Хрестоматия по синтаксису
.pdfвпечи окажутся выразителями локативного значения, в старости,
вантичности, в ночи — темпорального, но ни те, ни другие не могут принять значения творительного инструментального, как кистью, тростью, рукоятью.
Чтобы слово-лексема стало словом-синтаксемой, то есть конститутивной единицей синтаксического строя, оно поднимается на более высокую ступень абстракции, вступая в ряд со словами близкого категориально-семантического значения в соответствующем предложно-падежном оформлении: так, в синтаксемах в степи,
впени, в сумке, в лесу предложный падеж с предлогом в оформляет их общее локативное, предметно-пространственное значение; в синтаксемах в старости, в январе, в детстве, в прошлом веке — общее значение временного отрезка; в синтаксемах кистью, палкой, молотком, пером творительный падеж оформляет общее значение конкретного предмета, способного быть орудием действия и т. д. Тип склонения оказывается при этом нерелевантным.
Возьмем самую типичную синтаксическую модель номинатив- но-глагольного предложения, напр.: В море царевич купает коня (Лерм.). Подлежащее (субъект, агенс) представлено существительным в именительном падеже. Но достаточно ли этого условия для выражения подлежащего? Проделаем эксперимент, попробуем заменить имя субъекта действия: царевна, девица, крестьянин, мальчишка, хозяин, бригада… — нарушается сюжет, но предложение остается правильным. Продолжим: лопата, береза, булыжник, учебник, суббота, дремота, тревога… — предложение разрушается, потому что синтаксема субъекта действия требует категориальной семантики лица. Так же ограничены возможности лексических замен рамками категории лица и для синтаксемы субъекта состояния в дательном падеже в моделях типа Саше не спится, но весело ей (Некр.): предложение сохранится при заменах Князю… ему, Детям… им, Старику… ему, Брату… ему, но не *Столу, Камню, Снегу, Пенью, Письму и т. п.
Мотивирующее синтаксему категориально-семантическое значение, недооцениваемое обычно грамматиками и составляющее промежуточную ступень между индивидуально-лексическим и общим частеречным значением компонентов, и есть первооснова, «кирпичик» в семантической структуре предложения. Частные ка- тегориально-семантические значения группируются в два класса: предметной и признаковой семантики. Предикативная сопряженность признаковой и предметной синтаксемы (в категориях времени, модальности и лица) создает общий структурно-семантический каркас элементарной модели предложения. Семантико-грамматиче- ская характеристика взаимнообусловленных компонентов модели, предикативного признака и субъекта — его носителя, определяет тип модели, дифференцирует типы предложений, в единстве их формы и значения.
421
Известная экспериментальная фраза Л. В. Щербы Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка иногда дает повод рассуждать о возможности связной, но неосмысленной речи. Однако грамматичность этого предложения позволяет понять, что речь идет о действиях одного живого существа по отношению к другому
иего детенышу. Оставшееся неизвестным относится к лексике, к индивидуальным лексическим значениям. Известное содержит достаточную информацию о категориально-семантическом значении сочетавшихся в предложении элементов.
Из «глокой куздры» можно извлечь <…> научное представление о границе между лексикой и грамматикой. <…> Роль разных грамматических значений в отношении к семантической структуре предложения позволяет отделить от собственно морфологической техники (типы склонения, спряжения и т. п.) <…> те морфологические средства, которые оформляют структурно-смысловые элементы, интегрируются в них.
Противопоставленность предметной и признаковой семантики предопределена принадлежностью (не прямолинейной) слов к частям речи, в системе которых и получила отображение структурированность мира человеческим мышлением: предметные значения заключены в именах конкретных, признаковые — в именах отвлеченных
ив глаголах, прилагательных, наречиях, категории состояния, числительных.
<…> Граница между предметным и признаковым значением может проходить между разными синтаксемами от одной лексемы (ехали по проселочной дороге, дом у дороги — предметно-простран- ственное значение; дорогой разговорились, в дороге легко знакомятся — темпоральное, признаковое), даже между омонимичными синтаксемами (Кошка шмыгнула под занавес — Под занавес на конференции случилось неожиданное; На елке сверкали игрушки — На елке всем было весело; Монета упала в снег — Этим путем через поле дети идут в школу и в дождь и в снег).
