komarova_z_i_metodologiya_metod_metodika_i_tekhnologiya_nauc

но равноценных и аналогично построенных теорий (в таком случае она представляется наиболее ценной); 6) отличаться изяществом и красотой, гармоничностью; 7) характеризоваться многообразием предметов, которые она связывает в целостную систему абстракций; 8) иметь широкую область своего применения с учетом того, что в рамках применимости ее основных понятий она никогда не будет опровергнута; 9) указывать путь создания новой, более общей теории, в рамках которой она сама остается предельным случаем [Эйнштейн

1965 : 139-143].

Любая теоретическая система, как показал К. Поппер, должна удовлетворять двум основным требованиям: 1) непротиворечивости (т. е. не нарушать соответствующий закон формальной логики) и фальсифицируемости

– опровержимости; 2) опытной экспериментальной проверяемости.

Поппер сравнивал теорию с сетями, предназначенными улавливать то, что мы называем реальным миром, для осознания, объяснения и овладения им. Истинная теория должна, во-первых, соответствовать всем (а не некоторым) реальным фактам, а, во-вторых, следствия теории должны удовлетворять требованиям практики. Теория, по Попперу, есть инструмент, проверка которого осуществляется в ходе его применения и о пригодности которого судят по результатам таких применений.

Структура теории настолько сложна: принципы, понятия, законы, методы, концепция истины…, что даёт основание В. А. Канке считать теорию своеобразной «тайной», которая заключается в концептуальности (ментальной и языковой) [Канке 2008 : 240].

Подчеркнём, что в современной философии науки, как отечественной, так и зарубежной, теория уже не рассматривается как неизменная, «закрытая» статичная система с жёсткой структурой, а наоборот строятся различные теории динамики (роста, изменения, развития) научного знания [Поппер 1983; 1992; Стёпин 2000].

Однако развитие теории – это не есть только «движение мысли внутри ее самой» («идей»), а активная переработка мыслью многообразного эмпирического материала в собственное внутреннее содержание теорий, конкретизация и обогащение ее понятийного аппарата. Образ действительного развертывания (развития) теории, данный Гегелем – «снежный ком», – не утратил своей актуальности и по сей день. Вот почему важнейшим методом построения, развертывания и изложения теорий является метод восхождения от абстрактного к конкретному [Ильенков 1997]1.

К числу основных функций теории можно отнести следующие:

1.Синтетическая функция – объединение отдельных достоверных знаний в единую, целостную систему.

2.Объяснительная функция – выявление причинных и иных зависимостей, многообразия связей данного явления, его существенных характеристик, законов его происхождения и развития, и т. п.

1 См. раздел 7.3.3 пособия.

51

3.Методологическая функция – на базе теории формулируются многообразные методы, способы и приемы исследовательской деятельности.

4.Предсказательная – функция предвидения. На основании теоретических представлений о «наличном» состоянии известных явлений делаются выводы о существовании неизвестных ранее фактов, объектов или их свойств, связей между явлениями и т. д. Предсказание о будущем состоянии явлений (в отличие от тех, которые существуют, но пока не выявлены) называют научным предвидением.

5.Практическая функция. Конечное предназначение любой теории – быть воплощенной в практику, быть «руководством к действию» по изменению реальной действительности. Поэтому вполне справедливо утверждение о том,

что нет ничего практичнее, чем хорошая теория [Кохановский и др. 2008 : 196-197]. Но как из множества конкурирующих теорий выбрать хорошую? Как считает К. Поппер, важную роль при выборе теорий играет степень их проверяемости: чем она выше, тем больше шансов выбрать хорошую и надежную теорию.

Так называемый «критерий относительной приемлемости», согласно К. Попперу, отдает предпочтение той теории, которая: а) сообщает наибольшее количество информации, т. е. имеет более глубокое содержание; б) является логически более строгой; в) обладает большей объяснительной и предсказательной силой; г) может быть более точно проверена посредством сравнения предсказанных фактов с наблюдениями.

Иначе говоря, резюмирует К. Поппер, мы выбираем ту теорию, которая наилучшим образом выдерживает конкуренцию с другими теориями и в ходе естественного отбора оказывается наиболее пригодной к выживанию [Поппер

1983].

