24. "Фрегат "Паллада" и.А. Гончарова: образ мира и образ путешественника

«Фрегат «Паллада». Творческим итогом кругосветного путешест­вия Гончарова стала книга очерков «Фрегат «Паллада», отдельные главы которой появились в журнальных публикациях 1855—1857 гг. Полностью книга увидела свет в 1858 г.

Во «Фрегате «Паллада» творчески преломились традиции «Писем русского путешественника» Н. М. Карамзина и «Писем об Испании» В. П. Боткина, элементы романтического и научного описания, нако-

нец, мотивы античной мифологии (легенда об аргонавтах) и эпоса («Одиссея» Гомера), русской сказки. В целом это глубоко самобыт­ное по концепции и жанру произведение не имеет аналогов в русской н западноевропейской литературе путешествий.

Более всего оно связано с гончаровским романом. Дело не только в перекличке отдельных образов, деталей, изобразительных приемов. С «трилогией» «Фрегат «Паллада» объединен единством обществен­ного идеала художника и настойчивым стремлением к его художес­твенному воплощению. Русский корабль — Россия в миниатюре — бороздит просторы мирового океана не ради золотого руна или казен­ной надобности (установление дипломатических и торговых отноше­ний с Японией). Он движим поиском «нормы» человеческого общес­тва и способа существования, которые отвечали бы национальным потребностям и России, и других народов. Сущность этого идеала не в противопоставлении, но в синтезе лучших сторон и тенденций различных всемирных «образов жизни»: европейского и азиатского, северного и южного, цивилизованного и «естественного», делового и созерцательного, рационального и эмоционального. Как и в «Обык­новенной истории», «Обломове», путь к этому заветному жизнеус­тройству осложнен сопротивлением (или обаянием) всемирной обло­мовщины, господствующей в быте острова Мадеры, феодальной Япо­нии, и глобального же буржуазного делячества, пронизывающего жизнь Англии, китайского Шанхая. Он также сопровождается разо­чарованиями (Капская колония) и обманами (мнимая «идиллия» Ликейских островов).

Вся «масса великих впечатлений» (повседневный склад жизни, жилища, нравы и обычаи, картины природы и т. п.) связываются авто­ром «Фрегата «Паллада», как и в романах, «в один узел», благодаря таким общим началам мирового бытия, как покой, неподвижность или движение, то ложное, то подлинное, национальная замкнутость или стремление к межнациональному взаимообогащению, уклад пер­вобытный или современный, излишество роскоши, убогость нищеты или отвечающий разумным человеческим потребностям комфорт и т. д.

Полярное несходство между существующими в мире способами жизни и стремление Гончарова «снять» их односторонность в образе жизни «нормальной» порождают сожетную энергию книги и опреде­ляют ее композицию как преодоление крайностей. Так. суетная Анг­лия и дремотно-сонная Мадера сначала равно «отрицаются» относи­тельно более гармоничным бытом Южной Африки. Контрастные друг другу Шанхай и Япония — жизнью русского и корейского Дальнего Востока. Наконец, лишь кажущаяся гармония Капской колонии сме­няется подлинно цельным в изображении Гончарова (на деле — иде­ализированным) бытом русских землепроходцев, купцов и миссионе­ров на просторах Сибири.

Интересен во «Фрегате «Паллада» и образ автора. На первый взгляд — это едва ли не родственник Обломова, от скуки пустивший- ся в кругосветный вояж. Или, напротив, чиновник, добросовестно, но равнодушно исполняющий свои обязанности. В реальности, однако, он ни то ни другое, но русский художник-мыслитель, озабоченный будущностью как своей страны, так и всего человечества.