Хрестоматия по синтаксису

СЛОЖНОПОДЧИНЕННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Н.С. Поспелов

Ограмматической природе сложного предложения1

Задания. 1. Что лежит в основе разделения сложноподчиненных предложений на двучленные и одночленные? Как соотносятся эти понятия с понятиями «предложения расчлененной структуры» и «предложения нерасчлененной структуры»в концепции В. А. Белошапковой?

2. Какова трактовка автором статьи сложноподчиненных предложений с придаточным определительным?

<…> В современном сложноподчиненном предложении следует различать результаты двух различных путей развития сложного предложения. С одной стороны, сложные предложения с «придаточными» частями причинного или следственного, целевого, временного, условного и уступительного значения отчетливо выявляют в двучленном своем составе качественный переход от двух отдельных предложений к одному сложному путем установления между ними определенного логического соотношения при подчинении одной мысли другой в составе единого высказывания2.

Например: Так как его не было, то мы распечатали телеграмму; Дайте ему денег, чтобы он купил себе сапоги; Как только я про это услышал, я тотчас же распорядился; Он плохо учился, так что пришлось взять его из гимназии (все эти примеры, отчетливо выявляющие логическую двучленность своего состава, взяты мною из материалов Шахматова, опубликованных Э. И. Каратаевой). Если

1 Печатается по: Вопросы синтаксиса современного русского языка / под ред. В. В. Виноградова. М., 1950. С. 329–335.

2 Ср. указания акад. В. В. Виноградова на то, что «основные значения союзов относительного типа: временные, причинные, сравнительные, следственные, в русском языке образуют родственную, семантически связанную систему грамматических отношений» (Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.; Л. 1947. С. 720). Ср. указания акад. Шахматова, который, называя двусоставными сочетания предложений «в том случае, если одно из обоих сочетающихся предложений не может существовать без другого», относил к двусоставным только «1) так называемые условные предложения, 2) уступительные, 3) относительные, когда одно из них является подлежащим по отношению к другому, 4) следствия» (Каратаева Э. И. Академик А. А. Шахматов о предложении с однородными членами и о сложном предложении: Материалы архива Академии наук СССР // Доклады и сообщения Института русского языка. М.; Л., 1948. Вып. 1. С. 75).

471

дед уходил аз дома, бабушка устраивала в кухне интереснейшие собрания (Горьк.); Пускай я слаб, мой меч силен (Жуковск.). Следует отметить, что сложные предложения с указанием на следствие находятся в инверсивном соотношении с предложениями, указывающими на причину и, выражая присоединительную связь, оказываются более отчетливо двучленными по своему составу. Что же касается сложных предложений, выражающих уступительное значение, то они имеют подчеркнутую двучленность не только вследствие присоединительного характера уступительного соотношения, но по основному своему противительно-ограничительному значению, на базе которого и осуществляется это уступительное соотношение.

При дальнейшей эволюции логически подчиненные предложения, указывая причину, цель, следствие, время, условие, уступительное соотношение как своего рода «отвергнутое основание», могут редуцироваться до значения внутреннего обстоятельства в составе главного предложения и таким образом стать членами этого предложения1. Однако было бы, конечно, ошибкой узкой логизации языковых явлений ограничивать объем понятия сложноподчиненного предложения только случаями с оформленным логическим подчинением и сводить к понятию простого предложения все случаи, когда в «придаточных» частях предложения мы обнаруживаем только развернутые члены главного предложения — дополнения, определения, подлежащие, приложения, обстоятельства, не выражающие никакого каузального соотношения, как это полагают некоторые зарубежные исследователи2. Прежде всего сюда же относятся сложные предложения с придаточными образа действия со сравнительным значением, имеющие определенно двучленное строение при синтаксическом параллелизме всего построения, напр.: Как невозвратная струя блестит, бежит

иисчезает, так жизнь и юность убегает… (Пушк.).

