Глава 8

Идеалы социальной политики -справедливость и выбор

1 Социальная политика и социальная справедливость

1.1. Социальная справедливость

Социальная справедливость - один из основных принци­пов социальной политики наряду с правом на труд, достойным вознаграждением, ответственностью человека за свое материаль­ное положение и т. д.

В широком смысле слова справедливость представляет со­бой разумность общественной жизни. Справедливость - это со­ответствие происходящего общепринятым нормам, правилам и традициям; это воздаяние за содеянное, воздаяние по заслугам: согрешил - наказан, совершил благое дело - вознагражден, а не наоборот.

В специальном, узком, смысле справедливость есть нрав­ственно санкционированная размеренность в распределении вы­год и тягот совместной жизни людей¹. В повседневном массовом сознании с укорененными в нем уравнительными идеями спра­ведливость обычно тесно связана с представлением о равенстве. Однако эти ценности в реальной жизни трудно совместимы. Лишь авторам социальных утопий удавалось изобразить обще­ство, которое устроено так, что все люди равны и одновременно благоденствуют. В реальной истории стремление насадить равен­ство оборачивалось «равенством в нищете».

«Социальная справедливость» - понятие, применяемое для обозначения институционального измерения справедливости,

259

нравственность в ее проекции на социальную сферу. О социаль­ной справедливости говорят как об основной добродетели со­циальных институтов. Идеалом социальной справедливости яв­ляется такая система общественных институтов, которая не в единичных действиях, а по самой своей структуре, т. е. постоян­но, обеспечивает справедливое распределение социально-поли­тических прав и материальных благ. Разнообразие подходов к проблеме справедливости определяется ценностными приорите­тами общей концепции справедливости, которая может пони­маться преимущественно как: 1) равенство; 2) пропорциональ­ность заслугам или же 3) гарантии неотъемлемых прав на облада­ние чем-либо².

Первой трактовке соответствуют концепции ревизионист­ского либерализма и радикального эгалитаризма. Ревизионист­ский либерализм (его родоначальники Д. Дьюи и Л.Т. Хобхауз) в отличие от классического либерализма исходит из невозмож­ности действительного легально-политического равенства и рав­ноправия вне эгалитарных мероприятий в социальной сфере. Теоретическое обоснование эгалитарных реформ во имя социаль­ной справедливости может опираться на деонтологически-фор-малистское (Р. Тауни, Б. Вильяме, В. Франкена, Г. Властос), ути­литаристское и контрактуалистское моральное рассуждение.

Для утилитаристов решающими аргументами являются, во-первых, тот факт, что получение неимущими определенного количества благ дает больший прирост полезности, чем потеря того же количества благ избыточно обеспеченными (Р. Хэар, Р. Брандт, В. Райан и др.), во-вторых, необходимость искорене­ния зависти, которая резко понижает общий уровень совокупной удовлетворенности (Р. Хэар). Контрактуализм в версии Дж. Рол-за обосновывает эгалитарную социальную программу рациональ­ным выбором равенства неотчуждаемых прав в отношении основных свобод (политического равноправия), доступа к долж­ностям и положениям, к эгалитарной системе компенсации нера­венств, допускаемых только для того, чтобы обеспечить большую в сравнении с простым уравнительным распределением выгоду наименее преуспевающим³.

Различные представители радикального эгалитаризма (К. Нильсен, Р. Норман, Э. Андерсон и др.), критикующие либе-

рал-ревизионистскую систему распределения за неизбежное предварительное признание менее преуспевающих граждан низ­шими по ценности, пытаются выдвинуть программу реформ, ко­торые не только обеспечили бы материальную компенсацию нуждающимся, но дали бы им возможность равноправно участво­вать во всех многочисленных сферах гражданского общества. Распределительная система должна распространяться даже на тех граждан, которые считаются ответственными за свое неудач­ное социальное положение (исключая преступников).

Другое направление в интерпретации социальной спра­ведливости представлено меритократическими концепциями (Дж. Шер, Д. Белл, А. Голдман, А. Розенберг). Они предполагают конструирование такой социальной системы, в которой каждому гражданину предоставляется возможность получить статус, в точ­ности соответствующий его заслугам.

Третья, либертаристская, традиция опирается на понима­ние социальной справедливости как соблюдения неотъемлемых прав на определенную собственность. Последняя воспринимает­ся как органическая часть личности и, следовательно, не может превращаться в средство решения общественных проблем. Одна­ко либертаристские концепции, как отмечают сами представите­ли этого направления, лишь формально могут быть отнесены к теориям социальной справедливости⁴.

Действительно, социальная справедливость - это очень сложное и многоплановое явление. Единой концепции социаль­ной справедливости не существует. Тем не менее специалисты признают лидирующее положение теории Дж. Ролза. Согласно У. Кимлике, все последующие теоретики определяют свою пози­цию, сопоставляя ее с точкой зрения Ролза⁵.

1.2. Дистрибутивная теория справедливости Дж. Ролза и социальная политика

В 1971 г. вышел в свет труд Джона Ролза «Теория справед­ливости». В своей теории Ролз исходит из либерального принци­па индивидуализма. В этом он противостоит коллективистскому пониманию справедливости как коммунизма, который предпола-

260

261

гает равномерное распределение благ между всеми, так и полити­ческой философии утилитаризма, которая также не принимает в расчет различий между индивидами и рассматривает справед­ливость как максимизацию общественного блага безотноситель­но к тому, насколько равномерно оно распределено в обществе. Ролз полагает, что индивиды отличаются во многих отношениях, в том числе и в том, что они считают благом⁶.

В отличие от крайних либералов, которые отрицают значи­мость перераспределительных механизмов, Ролз доказывает, что в справедливом обществе они необходимы. Поэтому цель его теории, которая в этом смысле является дистрибутивной, заклю­чается в анализе, оценке и выборе способа распределения благ в обществе, способного привести к воцарению социальной спра­ведливости.

В основу справедливого общества Ролзом положены два принципа (в которых уравнены права всех индивидов). Во-пер­вых, принцип равной свободы - любой человек должен распола­гать максимальной свободой, совместимой со столь же макси­мальной свободой других людей. Во-вторых, принцип равной до­ступности - все, что может представлять благо для человека, должно быть равно открыто для любого члена общества. Ролз до­казывает, что без этих основополагающих принципов никакая конструкция справедливого общества невозможна.

