19. Трактовка темы «ч-к на войне» в пов-тях Быкова. Осмысление пис-лем «неканонич-го подвига». Поэтика (анализ 2 повестей).

Среди писателей "военной темы" В. Быков - один из наиболее известных. Сам он был участником войны и свидетелем трагических событий в Белорусии. Во всех его произведениях война - это не только народная трагедия, но и проверка духовных качеств человека.

Для Василия Быкова война - не далекое историческое прошлое. Война живет в нем как чувство высокого долга перед павшими, перед теми, кто выстоял и победил.

Военный материал для Быкова - тот хорошо знакомый плацдарм, где писатель решает злободневные нравственные вопросы: размышляет о духовной стойкости человека, его верности Родине, способности сохранить человеческое достоинство в самых крутых обстоятельствах.

60-70-х гг В. Быков создает ряд произведений, в которых рассказывает о мужестве и героизме советских людей в борьбе против немецко-фашистских оккупантов ("Дожить до рассвета", "Волчья стая", "Сотников", "Обелиск", "Круглянский мост", "Атака с хода", "Его батальон").

За повести "Обелиск" и "Дожить до рассвета" В. Быков удостоен государственной премии СССР. В 1984 г., в год его 60-летия, писателю присвоено высокое звание Героя Социалистического труда.

Быкова с самого начала волновала проблема нравственного размежевания: почему люди, которых объединяет многое: эпоха, социальная сре­да, духовная атмосфера, даже боевое содружество — оказавшись перед лицом «страшной беды», порой принимают настолько вза­имоисключающие решения, что оказываются в конечном итоге по разную сторону баррикад. В повестях Быкова герой должен делать выбор.

Повесть «Круглянский мост» чрезвычайно важна для понимания творчества Быкова. А.Адамович, анализируя текст повести, говорил о «нравственном аспекте» как главном для Быкова, о том, что у автора повести «спор с Бритвиным и бритвиными не об одной лишь военной целесообразности – о самих принципах, основах нашей морали, социалистического гуманизма».

Считаясь лишь с «военной целесообразностью», Бритвин посылает на мост случайного встреченного «парнишку на один день», сына местного полицая Митю (мечтавшего уйти к партизанам и считавшего их самыми смелыми и справедливыми людьми).

Мост взорван, операция выполнена. Можно возвращаться в отряд. Но что-то не вызывает радости такой успех ни у читателя, ни у главного героя повести, 18-летнего партизана Степки Толкача, которому сначала Бритвин даже понравился.

Именно в «Круглянском мосте» нравственный аспект впервые так предельно заострен и занимает главное место, именно там ставятся вопросы, ответы на которые мы находим в последующих вещах Быкова.

В повести есть 2 небольших вставных эпизодов, сюжетно никак не связанных с основным содержанием повести, но тем не менее очень важных для понимания. Нравственные ситуации, лежавшие в основе этих эпизодов, найдут свое развитие и продолжение в последующих произведениях Быкова – “Сотников” и “Обелиск”.

Первый эпизод – о нем рассказывает Маслаков Бритвину, Степке и Даниле по дороге к мосту – эта история о том, как уже немолодой партизан по фамилии Преображенский, комбриг, попавший в окружение в 41 году, во время задания остановился с двумя товарищами на ночлег в глухой деревушке. Внезапно нагрянули немцы (потом выяснилось, что приехали они по доносу соседки). Партизаны успели спрятаться, но немцы нашли забытую Преображенским гимнастерку. Выгнав на улицу всю семью, они стали допытываться, где спрятались партизаны. Убили маленькую девочку, приставили пистолет ко лбу мальчишки. Но тут случилось то, чего никто не ожидал. Комбриг встал из картофельника и пошел к немцам.

Второй эпизод с Ляховичем, в котором он не признает власти фюрера. И не смотря на то, что его могут убить, Ляхович не меняет своего решения. И опять тот же вопрос. Он не сделал, когда находился в партизанском отряде: не застрелили фашистского прислужника, которого ему поручили ликвидировать, (тот держал в руках и кормил маленького ребенка), не разрешил открыть огонь по немцам, застрявшим вместе с машиной неподалеку от одной небольшой деревушки, боясь, что в отместку фашисты уничтожат всех жителей. Эти поступки еще ярче высвечивают нравственный облик героя и помогают глубже понять его поведение на допросе в полиции. Но что конкретно Ляхович сделал, находясь среди народных мстителей, мы не знаем совершенно. Этот эпизод говорит о том, что Ляхович думал, прежде всего, о людях, жителях той деревушки, а не о выполнении приказа. Он сделал выбор в пользу спасения чужих ему людей.

В годы войны человек показывал всю свою сущность, свое истинное лицо. Не было каких-либо компромиссов, люди должны были выбирать, и не всегда этот выбор был в пользу их собственных жизней.

«Сотников» (1970). В центре повествования 2 героя - Сотников и Рыбак. Между ними идет непрекращающийся прямой и скры­тый диалог: происходит столкновение их представлений об этой войне, их нравственных принципов, принимаемых ими решений

Первая часть стандартна: герои оказываются в ситуации столкновения с обстоятельствами (хутор, на который они направлялись, сожжен, в предрассветных сумерках попались на глаза полицей­скому патрулю, в перестрелке Сотникова ранило в ногу). И здесь, на первом этапе испытаний, Рыбак ничуть не уступа­ет Сотникову. Там, где можно обойтись житейским здравым смыслом, Рыбак совершает безупречно вер­ный выбор.

С того момента, когда Рыбак и Сотников попали в лапы поли­цаев, начинается второй этап испытаний. Ибо до предела обострилась ситуация выбора, и ха­рактер выбора, и его «цена» обрели новую значимость. На первом этапе жизнь человека зависела от шальной пули, от Случайного стечения обстоятельств, теперь же — от его собственного, вполне осознанного решения, предать или не предать. Тут-то и расходятся пути Сотникова и Рыбака. Рыбак нена­видит полицаев, он хочет вырваться из их лап. Рыбак решает играть в поддавки, в то время как Сотников сразу отметает все возможности компромисса. Он выбирает смерть.

В повести есть такое размышление Сотникова: «Рыбак был неплохим партизаном, наверно, считался опытным старшиной в армии, но как человек и гражданин безусловно не­добрал чего-то. Впрочем, откуда было и добрать этому Рыбаку, который после своих пяти классов вряд ли прочитал хотя бы деся­ток хороших книг».

Книга здесь — это знак, символ. Причем символ принципиальный: уж на что строга и экономна проза Быкова, у Быкова образ книги всегда выступает символом духовной культуры, причем культуры осознанной. Этот образ — символ сокрытой в человеке внутренней силы, той силы, на которую он опирается в своем сопротивлении бездушной воле судьбы.

Повесть эта притчеобразна. Об этом говорит и четкая конструкция всей композиции жесткое противостояние, выбор и демонстриру­ются его результаты, дидактическая однозначность эстетических оценок. Всё это рожда­ет эффект общезначимости тех уроков, которые извлекаются из конкретных и очень локальных «быковских ситуаций».