komarova_z_i_metodologiya_metod_metodika_i_tekhnologiya_nauc

Основные различия теории и метода состоят в следующем:

теория – результат предыдущей деятельности, метод – исходный пункт и предпосылка последующей деятельности;

главные функции теории – объяснение и предсказание (с целью отыскания истины, законов, причины), метода – регуляция и ориентация деятельности;

теория – система идеальных образов, отражающих сущность, закономерности объекта; метод – система регулятивов, правил, предписаний, выступающих в качестве орудия дальнейшего познания и изменения действительности;

теория нацелена на решение проблемы – что собой представляет данный предмет, метод – на выявление способов и механизмов его исследования и преобразования [Кохановский и др. 2008 : 312].

Таким образом, теории, законы, категории и другие абстракции еще не составляют метода. Чтобы выполнять методологическую функцию, они должны быть соответствующим образом трансформированы, преобразованы из объяснительных положений теории в ориентационно-деятельные, регулятив-

ные принципы (требования, предписания, установки) метода.

Любой метод детерминирован не только предшествующими и сосуществующими одновременно с ним другими методами, и не только той теорией, на которой он основан. Каждый метод обусловлен, прежде всего, своим предметом, то есть тем, что именно исследуется (отдельные объекты или их классы).

Ещё Г. В. Гегель отмечал, что «только метод в состоянии обуздать мысль, вести её к предмету и удерживать в нём» [Гегель 1975 : 57]. Метод как способ исследования и иной деятельности не может оставаться неизменным, всегда равным самому себе во всех отношениях, а должен изменяться в своем содержании вместе с предметом, на который он направлен. Это значит, что истинным должен быть не только конечный результат познания, но и ведущий к нему путь, т. е. метод, постигающий и удерживающий именно специфику данного предмета.

Говоря о тесной связи предмета (объекта) и метода и их «параллельном развитии», Гейзенберг отмечал, что когда предметом естествознания была природа как таковая, «научный метод, сводившийся к изоляции, объяснению и упорядочению», способствовал развитию науки. Но уже к концу ХIХ – началу ХХ в., когда полем зрения науки стала уже не сама природа, а «сеть взаимоотношений человека с природой, научный метод «натолкнулся на свои границы. Оказалось, что его действие изменяет предмет познания, вследствие чего сам метод уже не может быть отстранен от предмета» [Гейзенберг 2006 : 271].

Поэтому нельзя «разводить» предмет и метод, видеть в последнем только внешнее средство по отношению к предмету, никак не зависимое от него и лишь «налагаемое» на предмет чисто внешним образом.

Таким образом, метод не навязывается предмету познания или действия, а изменяется в соответствии с их спецификой. Исследование предполагает тща-

221

тельное знание фактов и других данных, относящихся к его предмету. Оно осуществляется как движение в определенном материале, изучение его особенностей, связей, отношений и т. п. Способ движения (метод) и состоит в том, что исследование должно детально освоиться с конкретным материалом (фактическим и концептуальным), проанализировать различные формы его развития, проследить их внутреннюю связь [Кохановский и др. 2008 : 313].

Тем самым метод проявляется не как «внешняя рефлексия», а берет определения из самого предмета. В своей деятельности мы не можем выйти за пределы природы вещей, а потому метод познания объективной истины и выражающие его в своей совокупности категории мышления – не «пособие человека», а выражение закономерности и природы и человека [Кохановский и др. 2008 : 314].

Таким образом, истинность метода всегда детерминирована содержанием предмета. Поэтому метод всегда был и есть «сознание о форме внутреннего самодвижения ее содержания», «сам себя конструирующий путь науки». Такое понимание всегда было и остается очень важным и актуальным, в том числе и для развития современной науки, где «мы подходим к проблемам, в которых методология неотделима от вопроса о природе исследуемого объекта» [Пригожин, Стенгерс 1986 : 267].

Итак, недопустимо рассматривать метод как некий механический набор предписаний, «список правил», на основе которых можно будто бы решить любые вопросы, возникающие в жизни. Кроме того, он не есть жесткий алгоритм, по которому строго регламентированно осуществляются познание или иные формы деятельности. Применение же того или иного метода в разных сферах не есть формальное внешнее наложение системы, его принципов на объект познания или действия, а необходимость использования этих принципов не привносится извне. В этом смысле «не существует метода, который можно было бы выучить и систематически применять для достижения цели. Исследователь должен выведать у природы четко формулируемые общие принципы, отражающие определенные общие черты совокупности множества экспериментально установленных фактов» [Эйнштейн, Инфельд 1965 : 6].

