Норман Энджелл - Великое заблуждение Очерк о мнимых выгодах военной мощи наций

Все уменьшающиеся факторы физической силы

необходимой частью прогресса, и даже в наши дни са мые передовые народы применяют полицейскую силу как необходимый элемент своей культуры.

Каков же критерий, разграничивающий полезное и бесполезное применение силы? Ключ к нахождению этого критерия находится в кооперации между людь ми и в борьбе с природой. Человечество как целое есть организм, который требует согласования всех сво их частей для того, чтобы достигнуть большей жиз неспособности, лучшего приспособления к окружаю щей среде.

Итак, вот он, ключ. Силы, примененные для обес печения сотрудничества между частями для облегче ния обмена, содействуют прогрессу; те силы, которые направляются против кооперации, которые стараются заменить взаимную пользу обмена принуждением, ко торое является формой паразитизма, ведут к регрессу.

Почему оправдывается полицейское применение силы? Потому что грабитель отказывается от сотруд ничества. Он не предлагает обмена; он хочет жить в качестве паразита, брать силой и ничего не давать взамен. Если число грабителей велико, то сотрудни чество между отдельными частями организма станет невозможным. Они содействуют разобщению. Гра бители должны быть ограничены, и доколе полиция применяет силу с подобной целью, она только обеспе чивает кооперацию. Полиция не борется с человеком, она борется с природой, т.е. с преступлением.

Теперь предположите, что эта полицейская сила ста новится армией политической державы и дипломаты

227

Глава V

этой державы скажут другому, меньшему государству: «Мы многочисленнее вас, мы присоединим вашу тер риторию, а вы извольте платить нам дань». А мень шая страна спросит: «Что вы нам дадите за эту дань?» А большая страна скажет: «Ничего. Вы слабы, а мы сильнее. Мы вас проглотим. Таков закон жизни, так было, так будет».

Тогда полицейская сила, став армией, уже не со действует больше кооперации. Она попросту заняла место грабителей; считать такую армию полицейской силой и уверять, что и та и другая операция одинако во может быть оправдана, потому что одинаково ос нована на применении силы, значит не знать полови ны фактов и быть способным на те лишние обобщения, которые являются признаком дикости и невежества.

Но разница заключается не только в моральной стороне вопроса. Если читатель мысленно вернется к небольшому очерку на одной из предыдущих стра ниц, то он, наверное, согласится с тем, что диплома ты большой державы поступили крайне неумно. В вы шеприведенном мы находим также ключ к разнице между относительными историями таких военных им перий, как Испания, Франция и Португалия, и стран более промышленного типа, как Англия. Не только случайность войны и вопрос о применении физической силы дали Великобритании влияние в половине мира и отняли его у Испании, но радикальное, основное раз личие в основных принципах, хотя бы и недостаточ но ясно осознанных. Английское применение силы во всех отношениях приближалось к роли полиции.

228

Все уменьшающиеся факторы физической силы

Силы же Испании действовали как дипломатия боль шой страны по отношению к маленькой в вышеприве денном примере.

Англия стремилась к кооперации; Испания — к за труднению ее. Англия придерживалась истинных за конов о человеческой борьбе; Испания считалась лишь с тем законом крови и железа, которым сторонники империи постоянно угрожают нам. К чему привели все попытки жить за счет насильственно собранной дани? Они все кончились настолько неудачно, что в наши дни сбор такой дани стал экономически невозможен.

Если бы дипломат вместо того, чтобы требовать дань, сказал: «Ваша страна находится в беспорядке; ваши полицейские силы недостаточны; наших купцов у вас грабят и убивают; мы одолжим вам полицию и поможем поддержать порядок. Вы уплатите полиции ее нормальное содержание, и это все», — и если бы он честно сдержал это обещание, то сила, к которой он бы прибег, помогла бы человеческой кооперации, а не задержала бы ее. Получилась бы та же борьба, но не с людьми, а с преступлением; преобладающая дер жава извлекла бы выгоду не путем насилия, но путем упорядочения борьбы человека с природой.

Вот почему в первом разделе этой книги я наста ивал на том, что оправдание бывших войн не име ет ничего общего с той проблемой, которую мы ре шаем: размеры вооруженной борьбы, необходимые 150 лет тому назад, могут составить лишь чисто ака демический вопрос. Нам не предстоит решать проб лему, касающуюся наших дней, в которую, с тех пор

229

Глава V

как Англия завоевала Индию и Северную Америку, включено много новых фактов. Лицо мира изменилось, и основным образом изменились факторы столкнове ния; не считаться с этим — значит не считаться с фак тами и руководствоваться худшими формами теорий. Англии нет надобности поддерживать порядок в Гер мании или Германии во Франции; в борьбе между эти ми нациями нет места борьбе с природой. Она является анахронизмом, она основывается на ложной филосо фии, которая не может выдержать фактических испы таний и, не отвечая истинной потребности, очевидно, должна исчезнуть.

