78 Ю. В. Перов, в. Ю. Перов

дываются лишь частично. Почти весь текст занят содержательными характери$

стиками разных групп, уровней, рядов и конкретных нравственных ценностей

(что у Гартмана именуется природой ценности), в их соотношениях и связях, а

также построением таблиц и иерархии нравственных ценностей. Так и должно

быть, поскольку «материальная ценностная этика» в его понимании и есть не что

иное, как содержательное исследование этических ценностей.

Что же касается собственно аксиологической проблематики, связанной (в его

терминологии) с «качеством ценности», то ценностная этика Гартмана оказыва$

ется всего лишь частью его общей философии ценности и почти не содержит

специфически этического измерения. Правда, следует помнить, что в то врем

для самого Гартмана такой частью она еще не стала, напротив, он рассматривал

этику, понятую как теория нравственных ценностей, в качестве начала разработ$

ки и образца общефилософской аксиологии. А потому к нравственным ценно$

стям в полной мере относится все рассмотренное выше ее содержание феноме$

нологии, гносеологии, онтологии и праксиологии ценностей: утверждение ап$

риорной данности ценностей в феноменах сознания и априорности их познани

в эмоционально$трансцендентных актах, обоснование автономии идеального

бытия и абсолютности содержания и значения ценностей, выявление специфи$

ческих для ценностей (в отличие от других идеальных объектов) способов их осу$

ществления в реальности.

Тем не менее Гартман все же сформулировал наиболее важные для него харак$

теристики своеобразия нравственных ценностей (именно в качестве ценностей),

хотя и без подробного их теоретического обоснования и конкретизации (за ис$

ключением анализа соотношения ценностей блага и нравственных ценностей).

У разных классов и видов ценностей существуют разные «носители» (субстраты),

в которых эти ценности осуществляются. Субстрат ценности блага — это вещи,

реальные отношения, жизненные ситуации, иными словами, это всегда ценно$

сти, воплощенные в многообразных объективациях. Более высокие нравствен$

ные ценности — не ценности блага, а, как писал Гартман, «исключительно цен$

ности личности и акта», присущие не вещам и объективным реальным ситуаци$

ям, а действиям, воле и намерениям человека. Только они (ценности личности

как морального субъекта) являются нравственными в собственном смысле, и

именно в этом их главное своеобразие. В то же время предмет этики составляют

не только они, но также и ценности блага (в несколько нетрадиционном, специ$

фически гартмановском его понимании), потому что не будучи сами нравствен$

ными ценностями, они тем не менее являются их основанием, и нравственные

ценности «надстраиваются» над ценностями блага. Собственно нравственные

ценности — это ценности добродетели (в том числе и в буквальном смысле доб$

рых дел), ориентированные на других людей. Все духовные ценности интерсубъ$

ективны, поскольку интерсубъективность есть одна из главных определенностей

объективного духа, сам способ существования которого есть единство общего и

индивидуального. К нравственным ценностям это относится в максимальной

степени, ибо моральный поступок предметно направлен на других людей, и

именно характер и содержание этой направленности на других составляют нрав$

ственную ценность образа мыслей человека и его поступков. Личность как субъ$

ект морального образа мыслей и морального действия и сами эти действия по

ценностному рангу превышают ценность (пусть также высоконравственной)

Философия ценностей и ценностная этика 79

цели, на которую они направлены1. Нетрудно видеть, что своеобразие нравст$

венных ценностей фиксировалось Гартманом не в отношении их идеального бы$

тия, априорной данности и познания (здесь они однотипны со всеми другими

классами и видами ценностей), а в их специфическом содержании и способах

реализации. Поэтому центральным пунктом, сфокусировавшим наиболее суще$

ственное в своеобразии нравственных ценностей, у Гартмана стал процесс их

осуществления, опосредованный моральной свободой личности.

Царство нравственных ценностей включает в себя, по Гартману, группы, уров$

ни, виды ценностей, находящихся в сложных иерархических, многообразных и

порой противоречивых отношениях, описываемые многомерной системой ко$

ординат с множеством осей. Все самодовлеющие ценности охарактеризованы

им как автономные в своем идеальном существовании, абсолютном содержании

и значении и непосредственно не зависящие от других ценностей, хотя обосно$

ванность одних ценностей другими и взаимозависимости, конкретизирующиес

в их многообразных отношениях, включая и антиномичные конфликты, прису$

щи не только нравственной жизни людей, но и царству автономных нравствен$

ных ценностей.