Разные формы слова могут быть мотивированы разными сторонами его общего значения, разными семами, предопределяющими различия и в синтаксическом употреблении. Так, например, локативные формы в лесу, за лесом, над лесом, из леса, из-за леса, возле леса мотивируются значением места, пространства (занятого множеством деревьев); творительный пути движения лесом — значением протяженности пространства; объектные приглагольные формы
рубить лес, губить лес, сажать лес, любоваться лесом мотивированы предметным значением (множества деревьев); сочетания типа лес рук, лес флагов — количественным значением (множества деревьев). В каждом из этих значений разные синтаксемы от слова лес оказываются в ряду с синтаксемами других близких по категориальной семантике слов (в лесу, в саду, в комнате; за лесом, за садом, за домом; из леса, из комнаты; из-за леса, из-за дерева, из-за дома;
422
идти лесом, полем, берегом и т. п.), создавая обобщенную синтаксе- му-тип, в данном случае локативные синтаксемы В + Предл. и ЗА + Твор., синтаксемы направления ИЗ + Род. и ИЗ-ЗА + Род., синтаксему пути движения Твор. и т. д.
Набор синтаксических функций синтаксемы каждого типа, способы ее участия в построении тех или иных конструкций производны от ее семантики, при этом характер взаимодействия синтаксиса и семантики не одинаков для синтаксем разных функциональных типов. Лично-предметная категориальная мотивация закрепляет за синтаксемой субъекта состояния в дательном единственную синтаксическую роль — субъекта предложений, сообщающих о состоянии (Мне не спится, нет огня (Пушк.); Как мне тепло назло зиме! (Полонск.); Детям боязно — и дети Огонек разводят (Сурик.). Локативная же семантика может реализоваться и в обозначении места, пространства, характеризуемого предикативным признаком (В небесах торжественно и чудно (Лерм.); Две первые комнаты были темны, в третьей был огонь (Пушк.); На пригорке то сыро, то жарко (Фет), но также и в обозначении предикативного признака предмета по его местонахождению (Петр сказал мне, что дядя с матушкой в саду (Чех.); Где ведро с водой? — И ведро, — говорит, — в колодце — (Нос.); Я — в раю. Здесь — цветы и улыбки
(Окудж.).
Если значение субъекта состояния у синтаксемы в дательном обусловлено ролью в данной модели и утрачивается за ее пределами, то значение локативных синтаксем свободно, оно заключено в самой синтаксеме, независимо от синтаксической позиции. Отсюда широта их синтаксических возможностей: они реализуются больше чем в 10 позициях.
Традиционная квалификация локативных синтаксем как «обстоятельств места» отводит им единственную роль в предложении, термин как бы загораживает собой путь к анализу. Между тем непредвзятое наблюдение обнаруживает свободные локативные синтаксемы на разных ступенях синтаксической организации в качестве независимых носителей смысла, не терпящих грамматического принуждения и вступающих в связь с другими компонентами на основе синсемичности, взаимной семантической расположенности друг к другу.
Локативную синтаксему встречаем в независимой позиции заголовка (В лесу — стих. Пастернака, В овраге — Чехов, В цирке — Куприн, За утесом — Брюсов, У камина — Фет); драматургической ремарки: [Изора (в окне)] Зачем меня будят так рано (Блок); в качестве экспозиционного предложения: В театре. Господин просит даму снять шляпу, которая мешает ему (Чех.); даже в обращении, в качестве метонимической номинации: Эй, в небесах! Как ты любишь меня (Ахмад.).
Присловную позицию в сочетаниях слов локатив занимает при глаголах: Родился зайчик в лесу (Мам.-Сиб.); при именах: Коза на
423
горе выше коровы в поле (пословица); при прилагательных: Лиловая
вКрыму и белая в Париже, в Москве моя весна скромней и сердцу ближе (Тарк.).
Всоставе предложения мы показали выше локатив как субъектный компонент и как предикат. Локатив, далее, способен выступать как распространитель разных моделей: А в лесу ложатся тени на росу (Бун.), А грибов за рекой — хоть косой коси (Ант.), а также как вторичный предикат в полипредикативных авторизованных моделях:
Бурмин нашел Марью Гавриловну у пруда, под ивою, с книгою в руках… (Пушк.); Уносимая под руку Коровьевым, Маргарита увидела себя в тропическом лесу (Булг.).
