Шмонин А.В. Общие положения и методика расследования преступлений

Первая работа, описывающая порядок отечественной практики расследования преступлений, принадлежит Петру Раткевичу (1805 г.), в которой он писал, что «судебное дело состоит из трех частей: 1) исследование, 2) определение, 3) приговор и заключение». Исследование, по мнению П. Раткевича, есть способ, по которому открывается истина и начинается «1) от лица, 2) от самого дела, 3) от причины, 4) от места, 5) от способа, 6) от орудий, 7) от времени, 8) от случая, 9) от удобности». В последующем работы, посвященные расследованию преступлений, т.е. излагавшие советы и наставления по его производству, ряд из которых носил отчетливо выраженный криминалистический характер, стали издаваться все в большем и большем количестве. Среди авторов таких работ следует назвать Я. Баршева, В. Казанского, Е. Колоколова, В. Линовского, Ф. Наливкина, В. Назнанского, Адр. Неклюдова, Н. Орлова и других.

Работы перечисленных и иных авторов первой половины XIX в. носили комплексный характер. С одной стороны, они содержали аккуратные подборки действующих многочисленных нормативных актов, регламентирующих уголовное судопроизводство, и их комментарии, на основе теории уголовного процесса (например, в работе Н. Орлова анализируется 87 нормативных актов, с другой – рекомендации по организации расследования преступлений, в том числе и обстоятельств, способствующих расследованию, и давали некоторые элементы характеристик последних14. Так, В. Назнанский, используя современную терминологию, приводит криминалистическую характеристику личности преступника.

В работах Я.И. Баршива, наряду с комментариями действующего в то время процессуального законодательства («произведения древних практиков»), приводятся рекомендации по расследованию отдельных категорий преступлений. Так, автор рекомендует следующий «образ исследования банкротства»: «Деятельность следователя относительно банкротства должна быть устремлена на то, чтобы привести в известность те причины, по которым банкротство представляется достойным наказания. На основании Русских законов, заключение о злонамеренном банкротсве производится конкурсом в общем собрании кредиторов; по утверждении заключения его Коммерческим Судом, банкрот, признанный злонамеренным, а равно все участники в подлоге, отсылаются к суду уголовному. Подобным образом поступается с неоплатимым должником неторгового состояния, когда он конкурсом заимодавцев будет признан злостным».

Я.И. Баршев указывает на «образ исследований при похищении» (методики расследования – А.Ш.):

–проверка возможности, действительности и осмотр «места воровства»;

–описание «покраденного»;

–опознание вещей;

–допросы и очная ставка;

–оценка вещей «ценовщиком».

14 Аналогичные тенденции наблюдались и в работах зарубежных авторов, как, например, Ягемена, Циммермана, Рихтера, Штибера и других.

Таким образом, как нетрудно заметить, в указанный период происходит дифференциация знаний в уголовном судопроизводстве на теоретическую часть и практическую. Ярким примером тому служит книга Н.Орлова (1833 г.), первая глава первой части которой посвящена «следствию вообще», вторая – понятию преступлений и преступников, третья – «производителям следствия» и другим процессуальным вопросам. Вторая часть книги раскрывает «способы проведения следствия, в том числе, содержит классификацию уголовных дел, понятие проведения следствия и т.д. Работы Е. Колоколова разделены на общие положения о «следствии вообще» и «положения особенные». В последнем разделе автор излагает, выражаясь современным языком, криминалистические рекомендации по расследованию злонамеренных банкротств, хищений и т.д. Также последний автор приводит положения, касающиеся особенностей производства предварительного следствия в разных местностях (Санкт-Петербурге, Москве, губернских и уездных городах, на территориях земств, в казенных и помещичьих селениях). Последняя особенность работы Е. Колоколава позволяет сделать вывод о появлении своего рода прообразов методик расследования преступлений в зависимости от места их совершения.

Следует отметить, что в первой половине XIX в. (до судебной реформы 1860 г.) описание рациональных приемов (методов) расследования преступлений стали осуществляться в рамках формирующейся в этот период теории доказательств (теории косвенных доказательств). Отказ от пытки как средства доказательства закономерно предопределил переосмысление существующей системы доказательств, основанной на формальном признании вины, разработку методов расследования преступлений в целом и отдельных их категорий в частности. При этом, как и в других странах, научный поиск был связан с разработкой математических и логических методов расследования. Наглядным примером тому служат работы А.С. Жиряева, В.Д. Спасовича и других авторов, основанных на исследованиях криминалистов (процессуалистов) европейских стран.

