4.Философско – научные версии антропосоциогенеза.

Что касается общей теории антропосоциогенеза, то здесь пока также нет единой позиции. В дискуссиях по этой проблеме чаще всего участвуют сторонники следующих учений.

Трудовая теория К.Маркс, Ф.Энгельс господствовала в антропологии на протяжении с середины XIX - по XX в.в.

Основные положения «трудовой теории» изложены в широко известной работе Ф.Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека». Энгельс предложил существования сложного маятникообразного движения от биологических к качественно новым, социальным закономерностям и обратно в процессе антропосоциогенеза. В силу изменения природных условий жизни будущий человек стал чаще использовать продукты природы в своей деятельности – камни, палки т.п.; он вынужден был распрямиться для лучшей ориентации в условиях изменившегося рельефа; вынужден искать защиту от холода при изменении климата. Эти предпосылки стимулируют развитие простейших трудовых навыков, которые в свою очередь, ведут к изменению строения руки. Освобождённая от участия в передвижении, рука стала органом и одновременно продуктом труда. С помощью совершенствования руки стало возможным невиданно расширить круг предметов, с помощью которых можно воздействовать на природу. Производство этих орудий процесс коллективный. В процессе коллективной деятельности у людей возникает «потребность что-то сказать друг другу». Потребность создала свой орган. Гортань обезьяны изменила свою структуру, что стало биологической предпосылкой возникновения речи. Маятникообразное движение от биологического к социальному, от социального к биологическому убыстряется. Причины практически невозможно отделить от следствия, всё сплелось в тугой клубок. И вдруг происходит почти чудо: природно-биологические закономерности отходят на второй план, человек приобретает законченную социальную форму. Он закончил биологическую эволюцию и отныне живёт по новым, общественным законам.

Эта концепция во многом интересна, однако современная наука и философия ставят множество вопросов, на которые с позиций орудийно-трудовой концепции происхождения человека ответить трудно. Начало и концы представленной версии антропосоциогенеза относительно ясны. В начале эволюции стоит животное, чьи биологические механизмы адаптации уже не справляются с изменившимися условиями окружающей среды. В – конце человек обладающий сознанием и речью, испытывающий неодолимую потребность жить в коллективе, изготавливающий орудия труда. При определении границы перехода от животного к человеку в марксисткой антропологии чаще всего называют – изготовление орудии труда. Однако такая точка зрения нуждается в уточнении. Дело в том, что ужё у животных наблюдаются элементы инстинктивной трудовой деятельности, имеют место начальные формы изготовления примитивных орудий труда. Возникновение инстинктивных форм трудовой деятельности у животных, безусловно, является предпосылкой для осуществления перехода от животного к человеку, но их нельзя рассматривать в качестве человеческого начала. Действительным человеческим началом следует считать такой уровень развития живого, когда производство орудий труда из вспомогательного средства животного способа жизнедеятельности постепенно перерастает в специфический способ существования человека. Труд становится главным условием бытия человека, производство орудий труда становится потребностью, удовлетворение которой обуславливает удовлетворение жизненных потребностей людей. Трудовая теория антропосоциогенеза не объясняет, каким образом это произошло. Чтобы начать трудиться в полном смысле слова прачеловек уже должен был обладать сознанием. В марксисткой концепции происхождения человека все три аспекта – сознание, социальность, труд – оказываются одновременно и предпосылками и следствиями друг друга.