Ролз предлагает собственную трактовку неравенства. Суть ее состоит в том, что справедливое общество не должно облагоде­тельствовать всех. В свободном и открытом обществе индивиды обязаны заботиться о себе сами - выбирать те ценности, которые они рассматривают как благо, стремиться к их достижению, опи­раясь на собственные силы и способности. Это естественным образом порождает материальное и социальное неравенство. Вместе с тем справедливое общество должно быть «честным». Руководствуясь чувством честности, члены общества способны осознать, что не все индивиды собственными усилиями могут обеспечить себе более или менее достойное существование. Речь идет об инвалидах, нетрудоспособных, хронически больных и других категориях людей, которые без общественной поддержки неизбежно будут влачить жалкое существование. Социальные трансферты, согласно Ролзу, требуется направлять именно на эти

категории граждан. Поэтому социальное неравенство оправданно и справедливо только тогда, когда оно приносит выгоду наименее благополучным членам общества. Ролз полагает, что «всем про­явлениям социального и экономического неравенства должны быть свойственны следующие признаки: наиболее обделенные должны иметь лучшие перспективы, неравенство должно быть связано с должностями и позициями, доступными всем в равной степени»⁷.

По теории Ролза, социальная и экономическая справедли­вость должны в равной мере присутствовать и сочетаться в обще­стве. Например, фундаментальные свободы не могут быть огра­ничены, даже если это привело бы к повышению благосостояния тех или иных социальных групп или общества в целом. Это обще­ство, в котором в соответствии с фундаментальным принципом различия справедливым признается неравенство. Деятельные, предприимчивые, талантливые, удачливые индивиды занимают в нем более высокие позиции и имеют большие доходы соразмерно с результатами их деятельности. Перераспределение благ ориен­тировано на наиболее обездоленные группы людей. Но такое перераспределение не должно подрывать энергию и предприим­чивость индивидов, создающих общественное благосостояние. Нельзя переходить грань, за которой перераспределение начина­ет разрушать ту выгоду, которую все общество, а следовательно, и наименее обеспеченные его члены, получают от деятельности более предприимчивых и талантливых индивидов.

Предложенная картина справедливого общества, хотя и по­строена на реалистичных и хорошо обоснованных принципах, все-таки излишне теоретична. Воспримут ли люди общество, устроенное на этих принципах, как справедливое, будут ли они придерживаться этих принципов длительное время? Это непро­стой вопрос, ведь индивиды, участвующие в перераспределении общественных благ (т. е. те, кто отдает часть своих доходов или претендует на получение помощи), находятся на разных ступе­нях социальной иерархии. И это будет искажать их оценки пред­ложенного общества. Богатые могут находить несправедливым, что им предлагают не только обеспечивать бедных куском хлеба, но и создавать им «наилучшие перспективы». Бедные, напротив, могут считать понимаемое таким образом общество скупым,

262

263

заботящимся лишь о минимизации того ущерба, который пере­распределение благ наносит эффективности экономики.

Поэтому, чтобы представить, как индивиды могут взгля­нуть на предлагаемое справедливое общество без искажений, обусловленных их различными социальными позициями, Ролз предлагает мысленный эксперимент, который называет «занаве­сом неведения».

В любом реальном обществе, рассуждает Ролз, имеется большее или меньшее число привилегированных субъектов, которых вполне устраивают их положение и доходы. Поэтому совсем не очевидно, что они согласятся изменить существующие социальные институты и ввести принципы справедливости как честности. Но, предположим, что люди, которые составляют и подписывают первоначальный социальный контракт, заклады­вающий основополагающие структуры общества, не в состоянии знать, каким будет их статус в этом обществе, займут ли они в нем положение в верхних слоях или же окажутся в нижних. Эта гипо­тетическая ситуация и есть «занавес неведения». В такой ситуа­ции, доказывает Ролз, люди, поразмыслив, должны принять об­щество, построенное на принципах справедливости как чест­ности, и заключить соответствующий общественный договор.

Таким образом, Ролз предлагает идеально-типическую мо­дель справедливости в либерально-демократических обществах. Справедливость - это первая добродетель общественных инсти­тутов точно так же, как истина - первая добродетель систем мыс­ли. Справедливость не допускает, чтобы потеря свободы одними была оправдана большими благами других. Непозволительно, чтобы лишения, вынужденно испытываемые меньшинством, пе­ревешивались объемом преимуществ, которыми наслаждается большинство. И именно здесь должна вступать в действие со­циальная политика, которая могла бы защитить меньшинство от произвола.

Основной тезис теории справедливости состоит в том, что люди, находящиеся в равных условиях, могут выбрать два раз­личных принципа. Первый из них требует равенства в приписы­вании основных прав и обязанностей, а второй утверждает, что социальное и экономическое неравенство, например в богатстве и власти, справедливо, если только оно приводит к компенсирую-

щим преимуществам для каждого человека, в частности для менее преуспевающих членов общества. Нет никакой несправед­ливости в преимуществах, заработанных немногими, при усло­вии, что менее удачливые тем самым улучшают свое положение. Иными словами, все зависит от схемы сотрудничества; разделе­ние преимуществ должно вызывать желание к сотрудничеству у каждого, включая тех, чье положение ниже⁸.

Роль социальной политики заключается в том, чтобы со­здать такие схемы взаимодействия. Благодаря использованию ин­струментов социальной политики можно добиться осуществления социальной справедливости. Но при конструировании принципов справедливости необходимо учитывать, что никто не должен полу­чать преимущества или испытывать тяготы вследствие естествен­ных случайностей или социальных обстоятельств.

1.3. Социальная справедливость и социальный порядок

Ф.А. фон Хайек: рыночное распределение благ и иллюзия справедливости

Проблема социальной справедливости широко обсуждалась не только в рамках социальной теории, но и с позиций экономиче­ского анализа. Например, при рассмотрении вопроса о перераспре­делительном налогообложении как средстве достижения социаль­ной справедливости многие экономисты выступили с последова­тельной и обоснованной критикой. В их числе был Ф.А. Хайек.