Так, в работе А.С. Жиряева, посвященной теории улик, показано значение косвенных улик для расследования преступлений, обоснована возможность раскрытия преступлений с их помощью («из суммы вероятностей может составиться достоверность»).

В работе В.Д. Спасевича, посвященной теории судебно-уголовным доказательствам, говорится, в том числе, о трех способах познания для уголовного судопроизводства: «чувственный опыт» (личный осмотр следов преступления, суждение экспертов, решение знатоками таких вопросов, которые требуют особых технических познаний), «предание или восприятие чужих убеждений» (собственное признание обвиняемого, показание свидетелей и т.п.), «наведение, или умственное проникновение в исследуемый предмет через указующие на него обстоятельства» (посредством улик). Автор отмечает: «… для преобразования нашей современной системы доказательств, очевидно не удовлетворяющей требованиям охранения общественного порядка, необходимо выдвинуть вперед доказательство посредством улик, предоставив судьям право приговаривать к наказанию по их совокупности».

Приведенные и другие выводы отечественных авторов об использовании математических и логических методов в расследовании преступлений корреспондируются с выводами зарубежных. Так, в книге Уильяма Уильза «Опыт теории косвенных улик, объясненной примерами» (1830 г.) в переводе с третьего издания (1850 г.) отмечается, что «хотя строго математические приемы и не могут быть применены к определению силы нравственных признаков и внутреннего убеждения, однако при исследовании группы фактов, служащих основанием для заключения о действительности какого либо другого факта, употребляется способ, имеющий некоторую аналогию с математическими приемами. ... При определении силы свидетельских показаний составляется мысленное уравнение, на одной стороне которого собираются факты и обстоятельства, имеющие силу утверждения, а на другой – все уменьшающие силу первых, или доказывающие, что все они, или некоторые из них, не имеют никакого отношения к данному случаю. Затем, сила каждой группы признаков определяется отдельно, противопологаемые количества, положительное и отрицательное, складываются подобно тому, как это производится при алгебраическим сложении, и выведенное отношение вероятностей служит основанием для человеческого убеждения или суждения».

Таким образом, имеются все основания к выводу о том, что ко второй половине XIX века созрели все объективные предпосылки формирования новой отрасли научного знания о раскрытии и расследовании преступлений, в рамках которого отчетливо просматривается тенденция к выделению особенностей расследования преступлений экономической направленности. На ранних этапах отечественной истории (IX – XV в.в.) данная тенденция связана с обвинительной формой уголовного процесса, с законодательной регламентацией правил (способов) раскрытия и расследований некоторых видов деяний экономической направленности (кража («татьба»), конокрадство, неправомерное пользование чужим имуществом, нарушение поземельной собственности и некоторых других). На последующем этапе (XVI-XVIII в.в.) исторического развития особенности расследования преступлений экономической направленности связаны с розыскной формой процесса (широкое применение пытки в качестве средства и вида доказательства), переходом (начиная с конца XVII в.) от законодательной регламентации правил (способов) раскрытия и расследований некоторых видов деяний экономической направленности к более детальной регламентации отдельных следственных действий. На заключительном этапе отечественной истории рассмотренного периода (конец XVIII в. – первая половина XIX в.), тенденция к выделению особенностей расследования преступлений экономической направленности связана с административной реформой (отделением суда от органов административного управления и разделения самого суда на уголовный и гражданский), попытками систематизации разнородных, зачастую противоречивых нормативных актов, официальной отменой пытки, что привело к пробелу в системе судебных доказательств, повышению роли косвенных доказательств, разработке методов расследования преступлений, основанных на математических и логических приемах.

§ 2. Возникновение криминалистических знаний об общих положениях методик расследования преступлений экономической направленности

Зарождение собственно криминалистических знаний о расследовании преступлений экономической направленности предопределяется, как минимум, следующими тенденциями. Во-первых, развитие общественных отношений закономерно повлекли, с одной стороны, судебную реформу второй половины XIX века, с другой - развитие различных отраслей научного знания (уголовного процесса, криминологии, химии, физики и т.п.). Во-вторых, научнотехнический прогресс, повлекший, в том числе, дифференциацию и интеграцию научных знаний определил становление науки криминалистики. В-третьих, особенности расследования преступлений экономической направленности, ответственность за которые предусматривалась в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г.) и других нормативных актах, принятых во второй половине XIX – начало XX вв., закономерно повлекли формирования научных основ (общих условий) расследования преступлений экономической направленности в рамках науки криминалистики.

