Примечания

I. Комментарии переводчика От переводчика

Характерную особенность предлагаемого ныне русскому читателю труда профессора Риккерта, отличающую этот труд от большинства книг, посвященных философии истории, составляет систематически-гносеологическое трактование проблем. При этом Риккерт ясно формулирует и в общем разрешает вопрос об отношении между психологией и теорией познания, невыясненность которого не могла не отзываться весьма неблагоприятно на некоторых попытках решать проблемы философии истории на основании гносеологических соображений, хотя бы, например, на попытках разрешить вопрос о свободе и исторической необходимости. Значение, принадлежащее труду Риккерта в развитии гносеологических доктрин, определяется прежде всего тем, что, по меткому замечанию Эмиля Ласка в книге “Фихтовский идеализм и история”, этот труд “содержит в себе первую сознательную спекулятивную полемику против платонизма в актах оценки (des Wertens), который коренится в умозрении всех времен еще глубже, чем логически-метафизический “реализм”, представляющий собой всего лишь его разновидность”¹ .

Относительно терминологии считаю необходимым заметить, что, хотя перевод термина “Anschauung” посредством слова “воззрение” и продолжает вызывать резкие нападки со стороны некоторых рецензентов, он все же оказывается наиболее целесообразным как вследствие неадекватности других предлагаемых слов (словом “созерцание” уместнее переводить “Anschauen”; словом “интуиция” — “intellektuelle Anschauung”), так и в силу того обстоятельства, что, как мне уже приходилось ставить на вид, словом “воззрение” пользовались для передачи термина “Anschauung” наиболее авторитетные в терминологических вопросах русские авторы; причем, например, у Владимира Соловьева слово “воззрение” неоднократно встречается и в таких контекстах, в которых в зависимости от него стоит родительный падеж (см., например, С. 41 и сл. его перевода “Пролегомен” Канта, изд. 2-е^*). Решающее же значение в пользу выбора слова “воззрение” для передачи “Anschauung” имеет то обстоятельство, что прилагательное “anschaulich” очень часто означает не “наглядный”, а “воззрительный” — “воззрительный” в том более широком смысле, который получило это понятие в новейшей научной терминологии и согласно с которым “оно обозначает уже не только непосредственное содержание восприятий внешних чувств, в особенности зрения, но всю конкретную действительность в противоположность абстрактному и мыслимому в понятии”².

Само собой разумеется, что при неустановленности русской гносеологической терминологии переводчик может быть только весьма признателен за всякое дельное и продуманное критическое замечание. К сожалению, приходится констатировать, что не все критические замечания и указания принадлежат к этой категории. В частности, я не мог переводить слово “Gemeinschaft” словом “общество”, как того требует г-н Ч. в рецензии на мой перевод Вундта (“Мир Божий”, ноябрь 1902 г.). Ведь если бы г-н Ч. дал себе труд сколько-нибудь внимательно прочесть книгу, требующую, как он выражается, “внимательного изучения”, он узнал бы, что, во-первых, “Cesellschaft” и “Gemeinschaft” — вовсе не одно и то же, а, следовательно, раз “Cesellschaft” означает “общество”, “Gemeinschaft” требует иной передачи, а, во-вторых, что выражение “Gemeinschaft” оказывается весьма многозначным, хотя бы оно и встречалось даже “на одной и той же странице”. Разъяснение о различии между “Gesellschaft” и “Gemeinschaft” и о многозначности последнего термина принадлежит Вундту.

Надеюсь, то обстоятельство, что мне не удалось, несмотря на справки у специалистов, найти в русской литературе что бы то ни было о “transfinite Zahlen”^* , послужит оправданием длинноты моего примечания, посвященного этому понятию, имеющему важное философское значение.

А. Воден

Мюнхен, 15 ноября 1903 г.

Примечания к тексту