В своих работах он уделял много внимания полемике с идео­логией «государства благосостояния». С его точки зрения, цель этой идеологии - достижение справедливой структуры распреде­ления благ - сама по себе иллюзорна. Более того, в условиях ры­ночной экономики понятие социальной, или распределительной, справедливости лишено смысла. Оно может иметь какой-то реаль­ный смысл только в условиях централизованной экономики, когда органы политической и экономической власти определяют долю совокупных благ, причитающуюся каждому члену общества. Согласно Хайеку, широко развернувшееся в последнее столетие движение к иллюзии «социальной справедливости» может при-

264

265

вести к постепенному формированию в западных странах систе­мы «холодного социализма». Такой социализм, конечно, отлича­ется от социализма советского образца (в терминологии Хайека -«горячий социализм»), однако и он несет в себе очень серьезные угрозы для фундаментальных ценностей западной цивилизации, прежде всего для свободы.

Хайек - принципиальный противник патерналистского го­сударства, которое просматривается во всех моделях государ­ства всеобщего благосостояния. Стремление к такому государ­ству приводит к неизбежным сдвигам в психологии людей, поскольку они приучаются и реально привыкают пользоваться теми сомнительными благодеяниями, которыми их одаряет го­сударство благосостояния. Привычка к зависимости от государ­ства, ослабление личных предприимчивости и ответственности за свою судьбу могут подталкивать людей к требованиям даль­нейших изменений политических институтов общества в сторону социализма. Этот путь является «дорогой к рабству», что Хайек показал в с своей знаменитой книге с таким названием.

Неприятие этим известным экономистом идеи социальной справедливости объясняется не только его последовательными антитоталитарными убеждениями. Оно имеет и более глубокие социально-философские и экономические основания.

Коллективистская теория общества, которой Хайек проти­вопоставляет свою позицию, берет начало от социального уче­ния Платона. С тех пор она из века в век совершает одну и ту же серьезную ошибку, рассматривая социальные институты как сущности, бытие которых не зависит от бытия индивидов. По­следствия этой ошибки, глубоко укорененной и в повседневном сознании, обнаруживают себя в том, что общество и государство воспринимаются в качестве неких могущественных сверхъесте­ственных сил, довлеющих над нашим индивидуальным суще­ствованием. Человек привыкает к сознанию своего бессилия и начинает верить в то, что только лишь социально-политическая система способна обустроить должным образом его частное су­ществование. Все это и создает предпосылки внедрения в умы идей распределительной справедливости, которые реализуются как в социалистическом варианте, так и в форме государства все­общего благосостояния.

Идеология и методология индивидуализма, которые, со­гласно Хайеку, должны дать интеллектуальный ответ такой кол­лективистской традиции, также имеют глубокие идейные корни, но в ясном виде сформировались довольно поздно. Ученый фор­мулирует суть индивидуализма в следующих словах: «Нет друго­го пути к объяснению социальных феноменов, кроме как через наше понимание индивидуальных действий, обращенных на дру­гих людей и исходящих из их ожидаемого поведения»⁹. Вместе с тем индивидуализм не подразумевает постулирования того, что социальный мир состоит только из «атомизированных» и «эгоис­тичных» индивидов. Понимание общества как сложнейшего из феноменов жизненного мира возможно только через аналитичес­кое расчленение его на многочисленные составляющие, где пре­дельной единицей является индивид. В этом отношении роль методологического индивидуализма отчасти схожа с той со­циальной ролью, которую выполняла наука в эпоху Просвеще­ния (освобождение человека от предрассудков). Подобно тому как в XVIII в. объектом просветительской критики была, к при­меру, слепая вера в религиозные институты, в XX в. таким объек­том стал социальный инфантилизм граждан и, соответственно, патернализм со стороны государства.

Однако и сам индивидуализм неоднороден. В своих рабо­тах Хайек противопоставляет «подлинный» и «ложный» вариан­ты индивидуализма. Первый, принципы которого защищает и развивает он сам, связан с традицией британского либераль­ного индивидуализма Б. Мандевиля, Д. Юма и А. Смита. Вто­рой восходит к французской рационалистической мысли, иду­щей от Декарта. В учениях Ж.-Ж. Руссо, А. Сен-Симона этот индивидуализм превратился в социальный конструктивизм и оброс пагубными коллективистскими и социалистическими

идеями.

Хайек показывает, что это расхождение приводит к прин­ципиально разному пониманию социальной реальности. При первом подходе социальные нормы и институты понимаются как незапланированные социальные изобретения, «спонтанные по­рядки», при втором - как «сознательные порядки», которые рож­дены разумом человека и, функционируя по заранее выработан­ным планам, направлены на достижение ясно различимых целей.

266

267

Специфика «спонтанных порядков» состоит в том, что они не являются чьим-то изобретением, воплощением чьего-то за­мысла. Они образуются эволюционным путем как непреднаме­ренный, бессознательный результат сознательных действий мно­жества людей, преследующих свои частные цели. В этом смысле «спонтанный порядок» можно назвать продуктом человеческого действия, но не продуктом человеческого разума¹⁰. Наиболее ценные социальные и экономические институты, включая рынок, права собственности и деньги, - все это примеры таких самоорга­низующихся «спонтанных порядков». Координация в них дости­гается не вследствие подчинения некоей общей цели, а за счет со­блюдения универсальных правил поведения. К упорядоченности приходят не управлением из центра, а регулярностью во взаимо­отношениях между составными элементами структуры.

Поэтому, по мнению Хайека, «конфликт между сторонни­ками (с одной стороны) спонтанного расширенного порядка, со­здаваемого рыночной конкуренцией, и теми (с другой стороны), кто выступает за сознательную организацию человеческих взаи­моотношений центральной властью, опирающейся на коллектив­ное распоряжение имеющимися ресурсами, вытекает из факти­ческой ошибки последних в понимании того, как возникают и ис­пользуются знания об этих ресурсах»¹¹. Суть этого конфликта заключается не просто в расхождениях в интересах или ценност­ных установках; этот конфликт касается фактического вопроса и может быть разрешен при помощи научного анализа. «Научный же анализ, - полагает Хайек, - показывает, что, следуя спонтан­но складывающимся нравственным традициям, лежащим в осно­ве конкурентного рыночного порядка (а эти традиции не удовле­творяют канонам и нормам рационализма, принятым у большин­ства социалистов), мы производим и накапливаем больше знаний и богатства, чем возможно добыть и использовать в централизо­ванно управляемой экономике, приверженцы коей претендуют на строгое следование разуму»¹².