Я хотел бы избежать необходимости повторять тот факт, что мир подвинулся вперед. Если бы в наши дни итальянский броненосец внезапно и без предупреж дения начал бомбардировать Ливерпуль, то на бир же в Риме произошло бы такое замешательство, что были бы разорены десятки тысяч итальянцев, что причинило бы, наверное, больше убытков Италии, чем Англии. Но если бы 500 лет тому назад итальян ские пираты по Темзе причалили к Лондону и огра били весь Лондон, то от этого не пострадал бы ни на одну копейку ни один итальянец в Италии. Можно ли серьезно утверждать, что в применении физической силы нет разницы между двумя этими условиями; и можно ли серьезно утверждать, что психологические явления, сопровождающие проявления физической силы, останутся неизменными?

Предшествующая глава является историческим оп равданием экономических истин, изложенных в первом

230

Все уменьшающиеся факторы физической силы

отделе этой книги, показывающих, что главный фактор в борьбе за сохранение рода перешел из области физи ческой в область интеллектуальную. Этот процесс эво люции теперь достиг той точки в международных от ношениях, где применение военной силы теряет всякое экономическое значение. В последней главе я указы вал на психологическое следствие этого глубокого из менения природы человеческой деятельности, доказы вая, что человек все более и более стремится приме ниться к роду жизни, связанному с его деятельностью, и все более теряет те привычки, которые не соответст вуют условиям его повседневной жизни.

Почему представил я эти факторы в такой после довательности и говорил сперва о психологических ре зультатах этой перемены, а затем о самой перемене? Я принял эту последовательность потому, что защит ники войны оправдывают свои догматические утверж дения главным образом ссылкой на то, что человече ская природа неизменна. Из предпоследней главы мы увидим, что это допущение не стоит даже исследова ния. Человеческая природа, безусловно, изменилась до неузнаваемости. Человек не только стал меньше сражаться, но вообще все меньше прибегает к физиче ским формам принуждения, и в результате этого, есте ственно, потерял те психологические атрибуты, кото рые сопровождали применение физической силы. Он все меньше употребляет физическую силу, потому что очевидность все больше и больше приводит его к вы воду, что он значительно легче может достигнуть того, к чему стремится, иными способами. Немногие из

231

Глава V

нас сознают, в каком размере экономическое давле ние заменило физическую силу во всех людских делах. Под экономическим давлением я понимаю не только борьбу из за денег, но и из за всего того, что связа но с ними — благосостояния, общественного уваже ния и пр. Примитивный ум не может себе предста вить мира, в котором все не регулировалось бы си лой; даже великие умы древности не могли поверить, что мир станет трудолюбивым без принуждения фи зической силой, т.е. без рабства. Три четверти тех на родов, которые населяли нынешнюю Италию в слав нейшие дни Рима, были рабами, закованными в цепи на полевой работе, закованными в цепи ночью в своих спальнях, и даже те, которые служили привратниками, были прикованы к косякам дверей. Это было обще ство рабов, рабов сражающихся, рабов ремесленни ков, рабов земледельцев, рабов чиновников, и Гиб бон прибавляет, что сам император был раб, «первый раб созданных им самим условностей». Как бы прони цательны ни были многие умы древности, никто из них не предвидел условий существования общества, в ко тором экономический импульс мог бы заменить физи ческое принуждение. А если бы им сказать, что наста нет время, когда мы будем работать куда упорнее под импульсом отвлеченного понятия, именуемого эконо мическим интересом, они сочли бы такое утверждение за выдумку сентиментального теоретика. Да и не надо углубляться в даль веков: если бы кто нибудь 60 лет тому назад сказал американскому рабовладельцу, что настанет время, когда юг станет производить больше

232

Все уменьшающиеся факторы физической силы

хлопка под свободным влиянием экономических сил, чем при рабстве, то он ответил бы то же самое. Он, на верное, объявил бы, что хороший бич более влиятелен, чем все экономические условия, т.е. почти то же самое, что можно слышать в наши дни из уст любого милита риста. Конечно, это очень «практично» и мужествен но, но, к сожалению, не вполне верно.