8 июня 1960 г. был издан ряд нормативных документов, положивший начало судебной реформе. Так, Императорским указом произошло отделение следственной части от полиции и назначении для производства следствий о преступлениях особых чиновников – судебных следователей, являющимися членами окружных судов. В Наказе судебным следователям были изложены общие положения о производстве следствий и правила производства следственных действий. В соответствии с положениями Наказа полиции о производстве дознания по происшествиям, могущим заключить в себе преступления или проступки, предписывалось чинам полиции производить дознание и содействовать судебным властям в отправлении уголовного правосудия.

В1964 г. был принят Устав Уголовного Судопроизводства, который в общих чертах сохранил порядок производства следствий, указанный в названных нормативных документах.

В1870 г. в целях повышения эффективности предварительного следствия по уголовным делам о фальшивомонетничестве были ведены должности судебных следователей по важным делам.

Отдельные полицейские обязанности возлагались и на сельских старост. Применительно к предмету настоящей работы отметим, что в обязанности сельских старост вменялось: поиск конокрадов по горячим следам, изобличение продавцов, торгующих гнилым товаром или обмеривающих и обвешивающих покупателей, задержание воров с отобранием похищенных вещей с их описью и последующим возвращением владельцам.

Как было отмечено, еще в первой половине XIX века начались процессы совершенствования законодательства, предусматривающие ответственность за преступления экономической направленности. Так, в 1845 г. было принято Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (далее – Уложение о наказаниях), в 1864 г. – Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (далее – Устав о наказаниях). Анализ данных нормативных актов позволяет

сделать вывод, что обозначился новый подход законодателя к вопросу о регламентации преступлений экономической направленности. Несмотря на то, что в этих актах рассматриваемые посягательства не выделялись в самостоятельный вид и структурировались в различных разделах (отделениях), законодатель существенно расширил их перечень посредством криминализации отдельных составов преступлений.

Например, в главе III «О противозаконных поступках должностных лиц при хранении и управлении вверяемого им по службе имущества» раздела пятого «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной» Уложения о наказаниях, содержались составы, имелся уголовный запрет на совершение таких деяний, как порча государственного или частного имущества с намерением уменьшить его цену (ст. 353); использование чиновниками или лицами, состоящими на службе, в личных целях либо в интересах третьих лиц, вверенных им казенных либо частных вещей, денежных сумм, банковских билетов и т.п. (ст. 354); промедление из корыстных либо иных личных побуждений в регистрации вверенных по службе денежных средств или иного имущества (ст. 356); искажение прихода, расхода материальных ценностей (ст. 358); побег лица, присвоившего либо растратившего вверенное ему по службе казенное или частное имущество, а равно составление подложных документов в целях сокрытия своего преступления (ст. 359). Примечательно, но в некоторых случаях на деяния, совершенные в форме присвоения или растраты, не распространялся принцип индивидуализации ответственности. В частности, согласно ст. 360 Уложения о наказаниях, если лицо, виновное в присвоении, употреблении на свои надобности или же иной растрате, вверенных ему по должности денежных средств либо иного имущества, не в состоянии было самостоятельно погасить возложенное на него взыскание, то оно обращалось на лиц, имеющих за виновным надзор и изобличенных в упущении соответствующего правонарушения, или же на избравшее его общество.

В числе преступлений экономической направленности, относимых к новациям Уложения о наказаниях, можно отметить и деяния, содержащиеся в главе IV «О подлогах по службе» раздела пятого. Например, в ст. 362 закреплялись основания уголовной ответственности за фальсификацию при осуществлении своих должностных обязанностей подписей, свидетельских показаний, допуск «подставных» свидетелей, заочное составление актов от имени отсутствующих лиц, совершенные из корыстной или иной личной заинтересованности, а равно за подлог документов (докладов, рапортов, протоколов, журналов и иных официальных актов) в целях сокрытия содержащейся в них истины. В случае составления подложного документа лицом, состоящим на службе, но при его использовании после увольнения лица, ответственность за должностной подлог документов исключается. В данном случае уголовное преследование осуществлялось в общем порядке по ст. 294 Уложения о наказаниях за составление подложных документов. По этой же норме к уголовной ответственности привлекались и лица, если давность уголовного преследования за служебный подлог истекла.

Глава VI «О мздоимстве и лихоимстве» раздела пятого Уложения о наказаниях посвящена преступлениям экономической направленности с коррупционной составляющей – незаконному вознаграждению, даче и получению взятки. Следует оговориться, что в следственно-судебной практике принятие должностным лицом подарка или платы за действия, не относящиеся к его служебным обязанностям, не составляло состава лихоимства.