В противоположность Шелеру, конструировавшему завершенную замкнутую

систему ценностей, увенчанную высшей ценностью святости, Гартман выстраи$

вал иерархию ценностей как многомерную открытую сферу многообразных че$

ловеческих целей и устремлений, в которой историческое развитие нравствен$

ного сознания и этических исследований обнаруживают все более богатые

структуры и отношения ценностей, не будучи в силах когда бы то ни было по$

стичь и воспроизвести ее в присущей их идеальному бытию полноте и целостно$

сти. Способ построения иерархии и таблиц ценностей в виде разомкнутых групп

и рядов их представлялся ему эвристически наиболее перспективным, посколь$

ку создавал предпосылки для их последующего расширения и дополнения новы$

ми нравственными ценностями.

Гартман, как это явствует из текста «Этики», весьма критически относился к

большинству своих предшественников в моральной философии. Однако глав$

ный мотив и цель его критики состояли отнюдь не в опровержении всех (или

большинства) прежних этических систем (напротив, полагал он, практически

во всех них присутствовал «момент истины» и этический смысл), а в доказа$

тельстве присущей им ограниченности и односторонности, проистекавшей из

стремления к этическому «монизму», игнорирующему многомерность царства

ценностей и плюрализм этических жизненных феноменов. В этом он видел

главную беду эвдемонизма, гедонизма и утилитаризма, индивидуализма, аль$

труизма и этического социализма, равно как ригоризма и пр. (список можно

продолжать). Правда, для такой их односторонности Гартман нашел объясне$

ние и оправдание, поскольку всякая практически действующая и представлен$

ная в нравственном сознании мораль неизбежно монистична, но именно по$

этому она и исторически преходяща. Сам же он в стремлении избежать подоб$

ной односторонности (что после такой критики вполне понятно) пытался в

80 Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

1 Здесь$то для Гартмана и оказался крайне важным тезис, что реализация ценности также являет$

ся ценной. Он и порожденные им теоретические затруднения, уже обсуждались выше при реконст$

рукции его аксиологии.

своей этической системе упорядочить в иерархии ценностей все многообразие

как нравственных ценностей и жизненных феноменов, так и теоретических

систем морали, лишив их при этом права на монополию и объединив в незавер$

шенной иерархической системе разные ценностные группы, уровни, ряды.

Можно спорить, действительно ли в результате такого соединения «порой не$

соединимого» он избежал того, чтобы многомерность и плюрализм обернулись

эклектикой. Думается, что это ему удалось не вполне, и причина отчасти в том,

что разные измерения царства нравственных ценностей и наши способы освое$

ния его к нему Гартман все равно попытался встроить в единую (пусть и откры$

тую) систему, что также было не случайно, а необходимо проистекало из его он$

тологии ценностей. Как бы многообразно и многомерно мы ни осваивали

нравственные ценности, в своем идеальном бытии разных царств идеальных

ценностей нет, оно одно на всех, и все ценности пребывают в нем, (выражаясь

фигурально) в одном месте.

Что же касается содержания нравственных ценностей (их природы), обнару$

женного Гартманом в ходе их анализа, то, хотя обсуждение интерпретаций им

каждой из них здесь совершенно невозможно, общее отношение к тому, что у

него получилось в результате, сформулировать уместно. Поэтому не столь важ$

но, если некоторые из них представлены им бегло и традиционно, а другие рас$

смотрены обстоятельно, с изобретательностью и с явными элементами ориги$

нальности. Оценки этического содержания (материи) тех или иных могут раз$

личаться и подлежать обсуждению, но не в этом суть. Ни для кого не секрет, что

почти все, названное Гартманом нравственными ценностями, ранее в разных

вариантах в античной, средневековой и новоевропейской моральной филосо$

фии XVII–XVIII вв. именовалось добродетелями. Тем более, что в соответствии

с его пониманием майевтической функции философской этики он и не мог

претендовать на открытие новых ценностей, достаточно было прояснить содер$

жание старых.

Главный вопрос — и от ответа на него зависит общая оценка материальной

ценностной этики—в том, что дало Гартману переименование сопровождавших

всю историю этической мысли прежних добродетелей в ценности? В какой мере

ему удалось реализовать цели, которые он сам ставил перед собой, конструиру

материальную ценностную этику, и насколько итоги его работы могут быть убе$

дительны и достоверны для других? Если согласиться (для этого есть основания)

с комментаторами, полагавшими, что в эпоху широкого распространения мо$

рального субъективизма, релятивизма и нигилизма «сверхзадача» Шелера и

Гартмана заключалась в необходимости вновь философски обосновать эти доб$

родетели и подтвердить их право на сохранение их роли в качестве регуляторов

нравственного поведения людей, с точки зрения самого Гартмана, ему это впол$

не удалось. Однако, если оригинальность «Этики» заключена не столько в ее

собственно этическом содержании (которая, конечно же, присутствует и в нем),

сколько в новом философском обосновании превращенных в ценности прежних

моральных добродетелей, то и проверке на истинность должно подлежать ее ак$

сиологическое обоснование.

