Глава 2 Вербальные контракты (verbis)

313. Формальные требования к стипуляции.

314. Абстрактный характер сделки. Иски из стипуляции.

315. Соотношение стипуляции и подлежащего соглашения (conventio).

316. Оспаривание займа по безвалютное™: распределение бремени доказывания при жалобе о том, что валюта займа к должнику не поступала (querela non numeratae pecuniae).

317. Прекращение обязательства из стипуляции.

318. Эволюция стипуляции в постклассический период; стипуляция как документ (instrumentum).

319. Формальное отличие dotis dictio от стипуляции; лица, управомоченные на dotis dictio; эффект сделки.

320. Содержание promissio iurata liberti; специфика акта в отличие от стипуляции.

321. Содержание и эффект pollicitatio; реквизиты акта; votum.

Основные понятия: stipulatio, congruentio verborum, reus promittendi, reus stipulandi, actio certi (condictio) ex stipulatu, actio incerti ex stipulatu, querela и exceptio non numeratae pecuniae, acceptilatio, instrumentum, ad substantiam actus, ad probationem, operae libertorum (периодические услуги либерта), pollicitatio, votum.

541

541 :: Содержание

§1. Стипуляция (stipulatio)

313. Стипуляция - это обобщающее название для контрактов, заключаемых в форме произнесения торжественных слов. Древнейшим видом вербального соглашения была sponsio - священная клятва в ответ на запрос контрагента. Например: "Dari spondes?" - "Spondeo" ("Обещаешь дать?" - "Обещаю"). Спонсия была доступна только римским гражданам (Gai., 3,92). Однако древний магический способ установления нерушимой личной связи между лицами посредством повторения в ответе вопроса слово в слово - congruentio verborum - имел широкое распространение в Средиземноморье, и prudentes считали стипуляцию институтом ius gentium, так что обязательство признавалось, даже если язык контрагентов отличался от латинского (например, греческий). Единственным требованием было, чтобы стороны понимали слова друг друга. С вербальным характером сделки связаны и ограничения по физическим качествам возможных участников: стипуляция недоступна глухим и немым.

314. Стипуляция порождала одностороннее обязательство: должником могло стать только лицо, давшее обещание (reus promittendi), кредитором - лицо, которое получило обещание (reus stipulandi), по правилу - "Alteri stipulari nemo potest" ("Никто не может стипулировать обязательство в пользу третьего лица")³².

В древности любое требование из вербального обещания (ех sponsione) защищала legis actio per iudicis postulationem. В процессе per formulas средства защиты были дифференцированы. Обязательства по переносу собственности (in dando) из стипуляции защищались посредством actio certae creditae pecuniae (иск об истребовании определенной суммы денег, данных в долг) или condictio certae rei (личный иск об истребовании определенной вещи), в зависимости от того, была объектом сделки денежная сумма или определенная вещь. Эти иски сформулированы абстрактно, так что они могут быть использованы независимо от causa obligationis. В том случае, если возникали сомнения в определении того, какое обязательство имеет в виду истец, прибегали к praescriptio pro actore, поскольку иначе litis contestatio могла погасить все требования с таким же объектом (например, право на такую же сумму денег из договора займа). Actio certae creditae pecuniae имела condemnatio certa. При этом иске стороны

542

должны были обменяться стипуляциями об уплате противнику в случае проигрыша процесса дополнительного штрафа в размере одной трети истребуемой суммы (Gai., 4,13; 171). Condictio certae rei была снабжена condemnatio incerta и предполагала litis aestimatio.

Прочие обязательства - in faciendo - из стипуляции защищались посредством actio incerti ex stipulatu c demonstratio и с неопределенной intentio "quidquid ob earn rem dare facere oportet". Эта формула называла causa obligationis и конкретные обстоятельства заключения контракта (которые могли быть также указаны в praescriptio - Gai., 4,136 - 137).

315. Ритуальная структура акта обусловливала абстрактный характер сделки: в стипуляционной форме можно было заключить соглашение практически любого содержания. По мере того, как соглашения в свободной форме получали признание на уровне ius civile, вставала проблема соотношения stipulatio и подлежащего соглашения сторон (conventio). Если стипуляция следовала за договором, то она считалась новирующей (stipulatio novatoria): отныне стороны могли вчинять иски только на основании стипуляции, но содержание контракта интерпретировалось, исходя из режима подлежащего соглашения. Например, если стипуляция "rem dare vacuamque possessionem tradere" ("перенести собственность и передать спокойное владение") была заключена по поводу договора купли-продажи рабыни, то считалось, что reus promittendi обязался лишь манципировать ее, но не гарантировал тем самым окончательный перенос собственности (dare), так как продавец по правилу не обязывался к большему, чем к передаче владения (Pap. D. 22,1,4). С другой стороны, стипуляция, сопровождавшая договор, могла в зависимости от формулировки рассматриваться не как новирующая, а как stipulatio poenae - дополнительная штрафная стипуляция, усугублявшая ответственность за неисполнение (например, при договоре товарищества - Paul. D. 17,2,71 Рr).

