О субъективной и объективной реальности. Вводные ориентировки и рекомендации

Удивительно, как мало у вас, в сущности, уважения к психическому факту! представьте себе, что кто-то произвел химический анализ вещества и обнаружил в его составе другое, весол1 в несколько миллиграммов Тканный вес дает возможность сделать определенные выводы Вели же налицо психологический факт, когда человеку приходит в голову определенная мысль, вы с этим, почему-то не считаетесь и говорите, что ему могла прийти в голову и другая мысль*. У вас есть иллюзия личной психической свободы, и вы не хотите от нее отказаться Мне очень жаль, но я в этом самым серьезным образом расхожусь с вами во мнениях

Зигмунд Фрейд. Введение в психоанализ. Лекция 3-я.

1. Психологическое знание в науке и практике

Несмотря на то, что возникновение психологии как особой науки датируют обычно второй половиной XIX в. (появление экспериментальных лабораторий), знание о внутренних, регуляторах поведения и деятельности людей производилось и применялось с незапамятных времен и продолжает порождаться, использоваться в повседневной жизни

Запускается «в оборот» не только мистическое, мифологическое, но и вполне рациональное и полезное знание (скажем, идея о важности для успеха дела побуждений, предварительной мысленной ориентировки в обстановке: «Без охоты не споро у работы», «Не зная броду, не суйся в воду»).

Пути движения от незнания к знанию о явлениях психики несколько отличны от методов изучения внешнего мира. Ы важно не переносить огульно стереотипы мышления, усвоенные при изучении наук о природе и технике, на область душеведения

1.1. О трудностях различения особенностей субъекта и объекта

Слова «действительность», «реальность», с одной стороны, и «вымысел», «фантазия», – с другой, понимаются как противоположные по значению (антонимы). А обозначения таких созданий ума человека, как «выдумка», «мечта», сближаются по значению (синонимичны) со словами «небылица», «фикция» и часто обесцениваются (как «высосанное из пальца»).

Но ведь замыслы растениеводов или инженеров, проекты общественных организаторов, гипотезы, формулы, прогнозы исследователей, экспертов в любой области, художественные образы (как представления людей) – это проявления «хороших» или «плохих» выдумок, продукции внутреннего мира.

И все эти явления душевной деятельности, психики (слово «психика» возникло в результате замены общеславянского «душа» древнегреческим эквивалентом «псюхе») тоже существуют на самом деле и являются побудителями и регуляторами поведения людей с самыми серьезными последствиями. Станут ли топор или гранатомет музейными экспонатами или орудиями агрессии – зависит не от предметов, а от умонастроения владеющих ими.

Так же и предрассудки, ложные мнения, образы врага, образы обожаемых, бред больного, мифические представления о мире – тоже реальности, имеющие причины, закономерные изменения и последствия.

Слова, обозначающие явления внутреннего мира, не более редки, чем обозначения явлений внешней среды. Так, «мысль», «чувство», «характер» встречаются соответственно 460, 248 и 236 раз на миллион словоупотреблений, как и «вещество», «количество», «изделие» – 453, 246, 230 раз.

Не всем одинаково приятно и легко отказаться от привычного стереотипа противоположения реальных и нереальных явлений и принять мысль, что внутренние миры (свой и других людей) – это тоже реальность, с которой важно считаться, факты и закономерности которой полезно знать.

Дело осложняется тем, что мы (люди) часто не различаем явления, присущие, с одной стороны, внутреннему миру человека, человеку как субъекту (субъектные) и, с другой стороны, находящиеся за пределами субъекта (объектные). Слова «субъективное» и «объективное» часто противополагаются по параметру нереальное – реальное, недостойное внимания – достойное. Иногда «субъект» понимается даже в обесценивающем смысле (как негодяй, фрукт, субчик).

Субъект в подлинном смысле слова – инициатор, зачинщик, генератор активности (преднамеренной или спонтанной), а субъективное – это нечто, реально присущее субъекту и притом вовсе не обязательно нежелательное.

Но тут-то и возникают сложности различения того, что именно присуще субъекту, а что – объекту, т.е. чему-то внешнему. Люди (и мы с вами) часто пребывают в иллюзии: то, что они воспринимают, или то, о чем они подумали, или то, что их волнует, и есть нечто, что существует во внешнем мире. В действительности же человек сколько угодно может воспринимать или тем более представлять то, чего нет, и, наоборот, не воспринимать или воспринимать искаженно то, что есть во внешнем мире и даже буквально перед носом. Причем в эти несоответствующие реальному положению вещей (неадекватные) образы может быть вовлечен весь организм, включая, например, со-судодвигательные реакции. Описаны случаи, когда у убежденных религиозных фанатиков в периоды особо глубоко захватывающих их переживаний даже сочилась кровь (необычно сильное расширение сосудов) в тех местах, где, как они полагали, Христос был пригвожден к древу.