Отдельные нормы, о наказуемости преступлений экономической направленности, содержались и в главе XI «О преступлениях и проступках чиновников по некоторым особенным родам службы» раздела пятого. В частности, здесь можно акцентировать внимание на составах о злоупотреблениях чиновников при следствии и суде, по делам межевым, чиновников полиции, крепостных дел и нотариусов, казначеев и иных чиновников, которым вверено хранение денежных средств, а также о противозаконных проступках чиновников при заключении подрядов и поставок, приему поставляемых в казну вещей и производству публичной продажи.

Ответственность за преступные посягательства на государственную собственность, регламентировалась в разделе седьмом Уложения о наказаниях «О преступлениях и проступках против имущества и доходов казны». Сюда включались посягательства против казенного имущества, монетного права казны и прав казны на различные доходы. Например, к преступлениям против прав казны на различные доходы относились нарушения постановлений о гербовом сборе (ст. ст. 556 - 570) и лесах (ст. ст. 822 – 830.2), уставов горных (ст. ст. 591 - 622), соляных (ст. ст. 623 - 664), таможенных (ст. ст. 744 - 821) и др.

Преступлениям должностных лиц государственных, общественных или частных кредитных организаций, в сфере нарушения установленных кредитных правил, посвящена глава двенадцатая «О нарушении постановлений о кредите» раздела восьмого « преступлениях и проступках против общественного благоустройства и благочиния» Уложения о наказаниях. В качестве примера приведем нормы, закрепляющие наказание за преступления и проступки по службе чиновников и должностных лиц государственных (ст. 1153) или общественных и частных (ст. 1154) кредитных установлений; за неправильные и злонамеренные действия тех же субъектов в производстве ссуд или выдаче вкладов (ст. 1155); за нарушение тайны чиновниками и должностными лицами государственных, общественных и частных кредитных установлений о действиях, не подлежащих разглашению на основании установленных правил (ст. 1157).

Вразделе двенадцатом «О преступлениях и проступках против собственности частных лиц» особо выделялись насильственные и ненасильственные имущественные преступления.

Вглаве V «О преступлениях и проступках по договорам и другим обязательствам» были криминализованы общие и специальные (особенные) нормы о преступлениях и проступках в сфере обязательственных правоотношений. В частности, в отделении I регламентировались общие условия ответственности за принуждение к даче обязательств (ст. ст. 1686 - 1687), об обмане для побуждения к даче обязательств (ст. ст. 1688 - 1689), о подлогах в обязательственных актах (ст. ст. 1690 - 1698). Отделение II, ст. ст. 1699 – 1711) названной главы

включало специальные составы преступлений и проступков о незаконных купле - продажи (ст. ст. 1699 - 1703), передачи имущества в наем, временном владении или сохранении (ст. 1704), займах (ст. 1705 - 1708) и доверенностях (ст.

ст. 1709 - 1711).

Отдельные уголовно-правовые нормы экономической направленности имелись в главе XIII «О проступках против чужой собственности» Устава о наказаниях. В указанной главе наказуемыми признавались самовольное пользование чужим имуществом и его повреждение (отделение I, ст. ст. 145 – 153.2), кража (отделение III, ст. ст. 169 – 172), мошенничество, обман и присвоение чужого имущества (отделение IV, ст. ст. 173 – 181). В отдельную группу выделялись экологические нормы экономической направленности, в частности, похищение и уничтожение леса (отделение II, ст. ст. 154 – 168.1).

Развитие общественно-экономических отношений во второй половине XIX – начале ХХ веков было связано с количественными и качественными изменениями преступности, в том числе, преступности экономической направленности. Так, по сравнению с 1850 г. уровень преступности в 1911 – 1913 г г. вырос в 3,4 раза. В 1913 г. при численности населения страны в 19 млн. человек было зарегистрировано 3,5 млн. преступлений. В результате темпы роста преступности стали превышать прирост населения в два раза.

Относительно преступлений экономической направленности можно привести следующие статистические сведения. В 1876 г. было зарегистрировано 288 уголовных дел о подделке монет в «пределах 33 губерний», а в 1885 г. – 845 таких дел. При этом в 1876 г. остались не раскрытыми 232 случая подделки монет, а в 1885 г.-637.

Впериод с 1889 по 1893 г г. из 100 подсудимых по делам о присвоениях и мошенничествах, 49,2% оправдано судом присяжных заседателей, в отношении 33,5% оправдательный приговор вынесен без участия присяжных заседателей и 19% осужденных полностью признали свою вину в совершении преступления.