Концепция З.Фрейда

Преодолеть эволюционно-орудийную концепцию антропосоциогенеза пытался З.Фрейд. Основоположник психоанализа подходил к этой проблеме через истолкование психической деятельности человека как существа, обладающего феноменом совести. «Совесть, теперь являющаяся наследственной душевной силой, приобретена человечеством в связи с комплексом Эдипа», - утверждает Фрейд. У прародителей человека в течение многих поколений происходила борьба за обладание самками. Внутристадные ограничения основывались на принуждении, силе вожака – самца. В конце концов, молодые самцы объединились, убили и съели старого вожака, реализовав свои противоречивые желания: желание отождествления с вожаком, стремление стать таким же сильным, как он, и – уничтожить его как препятствие на пути удовлетворения своих желаний. Свершив это деяние, убийцы оказались во власти мучительного двойственного чувства раскаяния и отказались от своих вожделений, закрепив свой отказ в образе священного животного – прародителя. Общество, по мнению Фрейда, покоится на создании соучастия в совместно совершённом преступлении, на чувствах вины и раскаяния. Человек – «раскаявшееся животное». Совершив, коллективное убийство пралюди пытаются с помощью системы табу регулировать брачные отношения, формируется род, семья и другие формы социальности. Новые формы общности способствуют формированию сознания и языка и, в конечном счёте, развитию культуры, которая является средством обуздания инстинктов.

Идея З.Фрейда заслуживают внимания, но так она носит в основном умозрительный характер, психоаналитическая версия антропосоциогенез выглядит малоубедительно.

Игровая теория происхождения человека Й.Хейзинг (1832 – 1945) Э.Финк (1905- 1975) и др.

Многие европейские философы культурологи усматривают источник культуры в способности человека к игровой деятельности.

Значительный вклад в теорию игры внёс голландский философ и культуролог Йохан Хейзинг, автор фундаментальной работы «Homo Ludens» (Человек играющий). Он убеждён в том, что игра скорее, чем труд, была формирующим моментом человеческой истории. Раньше, чем изменять окружающую среду, человек сделал это в собственном воображении в сфере игры. Те виды деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей (например, охота), в архаическом обществе предпочитают находить себе игровую форму. Прачеловек играет так, как играют животные. Но внутрь игры мало-помалу проникает значение священного акта. В играх, по мнению Й.Хейзинги, человечество приобретает понимание жизни и мира. В мифе и культе рождаются движущие силы культурной жизни.

Концепция игрового генезиса культуры, общества и человека поддерживается и в современной философии и науке. Исключительное место игра, как одного из оснований бытия человека, занимает в творчестве немецкого философа Эйгена Финка.

В своей книге «Основные феномены человеческого бытия» он перечисляет пять таких феноменов: смерть, труд, господство, любовь, игра. Игра пронизывает все другие способы человеческого существования. Как тонко замечает Э.Финк «Ни животное, ни бог играть не могут» Животные не играют потому, что им не доступен выход за пределы своей природы, своего реального бытия, а бог не нуждается в таком выходе, ибо для него не существует нереального мира. Божественный разум безграничен, закончен и завершён. Человек же в игре выходит за пределы «отведённой для него природы». В игре человек гигантски расширяет свои возможности. Игра – это царство свободы.

С игрой Э.Финк также связывает происхождение человека и культуры, ибо без игры человечество погрузилось бы в растительное существование.

Игровая теория имеет множество сторонников, так как в качестве обоснования своих положений приводит значительный культурологический материал. Однако нельзя не отметить её слабые стороны. Авторы настойчиво описывают те черты игры, которые отличают её от других форм бытия, что, в конце концов, отрывают их друг от друга и становится непонятным как этот феномен возникает.

Концепция Б.Ф. Поршнева

Отечественный антрополог Б.Ф. Поршнев, стремясь преодолеть недостатки деятельностного подхода, приходит к выводу, что человек не мог произойти от животного. Но он мог вести свою историю от «сверхживотного». Но откуда оно взялось? Согласно его теории, прачеловек был неплохо укоренен в природе, но он не занимался хищничеством. Однако в последствии каким-то об­разом возник подвид прачеловека, который превратился в хищника-людоеда. Поскольку в природе представители одно­го вида крайне редко поедают своих сородичей, то названное событие вызвало настоящий взрыв в плавном эволюционном развитии животных.