Сдругой стороны, переход сложного предложения в простое имеет место только в отдельных случаях относительного подчинения, когда придаточные с синтаксическими значениями дополнения,

1 О различных случаях и условиях перехода подчиненных предложений в развернутые члены главного предложения см. в упомянутой статье В. Н. Мигирина (Мигирин В. Н. К вопросу од эволюции придаточного предложении (развернутого члена главного предложения) // Изв. Крымского пед. ин-та им. М. В. Фрунзе. 1940. Т. XIV. — Ред.), который связывает этот переход с способностью придаточных предложений вставляться в середину главного при наличии подчинительного союза или союзного слова в придаточном предложении (С. 58, 67), указывая также различные признаки такого перехода, например, параллельное употребление в качестве синтаксически однородных величин, соединяемых сочинительными союзами, членов главного предложения и придаточных предложений, способность придаточных предложений соединяться с усилительными и даже с отрицательными частицами без помощи соотносительных слов (С. 56—59).

2 Guberina P. Valeur logique et valeur stylistique des propositions complexes en français et en croate. Zagreb, 1939. Реценз. Buben V. P. Časopis pro moderni filologi. Listopad, 1940. Č. 1. P. XXVII.

472

подлежащего, определения и приложения в особых синтаксических условиях обращаются в соответствующие развернутые члены простого предложения (см. указанную работу В. Н. Мигирина, с. 56–60).

Таким образом, отчетливо двучленными в своем современном составе (и исторически восходящими к сочетанию двух отдельных, самостоятельных предложений) оказываются, во-первых, те случаи союзного и относительного подчинения, в которых распространение основного предложения «придаточной» частью не является необходимым для самого этого «главного» предложения. Таковы сложные предложения с теми присоединительными дополнительными придаточными, которые дополняют уже сложившееся высказывание. Напр.: Обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи (Пушк.).

Переход подобных предложений в развернутые члены главного, по-видимому, возможен только при идиоматизации их и совершенной утрате предикативного значения, например: Малый был неказистый, что и говорить, а все-таки он мне понравился (Тург.).

Отчетливо двучленны также и те сложные предложения с относительным подчинением определительного значения, которые не могут иметь местоименно-указательных соответствий в главном предложении, так как определяемое существительное в таких предложениях берется в самом общем, неопределенном значении. Напр.:

Облачко обратилось в белую тучу, которая поднималась, росла и облегала небо (Пушк.). Такого типа двучленные сложные предложения имеют своей основой не одну сложную форму суждения, а два взаимосвязанных суждения, выражающие качественный переход от простого к сложному, от низшего к высшему.

Всем этим двучленным сложным предложениям можно противопоставить одночленные сложноподчиненные предложения, в которых придаточное предложение в современном русском языке может рассматриваться только в функции развернутого члена «главного» предложения.

Таким образом, мы отличаем от простых, т. е. упростившихся, предложений с развернутыми членами в синтаксической позиции дополнений, определений, тех или других обстоятельственных членов (см. указанную работу В. Мигирина) сложноподчиненные предложения, в которых придаточная часть только выступает в функции развернутого члена. Таковы прежде всего сложноподчиненные предложения с относительным подчинением определительного значения и с органически необходимыми, легко восстанавливаемыми место- именно-указательными соответствиями в «главном» предложении. Напр.: Это был полк, в который попал Сережка (Фад., Молодая гвардия); Книги, в которых были ярко описаны мужественные, сильные духом и волей революционеры, оставляли во мне неизгладимое впечатление (Н. Остр., Как закалялась сталь).

473

В подобных предложениях сами определяемые в придаточной части существительные выступают в главном предложении с тем значением определенности, которое и делает возможным присоединение к подобным существительным определительно-указательных местоимений (например, в приведенных примерах: тот полк, те книги)1.

Во-вторых, одночленными сложноподчиненными предложениями являются в современном русском языке все предложения, развертывающие в придаточной части какой-либо член главного: подлежащее, сказуемое, определения, дополнения, обстоятельства, намеченные в главном наличными или опущенными указательными местоимениями.

Например: Все хорошо, что хорошо кончается; Блажен, кто смолоду был молод; Не все то золото, что блестит; Я та, которой вы писали; Урожай такой, что сердце радуется; Герой тот, кто творит жизнь вопреки смерти, кто побеждает смерть; Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек; Нужно такую жизнь строить, чтобы всем было просторно; Слава тем, кто пал в разведке в боевые дни; Вы поедете туда, где стоят ваши части; Речка так блестит и сверкает на солнце, что глазам больно.

Все подобные предложения являются выражением одного суждения, выступающего в сложной форме2.

