Хрестоматия по синтаксису

мечание кстати / не к месту; Спорт — это здоровье; Так рассуждать — эгоизм; Опоздать — значит подвести его; Было бы ошибкой думать так). Из сказанного ранее очевидна неубедительность отнесения к одной модели предложений Замечание кстати и Он не в духе; Тишина и У него неприятности и под. пар.

Вызывает сожаление, что для разных попыток усовершенствования списка структурных схем предложения оказывается непреступимым принцип приблизительного и условного морфологизма, положенный в основу этого списка. Так же и в другой работе1, предлагающей, напротив, пополненный список из 46 структурных схем, под одну схему подводятся разные типы предложений, с компонентами различной грамматической и семантической природы: Небо голубое — Курить вредно; Птицы улетели — Курить запрещается; Он ранен — Курить запрещено и т. п. Схема с мифической формой N2… представлена предложениями Она в отчаянии; Чай с сахаром; Увиливать — это не для меня. Здесь тоже не разграничены предложения элементарные, сообщающие о фактах, и предложения полипредикативные, сообщающие о логических связях между фактами, об оценке этих фактов.

Дело, следовательно, не только в том, что вызывает несогласия и может быть скорректирован список структурных схем, или минимальных образцов, предложения. Дело в некоторых принципах осмысления этого понятия, его роли как звена системы, в непреодоленных пока трудностях построения системы. Следует ожидать, что накопление наблюдений над грамматико-семантическим соотношением разных моделей позволит со временем придать этой системе больше точности и стройности.

И. П. Распопов

Предложение как коммуникативная единица языка2

Задания. 1. Как, по мнению И. П. Распопова, характеристика предложения по цели влияет на структуру предложения?

2.В чем автор видит принципиальные различия между повествовательными, вопросительными и побудительными предложениями?

3.Какое значение автор придает актуальному членению в характеристике предложения?

1 См.: Кокорина С. И. Еще раз о структурной схеме простого предложения // Проблемы учебника русского языка как иностранного. Синтаксис. М., 1980. С. 217–234.

2 Печатается по: Строение простого предложения в современном русском языке.

М., 1970. С. 84–98

181

<…> Характеристика состава и строения предложений с точки зрения конструктивных связей образующих их словесных форм, их грамматического (конструктивно-синтаксического) членения и типологии тех общих моделей (схем, образцов) синтаксических конструкций, в рамках которых они складываются, не исчерпывает всего того, чем обладает предложение в действительности, и, собственно, никак не раскрывает его коммуникативной сущности.

Предложение есть единица коммуникации, и в качестве таковой оно обнаруживает в своей семантике и структурном строении целый ряд специфических признаков, которые должны быть раскрыты и рассмотрены особо.

Обычно к числу специфических признаков предложения относят предикативность и интонацию сообщения.

По этому поводу следует прежде всего сказать, что соответствующие величины не соотносительны.

Если под предикативностью понимают «совокупность таких грамматических категорий, которые определяют и устанавливают природу предложения как грамматически организованной единицы речевого общения, выражающей отношение говорящего к действительности и воплощающей в себе относительно законченную мысль»1, то здесь имеется в виду нечто такое, что касается и внешней (формальной) и внутренней (семантико-функциональной) стороны структуры предложения. Между тем несомненно, что интонация представляет только ее внешнюю сторону и сама по себе, вне словесного содержания, собственно, ничего не выражает.

Далее нужно сказать, что понятие предикативности в нашей лингвистической науке является настолько туманным и противоречивым, что пользоваться им без оговорок практически вообще невозможно.

По нашему мнению, предикативность есть свойство сообщения (кстати, именно таково первоначальное значение термина, восходящее к лат. praedicare — высказывать, заявлять, сообщать), и этим свойством обладает все предложение в целом, а не отдельные компоненты его лексико-грамматического состава, хотя бы и наиболее важные в иерархии устанавливаемых связей, как, например, грамматическое сказуемое.

Любое предложение выражает не просто мысль, а сообщаемую мысль. Как раз поэтому оно богаче по своему содержанию и внешнему оформлению, нежели та или иная синтаксическая конструкция.