Итак, завершая анализ теории, подчеркнём, что теоретизация (создание теорий) выступает «своеобразным индикатором развития науки» [Стёпин 2000 : 704]. Полная характеристика научного знания в структуре научных теорий дана В. С. Стёпиным [2000 : 703-714].

Завершим характеристику теоретического уровня науки познания раскрытием ключевого элемента теории – закона, поскольку главная задача любой науки, основная функция научного познания состоит в открытии законов действительности, выражающих сущность, глубинные связи и изучаемого объекта во всей его целостности и конкретности, как единство многообразного.

Закон – существенная, повторяющаяся, устойчивая связь между различного рода материальными и идеальными предметами (природными, социальными, психическими, мыслительными) [Лебедев

2008 : 200].

Повторим, что одной из главных задач научного познания является от-

крытие, конструирование, формулировка и обоснование законов [Пуанкаре

1983 : 8; Фейнман 1987 : 110; Гейзенберг 2006 : 308; Лебедев 2008 : 201…].

52

Для нас, лингвистов, важно, что закон в составе теории, как правило,

представлен в ментальной и языковой форме [Канке 2008 : 64].

Многообразие видов отношений и взаимодействий в реальной действительности служит объективной основой существования многих форм (видов) законов, которые классифицируются по тому или иному критерию (основанию).

По формам движения материи можно выделить законы: механические, физические, химические, биологические, социальные (общественные); по

основным сферам действительности – законы природы, законы общества, за-

коны мышления; по степени их общности, точнее – по широте сферы их действия – всеобщие (диалектические), общие (особенные), частные (специфические); по механизму детерминации – динамические и статистические, причинные и непричинные; по их значимости и роли – основные и неосновные; по глубине фундаментальности – эмпирические (формулируемые непосредственно на основе опытных данных) и теоретические (формируемые путем определенных мыслительных действий с идеализированными объектами) и т. п.

Осуществляя исследование, важно учесть возможные ошибочные трактовки закона, чтобы избежать ошибок в собственном теоретизировании.

1.Понятие закона абсолютизируется, упрощается, фетишизируется. Здесь упускается из виду то (замеченное еще Гегелем) обстоятельство, что данное понятие есть лишь одна из ступеней познания человеком единства взаимозависимости и цельности мирового процесса.

2.Игнорируется объективный характер законов, их материальный источник. Не реальная действительность должна сообразовываться с принципами и законами, а наоборот, последние верны лишь постольку, поскольку они соответствуют объективному миру.

3.Отрицается возможность использования людьми системы объективных законов как основы их деятельности в многообразных ее формах – прежде всего в чувственно-предметной.

4.Закон понимается как нечто вечное, неизменное, абсолютное, не зависящее в своем действии от совокупности конкретных обстоятельств и фатально предопределяющее ход событий и процессов. Между тем развитие науки свидетельствует о том, что «нет ни одного закона, о котором мы могли бы с уверенностью сказать, что в прошлом он был верен с той же степенью приближения, что и сейчас... Своим «разжалованием» всякий закон обязан воцарению нового закона, и, таким образом, не может наступить междуцарст-

вие» [Пуанкаре 1983 : 418].

5.Игнорируется качественное многообразие законов, их несводимость друг к другу и их взаимодействие, дающее своеобразный результат в каждом конкретном случае.

6.Отвергается то обстоятельство, что объективные законы нельзя создать или отменить. Их можно лишь открыть в процессе познания реального мира и, изменяя условия их действия, изменять механизм последнего.

53

7.Абсолютизируются законы более низших форм движения материи,

делаются попытки только ими объяснить процессы в рамках более высоких форм движения материи (механицизм1, физикализм2, редукционизм3 и т. п.).

8.Нарушаются границы, в пределах которых те или иные законы имеют силу, их сфера действия неправомерно расширяется или, наоборот, сужается.

9.Законы науки толкуются не как отражение законов объективного мира,

акак результат соглашения научного сообщества, имеющего, стало быть,

конвенциональный характер.