Сюда примыкают и те сложные предложения, в которых указательные местоимения в главной их части возможны, хотя они фактически отсутствуют. Например: Дорогою свободной иди, куда влечет

1 Ср. во французском языке то различие, которое устанавливается между придаточными определительными (déterminatives), когда придаточное входит в состав синтаксической группы подлежащего, и придаточными пояснительными (explicatives), когда придаточное оказывается в самостоятельной синтаксической функции. Это различие выражается интонационно и отмечается пунктуацией. Например: Les leçons qui l’ennuyaient, furent abandonnées (Богомолова О. И. Современный французский язык, М. 1948. § 481. С. 384). Ср. в английском языке ясное различение определительных предложений, которые «ограничивают объем понятия, выраженного тем словом, к которому они относятся», и описательных, которые «лишь сообщают касающиеся его дополнительные сведения» (Ильиш Б. А. Современный английский язык, М. 1948. §§ 785—787). Следует отметить, что в данной работе без достаточного основания формалистически утверждается, что «для русского языка это различие не играет роли», так как оно не находит себе выражения ни в выборе относительных местоимений, ни в пунктуации»,и что это различие, по-видимому, сказывается только в интонации.

2 См., напр., различение простой и сложной формы суждения в учебнике логики для средней школы С. Н. Виноградова и А. Ф. Кузьмина, 1949. С. 75–76.

В качестве примеров сложной формы суждения авторы приводят даже сложноподчиненное предложение с двумя придаточными: дополнительным, развертывающим опущенное в «главном предложении» указательное местоимение, и придаточным определительным, только характеризующим определяемый предмет без ограничения объема его понятия: «К. А. Тимирязев впервые доказал, что зеленая окраска хлорофилла специально приспособлена для поглощения солнечной энергии, которая необходима для разложения углекислоты»,— правильно указывая, что и «в этом сложном предложении выражено одно суждение».

474

тебя свободный ум; Он вернулся, когда уже все спали. Они тоже одночленны, потому что в них придаточная часть, выполняя функцию отсутствующего обстоятельства в «главном предложении», не имеет отдельного от главного предложения содержания.

В-третьих, одночленными сложными предложениями оказываются все те предложения, которые в придаточной своей части выражают какой-либо предметный член предложения, отсутствующий в главной части — дополнение или подлежащее. Это имеет место в тех случаях, когда основное сказуемое выражено переходным глаголом при отсутствующем прямом дополнении или возвратно-безличным глаголом, а также безлично-предикативными словами из категории состояния при возможности выражения субъекта дательным падежом дополнения. Например: Я узнал, наконец, куда я зашел; Я видел, кто это сделал; Что волки жадны, всякий знает; Стану думать, что скучаешь ты в чужом краю; Недаром говорится, что дело мастера боится; Мне кажется, что вы ошибаетесь; Ей снится, будто бы она идет по снеговой поляне; Известно, что слоны в диковинку у нас.

Все подобные предложения также являются выражением одного суждения1.

В одночленных сложных предложениях переход к новому качественному состоянию, от простого к сложному, выражается именно

втом, что «развернутые члены предложения, получая вид подчиненных предложений, обладают большими возможностями детализации высказываемой мысли»2.

Как это видно из всего изложения, наше понимание одночленности и двучленности сложных предложений совсем не совпадает с различением одночленных и двучленных фраз, которое намечает Л. В. Щерба3.

По Щербе, в основе двучленности сложного предложения лежит «противопоставление двух констатирований», интонационно выявляемое синтаксической паузой, а в основе одночленности «просто некоторое констатирование действительности, иногда, может быть, и очень сложной» или, по другому его определению, такое высказывание, посредством которого выражается «та или иная наша апперцепция действительности в момент речи»4, не являющееся, таким образом, выражением логического суждения. По нашему же мнению,

воснове двучленности лежит диалектическая «взаимосвязанность двух суждений», а одночленное сложное предложение всегда является выражением какого-либо одного простого или сложного по

1 Эта группа соответствует изъяснительному типу сложноподчиненных предложений

вклассификации В. А. Богородицкого (Общий курс русской грамматики. 5-е изд. М.; Л., 1935.

С. 233–234).

2 Мещанинов И. И. Члены предложения и части речи. М.; Л., 1945. С. 180. 3 Щерба Л. В. Фонетика французского языка. 2-е изд. Л., 1939. § 187–189.

4 Щерба Л. В. Очередные проблемы языковедения // Изв. АН СССР. Отд. лит-ры и языка. М., 1945. Т. IV. Вып. 5. С. 176.