Синтаксическая конструкция представляет, так сказать, только фундамент того здания, которое должно быть еще достроено, чтобы стать в полном смысле слова предложением, т. е. коммуникативной единицей языка.

1 Грамматика русского языка. М. : Изд-во АН СССР, 1960. Т. II. Ч. 1. С. 76.

182

Существенными моментами такой достройки и являются: 1) модификация предложений по общей цели (или виду) выражаемого в них сообщения и 2) установление особого соотношения между компонентами их состава, известное под названием актуального членения предложения.

На первом из этих моментов мы остановимся здесь лишь в самых общих чертах, однако не потому, что он менее важен, а потому только, что о нем достаточно хорошо известно читателям из имеющейся литературы, и главное внимание сосредоточим на втором, представляющем, на наш взгляд, специфический интерес для понимания сущности и структуры предложения.

Модификация предложений по общей цели выражаемого в них сообщения. Структурные различия повествовательных, вопросительных и побудительных предложений

Любое предложение как коммуникативная единица языка прежде всего характеризуется тем, что оно содержит в себе сообщение, высказываемое говорящим с определенной целью. Такой целью может быть, как известно, и н ф о р м а ц и я о каких-то фактах (событиях) действительности (в широком понимании этого слова), или в о п р о с о чем-то, или п о б у ж д е н и е второго участника (участников) речевого общения к тем или иным действиям.

В соответствии с этим обычно и выделяют повествовательные, вопросительные и побудительные предложения (повествовательные, вопросительные и побудительные ф у н к ц и о н а л ь н ы е типы предложения).

Следует отметить, что такое деление, проводимое хотя бы в чисто семантическом плане, с точки зрения строгой научной логики не вполне правомерно. Названные функциональные типы предложения по тем признакам, которые им могут быть приписаны, во всяком случае неравноценны. Как уже сказано, основанием классификации является здесь определение цели заключающегося в предложении сообщения. Но цель того или иного сообщения в полной мере выявляется лишь в процессе речевого взаимодействия говорящего и собеседника, а это взаимодействие в случаях с повествовательными, с одной стороны, и вопросительными и побудительными предложениями, с другой стороны, оказывается неодинаковым.

Так, если повествовательные предложения отнюдь не обязательно требуют прямого контакта участников речевого общения (хотя говорящий ориентируется на то, что его сообщение должно быть кем-то воспринято, но он может не указывать прямо, кому именно данное сообщение адресовано), то вопросительные и побудительные предложения в типичных случаях их употребления с необходимостью предполагают точный адрес: их прямое назначение состоит в том, чтобы вызвать определенную активную реакцию со стороны собе-

183

седника. М о м е н т а д р е с о в а н н о г о с о б е с е д н и к у п о б у- ж д е н и я к к а ко м у - т о д е й с т в и ю (с включением сюда и речевого действия) в явно выраженном или скрытом, имплицитном виде всегда присутствует в семантике как вопросительных, так и побудительных предложений, и это их объединяет в противопоставлении повествовательным предложениям1.

С другой стороны, побудительные предложения по некоторым семантическим признакам могут быть объединены с повествовательными предложениями в противоположность предложениям вопросительным. В частности, для побудительных предложений характерна о п р е д е л е н н о с т ь их смыслового содержания, как это имеет место и в повествовательных предложениях, что выражается, между прочим, в том, что те и другие одинаково четко различают положительную и отрицательную форму (ср.: Дети ходили в лес. — Они не ходили в лес; Сходите в лес. — Не ходите в лес).

В указанном отношении вопросительные предложения стоят совершенно особо. Их семантическое своеобразие заключается именно в неопределенности каких-то компонентов содержания, почему различие между положительной и отрицательной формой здесь утрачивает свою актуальность и в ряде случаев по существу снимается или приобретает некоторый специфический смысл (ср.: Вы заходили ко мне сегодня? — Вы не заходили ко мне сегодня?).

Таким образом, наиболее отчетливо в функционально-семанти- ческом плане противостоят друг другу повествовательные и вопросительные предложения.