Будучи детерминирован своим предметом (объектом), метод, однако, не есть чисто объективный феномен, как, впрочем, не является он и чисто субъективным образованием. Особенно наглядно это видно на примере научного метода, который «всегда есть критический метод» [Поппер 2002 : 137].

Следовательно, метод не есть совокупность умозрительных, субъективистских приемов, правил, процедур, вырабатываемых априорно, независимо от материальной действительности, практики, вне и помимо объективных законов ее развития. Он не является способом, однозначно определяющим пути и формы деятельности, позволяющим априори решать любые познавательные и практические проблемы. Поэтому необходимо искать происхождение метода не в головах людей, не в сознании, а в материальной действительности. Но в последней – как бы тщательно ни искали – мы не найдем никаких методов, а отыщем лишь объективные законы природы и общества [Гейзенберг 2006 : 169].

222

Таким образом, метод существует, развивается только в сложной диалектике субъективного и объективного при определяющей роли последнего. В этом смысле любой метод прежде всего объективен, содержателен, «фактичен». Вместе с тем он одновременно субъективен, но не как чистый произвол, «безбрежная субъективность», а как продолжение и завершение объективности, из которой он «вырастает». Субъективная сторона метода выражается не только в том, что на основе объективной стороны (познанные закономерности реальной действительности) формулируются определенные принципы, правила, регулятивы [Кохановский и др. 2008 : 315].

Каждый метод субъективен и в том смысле, что его «носителем» является конкретный индивид, субъект, для которого, собственно говоря, данный метод и предназначен. В свое время Гегель справедливо подчеркивал, что метод есть «орудие», некоторое стоящее на стороне субъекта средство, через которое он соотносится с объектом [Гегель 1975]. В этом вопросе Гегелю вторил и Фейербах своим афоризмом о том, что именно «человек – центр всей методологии» [Фейербах 1974].

Метод не является застывшим списком «разреженных абстракций» или закостенелых общих формул-предписаний. Он не существует вне его конкретного реального носителя – личности ученого, философа, научного сообщества, коллективного субъекта и т. п. Их роль в реализации методологических принципов исключительно велика. Каждый метод – не сам себя доказывающий автомат, он всегда «замыкается» на конкретного субъекта. Так, Ю. В. Сачков, испытавший влияние интереса к «слишком человеческому» (по Ф. Ницше), усиливает «антропологический акцент» рассмотрения метода [Сачков 2003 : 15].

Включенностью субъекта в «тело» метода объясняется, в частности, его творческий характер, который «затрагивает» не только научные открытия, но и созидание нового в любой сфере человеческой деятельности. История науки и практики показала, что нет никакой «железной» последовательности познавательных процедур и действий, в сумме составляющих логику открытия, так же как нет универсального алгоритма созидания новых форм социальной жизни. Хотя и в том, и в другом случаях роль метода весьма важна [Кохановский и др. 2008 : 316].

Однако любой метод (даже самый важный) – лишь один из многих факторов творческой деятельности человека. Последняя не ограничивается только сферой познания и не сводится лишь к логике и методу. Она включает в себя и другие факторы – силу и гибкость ума исследователя, его критичность, глубину воображения, развитость фантазии, способность к интуиции и т. д.

Таким образом, любой метод не есть нечто «бессубъектное, внечеловеческое», он «замыкается» на реальном человеке, включает его в себя как свое субстанциальное основание.

Тем самым движение метода с необходимостью осуществляется в процессе жизнедеятельности реального человека – субъекта, творящего прежде всего свое общественное бытие и на этой основе – другие формообразования, включая сознание, познание, мышление, принципы и методы своей деятельности.

223

В современной философско-методологической литературе различают несколько аспектов метода как такового. Так, некоторые исследователи считают, что каждый метод имеет три основных аспекта: объективно-содержа- тельный, операциональный и праксеологический.

Первый аспект выражает обусловленность (детерминированность) метода предметом познания через посредство теории, поэтому его иногда называют предметным [Минаева и др. 2007 : 14].

Операциональный аспект фиксирует зависимость содержания метода не столько от объекта, сколько от субъекта познания, от его компетентности и способности перевести соответствующую теорию в систему правил, принципов, приемов, которые в своей совокупности и образуют метод.