Сторонники данной концепции полагают, что жертвы этой метаморфозы как раз и пошли по пути собственного очелове­чивания. Внушаемость и стала в итоге цен­тром сапиентации, оразумения гоминид. Чувство страха делало жертву невротиком: у него происходит так называемая «ультрапарадоксальная инверсия процессов центральной нервной системы», при которой положительный раздражи­тель вызывает торможение, а отрицательный вызывает по­ложительную реакцию, возбуждение. Это негативное, пато­логическое и гибельное явление для животного превратилось в опору принципиально новой формы торможения, ставшей у человека положительной нормой его высшей нервной деятельности.

В результате формируется несколько типов пралюдей: палеоантропы – хищники, поедающие себе подобных; суггесторы, успешно имитирующие действия палеоантропов, но сами ещё не способные противостоять психическому давлению последних; диффузный тип – это те самые поедаемые жертвы, не имеющие средств защиты от воздействия палеоантропов («человек разумный»); Четвёртый тип – это неоантропы, которые способны осознанно не поддаваться воздействию.

Названная концепция пытается обрисовать истоки эволюционного скачка в психике, который привёл к появлению сознания без отсылки к орудийной дея­тельности. Прачеловек оказался в экстремальной ситуации, и здесь сложились изменения в са­мой психике животного. Сфера бессознательного под прес­сом страха оказалась способной к своеобразным мутациям.

Сторонники изложенной теории представили целый набор любопытных предположений. Им удалось даже набросать некую типологию людей, причем выделить сложившиеся ти­пы не только в древности, но и во всей истории. Однако она совершенно не объясняет главного: отчего некоторые пралюди стали хищниками. И тем самым ставит всю концепцию под сомнение.

Символическая теория Э.Кассирер (1875 -1945) на сегодняшний день по праву считается одной из наиболее разработанных.

Согласно Эрнсту Кассиреру, человек всегда и независимо от культуры обладал «при­глушенными» неразвитыми инстинктами. Виду в целом были присущи лишь за­датки бессознательной природной ориентации.

Человеческое существо оказалось обречённым на вымирание, ибо инстинкты в нём были слабо развиты ещё до появления социальной истории. Однако природа способна предложить каждому животному виду множество шансов. Оказался такой шанс и у человека. Не имея чёткой инстинктивной программы, не ведая, как вести себя в конкретных природных условиях с пользой для себя, человек бессознательно стал присматриваться к другим животным, более прочно укоренённым в природе. Он как бы вышел за рамки видовой программы. Способность человека к подражанию не исключительна. Этот дар есть у обезьяны, у попугая... Однако в сочетании с ослабленной инстинк­тивной программой склонность к подражанию имела далеко идущие последст­вия.

Итак, человек неосознанно подражал животным. Это не было заложено в ин­стинкте, но оказалось спасительным свойством. Превращаясь как бы то в одно, то в другое существо, он в результате не только устоял, но постепенно выработал опре­деленную систему ориентиров, которые надстраивались над инстинктами, дополняя их. Дефект постепенно превращался в известное достоинство, в са­мостоятельное средство приспособления к окружающей среде. Чтобы сохранить и передать новый способ существования человек создаёт систему символов. Это является поворотным моментом в истории человечества. Человек «символическое животное».

Из всего вышеизложенного можно сделать следующий вывод: происхождение человека настолько сложный процесс, что точно воспроизвести все его составляющие вряд ли когда-нибудь удастся. Одно ясно - нельзя сводить его к сумме случайностей.

В середине XX в. в науке был сформулирован так называемый антропный принцип, суть которого заключается в следующем. Существование Вселенной обусловлено мировыми константами – постоянными Ньютона, Эйнштейна, Планка и др. Но почему мировые константы имеют именно эти, а не иные значения? Согласно антропному принципу, она такова, потому что только в ней возможен человек, а не наоборот. Все свойства Вселенной выводятся из особенностей человека, а не наоборот. Следовательно, жизнь и разум явления не случайные, они составляют необходимую основу мира. Это пока предположение, но, может быть, в антропном принципе нашла своё выражение глубокая догадка о сущности человека и его месте во Вселенной.