Структурно-строевое различие повествовательных и вопросительных предложений относится целиком к коммуникативно-син- таксическому уровню и, по-видимому, никак не связано с их конструктивной базой.

Синтаксические конструкции, лежащие в основе тех и других предложений, могут быть абсолютно тождественными и не только по общей формуле своего строения, но и по лексико-грамматическому составу. Ср., напр., с соответствующими повествовательными следующие вопросительные предложения, так называемого неместоименного типа:

[Астров.] Сильно я изменился с тех пор? (Чех., Дядя Ваня); [Боровский]… Ты получила мою записку? (Лавр., За тех, кто в море); [Колесников.] Нас никто не услышит из соседней квартиры? (Л., Нашествие); [Маша.] Ты был бедный, дедушка? У тебя не было денег на керосин? (Афиног., Машенька); Вы были дипломатом? — спросила Катя (Кетл., Мужество); [Аня.] Фирса отправили в больницу? (Чех., Вишневый сад);

1 Ф. Ф. Фортунатов не без оснований рассматривал вопросительные предложения как одну из разновидностей побудительной речи (см.: Фортунатов Ф. Ф. Избранные труды. М., 1956. Т. I. С. 128–129).

184

Маленьких всегда бьют? — спрашивал я (Горьк., Детство); У первомайцев найдутся смелые, преданные ребята? — вдруг спросил Стахович Улю… (Фад., Молодая гвардия); Разговор идет о небесной механике?

(Кожевн., Живая вода); Яков — хороший человек? (Горьк., В людях).

В других случаях вопросительные предложения отличаются от повествовательных наличием в их составе специальных лексикограмматических элементов, так называемых вопросительных местоименных существительных, прилагательных, наречий и т. п. Однако и в таких случаях тождество их конструктивной базы сохраняется, поскольку указанные элементы в качестве грамматических членов синтаксической конструкции выполняют в вопросительном предложении те же функции, что и другие, соответствующие им элементы в повествовательном предложении. Ср.:

Кто идет? — окликнул его чей-то молодой, уверенный голос (Чак., У нас уже утро); Кто этот маленький мальчик? — нарочито громко и строго спросил Батманов (Аж., Далеко от Москвы); Что заставляет таких людей, как Гогин, помогать революционерам? (Горьк., Жизнь Клима Самгина); Что самое замечательное в жизни? По-моему, мечта

(Кетл., Мужество). [Вершинин.] Что вам сказать на прощанье? (Чех., Три сестры); [Варя.] Что тут говорят о Варе? (К. Сим., Парень из нашего города); [Протасов.] Вы о чем у него спрашивали? (Горьк., Дети солнца); Как вы относитесь к анекдотам? — спросил он, оживляясь (Горьк., Жизнь Клима Самгина); Где вы учились? — тихонько спросила Алина (там же). [Акулина Ивановна.] Куда тебя утром Татьяна-то посылала? (Горьк., Мещане); Простите, я не понимаю: почему меня привезли к вам? — спросил Самгин (Горьк., Жизнь Клима Самгина).

Совершенно очевидно также, что тождество конструктивной базы вопросительных и повествовательных предложений сохраняется и в тех случаях, когда в составе первых используются так называемые вопросительные частицы, поскольку последние никаких функций в качестве грамматических членов синтаксической конструкции не выполняют. Ср.:

[Нил] (Петру)… Ты влюблен, тебя любят. Ну, вот, хотя бы по этому поводу — неужели тебе не хочется петь, плясать? Неужели и это не дает тебе радости? (Горьк., Мещане); [Протасов.] Лиза! Как это ты? Разве ты пишешь стихи? (Горьк., Дети солнца); [Ольга.] Увидимся ли мы еще когда-нибудь? [Вершинин.] Должно быть, нет… (Чех., Три сестры).