Полипредикативизация модели означает совмещение, взаимодействие семантико-синтаксических структур, здесь модусная модель восприятия соединяется с диктумной моделью локативной характеристики субъекта, при этом «скрепом» служит синтаксема винительного падежа (Марью, себя), несущая двойную функцию: объекта восприятия и субъекта местонахождения.
Двуликостью локативного значения, способного представать то
впредметной, то в признаковой ипостаси, объясняется существование «обратимых» моделей типа (1) Книги — на столе и (2) На столе — книги. С переменой мест слагаемых здесь меняются и их струк- турно-семантические роли и их связи с окружающим контекстом. Пример (1) — это сообщение о местонахождении предмета, которое могло бы информативно ответить на основе знания говорящего (и отвечает в примерах выше) на вопрос где предмет? Имя в именительном здесь субъект, локатив — предикат. Пример (2) — сообщение, характеризующее названное место наличием предметов, на основе прямого восприятия говорящим. Локатив здесь характеризуемый субъект, имя в именительном — предикат. В литературе отмечалось различие между именительным в (1) и (2) по линии определенности / неопределенности. Существенна предназначенность моделей к разным типам текстов: (1) к информативному, (2) к репродуктивному, изобразительному. Различия между моделями обнаруживаются и в полипредикативных структурах. В следующих примерах: На улице
я встретил множество народу (Пушк.); Ей снятся стоны бурлаков
на волжских берегах (Некр.) — через выраженное восприятие наблюдателя соединяются обозначение места формой НА + Предл. и его предикативная характеристика (ср. модель (2): На улице — множество народу; На берегах — стоны бурлаков). Ср. еще исходную и авторизованную модели в пушкинском тексте: У лукоморья дуб зеленый, Златая цепь на дубе том… и: И я там был, и мед я пил, У моря видел дуб зеленый…
<…> Приобретая статус компонента определенной модели предложения или словосочетания, синтаксема в каждом случае реализует одну из набора своих потенциальных возможностей, или одну из потенций своей парадигмы. Формирование семантической структу-
424
ры предложения (а точнее семантико-синтаксической структуры) происходит в результате предикативного сопряжения предметного и признакового компонентов. Компоненты-распространители предикативной основы расширяют, обогащают, усложняют семантическую структуру предложения.
В свою очередь распространение модели обусловливается как коммуникативной потребностью, так и грамматико-семантическими качествами главных компонентов.
Сравним предложения: (1) Дети идут, (2) Часы идут. В (1) сообщается о действии личного субъекта, о движении, перемещении в пространстве, а акциональный глагол движения способен распространяться (на основе синсемичности) именами пространственных ориентиров (места, направления, пути движения), а также обозначением способа и цели: идут в лесу, по лесу, лесом, по тропинке, вдоль оврага, сквозь заросли, через ручей, в ельник, гурьбой, гуськом, из деревни, за грибами и т. п.). В (2) сообщается о предмете-артефак- те, механизме и его исправном функционировании. Идут в этом примере не акциональный, а функтивный глагол. Нет действия, нет перемещения — нет и распространителей со значением пространственных ориентиров, способа и цели.
У акционального идут — богатые префиксальные возможности пространственных модификаций: выйдут, войдут, зайдут, пройдут, перейдут, придут, отойдут и т. п., у функтивного идут их нет. Не употребительны от идут (2) формы 1 и 2 л., деепричастия, императива, практически и причастия и инфинитива. Различия обнаруживаются и на уровне текста. Акциональный предикат идут распола-
гает широким регистровым диапазоном: передвижение людей может восприниматься наблюдателем синхронно (реально или в вообра-
жении), и тогда говорящий представляет его в репродуктивном регистре речи (Вот идет он к синему морю (Пушк.); говорящий может знать о действии, вне конкретной длительности его, на разном расстоянии и уровне обобщения (Весною, дети, каждый праздник По вечерам туда идут И стар и молод (Некр.) — в информативном регистре; К обедне идут по звону, к обеду — по зову (посл.) — в генеритивном регистре).