Если стипуляция оформляла договор займа, то возникало не два контракта - реальный и вербальный, а одно обязательство verbis ("rion duae obligationes nascuntur, sed una verborum" - D. 45,1,126,2; cp. Pomp. D. 46,2,7; Ulp. D. 46,2,6,1)³³. Так, если стороны не договорились о содержании предоставления (например, не определили вес;, число или меру родовой вещи), обязательство не возникнет, так как стипуляция ничтожна ("imperfecta erit stipulatio" - Pap. D. 45,1,115 pr),

543

но если количество и качество подразумевались, то, даже если они не были названы в словах-стипуляции, они считаются указанными ("id habebitur pro expresso" - Marc. D. 45,1,94). Естественно, сомнения толковались в пользу пассивной стороны, раз стипулятор мог составить interrogatio (вопрос) точнее (Cels. D. 45,1,99).

Преодолевая негативные аспекты этой практики, Юлий Павел (D. 45,1,134,1) пришел к обобщению, что если подлежащее соглашение не получило дословного выражения в interrogatio, стипуляцию следует интерпретировать так, как если бы она заключала в себе все подробности договора³⁴.

316. С проблемой соотношения между абстрактным характером стипуляции и содержанием сделки связан и вопрос об оспаривании займа по безвалютности: если стипуляция была совершена в виду предоставления займа, то даже если кредитор, приняв от должника обещание, не давал ему испрошенных взаймы денег, то в плане ius civile обязательство все равно возникало. Должник, однако, мог защищаться посредством actio doli (Gai., 4,116 а), доказывая злонамеренность кредитора, добивавшегося по суду безвозмездной наживы (сама сделка была непорочна, и exceptio doli praeteriti неприменима). Когда зависимость содержания стипуляции от подлежащего соглашения усилилась, то verborum obligatio стала трактоваться как своего рода новация, эффект которой в случае займа зависел от действительности подлежащего реального контракта. В соответствии с этим, исковое возражение должника - exceptio non numeratae pecuniae (возражение о том, что деньги не были отсчитаны) - теперь ставило под сомнение сам заем (который не вступал в силу до передачи денег), так что доказывать факт предоставления должнику валюты займа должен был сам кредитор. Перераспределение бремени доказывания (onus probandi) делало это процессуальное средство эффективной гарантией от злоупотреблений.

Обманутый должник получал также возможность отойти от сделки, взяв инициативу в свои руки: заем мог быть оспорен посредством иска - querela non numeratae pecuniae, при котором onus probandi нес ответчик. Иск мог быть вчинен в течение года со дня заключения стипуляции. Диоклетиан продлил срок до пяти лет, Юстиниан сократил до двух, как и срок действия exceptio (С. 4,30,14).

544

При Юстиниане устанавливается требование документировать не только договор, но и уплату долга (С. 4,20,18 рг а. 528), и exceptio поп numeratae pecuniae получает функцию replicatio, посредством которой истец-кредитор мог оспорить представленный должником документ о произведенной уплате (securitas).

317. В классическую эпоху обязательство из стипуляции прекращалось только посредством acceptilatio - символического исполнения в форме конгруэнтных вопросов и ответов (Gai., 3,169): "Quod ego tibi promisi, habesne acceptum?" ("Получил ли ты то, что я тебе пообещал?"), - "Habeo" ("Получил"). Такая абстрактная форма делала acceptilatio удобным средством прощения долга из любого обязательства, если ему предварительно придавалась вербальная форма.

318. В постклассическую эпоху стипуляция становится instrumentum - письменным документом, составление которого существенно для возникновения обязательства - ad substantiam actus (в отличие от документов, служивших лишь для доказательства сделки - ad probationem); в нем указывалась causa obligations. В 472 г. конституция императора Льва устанавливает, что стипуляция может заключаться любыми словами, выражающими существо соглашения ("quibuscumque verbis pro consensu contrahentium compositae" - C. 8,37,10), и проблема соотношения между содержанием подлежащего договора и торжественной формой снимается. Юстиниан, реципировав конституцию Льва, восстанавливает категорию контрактов verbis, но вместе с тем допускает, чтобы при наличии документа слова стипуляции считались произнесенными. Единственным формальным требованием к стипуляции остается присутствие сторон в момент заключения договора (I. 3,19,12). Присутствие же презюмировалось так, что для опровержения сделки с формальной стороны требовалось доказать отсутствие контрагента в городе в день заключения стипуляции (С. 8,37,14,2 а. 531).

545

³² Для правильного понимания текстов о стипуляции следует иметь в виду, что глагол "stipulari" отложительный: "стипулировать" означает стать кредитором (получить обещание) по стипуляции.

³³ 1 олько в постклассическую эпоху в подобных случаях будут усматривать obligatio re et verbis contracta - обязательство, заключенное и посредством произнесения слов, и посредством передачи вещи (D. 12,1,9,3 - 6; 44,7,52 рг-3).

³⁴ В одном из диспутов в auditorium Папиниана Павел предложил сходное решение, исходя из принципа, по которому соглашения, заключенные непосредственно до или после контракта, считаются включенными в договор: "pacta in continenti facta stipulation! inesse creduntur" (D. 12,1,40 - в настоящей редакции текст формально небезупречен).

542 :: 543 :: 544 :: 545 :: Содержание