Во всех отмеченных случаях для построения вопросительных предложений используются те же структурные модели (типы) синтаксических конструкций, что и для построения повествовательных

185

предложений. Специализация тех и других, касающаяся коммуни- кативно-синтаксического аспекта их структуры, отчасти предопределяется различным лексическим наполнением соответствующих конструктивных моделей. Но в большей степени и в первую очередь дифференцирующую роль в этом отношении играет интонация. Так, только благодаря интонации синтаксические конструкции, не имеющие в своем составе вопросительных местоимений или частиц, приобретают значение вопросительных предложений. С другой стороны, даже такие синтаксические конструкции, в составе которых содержатся вопросительные местоимения или частицы, при особом интонировании могут иметь вовсе не вопросительный, а повествовательный (повествовательно-восклицательный) смысл. Например:

— Я все-таки пойду в солдаты! — негромко и упрямо заявил Ефим. — Кто отговаривает?! — воскликнул Игнат. — Иди! (Горьк., Мать); Но за недоверием его ей чувствовалась вера, и это успокаивало её. — Где мне понять мысли его? — думала она (там же); [Михаил] (Пологому). Идите-ка вы в контору! Что это за привычка у вас — бросить дело и ходить жаловаться? Мне это не нравится (Горьк., Враги); Арьянц махнул рукой: какой смысл разговаривать с сумасшедшим! (Пауст., Кара-Бугаз); Куда там сейчас ехать! — сказала она и встала. — Разве отсюда вырвешься? (Пауст., Телеграмма); [Лука] (вводит Анну). Ну, вот и доползли… Эх ты! И разве можно в таком слабом составе одной ходить?! (Горьк., На дне).

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что специальные лексико-грамматические элементы состава синтаксической конструкции, каковы, в частности, вопросительные местоимения или частицы, хотя и имеют на коммуникативно-синтаксическом уровне известное структурно-строевое значение (как своеобразные сигналы вопросительности), но это их значение реализуется только во взаимодействии с определенной интонацией, которая и является универсальным средством модификации предложений по общей цели выражаемого в них сообщения.

Повествовательные и вопросительные предложения в указанном отношении стоят в оппозиции друг к другу. Но каждый из этих функциональных типов предложения представлен в русском языке несколькими разновидностями, которые образуют целую шкалу переходов от повествования, т. е. сообщения информационного или декларативного характера, к вопросу и наоборот.

Известно, что в любом предложении то или иное объективное содержание выражается по-разному в зависимости от степени осведомленности говорящего и его собственной, субъективной точки зрения на факты и события действительности, о которых идет речь. Именно этот момент, определяющий так называемое модальное

186

качество предложения, а также всякого рода специфические модальные и экспрессивные оттенки смысла обусловливают дополнительную модификацию предложений (в пределах отдельных функциональных типов). Так, вопросительные предложения по своему модальному качеству подразделяются по крайней мере на три основные разновидности1.

Первую из этих разновидностей представляют с о б с т в е н н о- в о п р о с и т е л ь н ы е п р е д л о ж е н и я.

Собственно-вопросительные предложения содержат, так сказать, чистый вопрос. Их целевым назначением является выяснение какихто неизвестных говорящему фактов действительности (в целом или

вотношении тех или иных деталей). Такие предложения строятся исключительно на базе синтаксических конструкций, включающих

всвой состав вопросительные местоименные слова, поэтому они могли бы быть названы также местоименными вопросительными предложениями, как это нередко и делается, хотя нужно сказать, что термин «местоименные» явно не синтаксический. Примеры приводились выше.

Другую разновидность вопросительных предложений, квалифицируемых по их модальному качеству, составляют уд о с т о в е р и-

т е л ь н о - в о п р о с и т е л ь н ы е п р е д л о ж е н и я.

Такие предложения используются в тех случаях, когда говорящий хочет удостовериться в реальности того или иного события, о котором он и информирует собеседника, оставляя неопределенным и требующим утверждения или отрицания в ответе лишь момент истинности сообщаемой информации.

