Норман Энджелл - Великое заблуждение Очерк о мнимых выгодах военной мощи наций

Вооружение, но не только вооружение

доколе она еще владычествует на море и находится в союзе с Францией, она должна воспользоваться случаем, чтобы уничтожить Германию».

Не находим ли мы с английской точки зрения под тверждения вышеизложенному подозрению? К сожа лению, да. Господин Кокс пишет в одном английском журнале следующее:

«Ужели нет другого выхода из бесконечного, хотя и бесплодного соревнования в постройке броненос цев? Конечно, есть. Есть тот выход, который бы уже давно был принят Кромвелем, Вильямом Пит том, Палмерстоном и Дизраэли. Он явился бы един ственным правильным выводом. Должно бы сказать Германии: “Все, что вы делаете, является рядом не приязненных актов. Ваши слова ничего не значат. Вы должны положить конец вашим воинственным приготовлениям. Если вы не удовлетворите нашего требования, мы немедленно потопим все принадле жащие вам броненосцы и крейсера. Созданное вами положение — нетерпимо. Если вы решите сражать ся с нами, если вы настаиваете на войне, то изволь те, будем воевать; но время этой войны выберем мы, а не вы, и это время настало”».

Даже профессор Вилкинсон допускает, что суще ствует партия, поддерживающая политику, предло женную сэром Коксом. Американский писатель док тор Гэль, которого я уже цитировал, вынес то же са мое впечатление. Он говорит:

«Ближайшие опасности угрожают с английской сто роны и могут быть с точностью определены как осоз нание необходимости поспешно сделать попытку

297

Глава I

вернуть ускользающий престиж. Англия в глуби не души не верит в собственные рассказы о воин ственных намерениях немцев, но у нее уже мелька ет в сознании мысль о том огромном преимуществе, которое выпадет на долю державы, нанесшей пер вый удар. Сознание этого факта значительно увели чивает возможность враждебных действий. Взаим ное подозрение, которое не может быть проверен ным, заставит спешить с действиями. Как Англия, так и Германия принуждены будут нанести первый удар, хотя бы и без достаточного основания, но бла годаря убеждению, что противник готовит удар».

Ввиду предыдущего, может ли кто нибудь утверж дать, что это дикое нагромождение военных приготов лений не заключает само в себе опасности? Наоборот, оно полно опасности. Должно отметить, что сторон ники войны, которые так часто бросают сторонникам мира упрек в незнании человеческой природы, сами грешат тем же. Они надеются, что другой народ бу дет руководствоваться мотивами, которые они сами никогда не променяли бы на собственный образ дей ствий. Они прекрасно знают, что если бы они были немцами, то при настоящих условиях они не отказа лись бы от соревнования из за одного только упорс тва противника; между тем, они ожидают, что Герма ния сделает то, чего они никогда не сделали бы сами. Даже адмирал Фишер, которого я не считаю джинго истом, мог утверждать следующее:

«Я не сторонник войны, я сторонник мира. Вот по чему я требую превосходства нашего флота. Не впи сал ли я в книгу автографов в Гааге: «Превосходство

298

Вооружение, но не только вооружение

британского флота есть лучший залог мира»? Моя единственная цель — мир. Вся моя воинственность направлена к мирной цели. Если вы внушаете каж дому человеку в своей стране и каждому чужест ранцу, что мы всегда готовы, что мы всегда можем напасть первыми, немедленно разбить неприятель скую армию, сжечь всех наших пленных, подверг нуть пыткам их женщин и детей, тогда никто не по пытается напасть на нас».

Вышеприведенное попросту неправильно. Для меня очевидно, что вышеприведенное мнение крайне вредно, если применить его к разрешению современ ных осложнений. Согласился ли бы адмирал Фишер отказаться от своих намерений из боязни, что кто либо мог бы на него немедленно напасть? Он оттолкнул бы эту мысль с гневом и презрением и, может быть, при бавил бы, что угроза побудила бы его еще скорее дей ствовать по намеченному плану. На каком же основа нии адмирал Фишер предполагает, что ему принад лежит монополия храбрости и что немецкий адмирал поступит иначе, чем он? Не пора ли нам отказаться от наивного предположения, что нам принадлежит моно полия храбрости и упорства в мире, и что то, что ни когда не может «запугать» нас, сможет запугать на ших противников?

