Норман Энджелл - Великое заблуждение Очерк о мнимых выгодах военной мощи наций

Унаследовали ли воинственные нации землю?

Правда ли, что лагерная жизнь — тот вид школы, которой требует соревнование армий континенталь ной Европы, — приводит к моральному здоровью? Правда ли, что постоянная репетиция того, что ни когда не произойдет, а когда произойдет, то будет не таковым, как репетиция, может служить подготовкой к деятельной жизни? Правда ли, что такой процесс будет иметь прямое отношение к реальности? Прав да ли, что механический шаблон искусственных за нятий, искусственных преступлений, искусственных добродетелей и искусственных наказаний создаст ре альную подготовку в реальной жизненной борьбе? Что же тогда значит дело Дрейфуса? Что же значат тогда скандалы, отметившие военную жизнь Герма нии в последние годы? Если военная подготовка — такая прекрасная школа, то как же «Times» может писать о Франции, прошедшей целое поколение та кой школы, следующие слова:

«Трепет ужаса и стыда пробежал по всему куль турному миру вне пределов Франции, когда стал известен приговор Ренского военного суда. Глав ные обвинители Дрейфуса были уличены на пере крестных допросах в совершении грубых подлогов и обманов, которых всюду было бы достаточно, не только чтобы дискредитировать их показания, но чтобы немедленно отправить их со свидетельской скамьи в тюремную камеру... Их честь влачилась в грязи. Пять судей из семи еще раз доказали ак сиому, выявившуюся в процессе Золя, что военное правосудие ничего не имеет общего с правосудием вообще. Мы без колебания можем сказать, что сам

217

Глава IV

по себе Ренский военный суд есть величайший гра беж, страшнейшее растление правосудия, какое воз можно в наши дни. Правосудие топчется явно, об думанно и безжалостно. Приговор является поще чиной общественному мнению культурного мира и совести всего человечества. Франция еще предста нет перед судом истории. Привлеченная к суду бо лее высокому, чем тот, перед которым стоял Дрей фус, она должна будет показать, хочет ли она ис править это огромное зло и реабилитировать свое имя или же навсегда хочет быть обесчещенной тем, что потерпит эти преступления. Поддавшись гип нозу нелепых сплетен об интернациональном син дикате измены, составившем заговор против чести и спокойствия Франции, совесть французской на ции оказалась затемнена, а ее рассудок атрофиро вался. Неужели не найдется среди деятелей Сената или Палаты ни один, который бы напомнил Фран ции, что нации, как и отдельные лица, не могут жить под бременем всеобщего презрения? Фран ция не может не слышать голоса всего культурного мира, ибо это — голос истории».

То, что говорила «Times», было мнением всей Анг лии, и не только Англии, но и Америки.

А разве Германия избежала подобного осуждения? Мы все предполагали, что дело Дрейфуса не может повториться в Германии, но не таково мнение многих немцев. Действительно, когда дело Дрейфуса еще не достигло своего кризиса, скандал Коце, не менее важ ный, чем Дрейфусовское дело, и открывший такое же падение нравственности, заставил «Times» объявить, что многие черты германской культуры заставляют

218

Унаследовали ли воинственные нации землю?

всякого англичанина удивляться, «как государство еще не распалось из за подобного гниения». А если это можно было сказать о деле Коце, то что же долж ны мы сказать о тех обстоятельствах, которые обнару жились в процессе Максимилиана Гардена?»

Должно ли говорить, что автор этих строк вовсе не может представить Германию в целом более раз вращенной, чем ее соседи? Но беспристрастные на блюдатели, а среди них немало немцев, не думают, что Германия извлекла какое нибудь экономическое, социальное или моральное преимущество из победы 1870 г. и того состояния вещей, которое она вызва ла. Это вполне очевидно при современном положении дел в Германии, при том затруднении, с которым бо рется сейчас германский народ, при растущем недо вольстве и влиянии тех элементов, которые питают ся недовольством при росте, с одной стороны, незави симого радикализма, а с другой — самой феодальной автократии, при неудаче нормального и свободного развития демократических учреждений, при опасно сти для будущего, представляемой таким положени ем, при скудости германских финансов, при относи тельно небольшой выгоде, которую извлекает населе ние в целом из возросшей вывозной торговли. Между тем, в Англии как раз теперь замечается предрассу дочная склонность ко всему немецкому. Со странной извращенностью, отмечающей «патриотические суж дения», стремятся сейчас делать сравнения с Герма нией, притом далеко не в пользу нас самих и других европейских стран. Все же, если верить самим немцам,

219

Глава IV

превосходство, которое мы находим в Германии, на са мом деле не существует, как и тот призрачный немец кий военный аэростат, которому наша печать посвя щает серьезные столбцы, одновременно уделяя вни мание и нелепым историям об оружии в лондонских погребах и о германских шпионах, которых наши пат риоты видят в каждом итальянском официанте.

