44 Ю. В. Перов, в. Ю. Перов

оговорок, поскольку он признает не только реальное, но также и идеальное бы$

тие. Но ему еще более важно было предостеречь от ошибки, будто его понятие и

принятие идеального бытия означает идеализм. Идеализм (здесь уже всякий)

либо вовсе отрицает существование реального бытия, либо всемерно возвышает

идеальное и принижает реальное, представляя его в качестве несамостоятельно$

го порождения идеальных сущностей.

В результате анализа идеального бытия Гартман обнаружил, что оно включа$

ет в себя четыре области (вида): бытие математических предметов и отноше$

ний, идеальных сущностей (онтологических принципов, законов и категорий),

логических форм и ценностей. Но в отличие от структуры реального бытия об$

ласти автономны и не образуют иерархии низших и высших, несущих и несо$

мых «слоев».

Такова общая конструкция «новой критической онтологии» Гартмана. Он соз$

давал ее в открытом противостоянии всей начатой Декартом новоевропейской

философии сознания и философии рефлексии и непосредственно — субъекти$

визму трансцендентальной философии кантианства. По своим фундаменталь$

ным установкам это было возрождение отвергнутого Кантом философского

«догматизма». Уместно было бы оценить весомость аргументации в пользу тако$

го возврата, но в том$то и дело, что по сути таковая у Гартмана отсутствует. На$

против, он подчеркивал, что онтология реализует изначальную «естественную

установку» человека к миру, присущую как повседневному сознанию, так и науч$

ному познанию, исходящую из того, что мир существует помимо человека и его

сознания, и что человек познает бытие и сущее такими, каковы они сами по себе.

В этой своей первоначальной точке онтология еще не ставит вопрос, каково бы$

тие этого сущего и потому оказывается еще вне противоположности идеализма и

реализма. Определение своего места в их альтернативе — ее следующий шаг.

Когда же философия делает своим предметом сам процесс познания, она, со$

гласно Гартману, меняет изначальную «естественную» установку на «отрефлек$

тированную» и, впадая в «критицизм», «логицизм», «методологизм», или «пси$

хологизм», оказывается уже не в состоянии найти обратный выход к естествен$

ной установке, будучи по своему предмету лишь рефлексией сознания, а не он$

тологией. Потому$то он убежден, что тяжесть доказательств должна лежать не на

тех, кто подобно ему принимает естественную установку, а на оппонентах, кон$

статируя при этом, что до сих пор они с этой задачей не справились.

Наиболее спорным и несовременным для комментаторов и исследователей

философии Гартмана представлялось утверждение им самостоятельности иде$

ального бытия и идеально$сущего. Некорректно вопрошать об «умном месте»,

где существуют идеальные объекты; ибо их идеальное бытие вне пространства и

вне времени. Вневременность, неизменность содержания и значения идеальных

объектов, их независимость от субъективного сознания людей и осуществлени

в реальности — единственные аргументы в пользу их самостоятельного идеаль$

ного существования. Это старая апелляция к «вечным истинам» и ничего сверх

нее. Читатель Гартмана имел бы основания ожидать в «новой критической онто$

логии» нового поворота, проистекающего из многократно провозглашавшейс

Гартманом близости его к феноменологической философии. Однако его отно$

шение к феноменологии и непосредственно к феноменологии Гуссерля было да$

леко неоднозначным. Как уже упоминалось, Гартман полагал, что трансценден$

Философия ценностей и ценностная этика 45

тальная феноменология Гуссерля вопреки претензиям ее создателя не смогла

преодолеть субъективные предпосылки кантианства. Она ограничила сферу ис$

следования «интенциональными предметами» (феноменами сознания) и мето$

дически последовательно отказалась от рассмотрения вопроса о существовании

их объектов вне и независимо от сознания субъекта. Она была всего лишь «фено$

менологией актов» сознания («Поэтому и здесь остался невыполненным провоз$

глашенный Гуссерлем лозунг: „Назад к вещам“1), а не «феноменологией предме$

тов», какой она должна стать, переходя от анализа имманентных актов сознани

к познанию трансцендентного ему сущего. Считая «закон интенциональности

Гуссерля» универсальным законом всех актов сознания и высоко оценивая фе$

номенологический метод, Гартман более чем скептически относился к возмож$

ности создания феноменологической онтологии. Феноменология имеет предме$

том феномены сознания, но они, даже будучи истинными в отношении объек$

тивно сущего, остаются всего лишь данностями сознания, за которые мы долж$

ны выйти, если хотим постичь бытие и сущее такими, каковы они сами по себе.