Такое понимание рынка и других социальных институтов определяет взгляды Хайека на проблемы распределения благ, не­равенства и справедливости в обществе. Он доказывает, что ры­нок создает условия, при которых функциональная дифференци­ация среди членов общества происходит спонтанно и естествен-

но, без вмешательства сверху. Люди в результате занимают те места, которые соответствуют их способностям. Разумеется, это приводит к возникновению имущественного и социального нера­венств, однако последнее уравновешивается формальным равен­ством всех граждан перед законом, что также является частью расширенного порядка.

Социальная справедливость в системе порядков В. Ойкена

Мы уже писали, какое внимание уделял вопросам социаль­ной политики один из основоположников ордолиберализма в Германии Вальтер Ойкен. Каково же место социальной справед­ливости в его системе порядков? «Достижение социальной спра­ведливости, - полагал Ойкен, - следует искать на путях создания совокупного функционирующего порядка и прежде всего на пу­тях подчинения процесса образования доходов строгим прави­лам конкуренции, риска и ответственности. Не следует искать ее в ликвидации частной собственности. Нужно усвоить, что част­ная собственность может приводить к сбоям, коллективная соб­ственность должна приводить к ним. Все решения, нацеленные на огосударствление собственности и централизованное регули­рование, уменьшают стимулы к производительному труду, ухуд­шают расчеты издержек и делают неизбежной бюрократизацию хозяйственного управления. Снижение производительности тру­да, ухудшение снабжения и ограничение свободы - вот та цена, которую приходится платить за каждую попытку отойти от кон­курентной экономики, причем не остается никакой надежды на то, что будет обеспечено более справедливое распределение со­циального продукта»¹³.

Позиция Ойкена раскрывается в следующих положениях: В последние десятилетия задача достижения социальной справедливости вновь обратила на себя внимание мыслящих лю­дей и побудила их усомниться в существующем порядке. Однако надежду, овладевшую накануне Первой мировой войны умами представителей широкой общественности, на то, что эту пробле­му можно разрешить путем введения государственного управле­ния экономикой и обобществления собственности, разрушил

268

269

накопленный за это время опыт. Приходится возвращаться к бо­лее свободным формам порядка. Это - поворот, совершить кото­рый, впрочем, многие еще не решаются.

Формирование меновых процессов зависит от экономи­ческого развития общества в целом, в силу чего и осуществление социальной справедливости зависит не только от реализации основного принципа конкурентной экономики, но и от использо­вания всех конституирующих и регулирующих принципов. «Не­зависимо от того, будут ли вкладчики лишены собственности в результате обесценения денег, а продавцы, покупатели и рабочие в результате закрытия рынков лишатся возможности получать доходы или будут поставлены в одностороннюю зависимость от определенных условий, независимо от того, будет ли из-за зло­употребления свободой заключать договоры ограничена свобода других заключать договоры или риск будет переложен на одну из сторон в договоре в результате ограничения ответственности; по­добного рода манипуляции одновременно парализуют справед­ливый обмен результатами хозяйственной деятельности»¹⁴.

Разница в уровнях доходов существует во всех экономиче­ских системах. В централизованно управляемой экономике руко­водящий аппарат бывает вынужден использовать сдельную зара­ботную плату в качестве стимула, причем он прибегает как к сверхпропорциональному повышению или снижению заработ­ной платы, так и к особым премиям и штрафам, чтобы добиться хороших результатов или избежать плохих. Это приводит к диф­ференциации в уровнях доходов работающего населения, кото­рая намного больше, чем в странах с рыночной экономикой. Су­ществование этой разницы следует объяснять функционирова­нием системы централизованных оценок, и она вряд ли соответ­ствует реальному вкладу каждого отдельно взятого работника в социальный продукт. Однако еще большие различия должны были бы возникнуть между доходами трудящихся и доходами руководящего слоя. Эти различия, считает Ойкен, ничуть не меньше, если не больше, чем в странах с экономическим поряд­ком рыночного типа и частной собственностью. Разница в уров­нях доходов в централизованно управляемой экономике отчасти объясняется психологией достижений и тем, что руководящий слой должен быть заинтересован в существующей системе порядка.

Это дает основание, по меньшей мере, предполагать наличие экс­плуатации в пользу руководящего слоя.

Разница в уровнях доходов в рамках рыночной экономики объясняется частично различными результатами хозяйственной деятельности, идущими на удовлетворение потребностей населе­ния, частично монополистическими или иными властными пози­циями на отдельных рынках. С вопросами справедливости в эко­номическом смысле распределение доходов в рыночном хозяй­стве сталкивается только в том случае, когда уровень доходов определяют исходя не из пропорций ограниченности, а с власт­ных позиций, занимаемых на рынке. Появление в последнее сто­летие широко известных крупных состояний также объясняется не столько получением доходов от владения имуществом, сколь­ко теми прочными властными позициями, которые занимали на рынке Рокфеллер, Карнеги и др.

Общественный выбор и социальная политика

2.1. Экзистенциализм, ответственность и свобода выбора

На вечный философский вопрос, существует ли выбор, можно отвечать по-разному. Да и что, собственно, понимать под выбором? Возьмем два ракурса рассмотрения: возможен ли вы­бор в данной конкретной ситуации и имеет ли человек право на выбор.

Первый вариант - из области онтологии, второй - полити­ки. Известно, что выбор существует всегда. Люди говорят: «Не существует безвыходных ситуаций». Так ли это? Что может вы­бирать преступник, приговоренный к смертной казни? Дано ли ему выбирать между жизнью и смертью? Человек выбирает, пока живет. Дальше тишина... Но тот же приговоренный к казни, если и не в силах изменить решение суда и в этом смысле лишен воз­можности выбора между жизнью и смертью, то и накануне казни может выбирать очень многое: оценить происходящее, вспоми-

270

271

нать, предаваться отчаянию или держаться стойко, обратиться с последней молитвой к Богу или не делать этого, т. е. даже ли­шенный выбора в области действия, человек ни при каких об­стоятельствах не остается без внутреннего выбора, предполагаю­щего внутреннюю, духовную свободу.

