1493 г. повторяется в уставе кожевников того же города. Особенно не одобря­ лось мастерами, когда после рвоты пьяный ремесленник возвращался на свое место и продолжал пить (сапожники Фленсбурга, 24 июля 1437, § 37; скорняки Фленсбурга, 15 ноября 1437, § 34 и др.). Мастеров забо­ тило даже, чтобы участника праздничного застолья не стошнило по до­ роге домой, когда кто-то из горожан мог видеть столь недостойное по­ ведение (кузнецы Слагельсе, 7 июля 1469, § 14; кузнецы Роскилле, 1491, §28).

Итак, цехи, ущемленные в правах, как бы пытаются создать собст­ венный кодекс чести. Вместе с тем, было бы неверно считать, что ре­ месленники вообще не были вхожи в купеческие и другие элитарные объединения. В списках членов основанной в 1443 г. в Копенгагене Датской компании, бывшей наиболее престижной гильдией своего вре­ мени, наряду с королем Кристофером Баварским, а позднее королевой Софией и множеством придворных, рыцарей, каноников, бургомист­ ров мы обнаружили также 14 портных и обрезчиков ниток, 7 кузнецов разного профиля, включая часовщика и слесаря, 5 ювелиров, 4 сапож­ ника, 4 пекаря, 3 каменщика, 3 бондаря, 3 скорняка, 2 стекольщика, ре­ менщика, столяра, седельного мастера. Иными словами, исключая пи­ воваров, поваров, цирюльников, около 15% общего числа членов гиль­ дии составляли ремесленные мастера. При столь массовом проникно­ вении ремесленников в купеческие объединения естественно предпо­ ложить, что многие их нормы переносились в уставы цехов.

Одной из первостепенных функций купеческих гильдий была орга­ низация совместного досуга - от корпоративных пирушек до таких тра­ диционные для германских народов празднеств, как масленичные пля­ ски, избрание майского графа (не короля - Б.Й.), стрельба по попугаю. Ремесленные цехи, хотя и не претендовали на устройство подобных массовых увеселений (за исключением, пожалуй, хороводов подмас­ терьев на масленицу), но во многом следовали праздничным установле­ ниям гильдий, порой пытаясь превзойти купцов в убранстве цехового дома и роскоши стола. От более “цивилизованных” купцов они получи­ ли также новые формы обхождения, например, запрет мочиться в це­ ховом доме и дворе, в то время как их уставы лишь запрещали мочить­ ся на свое место за столом и друг на друга. Нередко заимствования но­ сили поэтапный характер. Так, положение о том, что член корпорации,

189