«Если хочешь мира, готовь войну», — быть может, это и было справедливым относительно государства, которое представляло собой оазис культуры в дикой пустыне, но не таковым является положение Велико британии. Внешний мир не является приютом диких. Внешний мир состоит из мужчин и женщин, подобных

299

ГлаВа II

Отношение обороны к нашествию

Корнем вопроса является мотив нашествия. — За отсутствием такового мотива отпадает необходимость защищаться. — Рост разумного отношения к этому вопросу с обеих сторон.

В первой части этой книги я утверждал, что все за труднение, связанное с милитаризмом, основано на той теории, что экономические выгоды связаны с при менением военной силы, иными словами, что вооруже ние является логическим выводом из того заблужде ния, которое разбирается в этой книге.

На это некоторые из моих критиков отвечали, буд то я не считался с фактом, что оружие существует для обороны, а не для нападения! Даже наиболее созна тельные держались этого взгляда. Но что же создает необходимость защиты? Конечно, предположение воз можного нашествия. А что создает возможность на шествия? Конечно, предположение, что с этим связана возможность выгод. Нужно ли подчеркнуть, что этот анализ приводит нас к решающему фактору милита ризма, а именно к значению мотивов для нашествия?

Как это ни кажется элементарным, все же необхо димо, считаясь с критикой первого издания этой кни ги, остановиться на взаимоотношениях обороны и на падения. целью вооружений является защита от напа дений, или стремление добиться каких нибудь выгод, нападая. С практической точки зрения возможность

301

Глава II

нападения зависит от двух предположений: во пер вых, от предположения о выгоде, которую может при нести успех нападения, и, во вторых, о возможности этого успеха. Оба указанных элемента необходимы. Если будет доказано, что никакой выгоды нельзя из влечь из успешного нападения, то никто не будет на падать. Мы не строим крепостей на Северном полюсе. Несколько лет тому назад банк в одном из золотопро мышленных городов далекого запада часто подвергал ся экспроприациям, так как было известно, что боль шая золотопромышленная компания, которой принад лежит город, держит в этом банке большое количество золота для расплаты с рабочими. Тогда компания ре шила платить только чеками на один из банков города Сан Франциско, и, благодаря столь простой системе, практически устранила золотое обращение в указан ном городе. С тех пор банк никогда не подвергался нападениям.

То, что золото было заменено чековыми книжками, явилось для банка обороной, которая не была бы до стигнута тысячами долларов, затраченных на соору жение фортов и земляных укреплений и на расстанов ку пулеметов вокруг города. Из двух способов защи ты замена золота чеками явилась и бесконечно более дешевой, и более действительной. В последние 40 или 50 лет развитие кредита в Европе сделало для госу дарств Европы то же, что директор вышеупомянутого банка. Подвергающиеся захвату богатства были заме нены кредитом. И если подробно рассмотреть резуль таты этого факта, то мы убедимся, что Европе так же

302

Отношение обороны к нашествию

мало нужна сложная система обороны, как и запад но американскому банку после того, как он ввел че ковую систему.

Все же, несмотря на это, нам серьезно возража ют, что разбираемые в этой книге принципы, хотя и правильны, все же не относятся к решению вопроса, так как вооружение создается лишь для защиты. Даже столь авторитетная газета, как Times, обсуждая пер вое издание моей книги, ставит серьезно следующий вопрос:

«Конечно, победитель страдает, но кто страдает больше, он или побежденный?»

Таким образом, Times серьезно утверждает, что если бы даже стало очевидным каждому дипломату, что никакие выгоды не извлекаются из завоевания или из преобладающего военного могущества, то стремле ние к войне было бы таким же, как и при убеждении, что единственным козырем в руках держав является военная мощь. Очевидно, Times полагает, что нация станет воевать не для достижения какой либо выго ды, но исключительно из своекорыстного желания причинить значительный ущерб, хотя бы нападающая страна сама потерпела при этом. Может ли это на са мом деле послужить мотивом нападения? Должна ли Европа поддерживать неисчислимое бремя вооруже ния с одной лишь целью, чтобы каждая держава мог ла причинить другой все ужасы войны, не имея в виду какой нибудь выгоды, но преследуя лишь ту цель, чтобы неизвестный противник (мы уже видели, что