10.Игнорируется то обстоятельство, что объективные законы в действительности, модифицируясь многочисленными обстоятельствами, осуществляются всегда в особой форме через систему посредствующих звеньев. Нахождение последних – единственно научный способ разрешения противоречия между общим законом и более развитыми конкретными отношениями. Иначе «эмпирическое бытие» закона в его специфической форме выдается за закон как таковой в его «чистом виде» [Кохановский и др. 2008 : 204-206].

Такова краткая характеристика двух основных уровней познания и знания. Как мы уже отметили, кроме этих основных уровней, принятых в отечественной и зарубежной философии, в последние годы выдвинут и обоснован ещё метатеоретичсекий уровень познания и знания, к анализу которого мы и переходим.

3. Метатеоретический уровень научного познания

Этот уровень состоит из двух подуровней: 1) общенаучное познание и знание и 2) философские основания науки.

Общенаучное познание и знание в свою очередь включает два основных слагаемых: 1) частнонаучная и общенаучная картины мира и 2) частнонаучные и общенаучные гносеологические, методологические, логические и аксиологические принципы научных исследований.

Подчеркнём, что концепт научная картина мира (НКМ) не принят в западной философской науке4. Это обусловлено тем, что в западной филосо-

фии науки делается особый акцент на теоретической нагруженности фактов,

что привело к редукции онтологии факта, а вслед за этим и всей антологической составляющей в методологии науки [Канке 2008 : 155].

В связи с этим НКМ, по словам ведущего отечественного философа науки и науковеда В. С. Стёпина, «является визитной карточкой отечественной

1Механицизм – научно-философская концепция, согласно которой фундаментальные законы природы могут быть сведены к комбинации законов механики. В настоящее время гносеологический авторитет М. значительно снизился.

2Физикализм – один из вариантов редукционизма в классической философии науки, согласно которому идеалом для всех наук (особенно естествознания) должна выступать физика как наиболее объективная, доказательная и фундаментальная наука.

3Редукционизм – одна из общих исследовательских стратегий (принцип познания) по обеспечению синтеза научного знания, которая в наши дни используется в двух установках: 1) радикальный антиредукционализм, основанный на философской идее неповторимости и уникальности явлений и процессов действительности и 2) умеренный антиредукционализм, основанный на умеренной фиксации единства и качественного разнообразия как предметной, так и когнитивной реальности.

4Основания для её выделения в западной философии существует, т.к. «общую картину природы», её модель рассматривал уже Ф. Энгельс [Энгельс 1982]

54

философии» [Стёпин 1992]. В. С. Стёпин характеризует НКМ как научную онтологию и полагает, что НКМ, во-первых, синтезирует научные знания; во-вто- рых, в качестве исследовательских программ определяет стратегию научного поиска; в-третьих, обеспечивает объективацию научного знания, его отнесение к научным объектам и включения в культуру [Стёпин 2000; 2010 : 33]; в-чет- вёртых, является «ядром» мировоззренческой системы человека, в том числе и исследователя [Лебедев 2008 : 60].

В. А. Канке подчёркивает, что «выделение в основаниях науки её онтологической составляющей весьма актуально, т.к. связано с углублением анализа, более исчерпывающим понимаем той или иной науки» [Канке 2008 : 155].

Вот почему в отечественной философии науки проблематика НКМ вызвала большой интерес к философии, начиная с 80-х годов XX века, а затем и в отдельных науках, в том числе и в лингвистике (см. Библиографию).

В наши дни под научной картиной мира понимается совокуп-

ность общих представлений науки определённого исторического периода о фундаментальных законах строения и развития реальности; часть межнаучного знания, являющаяся одним из важнейших видов оснований науки – онтоло-

гического [Лебедев 2008 : 217].

НКМ создаётся двумя основными способами: 1) обобщение, синтез онтологических схем различных частных областей научного знания (физики, химии, биологии, лингвистики…) и 2) сведение онтологических схем различных наук к одной их них как наиболее фундаментальной.