Удостоверительно-вопросительные предложения могут быть общего и частного характера. Первые включают в свой состав специальные удостоверительные слова и строятся, как правило, на базе сложных синтаксических конструкций типа правда, что…, верно, что… и т. п., например:

В дверях он [Кирилл] приостановился и спросил вполголоса [у Ксении Афанасьевны — жены Рагозина]: — Правда, что ваш муж к будущей зиме вернется? (Фед., Первые радости); — Скажите, товарищ капитан, — спросил красноармеец,— правда ли, что мы с Германией пакт подписали? (К. Сим., Товарищи по оружию); Это верно, что большевики у помещиков землю забрали и роздали крестьянам? (Н. Остр., Рожденные бурей).

Впрочем, указанные удостоверительные слова могут выступать в составе вопросительного предложения и в качестве вводных или присоединительных элементов. Ср.:

1 Излагаемая ниже классификация вопросительных предложений разработана автором совместно с ассистентом Башкирского гос. ун-та М. Н. Орловой.

187

[Петр.] …Вот два года моей жизни вычеркнуто… да. Это насилие! Насилие надо мной — не правда ли? (Горьк., Мещане); Никакая цель не мыслима без уважения к ней, верно? (Фед., Необыкновенное лето); [Вагин.] …Вы верно говорите — художник должен быть одинок… Свобода — ведь это одиночество — не так ли? (Горьк., Дети солнца).

Удостоверительно-вопросительные предложения частного характера обычно строятся на базе простых синтаксических конструкций того же лексико-грамматического состава, что и повествовательные предложения. Причем соответствующее значение они приобретают в тех случаях, когда суть вопроса выражается в них (это сигнализируется с помощью логического ударения) глагольным сказуемым или любым грамматическим членом, если в функции этого члена выступает слово, имеющее в лексической системе языка антонимическую пару (ср.: можно — нельзя, трудно — легко, хороший — плохой и т. п.).

—Послушайте, — обратился к ней Иноков. — От сигары киргизом пахнет. Можно мне махорки покурить? Я в окно буду (Горьк., Жизнь Клима Самгина);

—Трудно тебе жить без отца-то? — раздался его [Шурова] голос.

—Привыкаю, — ответил Фома (Горьк., Фома Гордеев); [Протасов.] Ага… Лукерья… гм! Вы — грамотная? [Луша.] Нету…, Молитвы знаю.

[Протасов.] А… вы — замужняя?

[Луша.] Нет еще… девицы мы… (Горьк., Дети солнца);

—Вы где служите? — спросила она [Даша]. Телегин сейчас же поднял глаза и широко улыбнулся.

—На Балтийском заводе.

—Интересная работа у вас?

—Не знаю. По-моему, всякая работа интересна (А. Толст., Хождение по мукам);

[Аня.] Фирса отправили в больницу?

[Яша.] Я утром говорил. Отправили, надо думать (Чех., Вишневый сад);

[Бубнов.] Вечером в шашки играть придешь? [Медведев.] Приду (Горьк., На дне);

—Красноармейцам ваш театр понравился? — спросил Рагозин.

—Конечно! (Фед., Необыкновенное лето).

Вдругих случаях удостоверительно-вопросительное значение сообщается предложению с помощью частицы ли (ль), выражающей скрытую альтернативу вопроса, а также частиц разве, неужели, раскрывающих, кроме того, эмоциональное отношение говорящего к какому-то факту, в реальности которого он хочет удостовериться.

188

—А где мой товарищ? — промолвил Олег. — Скажите, где конь мой ретивый? Здоров ли? Все так же ль легок его бег? Все тот же ль он бурный, игривый? (Пушк., Песня о вещем Олеге);

Когда все разошлись, она [мать] спросила Павла;

—Павлуша, разве ты социалист? (Горьк., Мать);

[Любовь Андреевна] (Трофимову). Вы были тогда совсем мальчиком, милым студентиком, а теперь волосы не густые, очки. Неужели вы все еще студент?

[Трофимов.] Должно быть, я буду вечным студентом (Чех., Вишневый сад);

[Фёдор] (отцу о Колесникове). Слушай, неужели ты боишься его? Сколько я понимаю в артиллерии, эта пушка уже не стреляет (Л., Нашествие).

Наконец, третью разновидность вопросительных предложений представляют п р е д п о л о ж и т е л ь н о - в о п р о с и т е л ь н ы е

пр е д л о ж е н и я.

