Глава 5 Неисполнение и ответственность

Если должник не исполнит предоставление по своей вине, он несет ответственность. В современной цивилистике такую ответственность называют контрактном, независимо от того, являлся ли источником обязательства контракт или иной юридический факт, отличный от деликта. Концепция, выраженная в этой терминологии, противопоставляет по одному основанию (ставя тем самым в один ряд) ответственность, наступающую в случае неисполнения, деликтной (внеконтрактной) ответственности лица за деяние, нарушающее общую обязанность всех участников правового общения alteri non laedere (не наносить никому вреда). Римскому правосознанию чуждо сведение понятия ответственности к обязанности возмещения ущерба. В римском праве частное правонарушение является источником требования, защищенного штрафным иском (штрафного обязательства), неисполнение которого также порождает контрактную ответственность. В дальнейшем речь пойдет именно о контрактной ответственности, то есть ответственности за нарушение личного права кредитора (а не вообще права любого лица как такового).

Ответственность должника различается в зависимости от того, стало ли исполнение объективно невозможным или оно не состоялось несмотря на то, что остается по-прежнему возможным.

§1. Невозможность исполнения

268. Исключение контрактной ответственности при действии непреодолимой силы. Принцип распределения контрактного риска (periculum).

269. Критерии вменения ответственности: субъективные и объективные.

270. Зависимость критерия вменения от предмета обязательства и типа иска.

493

271. Dolus (умысел), culpa (провинность), custodia (ответственность за сохранность вещи) и искажение этих понятий в постклассический период; culpa lata и culpa levis.

272. Критерии распределения ответственности.

273. Фикция увековечения обязательства (perpetuatio obligationis).

Основные понятия: vis maior, casus fortuitus, periculum, dolus, culpa, suctodia, casus minor, factum debitoris, imprudentia, neglegentia, imperitia, diligentia diligentis, diligentia quam suis, culpa in abstracto, culpa in concreto, utilitas contrahentium, aestimatio, perpetuatio obligationis.

268. Наступление невозможности исполнения не по вине должника избавляет его от ответственности. В этом случае усматривают действие непреодолимой силы (vis maior, vis cui resisti non potest), то есть объективных факторов, не зависящих от воли заинтересованной стороны (casus fortuitus, или maior). Например, случайной считается гибель вещи в результате природной (наводнения, землетрясения) или социальной катастрофы, пожара, грабежа. В этом случае встает проблема распределения контрактного риска (periculum), которое зависит от конструкции соглашения. Риск случайной гибели вещи обычно несет ее собственник: по словам средневековых интерпретаторов, "res pent domino" ("вещь гибнет в ущерб ее собственнику").

При родовых обязательствах и при обязательствах, защищенных штрафными исками (когда объектом также является genus - денежная сумма штрафа), невозможность исполнения исключена.

269. Если исполнение стало невозможным по вине должника, он несет ответственность. Наличие вины определяется в соответствии с субъективными или объективными критериями. Субъективный критерий вменения предполагает психологическое отношение должника к нежелательному для кредитора событию: намеренное нанесение вреда - dolus (умысел) или небрежность, неосмотрительность, неопытность - culpa (провинность).

При объективном критерии ответственности в вину должнику ставится сам факт наступления невозможности исполнения. В этом случае причинная связь между поведением должника и наступлением невозможности исполнения во внимание не принимается и должник отвечает даже за несчастный случай (casus minor).

Объективный (независимый от поведения должника) характер носит ответственность за сохранность вещи - custodia, которая

494

непосредственно связана с понятием непреодолимой силы. Если должник отвечал за custodia (обычно когда он пользовался вещью кредитора в своих интересах), то только случайная гибель вещи освобождала его от ответственности. В некоторы; случаях ответственность за сохранность вещи конструируется как объективное (в отсутствие проступка) вменение должнику вины (culpa) за порчу, гибель или пропажу вещи: при договоре ссуды, а также в гипотезах принятия на себя хозяевами транспортных средств и постоялых^ дворов ответственности за сохранность вещей пассажиров или постояльцев (recepta nautamm, cauponum, stabulariorum).

270. Выбор критерия вменения зависит от типа иска, защищающего отношение, и от содержания предоставления (dare, facere, non facere).