Да, путь к онтологии как науке о бытии и сущем лежит только через постижение

феноменов, и в этом смысле феноменология предшествует онтологии, но у нее

нет никаких оснований претендовать на статус философии в целом и тем бо$

лее — онтологии.

Онтология ценностей. Бытию ценностей, по Гартману, присущи все характеристи$

ки идеального бытия. Задолго до того, как в философии было сформулировано

понятие ценности, как полагал Гартман, способ их бытия уже понимался анало$

гично способу бытия других идеальных сущностей, таковы, в частности, уже

идеи справедливости, мужества, мудрости, красоты у Платона. В то же время,

проблема метафизики ценностей, суть которой «составляют вопросы о способе

существования ценностей, о смысле и происхождении их значения и об их отно$

сительности или абсолютности»2. еще далека от окончательного разрешения, бо$

лее того, по мысли Гартмана, при сегодняшнем состоянии исследований она во$

обще вряд ли разрешима. Но для него самого вопросы онтологии ценностей

(способы их бытия и абсолютность) представлялись в достаточной мере прояс$

ненными.

По способу бытия ценности у Гартмана сродни идеям Платона. Они существу$

ют в идеальной сфере «по ту сторону» как объективной реальности, так и созна$

ния, они же придают ценностные качества вещам, отношениям или личностям в

той мере, в какой последние им соответствуют. Подобно другим идеальным объ$

ектам ценности в их бытии, содержании и значении абсолютны и вечны. Иде$

альный способ бытия ценностей самих по себе неотличим от бытия других в себе

сущих идеальных предметов: математических, логических и идеальных сущно$

стей (законов и категорий).

Своеобразие ценностей как особого класса идеальных объектов — одной из

четырех областей идеального бытия — обнаруживается только при анализе раз$

ных способов их связей с реальным бытием. Математические объекты и идеаль$

ные сущности воплощены в реальности в форме ее внутренних законов; они в

46 Ю. В. Перов, В. Ю. Перов

1 Гартман Н. Эстетика. М., 1958. С. 54.

2 Там же. С. 493.

ней осуществляются необходимо автоматически, вне зависимости от того, суще$

ствуют или не существуют люди, познаны они ими или нет. Реализация ценно$

стей осуществляется иначе, более того, они могут и вовсе не реализовываться.

Хотя для самих ценностей в идеальном бытии их реализованность или нереали$

зованность безразлична, способ их осуществления в реальности иной, чем у дру$

гих идеальных объектов.

Абсолютность ценностей и субъект(объектное отношение. Итак, ценности (по Гарт$

ману)—это идеальные объекты, существующие объективно сами по себе, их бы$

тие и их значение абсолютны. Они существовали бы таким же образом и в том

случае, если б не было ни одного человека, способного их познавать, осознавать и

реализовывать, и если бы они были соотнесены с субъектом по своему значению

и содержанию, это (по мысли Гартмана) неизбежно вело бы к ценностному реля$

тивизму.

Но если бы было так, то все предыдущие рассуждения, будто философия цен$

ностей исторически сформировалась лишь на основе фундаментального для но$

воевропейской философии субъект$объектного отношения, в рамках которого

понятие ценности фиксирует значение объекта для субъекта, оказываются по

меньшей мере проблематичными, а применительно к аксиологии самого Гарт$

мана могут представиться и вовсе ошибочными. Однако не следует спешить. Да,

Гартман возрождает платоновскую традицию, постулировавшую самостоятель$

ное, никак не связанное с субъектом бытие идеальных сущностей, включая цен$

ности. Однотипны ценности с идеальными сущностями и по способу их априор$

ного познания человеком. Субъект познает существующий независимо от него

объект (ценность), сам в нем ничего не определяя.