Следует учесть и такой аспект проблемы: далеко не всегда человек может поступать так, как считает нужным, сделать то, что выбрал. Человек сделал выбор, но не может его осуществить -решил поступить учиться в университет, но не готов пройти всту­пительные испытания, решил стать великим поэтом, но не имеет таланта и пр. Но все-таки это уже несколько иная проблема - со­отнесенность возможности выбора, наличия альтернативы с воз­можностью реализации намеченного.

Вопрос о праве на выбор также не имеет однозначного от­вета. Если мы начнем с понятия внутреннего выбора, предпола­гающего наличие духовной свободы, то, скорее всего, получим положительный ответ, поскольку никто ни при каком режиме не может запретить человеку мыслить, а это уже залог внутренней свободы и выбора. Хотя тоталитарные режимы действительно су­щественно ограничивают возможность реального выбора как вы­бора действия. Иначе говоря, политически можно ограничить по­ле выбора, создать условия, когда у человека не будет возмож­ности выбирать просто потому, что какая-то область для него за­конодательно закрыта. Так не раз бывало в истории, хотя всегда случались исключения. Реально лишь конец времени (существо­вания) ограничивает выбор действия. Но так или иначе, выбор предполагает наличие свободы. Не случайно давно стало при­вычным словосочетание «свобода выбора».

В XX в. понятия свободы и выбора определили содержание экзистенциализма - важнейшего направления современной фи­лософии. Философия экзистенциализма сформировалась в Гер­мании вскоре после Первой мировой войны, которая потрясла весь социально-экономический уклад европейского общества, и прежде всего его мировоззренческие, идеологические основы.

Одним из столпов европейской либерально-христианской идеологии было просветительское убеждение в неодолимости прогрессивного движения человечества по мере успехов науки и техники.

Первая и, особенно, Вторая мировые войны с организован­ным фашистским геноцидом обнаружили явный дефицит в са­мом фундаменте научно-технической цивилизации, а именно в отношениях между людьми¹⁵.

Понятие «экзистенция» (existentia - лат. существование) играет особую роль в экзистенциализме, служит исходным пунк­том всех его философских построений.

Выдающийся представитель экзистенциализма француз­ский философ и писатель Ж.-П. Сартр в работе «Экзистенциа­лизм - это гуманизм» поясняет специфику существования чело­века следующим образом. При изготовлении вещи человек пред­варительно формирует ее идею. Ремесленник, изготовляющий нож, исходит из своих представлений о том, что такое нож и какой именно нож сейчас надо сделать: сущность здесь предше­ствует существованию вещи. Принципиально иным образом об­стоит дело с человеком. Человеческое дитя рождается, уже суще­ствует, но ему еще предстоит обрести человеческую сущность, стать человеком. И здесь существование предшествует сущности.

Человек делает самого себя, утверждает Сартр. В этом и состоит принцип экзистенциализма, из которого вытекают мно­гие важные следствия: нет заданной человеческой природы; никакая внешняя сила, никто, кроме данного индивида, не может за него осуществить его превращение в человека. И именно он не­сет ответственность, если его превращение в человека в под­линном смысле слова так и не состоялось. Так обосновывается здравая и очень важная идея индивидуальной ответственности человека за все, что происходит с ним самим и с другими людьми в обществе.

Для Сартра (с его атеистическим миропониманием) удел человека - быть в пути, т. е. постоянно заботиться об обретении своей сущности. Никто не опекает человека, никто не решает за него, как поступить в той или иной ситуации, никто не наказыва­ет. Человек «заброшен» и вследствие этого обречен на свободу. Его удел - свободный выбор, а это налагает ответственность¹⁶.

Экзистенциалисты считают, что человек по своей природе таков, что он сам добровольно погружается в обыденность, лиша­ет себя свободы, своего «подлинного существования». Человеку гораздо удобнее, легче жить в условиях несвободы, подчиняться

272

273

установившимся нормам, чем отстаивать свободу. Когда человек безропотно включается в мир обыденности, он живет, как все окружающие. Он не отвечает за свои поступки, ибо они опреде­ляются не им, а извне, средой. Если же он начинает поступать как свободная личность, он должен сам выбирать направление и фор­му действий, принимать соответствующие решения и отвечать за свои поступки. Это требует огромных усилий, преодоления труд­ностей, мужества, поэтому вполне естественным является то, что человек чаще избирает именно первый способ существования.

Но все-таки он избирает, делает выбор, и это определяет его судьбу.

Возвращаясь к нашей исходной теме - социальной полити­ке в эпоху либерализма, свободы и рынка, интересно посмотреть, как связаны два этих концептуальных поля - социальная поли­тика и выбор, совместимы ли они, что и как выбирают субъекты и объекты социальной политики.

Поэтому мы обратимся к вопросу о том, как связана со­циальная политика государства с теорией общественного выбора (одним из важных разделов современной неоинституциональной экономической теории).

2.2. Классический либерализм, свобода и выбор

История становления социальной политики неразрывно связана с развитием либеральной доктрины, и можно сказать, что особенности социальной политики обусловлены особеннос­тями либерализма. Мы неоднократно обращались к этой теме в нашей работе. Рассматривая теорию общественного выбора и ее связь с теорией социальной политики, мы неизбежно возвра­щаемся к идеям классического либерализма.

Известный российский экономист Р. Нуреев в послесловии к книге лауреата Нобелевской премии А. Сена «Развитие как сво­бода» дает довольно емкую характеристику классического либе­рализма: «Все представители классического либерализма строят свои концепции на основе единого представления о природе человека, об обществе, о правительстве и т. д. Согласно этой пара­дигме, человек имеет собственные интересы, он сам способен от-

стаивать их в активной автономной деятельности, причем наи­более эффективным образом. Общество при таком подходе рас­сматривается как совокупность индивидов; "общественные инте­ресы" - как производные от личных; лучшим считается то обще­ство, которое в наибольшей степени позволяет индивидам сво­бодно реализовать их частные интересы. Правительство, по мне­нию классических либералов, создается свободными людьми для защиты установленных конституцией прав, именно этой функ­цией государство и должно ограничиваться. Поскольку не суще­ствует объективных методов, позволяющих за индивидов опреде­лять их предпочтения, то именно индивиды должны сами решать, что правильно и что должно, максимизируя свою функцию полезности.