Праксеологический аспект метода (< греч. praxis – «дело, деятельность»; logos – «наука») составляют такие его свойства, как эффективность, надежность, ясность, конструктивность и др. [Лебедев 2008 : 101-103], который ещё интерпретируют как нормативно-оценочный [Минаева и др. 2007 : 14].

К числу характерных признаков научного метода чаще всего относят:

объективность, воспроизводимость, эвристичность, необходимость, конкретность и др.

Так, например, рассуждая о методе, крупный британский философ и

рией. Последняя и «навязывает» метод, который всегда конкретен, ибо применим только к теориям соответствующего вида. Поэтому, хотя, согласно Уайтхеду, каждый метод представляет собой «удачное упрощение», «однако с помощью любого данного метода можно открывать истины только определенного, подходящего для него типа и формулировать их в терминах, навязываемых данным методом, а не каким-либо методом «вообще» [Уайтхед 1990 : 624].

Итак, роль адекватного целям и задачам исследования метода трудно переоценить. Однако всё же следует избегать крайностей: недооценки метода («методологический негативизм»), так и не следует преувеличивать значение метода, считая его более важным, чем тот предмет, к которому его хотят применить, т. е. превращать метод в некую «универсальную отмычку» по всякому предмету исследования («методологическая эйфория»).

Всё дело в том, что «ни один методологический принцип не может исключить, например, риска зайти в тупик в ходе научного исследования» [Пригожин, Стенгерс 1986 : 86]. Даже самый хороший метод может оказаться неэффективным и бесполезным, если им пользоваться не как «руководящей нитью» в научном исследовании, а как готовым шаблоном, применимым ко всему и вся.

Итак, определив сущность, функции и значение метода для исследователя, можно сформулировать основные общие требования, которые предъявляются к любому («хорошему») научному методу.

1. Детерминированность метода объектом и предметом исследования, а также той теорией, в рамках которой проводится исследование, познавательной

224

деятельностью субъекта познания и диалектикой перехода теоретических знаний в нормативные средства управления методом.

2.Заданность метода целеустановкой исследователя, включенной в «тело» метода, что обусловливает адекватность метода исследователя.

3.Результативность и надежность метода состоят в том, что он должен быть таким по своим «разрешающим» способностям, чтобы мог однозначно давать результат с высокой степенью вероятности.

4.Экономичность и эффективность метода, т. е. затраты на использование метода должны окупаться полученными результатами исследования, а путь

кполучению этих результатов – короче.

5.Ясность и эффективная распознаваемость метода: он должен быть таким, чтобы им мог воспользоваться при соответствующей подготовке любой исследователь.

6.Воспроизводимость метода, т. е. возможность его использования неограниченное число раз одним или разными исследователями.

7.Обучаемость методу, основой чего являются воспроизводимость, ясность и распознаваемость метода.

8.Допустимость с точки зрения морали и права.

9.Безопасность для здоровья и жизни людей [Кузнецов 2006 : 14; Шкляр

2009 : 101].

7.2.Проблема классификации и систематизации методов – одна из основных проблем теории метода

Многообразие видов человеческой деятельности обусловливает широкий спектр методов, которые могут быть классифицированы по самым различным основаниям (критериям). Прежде всего следует выделить методы духовной, идеальной (в том числе научной) и методы практической, материальной деятельности.

В настоящее время стало очевидным, что система методов не может быть ограничена лишь сферой научного познания, она должна выходить за ее пределы и непременно включать в свою орбиту и сферу практики. При этом необходимо иметь в виду тесное взаимодействие этих двух сфер.

Что касается научных методов, то оснований их классификации может быть несколько. Так, в зависимости от роли и места в процессе научного познания можно выделить методы формальные и содержательные, фундаментальные и прикладные, методы исследования и методы изложения.

Содержание изучаемых наукой объектов служит критерием для различия методов естествознания и методов социально-гуманитарных наук. В свою очередь методы естественных наук могут быть подразделены на методы изучения неживой природы и методы изучения живой природы и т. п.

Выделяют также качественные и количественные методы, однозначно детерминистские и вероятностные, методы непосредственного и опосредованного познания, оригинальные и производные.

225

Методы исследования классифицируются по отраслям науки: математические, биологические, медицинские, лингвистические и т. д.

Взависимости от сферы применения и степени общности различают методы всеобщие (философские), действующие во всех науках на всех этапах познания, в разных типах познания (т. е. не только в научном, но и эмпирико-бы- товом), используемые для изучения разных типов знания; общенаучные, применяемые во всех науках; частнонаучные, используемые в естествознании или обществознании и дисциплинарные, используемые в какой-либо одной науке.