Учитывая как обсуждавшиеся выше общие перспективы философии ценно$

стей, так и сформулированную оценку степени достоверности разработанного

Гартманом ее варианта в качестве только лишь гипотетического и проблематич$

Философия ценностей и ценностная этика 81

ного, феноменологическая теория ценностей в сочетании с новой критической

онтологией в качестве ее фундамента способна внушить лишь весьма умеренный

оптимизм. Тот факт, что философская этика второй половины ХХ в. не пошла

начертанным Гартманом путем, вряд ли стоит считать историческим недоразу$

мением. Но он не стал и следствием того, будто бы сам Гартман не лучшим обра$

зом реализовал потенциал, заложенный в ценностной этике,— напротив, его ос$

новательность и последовательность достойны восхищения. Аксиология и цен$

ностная этика Гартмана, взятые в их целостности, сохраняют свое непреходящее

значение в истории философской и этической мысли, но богатство содержащих$

ся в них суждений и аргументация по многим существенным проблемам, надо

полагать, и впредь будет оказывать плодотворное воздействие на творческий фи$

лософский поиск.

Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

82

1 Из многих написанных Гартманом томов на русском языке изданы «Эстетика» (М., 1958) и глава из книги «Проблема духовного бытия» (Гартман Н. Проблема духовного бытия // Культурологи ХХвек. М., 1995). Исследовательская и комментаторская литература о нем у нас также крайне скудна. Не считая публикаций, посвященных «Эстетике» (после ее издания на русском языке),— стоит назвать монографию Т. Н. Горнштейн (Философия Николая Гартмана. Л., 1969). При всех соответствующих тому времени весьма резких критических высказываниях по адресу буржуазного философа Гартмана, это серьезное исследование, тематически ограниченное реконструкцией и анализом онтологической и гносеологической проблематики философии Гартмана, сохраняет свое значение. Этой же проблематике посвящена глава о Гартмане в книге В. Д. Губина (Онтология. Проблема бытия в современной европейской философии. М., 1998). Лишь недавно в серии «Слово о сущем» Санкт-Петербургского издательства «Наука» издан перевод важной для понимания «новой критической онтологии» книги Н. Гартмана «К основам онтологии» со вступительной статьей Я. А. Слинина. (СПб., 2002). Аксиологическая и этическая проблематика философии Гартмана в отечественной философии по сути еще не осваивалась.

2 Малинкин А. Н. Николай Гартман: «забытый философ» // Культурология ХХ век. М., 1995. С. 648—649.

3 Gadamer H.G. Wertethik und praktische Philosophie // Gadamer H.$G. Gesammelte Werke. Tuebingen. 1999. Bd 4. S. 203.

4 Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 65.

5 Там же. С. 72.

6 Спиноза. Этика // Спиноза. Избр. произв. В 2$х т. М., 1957. Т. 1. С. 523, 399.

7 Отнюдь не подвергая сомнению этот общий вывод, Спиноза в то же время весьма изобретательно и вариативно пытался его скорректировать, потратив немало усилий на поиск некоторых объективных предпосылок таких субъективных операций сравнивания, в результате которого мы формируем оценочные суждения о совершенстве, добре, красоте и их степенях.

8 Эта позиция изложена им в не публиковавшемся при жизни трактате «Опыт о законе природы». (Локк Дж. Соч. В 3-х т. Т. 3. М., 1988.)

9 Неадекватность (ныне достаточно общепризнанная) неокантианских интерпретаций «исторического Канта», в том числе якобы понимания им познания как ценностного отношения и истины – как ценности здесь может быть вовсе оставлена без внимания.

10 Учитывая распространенные среди комментаторов Канта интерпретации, стоит особо оговорить, что требование относиться к человеку не как «только средству», «но также как и» к самоцели, он прилагал лишь к ноуменальному моральному существу, а отнюдь не к человеку во всем многообразии его качеств. Напротив, и в телеологическом рассмотрении истории «по плану природы», и в «Антропологии с прагматической точки зрения» человек в его эмпирическом существовании («психологический», «общественный», «исторический») у Канта с необходимостью оказывается всего лишь средством осуществления лежащих вне его целей.

11 Кант. Критика чистого разума // Кант. Собр. соч. В 6$ти т. Т. 3. М., 1964. С. 685.

12 Там же. С. 487–488.