Свобода - ключевая категория либеральной доктрины -трактуется как отсутствие принуждения, как синоним автоном­ности, независимости. Публичная власть возникает только в ре­зультате соглашения индивидов, и только индивиды могут опре­делить разумные границы этой власти. Равенство понимается как создание равных возможностей (а не как равенство результатов), при этом акцентируется внимание на равной защите прав, уста­новленных конституцией. Суд должен осуществлять защиту прав в соответствии с конституцией и наказывать тех, кто нару­шает права других. Экономическая эффективность достигается тогда, когда ресурсы достаются тем, кто может их наилучшим об­разом использовать. Результатом является так называемая Паре-то-эффективность - ситуация, в которой ни один человек не мо­жет улучшить свое благосостояние, не ухудшая тем самым поло­жение других людей»¹⁷.

2.3. Комплексное понимание свободы

Свобода выбора является важной предпосылкой перехода к рыночной экономике. Однако в вопросе о создании условий для свободного развития личности между исследователями нет един­ства мнений. Р. Нуреев пишет, что «с известной долей условнос­ти можно разделить концепцию свободы на позитивную и нега­тивную, на свободу цели и свободу средств»¹⁸.

274

275

А. Сен предлагает следующую классификацию свободы. Свободу как средство достижения целей он называет инструмен­тальной, а свободу, значимую саму по себе, истинной свободой¹⁹. К сторонникам первой он относит И. Бентама и М. Фридмана, к сторонникам второй - А. Смита, Дж.Ст. Милля, К. Маркса, Дж. Ролза, Дж. Бьюкенена, Р. Нозика.

В трактовке свободы Сен исходит из того, что свободы и права личности - это фундамент, на котором строится все остальное. Поэтому его внимание направлено на развитие «уме­ния» человека жить той жизнью, которую он ценит и имеет осно­вание ценить, а для этого у него должны быть возможности, кото­рые позволят ему развиваться и адаптироваться к меняющемуся миру. Потенциальные возможности человека могут быть расши­рены с помощью социальной политики, а также посредством эф­фективного участия общества в разработке новых направлений этой политики.

Базовые свободы - это решающий фактор развития челове­ка и общества. Обладание большей свободой поступать так, как считаешь нужным, важно для развития личных возможностей, ведущих к получению ценных результатов. Свобода определяет уровень индивидуальной инициативы и эффективности обще­ства. Расширение свободы усиливает способность людей помочь самим себе, а также повлиять на окружающий мир, отстаивая свою гражданскую позицию. Только осознание возможности по­влиять на окружающий мир и, следовательно, осознание личной ответственности индивида за то, что происходит вокруг, форми­рует гражданское общество.

Для Сена характерно комплексное понимание свободы. Он считает, что «свобода занимает центральное положение в процес­се развития по двум причинам: 1) ценность свободы: достижения процесса развития оцениваются в первую очередь по тому, на­сколько расширились и окрепли права человека в обществе; 2) эффективность свободы: уровень развития непосредственно зависит от свободной деятельности членов общества»²⁰.

Поэтому он рассматривает права и свободу не только как главную цель, но и как основное средство развития. Сен пони­мает развитие как расширение реальных прав и свобод, кото­рыми пользуются члены общества. Он отмечает, что этому спо-

собствуют не только и не столько рост валового национального продукта или доходов на душу населения, но и социальное и эко­номическое устройство общества, наличие политических и граж­данских прав и свобод.

Свободная позиция в демократической стране, независи­мые СМИ, по мнению автора книги, способны вынудить любое правительство принять своевременные эффективные шаги по предотвращению голода, нищеты и бедности, и наоборот - ни­чего подобного не происходит в странах, в которых отсутствуют элементарные демократические свободы.

2.4. Общественный выбор, индивидуальное поведение и справедливость

Известная теорема Эрроу утверждает, что при голосовании принцип большинства создает несообразности и парадоксальные ситуации. Например, при дележе торта между тремя индивидами «принцип улучшения положения большинства» выражается в уменьшении доли первого и разделе ее между двумя другими индивидами. Такой способ улучшения социальной ситуации сра­ботает, если даже первый индивид - беднейший из трех.

Сен отмечает, что принципы подобного рода создаются на основе информационной базы, состоящей исключительно из лич­ных предпочтений индивидов, без учета того, кто беднее или бога­че, кто как заработал свою долю, кто выиграет, а кто проиграет. Нет никакой возможности принимать взвешенные общественные ре­шения, опираясь на столь ограниченную информационную базу²¹.

Политика общественного консенсуса требует не только осуществления деятельности на основе имеющихся индиви­дуальных предпочтений, но и восприимчивости к социальным решениям, способствующим развитию индивидуальных предпо­чтений и норм. Особое значение приобретают общественные дис­куссии²².

Люди думают о собственных интересах, но им как социаль­ным существам присущи представления о справедливости, спо­собность заботиться не только о своей семье, но и о соседях, со­гражданах, всех людях в мире.

276

277

Сен говорит о значимости идей справедливости для фор­мирования эффективной социальной политики. Идеей справед­ливости руководствуются в процессе определения целей и задач социальной политики, а также выбора методов, подходящих для достижения целей в данной области. При выработке социаль­ной политики важно не только учитывать представления о цен­ности тех или иных целей и приоритетов в социальной полити­ке, но и уяснить ценности, которыми руководствуется общество в целом.

«Нормы и представления о справедливости, - пишет уче­ный, - влияют на формирование поведения и совершаемые по­ступки, а этот процесс - на требуемое направление социальной политики (влияние норм поведения на уровень рождаемости, распространение коррупции)»²³.

Задача социальной политики состоит не только в стрем­лении внедрить приоритеты, сформированные в результате общественного выбора (на основе общественных ценностей и принципов), но и в обеспечении и гарантии обстоятельных публичных дискуссий (это зависит от свободы прессы, эко­номической независимости, распространения образования -всего, что превращает индивида в ответственного гражданина). Главным в таком подходе является представление об обществе как об активном участнике перемен, а не как о пассивном и по­корном исполнителе инструкций или потребителе благотвори­тельной помощи.

В своих размышлениях о свободе, выборе, справедливости Сен приходит к вопросу: «Не обязан ли человек полностью отве­чать за все, что с ним происходит?» Действительно, любая подме­на индивидуальной ответственности общественной контрпро­дуктивна. Альтернативой индивидуальной ответственности должно стать не государство-нянька, а государство, создающее возможности для выбора и принятия взвешенных, ответственных решений самим индивидом, причем это обеспечивается не только государственными структурами, но и общественными, политиче­скими институтами²⁴.