Вцелом, за период с 1874 по 1894 г г. (рис. 1) с одной стороны, наблюдалась тенденция к увеличению числа возникших дел за подлоги, мошенничества, присвоения и иные корыстные преступления (со 100 до 103 посягательств), с другой - количество осужденных лиц по указанной группе преступлений существенно снизилось (со 100 до 79 человек).

Вотличие от корыстных преступлений экономической направленности, характеристика служебных преступлений экономической направленности представлялась иным образом. Статистические данные указывали, что за период 1889 – 1993 г г. общее число оконченных следствий по служебным преступлениям составило 18 866 уголовных дел. При этом отметим, что предварительное следствие по данной категории деяний, в обозначенный временной период, не велось, так сказать, «по горячим следам» (в зависимости от времени начала следствия – не более 7 дней с момента совершения преступления).

Вчастности, на 100 оконченных уголовных дел, по времени начала производства предварительного следствия с момента совершения преступления приходилось: не более 7 дней – 2,6% уголовных дел; не более 1 месяца – 5,6%; более 1 месяца (максимальный срок не определен) – 91,8%. Продолжительность

г. на сумму 155 280 рублей17. Злоупотребления по операциям при приеме вкладов, покупке и продаже ценных бумаг, учета векселей, а также при выдаче заработной платы лицам, не являющимся служащими банка, были выявлены в процессе расследования дела по злоупотреблениям в Скопинском городском общественном банке18.

Наибольшее распространение преступное использование банковских технологий получило в акционерных коммерческих банках. В качестве примера можно привести дело о злоупотреблениях в Кронштадском коммерческом банке, члены правления В.К. Шеньян, М.Н. Синебрюхов, И.А. Сутугин и В.Я. Лангваген израсходовали на свои личные надобности неприкосновенный складочный капитал банка, выдавали друг другу и другим лицам ничем не обеспеченные ссуды, а также сами, или через посредство других лиц, в выдаваемые банком вкладные билеты включали заведомо ложные сведения о приеме на вклад денежных сумм, тем самым совершили преступления, предусмотренные статьями 354, 1154 и 1156 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных19.

Дело о злоупотреблениях в «семейном» Саратовско-Симбирском банке было одним из «громких» уголовных дел того времени. По делу было установлено, что совершенные членами правления этого банка злоупотребления «крайне разнообразны» и заключались: 1) в неправильных действиях по составлению складочного капитала; 2) в выдаче ссуд, явно не соответствовавших стоимости заложенного имущества; 3) в выпуске ничем не обеспеченных закладных листов; 4) в выдаче акционерам дивидендов в увеличенном размере; 5) в присвоении денежных средств; 6) в подлогах; 7) в уничтожении документов, с целью сокрытия следов преступления, и, наконец, 8) в составлении общих собраний из подставных акционеров20.

Огромный общественный резонанс вызвал так называемый Екатеринославский процесс, который наглядно показал, что преступное использование банковских технологий с ценными бумагами было напрямую связано с различными нарушениями положений уставов акционерными банками21.

Зачастую сложности при расследовании преступлений экономической направленности были трудноразрешимыми. Нередко даже специалисты (в силу различных обстоятельств) не имели единого мнения по существу тех или иных экономических операций, с использованием которых были совершены преступ-

17Дело о растратах Чебоксарского общественного банка // Правительственный вестник от 24 ноября 1883 г. № 257. С. 1-2.

18Заседание московской судебной палаты 22 ноября по делу Скопинского городского общественного банка // Правительственный вестник. – 1884. №№ 259-264.

19Заключение Обер-прокурора уголовного кассационного департамента Сената Н.А. Неклюдова на заседании 15 ноябр. 1883 г. по делу о злоупотреблениях в Кронштадском банке // Прибавление к судебной газете от 27 ноября 1883 г. № 48. С. 1-9.

20Дело о злоупотреблениях в Саратовско-Симбирском банке // Новое время от 7-го (19-го) июня 1887 (№ 4047).

21Снегирев Л.Ф. Екатеринославский процесс. 15-ти дневное разбирательство о крахе коммерческого банка в Екатеринославле. – Отголоски печати. – Дело в Сенате. – Речи сторон. – Заключение тов. Обер-прокурора. – Мотивированный указ Сената. – Отголоски процесса в печати и присутственных мест. / С предисловием А.М. Пальховскаго. М., 1905.