1 Шелер м. Феноменология и теория познания // Шелер м. Избранные произведения. М., 1994.

С. 202.

деленного рода. Если это априорные усмотрения ценностей, то они «имеют силу

и для благ и действий, несущих в себе эти ценности»1. Тем самым постулировано

наличие в качестве феноменов сознания не только априорных форм, (формаль$

ного или, по Шелеру, логического априори), но также и материальных априорных

сущностных содержаний. Во$вторых, наряду с интеллектуальным априоризмом

мышления (мыслимым априори) теперь предполагается существование априор$

ных эмоционально$чувственных актов переживания, таких, как «чувствования…

красоты или очарования… любви и ненависти, желания и нежелания, религиоз$

ного прозрения и веры»2. Этот феномен априорного живого ценностного чувства

одобрения, отклонения, осуждения и т. п.) и есть, по Шелеру, первичный непо$

средственный контакт с ценностями («ценным»).

По многим другим вопросам (в том числе и существенным) позиции Шелера

и Гартмана совпадали далеко не во всем и нередко сопровождались открытой по$

лемикой, но в трактовке «феноменологического априори» они были единомыш$

ленниками. Только наличие в нашем сознании «материальных априорных цен$

ностей» (не просто установления ценности чего$то, но и априорного содержани

самой ценности) могло стать предпосылкой реализации общей для них програм$

мы конструирования феноменологической философии ценностей и феномено$

логической материальной этики ценностей. По мысли Гартмана, сформулиро$

ванная Кантом альтернатива эмпирического релятивизма или «трансценден$

тального ценностного априоризма» ошибочна. Можно и нужно противопостав$

лять априорное или апостериорное знание. Но априорное (вопреки Канту) не

обязательно берет начало в субъекте и им порождается. В этом главное отличие

априоризма Гартмана от кантовского. По Гартману, ценностное чувство обладает

для субъекта априорной данностью, но источник априорного содержания нахо$

дится вне субъекта в царстве объективных ценностей.

С переводом абстрактных рассуждений об априорной данности ценностей на

опыт повседневности все это выглядит элементарно. Для того чтобы человек мог

оценить нечто как хорошее или дурное, доброе или злое, прекрасное или без$

образное и т. п., он должен предварительно (до этого непосредственного опыта

данной оценки и в этом смысле априорно) уже знать, что благо, добро, красота

и пр.— это ценности, и кроме того обладать по отношению к каждой рациональ$

ными или эмоциональными критериями различения ценного и неценного.

Правда, из того, что предварительно, до оценки красоты конкретного объекта

человек уже должен обладать представлениями о существовании красоты (в ка$

честве ценности) и о критериях оценки (о содержании этой ценности), вовсе не

непременно следует, будто эти представления суть априорные усмотрения цен$

ности красоты. Не исключено, что эти представления ранее сформировались

индивидом апостериорно индуктивным образом или что они в процессе социа$

лизации заимствованы им в готовом виде от социального окружения. Да и само

«эмоциональное априори», которое Шелер и его коллеги считали собственным

новоприобретением, на самом деле отнюдь не так уж и ново. Уместно вспомнить

показательный пример Д. Юма при обсуждении вопроса об основаниях нравст$

венности. Возьмем убийство. Если рассматривать его как факт, мы обнаружим

32 Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

1 Там же.

2 Там же. С. 203.

в нем аффекты, мотивы, мысли и (можно добавить) действия. Но порока и пре$

ступления в этом факте нет. Он, полагал Юм, может быть только в нашем чувстве

осуждения убийства, то есть в априорно данном моральном чувстве.

Для феноменологии другого способа «первичной» данности ценностей, кро$

ме интуиции ценностного чувства, не существует. Все остальное, включая фило$

софское осмысление ценностей, есть вторичные рационализации этого чувства.

Гносеология ценностей. Итак, ценности даны нам априорно и непосредственно в

качестве осознаваемых нами феноменов нашего эмоционального переживания.

У Канта априорный характер познавательных способностей и возможность ап$

риорного знания должны обеспечить необходимость, общезначимость и, соот$

ветственно, истинность содержания знания; априорное знание не может быть

ложным. Отчасти в этой же функции гаранта истинности априорность знани

предсталаиуГартмана, хотя и не без корректив.Ноэтого оказалось недостаточно.

В трансцендентальной феноменологии Гуссерля признание существовани

объектов вне сознания субъекта было названо естественной установкой, от кото$

рой необходимо освободиться с целью обретения феноменологической установ$

ки. Это возможно, если осуществить феноменологическую редукцию, то есть от$

казаться от самого вопроса, существуют ли предметы сознания не только в нем,

но и объективно, вне и независимо от сознания, тем самым вынеся сам этот во$

прос «за скобки». Единственными предметами, с которыми при феноменологи$

ческой установке действительно имеет дело субъект, являются феномены его

собственного сознания (представления, мысли, переживания), ибо только они

доступны достоверному интуитивному чувственному или рациональному позна$

нию в актах самопознания (рефлексии). В результате труднейшая философска

проблема истины для феноменологии значительно упростилась. Непосредст$

венное осознание субъектом того, что присутствует в настоящее время в качестве

феноменов его сознания (в опыте сознания), не может быть ложным; оно всегда

необходимо (аподиктически) истинно. Ошибки и гипотетические предположе$

ния возможны лишь в отношении взаимосвязей данных феноменов сознания с

другими феноменами, причем ошибки эти обнаруживаются только post factum.