Чтобы проверить в опыте и прочувствовать трудность различения субъектных и внесубъектных явлений, проведите простой эксперимент.

Приготовьте приспособление – циркуль с двумя затупленными раздвижными ножками (чтобы они не кололи кожу руки, а вызывали ощущение точечного прикосновения); если у вас не штангенциркуль, а обычный чертежный, запаситесь и обычной масштабной линейкой Назовем этот прибор измерителем чувствительности (эстезиометром). Понадобятся бумага, карандаш для ведения протокола опыта и чистая повязка для глаз испытуемого.

Инструкция испытуемому: «Цель опыта – проверить некоторые особенности вашей кожной чувствительности. Глаза должны быть закрыты (повязкой). Далее я буду прикасаться к разным участкам кожи кисти вашей руки то в одной точке, то в двух одновременно (в беспорядке). Ваша задача – определять, в двух точках или в одной я прикасаюсь. Таких проб будет несколько».

Экспериментатор должен выяснить, при каком (в среднем) расстоянии между ножками циркуля два одновременных касания сливаются для испытуемого в одно: а) на кончике пальца; 6) на тыльной стороне ладони (скажем, около большого пальма).

Организация и процедура опыта (это отчасти ясно из инструкции): испытуемый должен удобно сидеть перед столом; кисть исследуемой руки должна лежать на столе без напряжения. Экспериментатор (ему лучше сидеть напротив испытуемого, если стол достаточно узкий, или сбоку; экспериментатор должен приспосабливаться к позе испытуемого) как бы случайно прикасается к указанным участкам кожи кисти руки испытуемого (обязательно двумя ножками циркуля сразу; испытуемый этого не видит), но не надавливает, чтобы не создать ощущение боли.

В первой серии экспериментатор минимальными изменениями (например, по миллиметру) увеличивает расстояние между вначале сдвинутыми ножками эстезиометра до тех пор, пока испытуемый впервые не воспримет два прикосновения (вы увидите, что до некоторого порогового расстояния между ножками два физических прикосновения воспринимаются как одно).

Во второй серии проб надо раздвинуть ножки прибора на расстояние, заведомо большее, чем в первой, и минимальными изменениями уменьшать его, пока испытуемый не воспримет применяемый стимул как одно прикосновение, т.е. до порогового расстояния в данной серии. Более или менее истинным пороговым расстоянием можно считать среднее между найденными в первой и второй сериях.

Если интересно, можете подобное же проделать по отношению к кисти другой руки, к коже лба, спины или подумать о причинах полученных явлений.

Но для нас важен здесь прежде всего следующий факт: хотя ножки эстезиометра раздвинуты на некоторое расстояние, испытуемый упорно воспринимает ситуацию как прикосновение в одной точке, хотя на самом деле прикасаемся в двух точках. Порождаемый субъектом образ ситуации не соответствует физической ситуации. Но образ тоже существует на самом деле. И то, и другое – не самом деле, но одно – в физическом пространстве, а другое – в пространстве особенностей субъекта, особенностей психики. При этом субъект как бы приписывает физическому миру то, что фактически свойственно ему самому.

И, заметьте, он не «врет»; он так чувствует и имеет основания быть уьеренным в своей правоте и, значит, «бороться за правду», как она ему видится.

Ничего противоестественного в полученном нами явлении нет; ему можно найти объяснение и в особенностях решаемых людьми задач (ничто не вынуждает их тонко различать прикосновения тыльной стороной ладони; они делают это пальцами), и в устройстве чувствительных нервных окончаний в коже. Многие знания о внешнем мире тоже ведь не даны человеку от природы. Прогрессивное развитие наше в том и состоит, чтобы узнавать все больше и о природе, и о себе, в частности, о психике.

Упражнение. Как вы полагаете, «книга интересная» или «мне интересно читать»? «Музыка веселая» или «мне весело, когда я слышу определенным образом упорядоченные колебания воздушной среды»? Присущи ли такие свойства, как интересность. веселость объекту или субъекту?