Втаких предложениях вопрос о неизвестных говорящему фактах действительности сочетается с предполагаемым ответом (собственно, такое предположение и является здесь своеобразной формой выражения вопроса).

Как и удостоверительно-вопросительные, эти предложения строятся на базе синтаксических конструкций, совпадающих по своему лексико-грамматическому составу с повествовательными предложениями. Но, в отличие от первых, суть вопроса выражается в них словом (в функции любого грамматического члена, кроме глагольного сказуемого), которое лексически противопоставляется не одному, а целому ряду слов с иным денотативным значением. Напр.:

—Почти всякий труд состоит в повторении усвоенного. Попробуйте повторяться в искусстве. Художник умирает, если повторяется…

—Этому вас учит Цветухин? Я с ним не согласен (Фед., Необыкновенное лето);

—Вы были дипломатом? — спросила Катя и покраснела. Мысль о дипломате возникла из-за блестящих пуговиц и шляпы.

—Нет… Я инженер-строитель (Кетл., Мужество);

[Тетерев.] …Лучше замерзнуть на ходу, чем сгнить, сидя на одном месте…

[Татьяна.] Это вы на меня намекаете? [Тетерев.] Боже упаси… (Горьк., Мещане);

[Платон.] В эти дни я работаю больше, чем когда бы то ни было, и — удивительное дело — у меня нашлось время даже помечтать.

[Лида.] Вы мечтаете о сложных операциях?

[Платон.] Я мечтаю об операции собственного сердца (Корнейчук, Платон Кречет);

Таисья, помолчав, спросила:

189

—За границей познакомились?

—В Москве (Горьк., Жизнь Клима Самгина);

… Когда Клим сказал ему, что он в этот семестр не учился, Иноков бесцеремонно поставил третий вопрос:

—Из осторожности не учились?

—Причем тут осторожность? (там же).

Специальным средством выражения вопроса в форме предположения (или, наоборот, предположения в форме вопроса — тут явно переходный случай) является сочетание частицы ли с частицей не, как бы обрамляющее в составе предложения тот его лексико-грам- матический элемент, которым непосредственно обозначается предполагаемое неизвестное:

Порой Сергей Иванович начинал разбираться в себе: а не трусость ли удерживает его от последнего, решительного шага?.. (В. П., Сталь и шлак);

«Братцы, не могу больше», — прощался чей-то срывающийся голос. «Не Квашнин ли это крикнул?» [подумал Рощин] (А. Толст., Хождение по мукам);

… Человек передвинулся в полосу света из окна и пошел на Самгина, глядя в лицо его так, что Самгин встал и назвал свою фамилию…

—Так, — сказал гость, положив на ладонь Клима сухую, холодную руку, и, ожидая пожатия, спросил:

—Вы не родственник ли Якову Ивановичу?

Это дядя мой (Горьк., Жизнь Клима Самгина);

— А вы, случайно, не Алексеевым ли будете? — с живым интересом повернулся к гармонисту Аверьян Макарович (Г. Ник., Жатва).

Можно показать, что предположительно-вопросительные предложения соотносительны с собственно-вопросительными и синонимичны им (ср.: Этому вас учит Цветухин? — Кто вас этому учит?; Вы были дипломатом? — Кем вы были?; Это вы на меня намекаете? — Это вы на кого намекаете?; Вы мечтаете о сложных операциях? — О чем вы мечтаете? и т. п.). Но с другой стороны, если последние — стоят, так сказать, на противоположном полюсе по отношению к повествовательным предложениям, то первые по ряду признаков уже сближаются с ними. Такому сближению способствует, конечно, и то, что модальное качество самих повествовательных предложений, получая выражение в формах наклонения глагольного сказуемого или связки, а также с помощью разного рода специальных вводных элементов и частиц (в сочетании с соответствующей интонацией), отнюдь не единообразно и может колебаться от категорического утверждения до различных степеней сомнения и предположительности. (Ср.: Он, несомненно, приедет сегодня. — Он приедет сегодня. — Он, вероятно, приедет

190