Что такое фильм!

До рождения телевидения этот вопрос вообще не существовал.

Он возник одновременно с появлением неведомой ранее электронной среды, воцарившейся в каждом доме, - телевизион­ной программы. Чем же фильм как особо организованное про­странство отличается от не-фильма — прямой трансляции, выпуска новостей, ток-шоу, сменяющих друг друга на поверхности кинеско­па? Ведь все эти «форматы» сосуществуют на том же экране.

Наиболее общее, хотя и достаточно условное определение фильма — произведение.

Фильм отличается от программы не меньше, чем роман или повесть отличаются от газеты. Но разве нельзя считать и газету своего рода произведением? Можно, разумеется, если допустить существование произведения одного дня — того, когда газета посту­пает к подписчику. Газета вчерашняя, а тем более позавчерашняя, теряет свою актуальность, ради которой приобретается. (Со вре­менем старые газеты, впрочем, обретают новую ценность — цен­ность исторических документов.) Конечно, и роман можно напеча­тать в газете - так публиковались, скажем, многие романы Дюма. Но сегодняшнему читателю, даже соотечественнику автора, жела­ющему обновить в своей памяти «Трех мушкетеров», странно было бы ради этой цели обращаться в библиотеку за подшивкой старых газет. Книга - особая форма организации текста, способная совме­стить в себе цельность произведения и противостоять разрушитель­ному течению времени.

От смежных телевизионных образований такое произведение отличается еще и запасом эстетической прочности. Оно рассчи­тано на неоднократное восприятие, ибо «свой истинный урожай до­кументальный фильм собирает не в первый показ, а, может быть, в четвертый, когда уже кто-то посмотрел и предупредил знакомых, что будет повтор и что фильм пропустить нельзя... - утвержда­ет И. Беляев. - Если относиться к телевидению как к газете, как к средству информации, то кино тогда вообще снимать не нужно»³¹⁰. С каждым новым просмотром содержание фильма раскрывает свои новые стороны. В какой-то степени это сопоставимо с произ­ведениями литературной классики.

Чем же отличается телефильм от собственно кинофильма! Ренэ Клер это различие отрицал на том основании, что оба фильма

342

воспроизводимы на любом из экранов. И если кинофильм на малом экране все же теряет свои эстетические возможности, то терять телефильму на экране большом практически нечего. Аргумент, ка­завшийся убедительным отечественным телезрителям 50-х годов, утрачивал доказательность по мере того, как у зрителей возникала привычка к ежедневному просмотру выпусков (и даже сотен выпу­сков) сериалов. Никому не приходила в голову безумная идея осу­ществлять эту привычку в кинотеатрах. (Даже если бы речь пошла о десяти сериях «Идиота».) Еще в большей степени это обстоятельство усугублялось при длительном наблюдении на домашних экранах за документальными героями («Контрольной для взрослых», где авто­ры снимали героев в течение 17 лет, или, скажем, документального сериала «Лешкин луг» — плод десятилетнего кинонаблюдения).

Документальный телефильм к тому же способен нести в себе интегративную функцию. Приуроченный к событиям, датам или со­циальным коллизиям с открытым финалом, он становится своего рода общественным резонатором («Архангельский мужик», «Жи­вой Пушкин»). Такой телефильм, как кристалл, выпадает из раство­ра живого вещания, сохраняя в себе его родовые признаки.

Наконец, третий вид экранных произведений - видеофильм (экранное сочинение, создаваемое, как правило, персональной ви­деотехникой и еще не получившее окончательного названия). На первый взгляд, он еще более далек от «произведения». Но, впро­чем, нисколько не дальше, чем фильмы Люмьеров, с которых, собственно, начинается история мирового кинематографа. В наши дни эти классические сюжеты мы даже не назвали бы фильмами. Скорее пятидесятисекундными семейными зарисовками. В самом деле, «Прибытие поезда» - репортаж о возвращении матери Лю­мьеров с двумя внуками на Лионском вокзале. «Выход работниц с фабрики» — съемка у ворот фабрики фотографических принад­лежностей, принадлежащей отцу Люмьеров, «Завтрак ребенка» -утренняя церемония любимца семьи. Никакого монтажа (его еще не изобрели), никакого текста (звук еще не освоен). Нечто вроде популярного «No comment» в выпусках «Евроньюс».

В таких зарисовках и даже фильмах, все чаще рисующих до­машний, семейный, житейский быт, предметом выступает еще неэстетизированная реальность. Но чем меньше в них эстетиче­ского начала, тем больше социальной узнаваемости. Это частное

343

кино межличностного общения, где героями (а нередко и адреса­тами) становятся друг, мать, отец, возлюбленный, своего рода воз­рождение эпистолярного жанра, дневники самонаблюдений («По­ход Шермана» американского документалиста Росса Макэлви или «Осколки зеркала» Марины Голдовской). Все более и более зыбкой становится здесь граница между зрителем и реальностью, между аудиторией и автором - обладателем камеры (в том числе - про­фессионалом). И присутствие фильма опять же определяется запа­сом эстетической прочности — степенью художественности в миро­восприятии автора.