Уже упоминалось, что некоторыми направлениями постклассической фило$

софии осуществлялась деструкция понятий субъект и объект с целью проде$

монстрировать, что они не обладают той основополагающей ролью и универ$

сальным значением, какие приписывались им классической европейской фи$

лософией. В трактовке познания как отношения субъекта к объекту Гартман,

напротив, традиционен, что не мешало ему называть «коррелятивистским

предрассудком» сформулированный в Новой философии вывод, будто объект и

субъект взаимно полагают один другого и что «без субъекта нет объекта». Да,

полагал он, предмет познания противостоит субъекту, и бытие субъекта в этом

отношении уже предполагается, ибо предметом познания его делает познаю$

щий субъект. Предмет познания—это понятие гносеологии. Но в качестве объ$

екта «самого по себе» он существует независимо от того, стал ли он предметом

познания для кого$то. Самостоятельное бытие сущего не имеет никакого отно$

шения к его включенности в процессы познания. Гартман одновременно отверг

и новоевропейскую трактовку познающего субъекта как носителя всеобщего

разума, обладающего всеобщими необходимыми и общезначимыми формами

мышления и познания, подчеркивая, что для него субъект — это не вымышлен$

ный философами метафизический или трансцендентальный субъект, а кон$

кретный живой человек.

Тем не менее, и по Гартману, в ценностном отношении субъекту принадлежит

роль намного большая, чем в познании, и именно в этом он видел отличие цен$

ностей от других идеальных объектов. Ценности, воплощенные в мире, в отли$

Философия ценностей и ценностная этика 47

чие от их идеального автономного бытия, всегда соотнесены с субъектом. Эта со$

отнесенность фиксировалась Гартманом в нескольких измерениях.

Во$первых, только человек на основе познания ценностей оценивает все ре$

ально существующее и благодаря оценке придает ему смысл и значения, не при$

сущие реальным вещам самим по себе. Правда, по Гартману, тем самым человек

не придает вещам и явлениям ценности, а только обнаруживает их в мире. Онто$

логические принципы, категории и законы определяют существование вещей

реального мира, каковы они сами по себе. Но ценностное бытие этих вещей все$

гда есть бытие для другого, для субъекта. Явления и процессы могут быть ценны$

ми лишь для человека; ценного (неценного и антиценного) в них самих не суще$

ствует. Элементарный пример — ценность «полезного» для организма. Можно

научно установить, что определенный образ жизни для здоровья полезен, а дру$

гой вреден. Их польза или вред не зависят от того, знает ли об этом человек, но

существование самих людей (для которых он полезен или вреден) при этом не$

обходимо предполагается.

Во$вторых, совершенно различны способы, какими реализуются и определя$

ют реальность идеальные сущности, с одной стороны, и ценности — с другой.

Законы природы, категории, математические отношения (повторим) действуют

в явлениях реального мира необходимым образом и определяют их непосредст$

венно. Их реализация не требует от человека принятия каких бы то ни было ре$

шений и тем более — деятельности по их осуществлению. С ценностями совсем

иначе. Они могут и вовсе не осуществляться в реальности, а когда реализуются,

то, во$первых, только через сознание людей (они должны быть познаны как цен$

ности) и, во$вторых, лишь благодаря принятому решению, выбору и деятельно$

сти человека.

Роль субъекта в познании ценностей (как идеальных объектов) — даже с уче$

том различения трансцендентно$познавательных и эмоционально$познаватель$

ных актов — во многом идентична его роли в познании законов и категорий бы$

тия. Но в этом процессе отношение субъекта к ценностям еще не аксиологиче$

ское (не ценностное), а всего лишь познавательное. В собственно ценностном

отношении роль субъекта гораздо значительней. В своем внутреннем содержа$

нии ценности не только уже предполагают существование людей (все они цен$

ности для человека), но и осуществление их невозможно без человека и его ак$

тивности.

Гартман называл и третью, по его словам, еще более фундаментальную соотне$

сенность ценностей с субъектом. Но она присуща лишь особому классу ценно$

стей—нравственным ценностям, носителями которых могут быть не вещи и яв$

ления, а только личность, моральный субъект, а потому речь о ней пойдет ниже.

Позиции Гартмана в гносеологии и онтологии ценностей (при всех новых ню$

ансах) отчасти близки «онтологической» трактовке ценностных понятий в те

эпохи, когда философия еще не осознавала своеобразие ценностного отноше$

ния в сравнении с познавательным. Тем не менее он отнюдь не считал ценности

онтологическими категориями и именно потому, что для реализации онтологи$

ческих категорий (в отличие от ценностей) человек не нужен. Ценностное отно$

шение субъекта формируется после познания ценностей, оно предполагает осоз$

нание нормативной предписывающей силы ценностей, их сознательное приня$

тие, свободное решение и деятельность по их реализации. Это (отличное от по$