При обязательствах in dando, защищенных исками строгого права (iudicia stricti iuris): actio certi ex stipulatu (на основании стипуляции), actio certi ex testamento (на основании отказа по завещанию с обязательственным эффектом - legatum per damnationem), condictio certae rei (на основании договора займа или квазиконтрактной ситуации, например, при исполнении не должного), - ответственность должника зависит от строгой определенности содержания предоставления, так как обязательства такого рода нацелены на результат. Если обязательство основано на стипуляции dare certam rem (перенести собственность на определенную вещь), то, по мнению Лабеона (удержавшемуся еще при Ульпиане - D. 4,3,7,3), даже намеренное ухудшение вещи (нанесение повреждений, обременение ее сервитутом) не порождает ответственности по иску, лишь бы вещь была передана в собственность кредитору. В таком случае кредитор может защищаться посредством actio de dolo, который, как известно, давался только в отсутствие других исков. Другие юристы (Юлиан: D. 46,3,33,1) допускали ответственность должника ex stipulatu, не считая обязательство dare исполненным, если повреждения (ранения рабу) нанесены самим должником (то же при legatum per damnationem: D. 30,84,4). На этой основе выработался такой критерий вменения, как factum debitoris: должник отвечает за свои действия, независимо от намерений (Paul., Sent., 5,7,4). Например, если должник убил раба, являвшегося объектом обязательства dare certam rem, необязательно, чтобы его намерение состояло в том, чтобы наступила невозможность исполнения, но достаточно, чтобы он знал, что такие действия сделают исполнение невозможным (скажем, если раб убит в приступе гнева). Однако он не несет ответственности за упущения (даже если, например, раб умер голодной смертью - D. 45,1,91 рг). Если factum debitoris привел к переходу собственности к другому лицу (например,

495

в результате noxae deditio или отказа дать cautio damni infecti, так что сосед был введен во владение ex secundo decreto, но сама вещь не перестала существовать), должник нес ответственность (D. 30,53,4 и 6 - legatum per damnationem).

Субъективный критерий вменения получал значение в случае получения в свою пользу исполнения в отсутствие долга (solutio indebiti): если должник наносил ущерб, зная об ошибке исполнителя, он нес ответственность. Если же он распоряжался вещью (например, отпускал раба на волю), не зная (ignorans) о том, что вещное право было получено им в результате ошибки собственника, то незнание освобождало его от ответственности (D. 12,6,65,8).

271. При обязательствах in faciendo, защищенных actio incerti - иском с intentio "quidquid dare facere oportet" ("все что по этому делу ответчик обязан дать, сделать"), во внимание принимался субъективный аспект поведения должника и он отвечал и за dolus, и за culpa. Тот же режим ответственности предусматривался и при обязательствах in dando, когда от должника требовались подготовительные действия (например, dare certo loco - совершить предоставление в определенном месте). От этих действий зависел успех исполнения, и они оценивались в соответствии с критериями obligationes in faciendo (D. 45,1,137,2 - 3).

При обязательствах, защищенных исками доброй совести (iudicia bonae fidei), ответственность должника оценивается в соответствии с субъективными (dolus, culpa) и с объективными (custodia) критериями.

Должник отвечает за dolus, если невозможность исполнения наступила в результате его умышленных действий (factum debitoris), например, если он сознательно повредил вещь, принятую на хранение, или стал использовать ее в своих интересах, нарушая договор. Намеренное неисполнение обязательства in faciendo всегда влечет ответственность.

Culpa состоит в совершении действий, которые объективно привели к невозможности исполнения. Они могут быть вызваны отсутствием осмотрительности и необходимой меры заботливости (diligentia) - imprudentia, neglegentia (небрежность) - или отсутствием необходимой подготовки, предполагаемой для лица, взявшегося за определенную профессиональную деятельность (D. 19,2,9,5), - imperitia (неопытность). Должнику ставится в вину то, что он не предвидел негативных последствий своего поведения, поэтому на ответственность за culpa классики указывают, говоря об обязанности должника обеспечить осмотрительность (diligentiam praestare).