Функтивный предикат идти используется в информативном регистре (Идут ли часы? Нет, стоят. Часы не испорчены, ходят, а теперь не идут, не заведены (Даль).
Идут (3) сочетается (обычно в препозиции) с именами отвлеченными а) называющими отрезок времени (идут минуты, часы, дни, недели, месяцы, годы): День за днем идет, мелькая… Так идут за днями дни… Шли годы… (Пушк.); б) называющими действия, процессы, события, чаще полисубъектные, общественного характера (идут экзамены, переговоры, дискуссии, идет лекция, репетиция, операция, следствие, война и т. д.). Поскольку значение действия, процесса заключено в имени, глаголу идет здесь остается вспомо-
425
гательная, компенсаторная роль: лексическое значение его ослаблено, а грамматическим, морфологическими категориями времени и наклонения, он возмещает отсутствие этих предикативных категорий у имен. Можно соотнести его роль отчасти и с фазисными глаголами: идти о процессе — это фаза между начаться и окончиться: — Лекция идет? (уже началась?) — Да, идет (началась и продолжается).
Фазисное значение начинательности с разговорной экспрессией передается и сочетаниями глагола идти (пойти) с некоторыми инфинитивами и — синонимично — с предложно-падежными формами: идти танцевать, плясать, идти в пляс, идти гулять, идти на прогулку: Не с той ноги, кума, плясать пошла (посл.); Вот он и пошел врать, хвастать (Даль). Этот вспомогательный, но личносубъектный глагол идет (4) может выступать синонимом и к модальным глаголам решиться, отважиться, соглашаться, пуститься,
образуя предикат с отвлеченным именем действия в винительном падеже с предлогом на (идти на разрыв, на риск, на обман, на развод, на хитрости, на столкновение, на признание, на подвиг, на кражу).
В таком предикате ощущается ретроспективно-оценочный оттенок, препятствующий употреблению в репродуктивном регистре.
Подобные соотношения с известной регулярностью обнаруживаются и среди значений такого полисемичного глагола, как делать:
Акциональное значение «создавать, изготовлять» (предметы):
делать табуретки, делать оконные рамы, скворечники, шляпы, салат, блинчики, печенье: Дедушка, голубчик, сделай мне свисток (Плещ.); Сделали вот столько стульев и столиков! (Маяк.).
Компенсаторное значение вспомогательного глагола реализуется при отвлеченных именах действия, создавая более официальное, книжное, профессионально-деловое наименование действия (ср.
выбирать — делать выбор; уступать — делать уступку; наблюдать, проверять, сопоставлять, обобщать — делать наблюдения, проверку, сопоставление, обобщение; заказывать, завещать, запрашивать, заявлять — делать заказ, завещание, запрос, зявление и т. д.), иногда не соотносительное с однословным, при отсутствии соответствующего глагола (делать паузу, опыты, комплименты, зарядку и др.): В ее комнате делали обыск (Чех.); Нас жизнь учит-учит, а мы по-прежнему непоколебимо верим, что бизнес можно делать только на честной основе (газ.).
Как не является самостоятельным структурно-смысловым компонентом глагол делать в этих конструкциях, так и не самостоятельны сочетания этого глагола с модальными словами делать попытки, делать усилия, требующие соединения с полнознаменательным инфинитивом.
3) Каузативное значение глагола делать реализуется в двух полипредикативных конструкциях:
426
а) делать кого-что кем-чем, каким (каузируемый предикативный признак оформлен творительным падежом): Ливни сделали дороги непроезжими; <…> Но каждый человек, понимаете, каждый обыкновенный человек может сделать кого-то счастливым (Вас.);
б) делать из кого-чего кого-что (каузация превращения, каузируемый предикативный признак оформлен винительным падежом):
<…> Он умел из будничного события делать красивую сказку; Он из мухи делает слона, а после продает слоновую кость (Маяк.).
4)Каузативно-логическое значение глагола-компликатора делать
вконструкции Что-то делает что-то каким служит выражению причинно-следственных отношений между двумя пропозициями:
Величина экрана, а также широкоформатный и панорамный кинематограф делают излишним эффект объема (газ.); <…> Старость делает юрту холодной, зверя опасным, зиму длинной (Расп.).