Всовременной науке достаточно успешно «работает» многоуровневая субординированная концепция методологического знания и на её основе многоуровневая система методов. Обычно философы, науковеды и специалисты разных наук, в том числе и лингвисты, выделяют трехуровневые субординиро-

ванные системы методов: философские, общенаучные и частнонаучные (дисци-

плинарные). Реже выделяется большее число уровней. Так, И. Н. Кузнецов (обосновывает пятиуровневую систему: 1) высший уровень – философская методология; 2) общенаучная методология; 3) конкретно-научная методология;

4)дисциплинарная методология и 5) междисциплинарная методология [Кузнецов 2006 : 10-13]. Е. Н. Яркова также выделяет пятиуровневую систему, но не-

сколько иную: 1) философская; 2) общелогическая; 3) общенаучная; 4) частнонаучная и 5) дисциплинарная [Яркова 2007 : 89]1.

Витогах первой части нашего пособия дана «модель» многоуровневой субординированной системной лингвистической методологии (см. схему на с. 216), включающей девять иерархических уровней. Напомним эти уровни:

первый – философская методология;

второй – системологическая методология;

третий – синергетическая методология;

четвертый – семиотическая методология;

пятый – общенаучная методология;

шестой – частнонаучная методология;

седьмой – дисциплинарная методология;

восьмой – частнодисциплинарная методология;

девятый – методология конкретного лингвистического исследования. Классификацию методов научного познания проводим на основе этой су-

бординированной модели. Но в данной главе даётся краткая характеристика методов только первого уровня методологии, наиболее противоречиво освещенного в научной литературе.

7.3. Философские методы

В принятой нами систематизации и классификации методов научного познания наиболее общими, точнее – всеобщими [Тихомиров, Ворона 2009 : 41; Шкляр 2009 : 79; Горелов 2010 : 49], «верхним уровнем» методов,

1 Любопытна аргументация и противоположного мнения: «…сегодня маловероятно выстроить иерархию методов (выделено мной – З.К.)» [Минаева и др. 2007 : 27].

226

являются философские методы, что соответствует господствующему мнению, выраженному в научной литературе по теории познания (гносеологии и эпистемологии)1. К ним обычно относят такие методы: натурфилософский,

диалектический, феноменологический, синергетический и др. Мы остановимся на характеристике только тех философских методов, которые являются не просто всеобщими по сфере своего действия, но главное – они «задействованы» в решении вопроса о соотношении философии и частных наук.

7.3.1. Натурфилософский метод

Натурфилософский метод (возможно, – подход) базируется на натурфилософии – философском учении о природе, о её наиболее общих свойствах, отношениях и закономерностях, который заключается в преимущественно умозрительном (без обращения к опыту) истолковании природы, рассматриваемой в её целостности.

Натурфилософия имела большое положительное значение: в течение длительного этапа формирования научного познания природы (естествознания), играя долгое время роль теоретического уровня знания в естественных науках

[Лебедев 2008 : 62].

Границы между натурфилософией и естествознанием менялись в истории философии. В античности натурфилософия фактически сливалась с зачатками естественнонаучных знаний и обычно именовалась физикой. Уже первые системы натурфилософии (концепции милетских философов, Демокрита, Левкиппа, Аристотеля и др.) оказались чрезвычайно эвристичными для естествознания. Натурфилософия была важнейшей составной частью философских систем Нового времени (Ф. Бэкон, Р. Декарт и др.).

Френсис Бэкон (1561-1626), недовольный наследием средневековой схоластики, поставил перед собой задачу «великого восстановления наук». Особенно его интересовала наука о природе, которая как таковая ещё находилась в стадии становления. Эпохальный труд И. Ньютона «Математические начала натуральной философии» будет опубликован только спустя 60 лет после кончины Бэкона.

Для «восстановления наук», поскольку «человеческий разум, представленный самому себе, не заслуживает доверия» [Бэкон 1977.1 : 44], нужно «основание», которым он считал «первую философию» Аристотеля, «монарха науки», работу которого называл «смотровой башней науки» [Там же : 113]. Кроме того, нужен метод как «мореходная игла» (т. е. компас). Он полагал, что

1 Существуют и другие мнения: «Вряд ли правильно утверждать, что философские методы могут быть положены в исходное начало системы общенаучных методов: а) с одной стороны, общенаучные методы (индукция, дедукция, аналогия и т. д.) не в меньшей степени, чем в конкретных науках, применяются в философских исследованиях; б) с другой стороны, некоторые общенаучные методы по степени своей всеобщности могут быть выше (абстрактней), чем диалектико-логические операции (например, экстраполяция, метод альтернатив, метод «черного ящика»). Академик Б.М. Кедров, например, предлагал считать универсальным приемом научного исследования метод восхождения от абстрактного к конкретному. Его оппоненты резонно утверждали, что данный метод практически невозможно приложить к анализу механических или аксиоматических систем и что обратный ход движения мысли (от конкретного к абстрактному) – ничуть не хуже» [Минаева и др. 2007 : 23-24].