496

Мера необходимой осмотрительности определяется в соответствии с критериями поведения нормального хозяина (diligens pater familias), отклонение от которых и указывает на виновность должника - то, что средневековые комментаторы называли culpa in abstracto (виной по абстрактным критериям). Этот критерий профессора постклассических школ, пытавшиеся разработать подробную классификацию контрактной ответственности, положили в основу понятия dililentia diligentis (patris familias) - заботливость заботливого (хозяина), которому они противопоставляли требование такой меры заботливости, какую данное лицо обычно проявляет в отношении собственных дел, - diligentia quam suis (в средневековой систематике этому понятию соответствовала culpa in concreto - вина по конкретным критериям).

Классики же прибегали к идее diligentia quam suis, понимаемой в абстрактном, нормативном смысле, для указания на отсутствие добросовестности (а значит, на наличие dolus) в поведении, которое явно отклоняется от принятых стандартов. В отношениях, защищенных исками bonae fidei, когда конструкция договора не предусматривала иной ответственности, кроме как за dolus (например, в договоре поклажи), понятие чрезмерной небрежности (culpa latior) позволяло признать виновность (Cels., 11 dig., D. 16,3,32):

Quod Newa diceret latiorem culpam dolum esse, Proculo displicebat, mihi verissimum videtur. Nam et si quis поп ad eum modum quern hominum natura desideret diligens est, [nisi tamen ad suum modum curam in deposito praestat] fraude поп caret: nee enim salva fide minorem is quam suis rebus diligentiam praestabit.

Когда Нерва сказал, что слишком грубая провинность - это умысел, Проку л возражал, а мне представляется самым правильным. Ибо если кто-либо осмотрителен в меньшей степени, чем этого требует природа человека [разве что он по-своему прилагает заботу о сданном на хранение], то он не лишен коварства: ведь не честен тот, кто предоставляет осмотрительность меньшую, чем в отношении своих дел.

Слова Цельса о "diligentia quam suis rebus" легли в" основу постклассического учения о заботливости по меркам конкретного лица (которое представлено в интерполяции в этом тексте), тогда

497

как классик говорил о степени осмотрительности, свойственной в равной мере всем людям.

Ulp., 1 reg. D. 50,16,213,2:

‘Lata culpa’ est nimia neglegentia, id est поп intellegere quod omnes intellegunt.

Грубая провинность - это чрезмерная небрежность, то есть не понимать то, что понимают все.

Нарушение этих норм осмотрительности поэтому приравнивается к dolus - умышленному повреждению вещи⁹. Объективное требование оборота на уровне конкретного проступка получает вид субъективной оплошности, что оправдывает наступление ответственности за dolus. Постклассические профессора в классификаторских целях, удержав понятие грубой провинности (culpa lata), в оппозиции к введенному ими понятию легкой провинности (culpa levis), выделили diligentiam quam suis в особый критерий поведения (culpa in concreto). Субъективистская трактовка при этом ведет к утрате критерия: забота о чужих вещах, как о своих (столь же небрежная или столь же рачительная), обычно указывает или на неосведомленность держателя о том, что вещь чужая, или служит оправданием для отсутствия ответственности, когда кредитору остается жаловаться только на себя самого за выбор партнера (см. интерполяции в текстах: D. 10,2,25,16; 17,2,72).

Сходная эволюция произошла с классическим понятием custodia, которое во многих текстах юстиниановской компиляции вследствие их постклассической переработки утрачивает характер объективного вменения и трактуется как diligentia (exacta, exactior, exactissima) in custodiendo. На практике эта перемена привела к перераспределению бремени доказывания, так как была создана презумпция виновности должника в случае гибели или пропажи вещи. Должник теперь, чтобы оправдаться, должен был доказать, что вещь погибла под действием непреодолимой силы.

272. Порядок наделения ответственностью за custodia оставался без изменений: многие суждения классиков по этому вопросу исходят из того, что за сохранность вещи должник отвечает в том случае, если он извлекал выгоду из обладания вещью. Однако принцип utilitas contrahentium (польза участников соглашения) получил эксплицитное обсуждение только в трудах комментаторов, где и появился термин.