Конструкция (4) кажется похожей на (3 а), но у глагола делать еще слабее лексическое значение, и отношения между компонентами иные: если в (3 а) имя в винительном называет объект воздействия и одновременно субъект-носитель измененного этим воздействием состояния, качества, то в (4) явление, названное именем в винительном, вследствие определенных качеств или обстоятельств, вызывает названное в творительном восприятие или оценку.
Очевидна и здесь предназначенность конструкций с разными значениями глагола делать к разным регистровым функциям: акциональное делать располагает всеми регистровыми возможностями, другие связаны преимущественно с информативным регистром.
И в многозначном глаголе вести так же связаны структурно-се- мантические типы значений с набором грамматических форм и с характером функциональной парадигмы, предопределяющей ком- муникативно-речевые возможности, ср.:
Отец ведет детей в зоопарк — акциональный глагол движения (каузация перемещения), реализуется в репродуктивном и других регистрах;
Ревизор ведет проверку документации — неакциональный глаголкомпенсатор, реализуется в информативном регистре;
Тропинка ведет к озеру — неакциональный глагол локализующий, реализуется в информативно-описательном регистре;
Просвещение ведет к свободе — неакциональный каузативный глагол-компликатор, реализуется в информативном или генеритивном регистре.
Ср. в глаголе бросать:
Он бросил мяч — акциональное значение каузации перемещения (репродуктивный и др. регистры);
Он бросил упрек брату — неакциональное значение компенсатора (информативный регистр);
Он бросил курить — неакциональное значение фазисного модификатора (информативный регистр).
427
Изложенные наблюдения подтверждают высказанную еще В. В. Виноградовым мысль о том, что конструктивная сила глагола, многообразие его синтаксических возможностей находится в отношениях взаимной обусловленности с семантической емкостью и сложностью глагольного слова1. Осознание взаимной зависимости этих двух сторон как двух сторон одной медали становится критерием и гарантом результативности грамматического исследования.
Очевидная нераздельность синтаксиса и семантики позволяет в равной мере предполагать и то, что глагол реализует свои разные значения в соответствующих конструкциях, и то, что соответствующие конструкции обусловливают различные значения глагола. Существенно, что опора на это взаимодействие позволяет, с одной стороны, более надежно структурировать глагольное пространство, с другой — как и в синтаксисе имени существительного — найти тот уровень абстракции от уникального значения данного глагола как лексической единицы, на котором глагольное слово, глагольная форма становится единицей синтаксиса, компонентом семантикосинтаксической структуры предложения.
Оппозиции полнознаменательность / неполнознаменательность, акциональность / неакциональность глагольного слова предопределяют его роль как самостоятельного семантико-синтаксического компонента предложения или модификатора в составе такого компонента. В этот же фундамент заложены возможности речевого использования предложения в разных коммуникативных регистрах: глаголы соответствующих типов в определенных видо-временных формах, во взаимодействии с другими средствами, организуют и членят текст, выявляя соотношение его частей во времени, в пространстве и в мыслительном пространстве с точки зрения разных ступеней процессов восприятия, познания и осмысления мира.
Как синтаксема реализует одну из потенций своей парадигмы в конкретной модели предложения, так предложение реализует одну из потенций своей грамматической парадигмы в композиции текста (ср.: Вот идет он к синему морю — изображение конкретно-единич- ного действия в шестой, последней встрече старика с золотой рыбкой; соответственно кульминационному напряжению повествовательное прошедшее время пяти прежних эпизодов (пошел старик…) заменяется настоящим актуальным). Так же, по потребностям смысловой структуры и композиционной организации текста, отбирается и реализуется одна из возможностей функционально-речевой парадигмы предложения. Обусловленность этой парадигмы семантикой предиката продемонстрирована, а само семантико-грамматическое устройство текста составляет следующую проблему.
Итак, семантическая структура предложения предстает как обобщенный (на разных ступенях абстракции) смысловой результат пре-
1 Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1947; 1986.
428
дикативного сопряжения субъектного и признакового компонентов, достигаемый взаимодействием лексики и грамматики.
Предложение создается для выражения смысла. Между тем в коммуникативном процессе оно не самодостаточно. Семантическая структура предложения — часть семантической структуры целого текста. Как часть целого она легче поддается моделированию. Но и анализ семантической структуры целого доступен, если идти путем выявления единства формы и содержания.