Предполагавшаяся необходимость физического принуждения не останавливалась на работе. Как мы уже видели, она была принята как аксиома государст венной мудростью, которая предполагала, что религи озные верования должны поддерживаться силой, и не только религиозные верования, но даже форма одеж ды. В течение ста лет у нас создавались сложные за коны против роскоши, насильственный контроль, или, вернее, попытка насильственного контроля цен и тор говли, сложная система монополии, абсолютное недо пущение в пределы страны некоторых иностранных товаров, и нарушение этого закона рассматривалось как уголовное преступление. У нас было даже при нудительное обращение монеты, непринятие которой тоже считалось уголовным преступлением. Во многих странах считалась преступлением высылка золота за границу, что тоже указывает на подчинение челове ческой мысли ошибочному взгляду, что человеческая жизнь должна управляться физической силой; и лишь очень медленно и с большим трудом мы пришли к той истине, что люди будут работать лучше, подчиненные влиянию невидимых сил. В течение тех трех или четы рех тысячелетий, истории которых мы коснемся, даже

233

Глава V

лучшие умы абсолютно не могли представить себе мир, в котором физическая сила была бы изгнана из норми ровки человеческого труда, веры, одежды, торговли, языка и путешествий. Каково объяснение этой глубо кой перемены, где поворотная точка всех людских дел от ощутимой физической силы к неощутимой эконо мической? Вполне достоверно, каким бы это ни каза лось странным, что экономические силы скорее до стигают требуемого результата, чем силы физические, которые если и не совсем бесплодны, то относительно разорительны и нелепы. Таков закон экономии энер гии. Конечно, применение физической силы обычно влечет за собой для применяющих ее то же ограниче ние свободы (пусть и в меньшей степени), как для тех, к кому эта сила применяется. Приводим мнение Гер берта Спенсера:

«Господство неизбежно влечет за собой для госпо дина некоторый вид рабства, более или менее явный. Некультурные массы и даже большая часть куль турных назовут это положение нелепым, и лишь те, кто читал историю, углубляясь в ее действитель ный смысл, поймут, что это есть настоящий пара докс, т.е. истина в кажущейся ложной форме. Я на чинаю с нескольких наиболее ранних и простых при меров, которые как бы символизируют это явление в целом.

Вот дикий завоеватель ведет пленника со связанны ми руками и с веревкой на шее, намереваясь сде лать его своим рабом. Один из них, как вы види те, пленник, другой свободен. Твердо ли вы уверены в том, что он свободен? Он держит веревку за один

234

Все уменьшающиеся факторы физической силы

конец и, если не желает, чтобы его пленник сбежал, он должен стараться держать веревку так крепко, чтобы тот не мог вырваться. Он должен быть сам привязан к пленнику, потому что пленник привязан к нему. Другими словами, его деятельность ограни чена и известное бремя возложено на него. Дикое животное пересекает ему дорогу, и он не может пре следовать его. Если он захочет напиться у текущего мимо ручья, то он должен связать своего пленника, чтобы тот не мог воспользоваться его беспомощным положением. Более того, он должен позаботиться о пище для обоих. Таким образом, он во многих от ношениях не пользуется свободой. Это возложенное на него бремя в кратких чертах поясняет ту всеоб щую истину, что приемы, при помощи которых до стигается подчинение других, вместе с тем порабо щают победителя, господина или правителя».

Поэтому получается, что все нации, стремящие ся жить завоеванием, становятся в конце концов сами жертвами военной тирании, как раз подобной той, ко торую они сами пытались создать; или, говоря дру гими словами, попытка кого нибудь подчинить силой невыгодному экономическому положению в пользу завоевателя приводит к тому, что завоеватель стано вится жертвой тех самых условий, из которых он хо тел извлечь выгоду путем грабежа. Но та истина, что экономическая сила всегда в конце концов перевеши вает физическую или военную силу, объясняется фак том всемирного оборота денег. Мы не можем прекра тить пользоваться деньгами, так как денежный обо рот поддерживается силами, более значительными,

235

Глава V

чем наша воля, более мощными, чем тирания жесто чайшего тирана, который когда либо правил кровью и мечом. Мне кажется, что одна из наиболее удиви тельных вещей — то, что тираны, которые могут рас поряжаться жизнью своих граждан с полнотой вла сти, которая неведома современному западу, не могут управлять денежным оборотом. Изумляешься, поче му абсолютный властитель, могущий захватить сво ей властью все, что существует в пределах его стра ны, и могущий потребовать любых услуг и предо ставлений, нуждается в деньгах, которые являются только средством приобретать что либо по свободно му соглашению. Более того, мы знаем, что как в древ ние, так и в наши времена именно абсолютные деспо ты чаще всего испытывают денежные затруднения. Не является ли это доказательством того, что физи ческая сила на самом деле применима лишь в ограни ченных пределах? Не софизмом, но подлинной исти ной будет утверждение, что при абсолютизме легко добыть человеческую жизнь, но невозможно добыть деньги. И чем больше проявляется физическая сила, тем труднее становится управлять денежным оборо том. Причина проста и в элементарной форме объяс няет принцип экономической бесплодности военного могущества. Это явление лучше всего подтверждает ся конкретным случаем. Если кто нибудь отправит ся в наши дни в деспотические страны центральной Азии, то он увидит картину самой ужасной нище ты. Почему? Потому, что правитель обладает пол ной властью захватить богатство там, где его увидит,

236