498

Это учение основано на тексте Ульпиана (D. 50,17,23), сильно пострадавшем от постклассической переработки (о custodia в дошедшей до нас редакции вообще не говорится, зато появилось упоминание о diligentia), в котором распределение ответственности ставится в зависимость от конструкции договора и от конкретного соглашения сторон.

Ulp., 29 ad Sab. D. 50,17,23:

Contractus quidam dolum malum dumtaxat recipiunt, quidam d dolum et culpam. Dolum tantum depositum et precaman. Dolum d adpam mandatum, commodatum, venditum, pignori acccptum, locatum, item dotis datio, tutelae, negotia gestia: in his quidem et diligentiam. Societas et rerum communio d dolum et culpam recipit. Sed haec ita, nisi si quid nominatim convenit (vel plus vel minus) in singulis contractibus: nam hoc sewabitur, quod initio convenit (legem enim contractus dedit), excepto eo, quod Celsus putat поп valere, si convenerit, ne dolus praestetur: hoc enim bonae fidei iudicio contrarium est: et ita utimur.

Иногда контракты предполагают ответственность лишь за умысел, иногда же и за умысел, и за провинность. Только за умысел - поклажа и прекарий. За умысел и за провинность - договоры поручения, ссуды, продажи, реального залога, найма, а также установление приданого, опека, ведение чужих дел без поручения: при этих последних требуется еще и осмотрительность. Договор товарищества и общность имущества предполагает ответственность и за умысел, и за провинность. Но это так, если при данном контракте стороны не договорились (о большем или меньшем) особо: ибо будет соблюдаться то, о чем они договорились изначально (ведь контракт установил должный режим поведения), за исключением того, о чем Цельс полагает, что не имеет силы соглашение, чтобы не отвечать за умысел: ибо это противоречит принципу иска доброй совести; и этим [правом] пользуемся.

Установление ответственности за culpa или за custodia там, где конструкция договора ее не предусматривала, достигалось посредством aestimatio - предварительной оценки стоимости вещи, переходящей по контракту к должнику в пользование или владение¹⁰. Aestimatio имела своим непосредственным эффектом увеличение меры ответственности должника и перераспределение контрактного риска (periculum). Следует подчеркнуть.

499

что aestimatio служила не определению объема возможного ущерба кредитора, а именно перераспределению ответственности на случай невозможности исполнения - в соответствии с римской конструкцией контрактной ответственности.

273. При наступлении невозможности исполнения должник отвечал по тому же иску, что и при произвольном неисполнении предоставления, остававшегося возможным. Неизбежное противоречие, связанное с тем, что кредитор требовал по иску невозможного (формула иска предполагала оценку стоимости вещи - "quanti ea res est (erit)", на получение которой - litis aestimatio - только и мог рассчитывать истец), преодолевалось юридической фикцией (не путать с преторской fictio!) увековечения обязательства (perpetuatio obligationis) с момента наступления события, которое могло быть поставлено должнику в вину. Эта конструкция, разработанная уже республиканскими юристами (veteres - D. 45,1,91,3), была необходима при condemnatio "quanti ea res est (erit)", когда оценке должна была подверщуться несуществующая вещь.

Проблема не возникала при штрафных исках, когда истребовалась компенсация, кратная нанесенному ущербу (in duplum, in quadruplum). Condemnatio призывала судью подвергнуть оценке стоимость вещи на момент совершения деликта (в прошлом): "quanti ea res fuit". Perpetuatio obligationis при деликтах имела значение для нештрафных исков из деликта, поскольку - в силу кумулятивной конкуренции штрафных исков с нештрафными - пострадавший был управомочен и на возмещение имущественного ущерба (например, посредством condictio ex causa rurtiva в случае воровства).

При исках с intentio (condemnatio) "quidquid ob earn rem dare facere oportet (ex fide bona)" во внимание принимался интерес истца, независимый от возможности исполнения и самого существования объекта предоставления. Предметом требования было id quod interest ( положительный интерес ).

500

⁹ Постклассические юристы в дальнейшем противопоставляют culpa lata (вину, близкую к dolus, например, D. 30,47,5) и culpa levis (легкую вину).

¹⁰ Возможны и другие случаи, например dos aestimata.

493 :: 494 :: 495 :: 496 :: 497 :: 498 :: 499 ::