Считаем важным обратить внимание на то, что в современной науке не существует какого-то единого по содержанию, одинакового для всех научных дисциплин метатеоретического знания [Лебедев 2007 : 155; 2010 : 70].

Дело в том, что это метатеоретическое знание всегда конкретизировано и в существенной степени «привязано» к особенностям научных теорий и частнонаучным картинам мира.

Частнонаучная, специальная картина мира – это совокуп-

ность господствующих в какой-либо науке представлений о мире, т. е. общие представления о структуре и особенностях изучаемой ею сферы реальности, типах явлений и процессов, характере законов, управляющих поведением объектов изучаемой реальности [Лебедев 2007 : 158; 2008 : 274; 2010 : 70].

При этом наличие конкурирующих фундаментальных парадигм в науке приводит к «принципиальной мозаичности» общей научной картины мира, которая должна включать в себя принципы НКМ всех фундаментальных наук [Лебедев 2007 : 157], с одной стороны. Но, с другой стороны, роль общенаучной картины мира, как правило, выполняет одна из частнонаучных картин мира, которая является господствующей в науке той или иной эпохи. В результате сложного взаимодействия этих картин мира, тенденций плюрализации и универсализации в науке современная общенаучная картина мира всё больше претендует на статус метатеоретического знания, сближаясь с философской онтологией [Лебедев 2010 : 71].

Как мы уже указали, в «слое» метатеоретического знания значительное место занимают разнообразные методологические и логические императивы и

55

правила. Они не только различаются для разных наук (к примеру, инструментарий лингвистики, безусловно, иной, чем инструментарий физики), но и для одной и той же науки на разных стадиях её развития. Но одновременно есть общие внутренние ценности науки, которые в отечественной философии науки получили название «идеалы и нормы научного исследования» [Идеалы и нормы научного исследования 1982], которые требуют отдельного рассмотрения1.

Таковы в целом проблемы первого подуровня метатеоретического уровня познания.

Перейдём к краткому освещению второго подуровня, т. е. к философским основаниям науки и научного знания. По сути, это одна из первых и важнейших проблем философии и философии науки, а потому очень многоаспектна, сложна и противоречива, освещению которой посвящена философия и философия науки как таковые.

Вцелом философские основания науки – это множество онтологических, гносеологических, методологических, логических и аксиологических понятий и утверждений философии, философии науки и методологии, которые используются учёными при создании или обосновании какой-либо научной теории, исследовательской программы или даже науки в целом.

Потому ответы на эти многочисленные вопросы, как мы надеемся, читатель пособия получит, прочитав эту книгу до конца.

Вэтом разделе, учитывая нашего читателя, дадим ответ на кардинальный вопрос – вопрос о статусе философских оснований науки, или, иначе говоря, на вопрос о том, включать или не включать философские основания науки во внутреннюю структуру науки и, следовательно, в конкретные научные исследования.

Впринципе, никто не отрицает влияние философских представлений на развитие и оценку научных достижений. Вся история науки и высказывания великих её творцов не оставляют никаких сомнений в том, что влияние философии на процесс научного творчества не является чем-то чисто внешним, т. е. входит в структуру науки.

Однако существуют и противоположные мнения. Некоторые философы и науковеды считают, что после того, как научная теория достигла необходимой степени зрелости, философские основания удаляются из её структуры. Вряд ли это возможно, поскольку философские основания науки – это особый, проме-

жуточный между философией и наукой вид знания, который не является ни чи-

сто философским, ни чисто научным. Философские основания знания гетерогенны по своей структуре и включают в свой состав как философские, так и кон-

кретно-научные понятия и категории. Это особый вид междисциплинарного знания, имеющий диалектический «кентавровый» характер [Лебедев 2010 : 13]2. Потому ставить вопрос, включать ли философские основания науки в структуру научного знания (эмпирического и теоретического), некорректно.

1Частично будут рассмотрены в разделе 1.4 и в третьей части этого пособия.

2См. главу 8 пособия.

56

Ясно одно, что без философских оснований науки нарушается целостность научного знания и целостность культуры, по отношению к которым философия и наука выступают лишь её частными аспектами.

Всё сказанное можно свести в схему1 [Лебедев 2006 : 531].