Н. Д. Арутюнова
Предложение и его смысл1
Задания. 1. На основе анализа текста монографии Н. Д. Арутюновой раскройте понятие «логико-синтаксическая структура предложения».
2. Какие логико-синтаксические типы предложений и на каких основаниях выделяет автор?
<…> Логико-синтаксические структуры представляют собой наиболее общие модели, в которых мысль формирует смысл.
Выделение логико-синтаксических типов опирается на следующие свойства предложения: 1) природа терминов отношений — в предложении может устанавливаться связь между любыми из тех сущностей, которыми оперирует человеческое мышление: предметом, понятием, именем (словом), представленными в высказывании денотатом, сигнификатом и означающим; 2) направление отношения — мысль может двигаться между терминами отношений в том или другом направлении. Названные два признака обусловливают связь логико-синтаксической структуры предложения с референцией входящих в нее имен и коммуникативной перспективой высказывания: природа терминов отношений обнаруживает себя в референции имени, а направление отношения отражает коммуникативную перспективу предложения.
Применительно к материалу русского языка в настоящей работе выделены следующие четыре логико-грамматических «начала»: 1) отношения экзистенции, или бытийности, 2) отношения идентификации, или тождества, 3)отношения номинации, или именования, 4) отношения характеризации, или предикации в узком смысле этого термина.
Отношения экзистенции соединяют концепт и предмет, понятие и материю. В экзистенциальном предложении утверждается суще-
1 Печатается по: Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл. М., 1976. С. 5–20.
429
ствование (или несуществование) в мире или некотором его фрагменте объекта (класса объектов), наделенного определенными признаками. Ср. В этой стране есть исполинские змеи; Леших не существует; Снежный человек существует. Мысль в этом случае движется от концепта (понятия) к субстанции, объекту, воплощающему заданную совокупность черт. Здесь уместно подчеркнуть, что в абсолютных (относящихся к миру) экзистенциальных утверждениях концепт обычно создается не одним признаком, а комбинацией, совокупностью ряда черт. Поэтому, проблема бытия часто сводится к вопросу о совместимости признаков в концепте (ср. проблему существования «круглых квадратов») или в материальном объекте (русалках, коньках-горбунках и пр. жителях сказочных миров).
Инверсия мыслительного процесса, его направленность от объекта к его признакам, набору признаков, состоянию, свойствам, действию ведет к изменению логических отношений, их преобразованию в отношения характеризации, или собственно предикации. В этом случае заранее данным является некоторый объект, в котором активным актом мышления выделяется тот или другой признак. Ср. Море сегодня спокойно; Эта змея огромна. Логико-синтаксиче- ские отношения определяются, следовательно, не только теми категориями, которые они связывают, но и направлением связи.
Отношения номинации соединяют объект и его имя, т. е. элемент предметного мира и элемент языкового кода. Ср. Этого мальчика зовут Коля. Это Коля. Коля. Это дерево — сосна. Отношения именования могут соединять не только предмет и его имя, но также понятие (свойство, качество, событие и пр.) и способ его обозначения в языке (слово). Однако для синтаксической организации предложения существенна лишь наиболее простая форма этих отношений, соединяющая предмет (лицо) и его собственное имя. Только этот простейший вид именования принимается во внимание в настоящей работе.
Инверсия отношений именования, при которой мысль двигалась бы от слова (означающего) к его значению (сигнификату) создает отношения интерпретативного типа, которые очень близки к отношению тождества. Сообщая о том, что значит слово, мы не только соединяем звук со смыслом, но как бы приравниваем значение слова к его толкованию при помощи других слов. Ср. Печаль это скорб- но-озабоченное, нерадостное, невеселое настроение, чувство. Такие предложения используются тогда, когда адресату неизвестен первый элемент равенства — означаемое интерпретируемого слова. Они могут быть определены как экспликативные. Интерпретативные отношения не соотносятся с особым типом предложений. Они, поэтому, не входят в число логико-синтаксических «начал». То же можно сказать и о другом виде инверсии отношений именования, при которой мысль движется от имени (данного) к его конкретному носителю — предмету или лицу. Ср. Кто здесь Соколов! Соколов
430