475

своей форме суждения. В соответствии с этим одночленная фраза Щербы Я приехал домой, когда уже было темно является для нас двучленным предложением, тогда как явно двучленную фразу Вы поедете туда, где стоят ваши части мы рассматриваем как одночленное предложение.

Всоставе сложных предложений, кроме основных типов сложносочиненного и сложноподчиненного предложения, мы обнаруживаем и такие случаи, когда определить природу связи между элементами сложного предложения оказывается затруднительным.

Так, в уже упомянутых нами случаях сложных предложений с придаточными частями временного, уступительного и следственного значения мы можем вскрыть борьбу противоположных тенденций внутреннего развития, возникающих на основе присущих этим разновидностям сложных предложений противоречий. В этом смысле очень показательны те случаи построения сложных предложений с указанием времени основного события, когда при отчетливом разграничении частей сложного предложения они, по формулировке Пешковского, «находятся между собою в отношении подчинения, но решить, что чему подчинено — невозможно»1.

Это случай с «взаимным подчинением» обеих частей сложного предложения, которые как «взаимопридаточные» приходится считать «подчиненно-сочиненными, т. е. переходными между подчинением

исочинением»2.

Впредложениях подобной конструкции, как, напр.: Крестьянин ахнуть не успел, как на него медведь насел, мы наблюдаем борьбу противоположных тенденций, на что правильно указывал еще Пешковский: «логически главный факт выражен придаточным предложением, а побочный — главным»3, т. е., иначе говоря, главная часть становится придаточной, а придаточная выступает как главная. Это же явление мы наблюдаем и в отдельных сложных предложениях с союзом «когда» общевременного значения, напр.: Уж солнышко садилося, когда с базарной площади Ермил последним тронулся.

Аналогичный случай внутренне противоречивого построения сложноподчиненного предложения имеет место в конструкциях с союзом если, почти лишенных условного значения, когда при резком разграничении двух частей сложного предложения, «придаточная»

и«главная» его части уравниваются друг другу объединяющим значением сопоставления, например: Если на суше страдали лишь частично от артиллерийского огня, то на корабле подвергались

1 Пешковский А. М.Русскийсинтаксисвнаучномосвещении.6-еизд.М.,1946.С. 416–417. Ср. Финкель А. М. Подчинение или сочинение // Русский язык в школе. 1948. № 4; Семенихин В. П. Подчинение и сочинение // Русский язык в школе. 1949. № 2; Чередниченко И. Г. Особые случаи придаточности в современном русском языке // Вопросы славянского языкознания. Львов, 1948. С. 119–122.

2 Семенихин В. П. Указ. соч. С. 27.

3 Пешковский А. М. Указ. соч. С. 436.

476

увечью исключительно от разрывающихся снарядов (Нов.-Приб.)1. Сопоставление в подобных случаях не имеет уступительного значения и возникает на смысловой базе различия, а не противопоставления, чем подобные предложения и отличаются от сложных предложений с временным союзом между тем как, имеющих противительное значение, напр.: Он беспрестанно двигался … , между тем

как сын его отличался какою-то небрежною неподвижностью.

Наконец, особый случай борьбы противоположных тенденций на основе раскрытия противоречий в самой действительности представляют собой так называемые уступительные предложения, имеющие значение обратной обусловленности. Напр.: Хотя было поздно, но мы не спешили расходиться.

В предложениях этого типа подчинительная конструкция придаточной части противительным союзом но приравнивается второй, главной части предложения, и таким образом подчинительная конструкция обращается в сочинительную. Здесь мы имеем дело не с взаимным подчинением, как в выше приведенном случае с союзом как, и не с логической перестановкой главной и придаточных частей как в приведенном выше примере с союзом когда, и не с растворением подчинения в сочинении, как при употреблении союза если в придаточной части с минимумом условного значения, а с переходом подчинительной связи в сочинительную, при резком разграничении обеих частей единого сложного предложения.

Попытка структуралистов усматривать взаимное подчинение также и в сложных предложениях прямой обусловленности представляется нам лишенной синтаксического обоснования и внутренне софистической. Так, в предложении: Если он не пришел, то он болен, при тесной взаимосвязанности обеих частей, вторую, логически обусловленную, никак нельзя, однако, понять как придаточную, подчиненную и утверждать, что в данном случае можно было бы говорить «о периодах с гомогенными составными частями»2.