Схема 1

Структура метатеоретического знания

Метатеоретическое знание (философское, общенаучное, социальногуманитарное, металингвистическое)

Онтологическое

знание

Обыденное знание

Подытожим сказанное

1.Анализ структуры научного познания и научного знания показывает трехуровневость (эмпирический, теоретический и метатеоретический уровни)

имногослойность каждого из уровней.

2.Каждый уровень знания «зажат» как бы между двумя плоскостями (сверху и снизу): эмпирический уровень знания – между чувственными и теоретическими знаниями; теоретический – между эмпирическим и метатеоретическим уровнем и метатеоретический – между теоретическим и философским знанием. Это создаёт внутреннюю когнитивную и социокультурную реальность

[Лебедев 2010 : 74].

1 См., к примеру, в работе крупного отечественного философа науки Э.М. Чудинова (1930-1980) концепцию СЛЕНТ – философия как «строительные леса научной теории».

57

3.Три основных уровня в структуре научного познания и знания обладают, с одной стороны, относительной самостоятельностью; с другой, – органической взаимосвязью в процессе функционирования научного знания как целого.

4.Способом осуществления органической взаимосвязи уровней и подуровней является процедура интерпретации терминов одного уровня в терминах других. Вместе с тем, метатеоретический уровень науки обеспечивает её связь с когнитивными ресурсами реально существующей культуры [Лебедев 2010 : 74; Стёпин 2000 : 286]. Структуру метатеоретического уровня В. С. Стёпин представил в виде следующей схемы [Стёпин 2000 : 287].

Схема 2

Общая структура метатеоретического уровня

1.4. Философия лингвистики и философия языка

Впредыдущих разделах этой главы речь шла об общей философии науки

иметодологии научного познания. В разделе 1.1 было сказано, что к нашим дням оформилась ещё и специальная философия, в которой осуществляется синтез философского и частнонаучного знания какой-либо базовой науки. Одна из двух десятков таких философских наук получила название философия лингвистики – «метанаука, предметом которой является лингвистика» [Канке 2008 : 26]. Однако сами философы подчеркивают, что, поскольку пред-

58

метом лингвистики является язык, то часто философию лингвистики приравнивают к философии языка.

Если самым общим образом определять характер философии XX века, то нельзя не согласиться с мнением современного логика и философа Ф. Анкерсмита, разделяемого другими философами, что «философия XX века была преимущественно философией языка… Безусловно, философия языка XX столетия стала золотым веком в истории философии» [Анкерсмит 2003 : 7].

Однако, некоторые философы считают, что приравнивание философии лингвистики к философии языка неправомерно, т.к. «содержит в себе опасность забвения концептуального аппарата лингвистических теорий» [Канке 2008 : 261].

Такой вопрос ставят и лингвисты. Так, анализируя лингвофилософские исследования В. С. Юрченко, во вступительной статье О. Б. Сиротинина и Э. П. Кадькалова, пишут, что лингвофилософская тематика лингвистов «соединяет в себе философию языка и философию языкознания. При этом оба направления лингвистической теории имеют самостоятельную значимость, поскольку разграничение и соотнесение системы знания и системы объекта – это один из главных методологических принципов науки» [Сиротинина, Кадькалова 2008 : 9]. Из предисловия В. С. Юрченко можно уяснить, что философия языка рассматривает «саму языковую действительность как фрагмент мира; феномен реальной действительности», а философия языкознания – «теории, модели об этом объекте» [Юрченко 2008 : 314]1.

В связи с этим остановимся сначала на философии языка, философская проблематика которой необычайно обширна, а мы же кратко охарактеризуем две, с нашей точки зрения, наиболее актуальные проблемы.

Первая проблема – проект создания идеального языка науки.

Обсуждение вопроса о научном методе (Р. Декарт, Ф. Бэкон) в аспекте форм языкового выражения знания стимулировало идею создания идеального языка науки. Прологом к данному направлению исследовательской мысли выступает картезианская2 идея всеобщей математики (mathesis universalis).