227

научный метод состоит в экпериментальном исследовании и последовательном, а не мгновенном и произвольном восхождении от чувств к сущностям вещей («формам»). Такое восхождение Ф. Бэкон назвал индукцией, которой он хотел дать лишь начало, а «завершение даст судьба рода человеческого» [Там же : 79].

Относительно собственного вклада в науку он писал: «Поэтому мы отнесли этот метод к числу предметов, требующих исследования и разработки,

ибудем называть его «передача факела», или «метод, обращенный к потомству» [Там же : 328].

Как известно, и в современной науке этот метод является плодотворным [Канке 2010 : 88; Войтов 2004 : 318; Лебедев 2008 : 61 и др.], однако не единственным и не универсальным. Современный отечественный философ, анализируя историю научного метода, показывает длительную ревизию

индуктивизма и эмпиризма [Светлов 2008].

Одним из первых критиков эмпиризма и индуктивизма Ф. Бэкона стал Рене Декарт (1596-1650), научный метод которого – интуитивно-деду- ктивный, несовместим с методом предшественника в натурфилософском направлении. В качестве рационалиста Р. Декарт считал, что науку следует возводить на прочном фундаменте мыслей, а не вводящих в заблуждение чувств. Он, как и предшественник, считал, что «наука заимствует свои правила

ипринципы из философии» [Декарт 1989.1 : 254]. Однако «философия остаётся слабым основанием науки ввиду плюрализма, в ней надо установить начала» [Там же : 262], то есть «нужна новая философия как метод» [Там же : 267]. Содержание своего метода он изложил в «Правилах для руководства ума», где раскрыл копцепцию общефилософского метода рассуждений, согласно которому начинать надо с ясных идей (врожденных идей), под которыми, по сути, понимались математические аксиомы.

Разработанный им метод включал ряд конкретных правил:

включать в суждения только то, что представляется уму ясно и отчетливо и не даёт повода к сомнению;

делить изучаемые явления на составные части;

восходить в мышлении от предметов простейших до наиболее сложных;

делать обширные обзоры [Декарт 1989.1 : 260].

Эти четыре правила Р. Декарта «принесли ему мировую популярность»

[Канке 2010 : 89].

Р. Декарт показал пятым правилом единство «горизонтальных» (в противоположность «вертикальным» при индукции и дедукции) направлений движения мысли. Он исходил из необходимости использования прошлого для объяснения настоящего. К. Маркс знал эту работу Р. Декарта и практически использовал его идеи при определении композиции «Капитала» [Маркс, Энгельс

1954.23 : 401-402].

Решающие принципы натурфилософии были развиты Гегелем в его «Фи-

лософии природы» [Гегель 1975 : 42-49].

228

Подход к природе как отчуждению духа позволил Гегелю применить категории логики к осмыслению природы. Правда, у самого Гегеля этот процесс предстает как навязывание природе логики, которая ей не присуща.

Однако следует отметить, что после того, как естественные науки сформировали в Новое время собственную методологию и теоретический аппарат, натурфилософия была вытеснена на периферию науки и подвергалась критике со стороны специалистов естествознания (Р. Майер, Ю. Либих, А. Гумбольдт, Э. Геккель, Г. Гельмгольц и др.).

Спекулятивное использование некоторых натурфилософских воззрений привело к дискредитации этого метода в глазах учёных. К примеру, балтийсконемецкий химик и философ Вильгельм Оствальд (1853-1932), который в 1909 году был удостоен Нобелевской премии за открытие в области химии, в своём главном труде «Философия природы» резко критиковал натурфилософию за её умозрительность и считал, что, «если мы хотим избежать в новой натурфилософии ошибок старой, то мы должны постоянно проверять наши теории опытом, изменять и исправлять их, пока они не будут согласны с опытом» [Цитируется по: Классическая философия науки: Хрестоматия 2007 : 17]. Особой критике этот метод подвергался в СССР со стороны марксистско- -ленинской философии.