При анализе сложноподчиненного предложения очень важно выяснить, что вносит в значение сложного предложения в целом употребление в главной его части местоименно-указательных соответствий союзам и союзным словам в придаточной части. Мы уже указывали на то, что при наличии подобных соответствий придаточная часть не выделяется из состава главной части, благодаря чему все сложное предложение оказывается «одночленным». Достаточно сравнить такие пары, как Его нет, потому что он болен и Его нет потому, что он болен, чтобы убедиться в том, что при двучленности построения в первом случае придаточное предложение имеет функцию отдельного члена предложения — развернутого обстоятельства,

1 Чередниченко И. Г. Указ. соч. С. 115.

2Bröndal W. Le problème de l’hypotaxe // Réflexions sur la théorie des propositions. 1937. P. 247.

477

тогда как во втором случае обстоятельство как бы входит в состав сказуемого и сложное предложение имеет ярко выраженный одночленный характер.

Различием между одночленными и двучленными предложениями оформляется в языке глубокое логическое различие между единым, хотя бы и сложным по своей форме суждением и сочетанием двух взаимосвязанных суждений, в котором осуществляется качественный переход к образуемому в таких комплексах сложному двуединству нашей познающей действительность мысли. Поэтому для нас оказываются одинаково неприемлемыми и чуждыми и традиционное смешение принципиально различных точек зрения на природу сложного предложения, которое наблюдается в бесконечно варьируемых «классификациях придаточных предложений»1, и новейшие структуралистические покушения объяснить все различия в сложноподчиненном предложении наличием или отсутствием тех или иных средств связи в структуре сложного предложения. <…>

Н. С. Верниковская

Изъяснительные конструкции и аспекты их изучения2

Задания. 1. Чем отличаются модальный и объектный тип изъяснительной конструкции друг от друга?

2. Могут ли одни и те же опорные слова употребляться в обоих типах изъяснительной конструкции?

Эксплицитная модальность и изъяснительные конструкции

Мы принимаем определение модальности, данное А. М. Пешковским глагольному наклонению: «Категория наклонения обозначает прежде всего отношение говорящего к той связи, которую он уста-

1 См., напр., приведенные в курсе Б. А. Ильиша классификации Бейна, Эштона и Поутсма, в которых даже при беглом анализе легко обнаружить отсутствие единого логического основания и эклектическое смешение морфологических, синтаксических и даже лексических признаков в отмечаемых ими типах подчиненных предложений (Современный английский язык. 2-е изд. М.,1948. §§ 767–773). Б. А. Ильиш совершенно прав, утверждая, что «вообще классификация подчиненных предложений, или, вернее, причисление конкретных предложений к той или иной категории, в некоторых случаях представляется чем-то крайне противоестественным и противоречащим живому языковому сознанию» (С. 267), но он не вскрывает внутренней порочности всякой классификации придаточных предложений как отдельных предложений в составе синтаксического целого.

2 Печатается по: Вестник Москов. ун-та. 1975. № 5. С. 61–63.

478

навливает… между данным признаком и данным предметом»1. Каждый акт сообщения содержит некоторую информацию, соответствующую описанию определенной ситуации, и оценку этой информации со стороны говорящего лица. Эти две части, представляющие собой обязательные взаимно дополнительные компоненты каждого высказывания, Шарль Балли назвал модусом и диктумом. Модус может быть выражен грамматическим показателем наклонения в составе диктума. При его лексической конкретизации возникает изъяснительная конструкция, названная Ш. Балли «эксплицитной модальностью»2. В конструкции эксплицитной модальности модус соответствует главной части, а диктум — придаточной. Позиция предиката модуса, обычно занимаемая глаголом психического действия, выражает значение уверенного знания либо сомнения, предположения, возможности.

Следует сказать, что круг модальных смыслов в языке намного шире, чем в логике, где традиционно изучаются значения действительности, возможности и необходимости.