Общество ответственно за выбор направленности экономи­ческих стратегий (например, на расширение занятости, предо­ставление возможности получить образование, медицинскую по-

мощь), но человек должен сам решать, какой тип занятости вы­брать или как пользоваться услугами, которые общество готово предоставить.

2.5. Теория общественного выбора: теоретические и методологические основы

Теория общественного выбора возникла как следствие критики кейнсианства - государственного вмешательства в эко­номику. Теорию общественного выбора часто называют новой политэкономией, что позволяет считать ее (в определенном смысле) правоприемницей классического экономического либе­рализма.

Как самостоятельное направление науки теория обще­ственного выбора сформировалась в 1950-1960 годах после пуб­ликации работ К. Эрроу, Э. Даунса, Д. Блэка, Дж. Бьюкенена, Г. Таллока, М. Олсона и У. Нисканена. Объект изучения данной науки - общественный выбор в условиях прямой и представи­тельной демократии. Особенность теории общественного выбора заключается в применении экономических методов для анализа разных аспектов современного политического устройства: изби­рательного процесса, деятельности депутатов, политики регули­рования и конституционной экономики²⁵.

Дж. Бьюкенен и Г. Таллок проанализировали механизмы перевода множества индивидуальных решений в коллективные политические акты в условиях рыночного демократического рав­новесия и свободной игры социальных и политических агентов (акторов). Главный тезис Дж. Бьюкенена и Г. Таллока таков: ре­шения, предполагающие улучшение положения одной социаль­ной группы за счет другой, не могут быть прияты единогласно, так как проигрывающая от такого решения группа не станет за него голосовать²⁶. В своей фундаментальной работе «Границы свободы» Дж. Бьюкенен разграничивает две разные функции го­сударства - защищающую и производящую²⁷. Первая - результат соглашения людей и гарант соблюдения конституционного дого­вора, вторая - производство общественных благ. Именно послед­няя функция государства возникает на основе конституционных

278

279

прав и свобод и служит договором по поводу удовлетворения общих потребностей в ряде товаров и услуг.

Р. Нуреев пишет, что «теория общественного выбора (public choice theory) - это теория, изучающая различные способы и методы, посредством которых люди используют правительственные учреждения в своих собственных инте­ресах»²⁸.

общественного выбора важны правила голосования - правило единогласия и правило большинства.

Выбор того или иного правила голосования определяет, как люди воспримут решение волнующих их проблем. С экономиче­ской точки зрения, правила голосования решают вопрос эффек­тивного распределения ресурсов, а с социальной - насколько данное распределение можно считать справедливым.

2.6. Акторы политического процесса

Акторами политического процесса в теории обществен­ного выбора выступают избиратели, политики (законодатели) и государственные служащие (администраторы, чиновники, бюрократия)²⁹.

Избиратели, формирующие общественные предпочтения, на политическом рынке выбирают наиболее популярных полити­ков, которым делегируются полномочия избирателей через голо­сование. Политики принимают законы и организуют обеспече­ние избирателей общественными благами. Такой кругооборот представляет собой упрощенный механизм. Данная модель мо­жет быть усложнена, если в нее включить бюрократию. Избира­тели голосуют за политиков, которые назначают бюрократов, в свою очередь непосредственно воздействующих на избирате­лей. Бюрократия в силу своего положения не связана непосред­ственно с интересами избирателей. Она реализует интересы орга­нов законодательной и исполнительной власти различных уров­ней. Бюрократы не только реализуют принятые законы, но и активно участвуют в их подготовке. В последнем случае их функция заключается в обеспечении политиков информацией, через которую действуют группы особых интересов, воздей­ствующих на политиков, представляя информацию в выгодном для них свете.

Особенность подобного механизма заключается в нерыноч­ном характере взаимодействия акторов. Механизм выявления предпочтений - голосование³⁰. Характеристики прямой демокра­тии, которая лежит в основе современной представительной де­мократии, определяют правила голосования. Поэтому в теории

280

2.7. Теория общественного выбора и социальная политика

Как атрибут и последствие великих событий эпохи Просве­щения теория общественного выбора, естественно, сама является наследницей всего спектра социальных, экономических и поли­тических либерально-ориентированных концепций. Современ­ная социальная политика строилась в том же концептуальном ок­ружении, в том же концептуальном ключе. Поэтому выбор в ка­честве политической прерогативы неизбежно сопровождает фор­мирование социальной политики, принятие и проведение тех или иных программ и решений в этой области. Основной субъект со­циальной политики - государство, и уже это определяет панора­му возможного выбора в области социальной политики. Если речь идет о демократическом государстве, многопартийной поли­тической системе, наличии институтов гражданского общества, то диапазон выбора предполагает множество вариантов. Предвы­борная программа партии, политического деятеля должна вклю­чать определенную социальную концепцию. Рядового избира­теля в большинстве случаев интересует решение социальных вопросов. Избиратель знакомится с программами политиков, партий и выбирает наиболее приемлемые предложения. Таким образом, социальная политика планируется и предлагается для рассмотрения уже на стадии очередной избирательной кампании. Избиратель во время выборов не только отдает свой голос за по­литическую программу, политического лидера, но и определяет будущую социальную стратегию государства.

Мы говорим об идеальной ситуации. Однако далеко не всегда и не везде будущее правительство продумывает реальные

281

социальные программы. Зачастую будущие социальные меры лишь декларируются. Россия столкнулась с этим на рубеже пере­стройки. Но и в конце 1990-х годов политические программы почти всех партий представляли совершенно формальные со­циальные разделы, переходящие из программы в программу. По­этому так сложно было отличить социальную программу КПРФ от программы «Яблока» или ЛДПР. Отсутствовала система пред­ложений, на основе которой можно было бы делать выбор той или иной социальной программы. Но выбор оставался и в этой ситуации: избиратель мог выбирать между участием в таких вы­борах или отказаться от этой процедуры вообще.

В 1995-1998 гг. проводилось международное исследование «Перестройка государства всеобщего благосостояния: Восток -Запад. 1995-1998» («Restructuring the Welfare State: East and West compared»). Особое внимание в исследовании уделялось проблеме формирования в России многосубъектной социальной политики и собственно института акторов социальной политики как элемента гражданского общества.