В наши дни всё же необходимо признать «право натурфилософии на относительную самостоятельность и независимость от уровня, достигнутого современной ей наукой» [Лебедев 2008 : 62].

Анализ генезиса натурфилософского метода и его современное состояние дано в «Новой философской энциклопедии» [2010.3 : 17-23].

7.3.2. Диалектический метод

Диалектический метод (подход) базируется на диалектике (<лат. dialectica – «искуство спорить» < греч. dialectike) – философском учении о всеобщем характере движения и развития, основных законах развития и специфике их проявления в различных сферах бытия (природе, обществе, сознании, познании).

Этот метод познания вечно движущихся и изменяющихся явлений путём вскрытия внутренних противоречий и борьбы противоположностей, приводящих к скачкообразному переходу из одного качества в другое.

Следует отметить, что понятие диалектика было известно уже в античности1, когда под диалектикой понималось искусство обсуждения проблем, взвешивания аргументов pro и contro, в защиту или опровержение какоголибо суждения, вынесение на этом основании итогового заключения о его истинности/неистинности или малозначимости.

Родоначальником диалектики античности признается Сократ (469-399 до н.э.), который видел в ней искусство поиска истины путём противоборства разных мнений. Но отцом диалектического познания стал его ученик Платон

1 «Древние философы были все прирождёнными стихийными диалектиками» [Маркс, Энгельс 1954.20 : 19].

229

(427-347 гг. до н.э.), у которого диалектика характеризуется как философское мышление. Он доказал, что диалектика может служить специфическим инструментом в познании и объяснении мира и общества.

Именно мыслительный диалог как логические операции умственного расчленения и связывания понятий ведет к истинному знанию. А. И. Герцен назвал диалектику Платона «изумительной и всепокоряющей». Таким образом, Сократ и Платон придали диалектике понятийный характер: диалектическое мышление пробивается к иному бытию – всеобщему, бесконечному, необходимому и абсолютному, т. е. к тому бытию, которое у этих философов предстало как мир идеальных сущностей или мир идей.

Аристотель (384-322 до н.э.) органично увязал эту диалектику античности с формальной логикой в своем «Органоне» [Аристотель 1976; 2002]1, поставив и решив вопрос «что такое мыслить диалектически».

Учёные и философы продолжали углублять идеи диалектики в средние века: Августин (354-430), Фома Аквинский (1225-1274), Н. Кузанский

(1401-1464), Дж. Бруно (1548-1600), а также в XVII-XIX веках: Ж.О. Ламетри (1709-1751), Ж. Ламарк (1744-1829), Ч. Дарвин (1809-1882).

Особо следует подчеркнуть роль Ф. Бэкона в развитии диалектического мышления, создавшего индуктивную логику и метод индукции. Исходя из единства дедукции и индукции, он обосновал идею о том, что для «восстановления наук», нужно основание, в том числе метод и «таким методом является диалектика» [Бэкон 1977 : 64].

Но поистине развитой формой диалектика становится в философских трудах родоначальников немецкой классической философии от И. Канта

(1724-1804) до Г. Гегеля (1770-1831).

Заслуга введения в науку диалектического метода принадлежит Г. Гегелю, поскольку диалектика в своей конкретной форме проявляет себя прежде всего в диалектике мышления – диалектиеской логике, разработанной Г. Гегелем. В рамках диалектической логики Г. Гегель решает грандиозную задачу – выработать логику развивающихся объектов. При этом само развитие понимается как борьба и единство противоположностей, что приводит к отрицанию высшими формами низших. Предметом диалектической Логики (у Гегеля с большой буквы!) является всеобщее содержание Абсолютной идеи, последовательность категорий, которые она самопорождает в ходе своего

имманентного развития.

Методом этого самопорождения Абсолютной идеи является её восхождение от абстрактного (т. е. бедного одностороннего содержания) к конкретному (т. е. всё более богатому и полному, а в пределе – к абсолютно полному) с помощью раздвоения (расщепления) содержания на противоположности и введение (конструирование) третьего элемента («посредствующего звена»), который обеспечит их синтез в рамках любого предмета как целостности. Такая структура диалектического противоречия (тезис – антитезис –

1 Детальный анализ технологии диалектического мышления философов античности даётся в учебном пособии для аспирантов А.Г. Войтова [Войтов, 2004 : 232-312], что можно рассматривать как методику обучения диалектическому мышлению в наши дни.

230