Несмотря на гипноз германского прогресса, столь сильно влияющий на умы наших джингоистов, сам германский народ, в отличие от небольшой группы прусских юнкеров, нисколько не увлекается им, что доказывается несравненным ростом социал демок ратического элемента, который является отрицанием военного империализма и который, как доказывают цифры, в Пруссии поддерживается не только одним классом рабочего населения, но и торгово промыш ленным и ремесленным классами. Агитация в пользу избирательной реформы в Пруссии показывает, в ка кой мере обострился этот конфликт. С одной сторо ны — постоянно растущий демократический элемент, проявляющий все более и более революционные тен денции, с другой — прусская автократия, все менее и менее желающая уступить. Думает ли кто либо дейст вительно, что положение остается таким же, что демо кратические партии будут продолжать расти численно и согласятся навсегда быть в подчинении у прусского милитаризма и что германская демократия примирится с положением, при котором, по словам члена Рейхста га фон Ольденбурга, всегда будет возможно герман скому императору приказать лейтенанту: «Возьмите

220

Унаследовали ли воинственные нации землю?

десять человек и закройте Рейхстаг»? Действительно, не обнаружило ли последнее десятилетие ярких сим птомов в этом отношении? Не проявился ли дух об щественного мнения, так переменившийся в Германии в последнее десятилетие, в том взрыве негодования, который последовал за напечатанием интервью с Кай зером в «Daily Telegraph», и не имевшим раньше от ношения к нелепой защите, произнесенной канцлером после этого инцидента? Могут возразить, конечно, что весь этот шум затих, но не указывает ли это на то, что громадная пропасть отделяет нас от времени, ког да преследования за оскорбление Величества исчисля лись тысячами, когда наказания за эти преступления слагались в тысячелетия тюремного заключения, когда такому наказанию подвергались не только юноши во цвете лет, но и почтенные ректоры университетов?

Но какова может быть со стороны немцев оцен ка последствий военной победы и милитаризации, если благодаря им она вовлечена в культурную борь бу, прекратившуюся в других странах уже с поколение тому назад, и что может сказать английский защитник милитаристского режима, который считает германс кую систему достойной подражания, если имперский канцлер стоит за отказ в демократическом выборном праве, которое существует в Англии, на том основа нии, что прусский народ еще не приобрел тех качеств общественной дисциплины, которые мы встреча ем в Англии. А между тем то, до чего Пруссия, по мнению канцлера, еще не доросла, скандинавские на ции, Швейцария, Голландия, Бельгия получили без

221

Глава IV

помощи военной победы и соответствующего режи ма. И не правда ли то, что было однажды сказано по поводу войны, будто она сделала Германию великой, а немцев маленькими?

Если мы в такой значительной мере приписыва ем социальный прогресс Германии, которого никто не станет отрицать, победам и правопорядку, поче му смотрим мы сквозь пальцы на социальный про гресс маленьких государств, о котором я уже упо минал, который в отношении материальном не ме нее велик, чем в Германии, а в отношении моральном значительно выше? Почему забываем мы о том фак те, что то, что хорошо устроено в социальной жиз ни Германии, в Скандинавии и Швейцарии устрое но еще лучше? Почему мы закрываем глаза на тот факт, что военный режим, которому приписывается такое большое значение, оказался совершенно бес плодным в странах, еще более проникнутых военным духом, чем Германия, — в Испании, Италии, Авст рии, Турции и России?

Но даже признав, что военный режим сыграл ту роль в германском прогрессе, которую ему приписы вают наши германоманы, можно ли оправдывать пред положение, что такой процесс подходит каким либо образом к нашим социальным, моральным, экономи ческим и историческим условиям?

Некоторые из самых интересных исследователей английского прогресса, как, например, Эдмунд Дэмо лен, приписывают высоту нашей культуры как раз тем свойствам, которые подавляются германской системой:

222

Унаследовали ли воинственные нации землю?

нашей предприимчивости, нашей самодеятельности, нашему сопротивлению государственному вмешатель ству, нашей нетерпимости к бюрократии, словом, все му, что отмечено нашим общим возмущением против режима государственного усмотрения.

Хотя бы мы и основывали нашу защиту милита ризма на том, что, помимо экономических интересов, мы желаем жить собственной жизнью по собствен ному усмотрению, не подвергаемся ли мы той опасно сти, что, благодаря этой мании подражать германской системе, мы онемечим Англию, хотя бы даже ни один немецкий солдат никогда не вступил на нашу почву?