Объектами исследования выступали потенциальные субъ­екты социальной политики: чиновники из федеральных и мест­ных органов власти, связанные с разработкой и реализацией со­циальных программ, руководство профсоюзных организаций, представители хозяйственной элиты (75 человек).

Интересные результаты были получены по вопросу о том, какие из политических партий (политических движений), придя к власти, могли бы лучше всего решить социальные проблемы. В 1996 г. из семи чиновников высшего эшелона, принимавших участие в опросе, лишь один высказался в пользу КПРФ, осталь­ные не оказали предпочтения ни одной из политических партий. Чиновники среднего эшелона в массе (16 из 26) также никому не отдали предпочтения. Оставшиеся респонденты разделили свои симпатии следующим образом: четверо отдали предпочтение -КПРФ, трое - партии «Яблоко» и двое - ДВР. Из 13 политиков только 3 не определились. «Яблоко» и КПРФ получили по четы­ре голоса, ДВР и ЛДПР - по одному. Из лидеров профсоюзов пятеро ни на кого не возлагали надежд, двое - на ДВР и один на КПРФ. Из 19 директоров 15 также ни на кого не надеялись, двое отдавали предпочтение КПРФ и по одному - «Яблоку» и ДВР.

В целом наиболее сильные позиции оказались у КПРФ (12 голо­сов), затем у «Яблока» (8) и ДВР (6), ЛДПР получила всего один голос.

В Москве позиции коммунистов оказались почти такими же, как и у сторонников Г. Явлинского (пять голосов против че­тырех). Это позволило сделать вывод, что в представлении мос­ковских акторов социальной политики (чиновники среднего эшелона, политики и директора) коммунисты и демократы (с учетом одного голоса ДВР) имели равные шансы в решении социальных проблем. В Санкт-Петербурге «Яблоко» вместе с ДВР даже превзошли в этом отношении КПРФ (семь голосов против пяти). В Воронеже ДВР и «Яблоко» получили по одному голосу, а коммунисты два. Вместе с тем следует отметить, что КПРФ (и в целом, и в любом из рассматриваемых городов) пре­восходит любую отдельно взятую политическую силу.

«Почему нужна коммунистическая оппозиция? Для того, чтобы знали, что надо помогать и бедным, и больным, и старым» (директор промышленного предприятия, Воронеж).

Совокупность же демократических партий обеспечивает хрупкое равновесие коммунистов и демократов. Обращает на себя внимание очень большая доля неопределившихся акторов социальной политики, не отдавших предпочтения ни одной из политических партий. С одной стороны, это показатель их глу­бокого социального пессимизма, с другой - это опять же «ре­зерв» предпочтений, который может раскрыться с течением времени.

В 1997 г. мнения респондентов о возможностях существую­щих политических партий (политических движений) повлиять на решение социальных проблем стали еще пессимистичней. На вопрос о том, какие из политических партий (движений) могут лучше всего решить социальные проблемы, из 66 опрошенных 48 (72,7%) ответили: «Ни одна из них». По сравнению с 1996 г. уро­вень негативных оценок возможностей политических партий вырос. В 1997 г. ответ «ни одна из них» дали уже 61,6% рес­пондентов.

«ТС сожалению, сегодня в России нет альтернативной поли­тической силы, я ее не вижу, не вижу даже, чтобы она где-то зарождалась. Может быть, если в России начнутся массовые бес-

282

283

порядки, это кого-то подтолкнет на какую-либо альтернативу. Народ устал. Элитные слои российского общества боятся зани­маться этими вопросами, так как понимают неправедное проис­хождение собственного богатства, ведь когда-то декларировалось "всеобщее"равенство и все начинали при "равных условиях". У нас нет даже закона о защите прав собственника, а пока его нет, все денежные средства будут перетекать из России на Запад, а не на развитие благосостояния собственного народа. Создайте нор­мальные условия - и деньги начнут возвращаться» (директор промышленного предприятия, Воронеж).

Теория общественного выбора представляет собой один из элементов концептуального базиса современной социальной по­литики. Среди вопросов теории общественного выбора следую­щие: определение целей общественного благосостояния (в инте­ресах кого должно в первую очередь развиваться общество), как люди получают выгоду с помощью политического процесса и пр. Что же касается социальной политики, то это - система решений, направленных на поддержание социальной стабильности, укреп­ление общественного благосостояния, его защиту, а также дей­ствия по устранению конкретных социальных проблем. Субъек­тами социальной политики (в контексте теории общественного выбора) выступают политики-законодатели, которые, в свою оче­редь, определяют возможности реализации принятых ими реше­ний в области социальной политики для исполнительных орга­нов власти (бюрократов). Объектом социальной политики яв­ляются все граждане государства (в данном случае избиратели), на которых направлена эта политика. В ходе голосования они вы­бирают политическую программу, а вместе с ней и социальную политику.

В результате выбор (голосование) приводит к принятию социальных программ, выработке нормативных документов в об­ласти решения социально-экономических проблем, определению размеров социальных выплат, категорий получателей льгот и т. п.

Механизм осуществления социальной политики обеспечи­вается законодательной и нормативной базами. В контексте тео­рии общественного выбора конституция выступает в качестве гаранта соблюдения и реализации прав граждан. Одним из фак-

284

торов эффективной реализации социальной политики служит и бюджетная политика государства.

Возможность реализации социальной политики исходит из принципа гражданского общества. Теория общественного выбора также основывается на данных принципах. Ресурсы государства -налоги; в социальном аспекте это означает создание стимулов для граждан (избирателей) повышать уровень экономической са­мостоятельности и социальной защищенности. Политические ре­шения касаются и способов реализации социальной поддержки.

В целом, если связывать теорию общественного выбора и основы социальной политики, можно предположить, что со­циальная политика может служить одной из областей практи­ческой реализации теории общественного выбора. При этом не­обходимо учитывать, что собственно теория общественного вы­бора характеризует экспансию экономической теории в полити­ческую сферу. В широком понимании практической стороной теории общественного выбора являются результаты полити­ческих выборов в целом. Связь же с социальной политикой мо­жет быть обусловлена факторами популярности различных политических программ, направленных на изменение социально-экономического положения тех групп населения (избирателей), на которые собственно и направлена социальная политика.