Такого рода феноменологические акты являются имманентными сознанию, по$

скольку они не выходят за его границы к чему$то внешнему и инородному созна$

нию. Вопрос же об истинности наших мыслей и представлений в отношении к

объектам, находящимся вне сознания субъекта при последовательно проведен$

ной феноменологической редукции, и вовсе некорректен, ибо само существова$

ние таких объектов недоказуемо.

Гартман усмотрел коренной недостаток феноменологии «гуссерлевского об$

разца» именно в том, что она ограничена исследованием имманентных актов, и

расценил его как не преодоленное наследие прежнего трансцендентального кан$

товского субъективизма. Сам Гартман (в этом главное отличие от феноменоло$

гии Гуссерля) настаивал на объективном существовании «схватываемых» в фено$

менах сознания предметов самих по себе вне и независимо от сознания. Для это$

го необходимо было расширить исследовательское поле феноменологии, выйти

за границы анализа только имманентных феноменологических актов и перейти

к актам «трансцендентным», в которых феномены сознания соотносятся с объ$

ективной предметностью, существующей вне сознания.

Философия ценностей и ценностная этика 33

Первоначально (о чем шла речь) априорность ценностей предстала у Гартмана

в первую очередь как единственно возможный способ, каким ценности даны

субъекту в форме априорного чувства переживания ценности. Теперь та же сама

априорность взята уже в гносеологической перспективе—как способ истинного

познания ценностей. Однако сама по себе априорная данность каких$то фено$

менов сознания еще не может гарантировать истинности познания «объектов»

вне его. Бывают, замечал Гартман, априорные и в то же время ложные феномены

сознания, такие, как предрассудки и фантазии. Оставаясь внутри априорных

данностей сознания, нет никаких возможностей установить, во$первых, дейст$

вительно ли объективно существуют соответствующие им предметы, и, во$вто$

рых (если существуют), познаются ли они в феноменах такими, каковы они есть.

Иными словами, априорность сама по себе не в состоянии решить вопросы как о

бытии, так и о познании объектов. В результате возрождается старое гносеологи$

ческое затруднение всей новоевропейской философии: как, исходя из сознани

субъекта, доказать существование объектов вне его и как удостоверить истин$

ность феноменов сознания, то есть его соответствие объектам самим по себе.

Всякое познание ценностей, норм, равно как теоретических принципов, за$

конов и категорий, согласно Гартману, может быть только априорным. Ценност$

ное чувство, этот первичный ценностный феномен и изначальный априорный

факт, по его мысли, есть подлинное ценностное сознание, истинное познание

ценностей. Гартман убежден, что априорное знание ценностей обладает чисто

объективным содержанием, тем самым утверждая совпадение априорного и ис$

тинного. Но это совпадение не может быть полным. Если б все априорное зна$

ние было истинным, ошибки в познании ценностей стали бы невозможны.

Нельзя было бы объяснить также и объемлющий все классы ценностей (этиче$

ских, эстетических, правовых, социальных и пр.) ценностный плюрализм эпох,

народов и личностей, равно как и исторические изменения оценок, вкусов и

ценностных представлений. Единая универсальная для всего человечества мо$

раль, эстетика, политика оказались бы свершившимся фактом, тогда как на деле

ничего подобного нет.

Гартман также допускал, что априорное познание ценностей отнюдь не без$

ошибочно, что возможно (хотя и редко) неистинное ценностное сознание,

«ценностные иллюзии» и «ценностные фальсификации». Бывают чисто субъек$

тивные и произвольные ценности, ценностные предубеждения и предрассудки,

субъективные измышления, заблуждения и непонимание объективных ценно$

стей, но тем не менее тезис об априорности ценностей остается у Гартмана в

силе и для них. Для Канта подобное допущение априорных заблуждений было

бы совершенно невозможным. Причины различий между ними понятны: в

кантианской традиции бытие ценностей в сознании субъекта в форме априор$

ных представлений это единственное место и единственный способ их сущест$

вования.

Позиция Гартмана оказалась двойственной. Да, бывают ценностные заблуж$

дения, как бывают заблуждения в теоретическом познании, но, полагал он, че$

ловек, способный к истинному познанию ценностей, и в той мере, в какой он к

этому способен, априорно познает их истинно, необходимо и общезначимо. Ос$

тается вопрос, каким образом можно удостовериться в отношении себя и других,

что чье$то ценностное чувство истинно? В теоретическом знании помимо апри$