Конечно, утверждают, что если бы мы даже при няли французскую или германскую систему военного набора, мы никогда не стали бы жертвами его недо статков и скандалы, которые время от времени разра жаются во Франции и Германии, не могли бы повто риться в нашей военной жизни, ибо военная атмосфера наших собственных казарм и военная подготовка на шей армии всегда были бы здоровыми. Но что же го ворят защитники такого мнения? Сам господин Блеч форд заявляет:

«Казарменная жизнь плоха и навсегда будет плоха. Нехорошо большому количеству мужчин жить сов местно, вне влияния семьи и женщин, как и нехоро шо для женщин жить и работать в исключительно женских общинах. Оба пола воздействуют один на другой. Каждый составляет для другого естествен ное ограничение и является полезным стимулом. Ка зармы и гарнизонные города нехороши для молодых

223

Глава IV

людей. Молодой солдат, сдерживаемый силой не нужной, строгой и часто глупой дисциплины, вмес те с тем пользуется привилегиями, которые весьма вредны для тех, кто лишен сильной воли и здраво го смысла. Я видел, как самые симпатичные ребя та, поступив в ряды армии, гибли меньше чем в год.

Яне пуританин, я человек, принадлежащий миру; но всякий порядочный человек, бывший в армии, знает, что все то, что я говорю, вполне справедливо и, более того, является истиной, высказанной с большой уме ренностью. Несколько часов, проведенных в казар мах, разъяснили бы на этот счет куда больше, чем все, что пишется о солдатах. Когда я вступил в ряды армии, мне было двадцать лет и я был удивитель но скромен для этого возраста. Меня воспитыва ла моя мать. Я бывал в церкви каждое воскресенье.

Яжил спокойной и скромной жизнью и имел боль шую склонность к науке. Язык казармы шокировал меня и возмущал. Я не понимал и половины того, что я слышал, я не верил многому из того, что я ви дел. Когда я стал сознавать истину, я собрался с ду хом и ушел из этого мира, ибо непривлекательность этой жизни открыла мне глаза. Так я познакомился

сфактами, хотя и не могу всех их высказать».

ГлаВа V

Все уменьшающиеся

факторы физической силы;

психологические результаты

Уменьшающиеся факторы физической силы. — Физическая сила всегда была значительным фактором в человеческих делах, хотя роль ее и падает. — Каков критерий различия выгодного и невыгодного применения физической силы? — Сила, содейст вующая кооперации, находится в согласии с законами челове ческого прогресса; сила, содействующая паразитизму, противо речит этому закону и вредна для обеих сторон. — Историче ский ход уклонения от физической силы. — Хан и лондонские торговцы. — Древний Рим и современная Британия. — Защи та войны по мотивам чувства — как силы, очищающей чело веческую жизнь. — Факты. — Куда направится человеческая

воинственность.

Вопреки общему стремлению, указанному в фактах последней главы, можно утверждать с совершенной справедливостью, что, хотя методы англо саксонского мира в сравнении с методами испанцев, португальцев

ифранцузской империи были скорее коммерческими

ипромышленными, чем военными, война все же была необходима для расширения английского влияния; что если бы не война, то англо саксонцы были бы вытес нены из Северной Америки и Азии и никогда не мог ли бы обосноваться там.

Препятствует ли это нам установить на основании фактов, изложенных в предшествующей главе, общий принцип, который мог бы быть нашим практическим

225

Глава V

руководством по политике и указывать нам направле ние человеческой деятельности? Безусловно, нет.

Мистер Рузвельт, выражающий с такой удиви тельной силой обыденные мысли своих слушателей и читателей, обычно держится такого взгляда: «Мы должны быть мирными, но не слишком мирными; во инственными, но не слишком воинственными; нравст венными, но не слишком нравственными».

Такой словесной передержкой нам помогают ми новать трудные и тернистые места на пути мышле ния. Если мы не можем довести некоторый принцип до его логических последствий, то на какой же точ ке мы должны остановиться? Каждый с одинаковой справедливостью может указывать другую точку. Что значит быть умеренно миролюбивыми или умеренно воинственными? Темперамент и вкусы могут беско нечно расширять эти границы. Эти термины только затемняют положение.

Если теория справедлива, то она может быть дове дена до своих логических выводов. Более того, един ственным доказательством ее справедливости явля ется то, что из нее могут быть сделаны логические заключения. Если она оказывается неверной на прак тике, то она неверна и в теории, ибо верная теория бу дет считаться со всеми фактами, а не с частью их.

В одной из предшествующих глав я подробно ос тановился на процессе постоянного уменьшения фак тора силы с тех времен, когда примитивный чело век убивал себе подобного для того, чтобы съесть его. Между тем, процесс применения силы в целом был

226