Семантические группы глаголов, занимающих позицию предикатов модуса, перечисляются в тех разделах синтаксиса, где описываются сложноподчиненные предложения с придаточными подлежащими и дополнительными (в грамматиках последнего времени они рассматриваются в разделе об изъяснительных предложениях)3. Это известные со времен античности глаголы групп dicendi, putandi, affectuum и voluntatis. Модальная природа изъяснительных предложений давно замечена исследователями (интересны отдельные наблюдения Д. Н. Овсянико-Куликовского, Я. Бауэра, М. Кубика, Л. Дюровича, В. А. Белошапковой, В. И. Кодухова, Л. Ю. Максимова). Главная часть, определяющая общую модальность высказывания, представляет собой своеобразный квалификатор придаточной, а семантика предиката, дифференцируя своим лексическим наполнением различные оттенки модальных и оценочных отношений, регулирует наклонение глагола в придаточной части (диктуме)4. Рассмотрение изъяснительных конструкций в модальном плане будет способствовать, по нашему мнению, более глубокой детализации значений предикатов модуса и тем самым уточнению их внутренней классификации.

Итак, позицию предиката модуса занимают глаголы изъяснительной семантики. В. А. Богородицкий в качестве примера называет

1 Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956. С. 86–87.

2 Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка (русский перевод). М., 1955. С. 44; Bally Ch. Syntaxe de la modalité explicite. CFS. 1942. № 2. P. 3–4.

3 «Грамматика-70». С. 703–705; Илия Л. И. Синтаксис современного французского языка. М., 1962. С. 324.

4 О наклонениях см.: Реферовская Е. А. Синтаксис современного французского языка (сложное предложение). Л., 1969. С. 105–140; Алисова Т. Б. Очерки синтаксиса современного итальянского языка. М.: Изд-во МГУ, 1971. С. 175–182.

479

такие глаголы, как «думаю, говорю, знаю»1. Однако нельзя а priori утверждать, что все глаголы изъяснительной семантики модальны во всех своих значениях. Для уточнения этого вопроса рассмотрим основные значения глагола говорить и их синонимы2.

1.Семантический акцент падает на сам акт говорения3. В этом случае глагол сочетается с обстоятельственными словами, подчеркивающими образ действия: Он говорит громко, долго, по-английски. Это значение открывает ряд синонимов, включающих квалификацию действия в состав лексемы: кричать, шептать, бормотать и т. д.

2.Семантический акцент выделяет содержательную сторону речи:

Он говорит о том, что с ним случилось; Мы говорим о своей работе. Этому значению соответствуют синонимы рассказывать, сообщать, информировать, разговаривать. Ни в первом, ни во втором случае варианты глагола говорить не содержат субъективной оценки сказанного и, следовательно, немодальны.

3.Иначе обстоит дело с примером, уже приводившимся выше в другой связи: Он говорит, что рад нас видеть. Здесь семантический акцент перемещается на субъективную оценку сказанного, о чем свидетельствуют синонимы утверждать, заявлять, уверять, замещающие общий глагол говорить в данной конструкции. В этом случае глагол говорить, управляющий диктумом-придаточным, к своему первичному значению (изображению акта говорения) добавляет модальные смыслы утверждения, уверения. Ср.: Я не говорила с ним сегодня. Я не говорила, что мы это сделаем (т. е. не утверждала, не считала возможным, не заявляла). Модальное и немодальное употребление характерно и для глагола знать, который

водних структурах выступает как показатель отношения говорящего к определенному описанию: Я знаю, что он прав (я утверждаю, я уверен), а в других реализует немодальное значение «быть информированным»: Он знает это правило, он знает то, что знают все.

Как известно, в некоторых европейских языках модальное и немодальное значения русского глагола знать передаются различными глаголами: savoir — connaître, sapere — conoscere, wissen — kennen4. Те же значения обнаруживаются в глаголе думать. Об объектном употреблении этого глагола свидетельствует формальная приме-

1 Богородицкий В. А. Общий курс русской грамматики. 5-е изд. М., 1935. С. 233.

2 Словарь современного русского литературного языка. Т. 3. М.; Л.: Изд-во АН СССР,

1954. Стлб. 192–196 (говорить).

3 Глаголы речи в форме 1-го л. наст. вр. ед. ч. называют перформативными. См.: Austin J. L. How to do things with words. Oxford, 1962. О перформативных и констативных высказываниях см. также Бенвенист Э. Аналитическая философия и язык // Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 301–310.

4 К сожалению, в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова (9-е изд. М., 1972) не проводится разграничения между этими значениями глагола знать: Знать урок: Знать ремесло; Знаю, что он прав (С. 215).

480