Импульсом создания идеального языка науки явилось осознание недостатков естественного языка – орудия обыденного общения и познания. Об этом весьма недвусмысленно высказывается, к примеру, Ф. Бэкон: «Ведь слова в большинстве случаев формируются исходя из уровня понимания простого народа и устанавливает такие различия между вещами, которые простой народ в состоянии понять; когда же ум более острый и более внимательный в наблюдении над миром хочет провести более тщательное деление вещей, слова поднимают шум, а то, что является лекарством от этой болезни (т. е. определения), в большинстве случаев не может помочь этому недугу, так как и сами определения состоят из слов, и слова рождают слова» [Бэкон 1978].

1Иначе рассматривает Дж. Сёрл: «Если «философия языка» – это название объекта изучения, заголовок темы внутри философии, то «лингвистическая философия» – это, в первую очередь, название философского метода»

[Сёрл 2010 : 6].

2Картезианский – от латинизированной формы фамилии французского философа Р. Декарта – Cartesius, т. е. имеющий отношение к учению Р. Декарта.

59

Установка на разграничение житейского, обыденного и философского (в перспективе научного) познания сформировалась ещё в античности, в Новое время она была интерпретирована в терминах противопоставления соответствующих языков.

Первый проект создания «всеобщей науки» и «универсального языка», с помощью которого все человеческое знание, включая эстетические принципы и философские истины, может получаться автоматически, связывают с именем Г. Лейбница. Его метод включал два теоретических инструмента:

а) искусственный язык науки (сharacteristica universalis), б) исчисление умоза-

ключений (calculus rationator) [Лейбниц 1983]. Искусственный язык должен служить средством выражения любых мыслей, устранять барьеры разноязычной речи, а также быть орудием логического анализа любых проблем. «Выражения естественного языка в универсальном языке науки должны быть заменены компактными, наглядными хорошо обозримыми и однозначно понимаемыми знаками» [Цитируется по: Бугорская 2008 : 44]. Предполагалось все понятия свести к некоторым элементарным, образующим как бы алфавит человеческой мысли. Когда это будет сделано, можно будет заменить рассуждения оперированием со знаками. Правила такого оперирования должны быть заданы во второй части «всеобщей науки». Они должны однозначным образом определять последовательность выполнения действий над данными знаками и сами эти действия, так что при правильном их применении для разногласий не будет места [Цитируется по: Бугорская 2008 : 44]1. Как известно, этот проект остался незавершенным, нерешенным.

Вторая проблема – анализ обыденного языка.

Одно из направлений критики логического позитивизма было реализовано лингвистической философией (другое название – анализ обыденного языка), к сторонникам которой относят Дж. Мура, позднего Л. Витгенштейна, ученых Оксфорда и Кембриджа: Г. Райла, Дж. Остина, П. Ф. Стросона, Дж. Сёрля и др. Как это следует из самого названия, данное направление философской мысли, сформировавшееся в начале 1930-х гг. в Англии, провозгласило основной целью анализ обыденных форм рассуждения. Оно возникло в противовес формализованному анализу в его феноменалистическом2 и физикалистском вариантах и в целом было направлено против идеи языкового строитель-

ства – построения идеальных логических языков науки.

История взаимоотношений между двумя неопозитивистскими течениями

– логическим эмпиризмом и лингвистической философией – весьма непроста:

идейное противостояние осложнено личными отношениями. Так, центральная фигура лингвистической философии Л. Витгенштейн ранее относился к школе логического анализа и был учеником Б. Рассела. Отход Л. Витгенштейна был

1Теория лингвопроектирования, заложенная трудами Р. Декарта, Ф. Бэкона и Г. Лейбница, и её развитие опи-

сано в разделе «Интерлингвистика» в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» [ЛЭС 2002 : 196-197]. См. также: «Логическое направление в языкознании» [ЛЭС 2002 : 273-275].

2Феноменология – философское направление (Ф.Э. Гуссерль), согласно которому предметом философии является не мир объектов (природных или социальных), а мир сознания его элементарных структурных единиц и актов (феноменов) сознания. Это направление показало свою большую плодотворность в гуманитарных науках. См. раздел 7.3.6 пособия.

60