303

Глава II

противники наши меняются каждые десять лет, и ни одна нация не знает, кто будет ее следующим против ником) — пострадал больше, чем она пострадает сама? Свойственно ли что нибудь подобное человеческой природе? Оправдывается ли это чем либо в истории человечества? Местью? Пожалуй. Но месть требует предварительного причинения какого нибудь оскорб ления, которое, в свою очередь, является результатом обиды, нанесенной раньше. Можно допустить также тщеславие, но это побуждение мы уже рассматрива ли и знаем, что конфликты между государствами на этой почве становятся все реже. Если же мы оставим

встороне экономические мотивы и будем принимать

врасчет только мотивы чувства, то утверждения обе их сторон, что их вооружения сделаны только для за щиты, а не для нападения, становятся совершенно не лепыми. Если каждый отрицает намерение нападать и искренен в этом отрицании, то необходимость оборо ны сама по себе падает. Исследование, заключающе еся в двух предшествующих частях этой книги, одина ково касается как мотивов чувства, так и материаль ных мотивов войны, и выясняет, что экономические факторы все более и более лишают применение воен ной силы в межгосударственных отношениях всякого значения, для удовлетворения как моральных, так и материальных побуждений. Правда, приведенный те зис касается только мотивов нападения, и я не считал необходимым в первом издании этой книги указывать на то, что в какой мере сократились мотивы нападения,

втакой же мере уменьшилась необходимость обороны.

304

Отношение обороны к нашествию

Если же найдутся люди, которые будут укорять меня за введение таких общих мест, то я хотел бы иметь до статочно места, чтобы привести все замечания подоб ного рода, вызванные первым изданием моей книги!

Критика газеты «Spectator» напоминает нам заме чание газеты «Times»:

«Главное утверждение господина Энджела заключа ется в том, что выгоды, обычно связываемые с незави симостью наций, существуют только в народном вооб ражении. Он утверждает, что англичане будут так же счастливы под германским правлением, как и немцы, подпав под власть англичан. Неразумно поэтому при нимать какие бы то ни было меры для закрепления су ществующего в Европе порядка, если только сенти ментальный человек может ценить его. Должно быть, в частной жизни господин Энджел менее последовате лен и менее склонен проповедовать разбойничье пра вило, что для разумного человека «мое» и «твое» — лишь различные наименования одной и той же вещи. Если он хочет увеличить число своих последователей, то мы бы советовали ему применить свои рассуждения и в личной жизни и убеждать людей в том, что брак, как и частная собственность, являются таким же за блуждением, как патриотизм. Если чувства должны быть изгнаны из политики, то не должно хранить их в пределах морали».

Так как возражение на эту несколько необычную критику вполне совпадает с тем, что нам предстоит выяснить, то я прошу извинить меня за повторение моего письма в редакцию «Spectator», в котором за ключалось между прочим следующее:

305

Глава II

«Насколько вышеприведенное является неверным изложением характера и взглядов моей книги, мож но увидеть, проверяя факты. Мой памфлет не на правлен против чувства патриотизма, если не счи тать отрицательного отношения к дуэли; моя книга совсем не касается патриотизма, ибо он находится вне границ моей темы. Я не утверждаю, что Англия была бы счастлива под властью немцев, и ваш кри тик не может сослаться в подтверждение этого ни на одну строчку. Я не утверждаю, что неблагоразум но принимать меры для закрепления существующего в Европе порядка.

Яне указываю на безумие самозащиты наций. Я не восстаю против затрат на вооружение с этой целью. Наоборот, я утверждаю, что, доколе останется в силе современная политическая философия, мы вынуж дены сохранить наше отношение к другим державам.

Ясогласен с тем, что, доколе является опасность германского нашествия, мы должны вооружаться.

Яне проповедую разбойничьей теории, что «мое» и «твое» — одно и то же, и все основные мысли моей книги противоречат этому утверждению. Моя цель — доказать, что разбойничьи теории (которые являются теориями современной государственной мудрости) долее не терпимы в отношениях между нациями, и разница между «моим» и «твоим» долж на неизбежно, при усложнении общественных форм, все больше соблюдаться. Я не утверждаю, что моти вы чувства должны быть изгнаны из политики, если под чувством подразумевать ту общую всем нрав ственность, которая характеризует наши отноше ния к браку и частной собственности. Вся моя кни га выражает как раз обратный взгляд: она стремит ся доказать, что нравственность, характеризующая

306