Норман Энджелл - Великое заблуждение Очерк о мнимых выгодах военной мощи наций

Очерк психологических основ мира

направлении.

Биологический закон, требующий общения и со трудничества между индивидуумами одного вида

вборьбе с окружающей их средой, заставил людей подчиниться этой истине в материальной борьбе; точ но так же он отразился и в области чувств. Мы пой мем, что истинные психологические и моральные раз деления сводятся не к различию наций, а к различным миросозерцаниям. Если даже предположить, что чело веческая природа никогда не утратит воинственности и враждебности, которые составляют большую часть ее (хотя проявление этих чувств значительно изменилось

втечение исторического периода), мы все же увидим изменение этих психологических качеств, благодаря которому прекратится искусственная вражда, разде ляющая человечество. Мы увидим, что в корне кон фликта между армиями и правительствами Германии и Англии лежит не противоположность германских и английских интересов, но вражда внутри обоих госу дарств между демократией и автократией, или меж ду социализмом и индивидуализмом, между реакци ей и прогрессом, или как бы их иначе ни называли со циологи. Таково действительное разделение в обеих странах, и завоевание немцами Англии или англича нами — Германии ни на йоту не приблизило бы раз решение этого конфликта. И так как этот конфликт все обостряется, то германский индивидуалист увидит, что ему важнее защитить свою свободу и имущество от социалиста и тред юниониста, которые могут угро жать ему, чем от английской армии, которая не может

167

ГлаВа III

Неизменяемость человеческой

природы

Прогресс: от каннибализма к Герберту Спенсеру. — Исчезно вение религиозного принуждения со стороны правительства. — Исчезновение дуэли. — Крестоносцы и Святой Гроб. — жа лобы милитаристов на упадок воинственности.

Все, кто имел случай обсуждать этот предмет, уже знакомы с теми ходячими словами, которыми так час то и ошибочно отделываются наши противники. «Вы не можете изменить человеческой природы», «чем был человек в течение тысячелетий, тем он останет ся» — таковы изречения, которые считаются очевид ными и не допускающими возражения. Или же при встрече с фактами, доказывающими, что глубокие из менения слоя природы все же имели место, нам, уже в значительно менее категорических выражениях, ста раются дать понять, что серьезного изменения воин ственных стремлений человека можно ожидать толь ко через тысячелетия.

Каковы же факты? Они состоят в следующем. «Предполагаемая неизменяемость человеческой

природы неверна; свойственная человеку воинствен ность хотя и не исчезла, но все же очень явно под чинилась влиянию технического и социального разви тия, и цели ее стали менее разрушительными, вслед ствие чего сотрудничество между людьми в борьбе

169

Глава III

сокружающей средой (необходимое условие сохране ния вида) в значительной мере облегчено.

Тех, кто утверждает, что человеческая приро да неизменяема во всех своих проявлениях, должно спросить весьма почтительно, как толкуют они исто рию. Мы видим, как человек прогрессировал от чис то животной борьбы с другими животными, от захвата пищи при помощи силы, от насильного захвата самок, от поедания себе подобных, от борьбы сыновей с от цом за обладание его женой; мы видим, что, как толь ко животная борьба постепенно улеглась, люди от ко чующего образа жизни мало помалу перешли к осед лому, причем объединялись с целью организованного нападения и грабежа в воинственные племена, подоб но викингам или гуннам; мы видим, как часть этих во инов в конце концов изменила своему первоначально му призванию и предпочла мирный труд грабежам и набегам; мы видим, как другая часть предпочла вести более торжественные междоусобные войны; как эти феодальные междоусобицы с течением времени при няли характер войны за веру и династию; как на сме ну крестовым походам явились войны между целыми странами и государствами. Эта форма войны осталась и до сих пор, хотя характер и понятия страны и нации в корне изменились.

Индивидуальный образ мыслей человека менял ся соответственно общественному прогрессу, и чело век перестал смотреть на своего ближнего как на до бычу. Вначале жизнь и собственность человека зави сели от метко брошенного камня или удара кистями,

170

Неизменяемость человеческой природы

от высеченного из камня топора, затем от меча, огне стрельного оружия, затем от индивидуальной борьбы и примитивных форм закона, теперь же они находят ся в зависимости лишь от права и закона. Допущение, что жизнь и собственность человека могут находить ся под защитой закона, а не физической силы, показа лось бы нашим предкам столь же нелепым, как и по нятие международного права, охраняющего жизнь и собственность отдельных наций, — нашим тепереш ним патриотам. И даже по сегодняшний день во всех странах, кроме Англии, отдельные лица, не прибегая к физической силе для защиты своей собственности, все же ее применяют для защиты своей чести.

«Человеческая природа», что бы ни означало это смутное понятие, может быть, остается неизменной; но человеческая природа — очень сложный фактор. Она состоит из бесчисленных мотивов, которые по стоянно меняются в зависимости от окружающих условий. Поэтому проявления человеческой приро ды меняются до неузнаваемости. Подразумеваем ли мы под фразой «человеческая природа не меняется», что чувства человека каменного века, который питал ся телами своих врагов и детей, свойственны Гербер ту Спенсеру или даже среднему обитателю современ ного Лондона? Если же человеческая природа не ме няется, то должны ли мы ожидать, что какой нибудь конторщик в Лондоне в один прекрасный день заре жет свою мать и съест за обедом ее тело или что изве стный полководец лорд Робертс или лорд Китченер во время войны станет нанизывать на копья головы детей

171

Глава III

врагов или же ездить на автомобиле по телам женщин побежденной страны, следуя примеру великих нор маннских военачальников, которые, одержав победу, торжественно катались в телегах, запряженных быка ми, по телам женщин вражеского племени?

Что же означают эти фразы? Ведь их с глубоко мысленным видом повторяют ежедневно известные писатели и журналисты, и мы их каждый день встре чаем в газетах и журналах; между тем, даже при по верхностной проверке этих утверждений мы находим, что они не только неумны и неглубоки, но являются повторением нелепых фраз, лишенных здравого смыс ла, ошибочность которых подтверждается ежеднев ным опытом.

В действительности мы убеждаемся, что в пов седневной жизни мы не замечаем изменения приро ды человека, даже если оно имело место вчера, недав но, при нашей жизни. Мы даже не видим изменений человеческой природы в жизни общества и классо вых групп. Возьмем, к примеру, дуэль. Интеллиген тные люди в Германии, Франции и Италии вам ска жут, что свойство природы благородного человека не разрешает ему отказаться от обычая дуэли; нелепое представление, будто каждый уважающий себя чело век должен подвергать себя опасности быть убитым или раненым всяким, кому придет в голову мысль его обидеть или оскорбить, до того привилось в этих стра нах, что споры на эту тему являются излишними.

Между тем, общество Англии, Америки, Авст ралии — одним словом, весь англо саксонский

172

Неизменяемость человеческой природы

мир — давным давно отказалось от дуэли, хотя никто не может упрекнуть англосакса в трусости или отсут ствии сознания долга или собственного достоинства.

Это изменение человеческой природы, идущее вразрез с нелепым понятием о воинственности чело века, основанном на тщеславии, гордости и аристок ратических традициях, — психологический фактор, который мы находим в интернациональных конфлик тах, — произошло на наших глазах и является вес ким показателем того, что мнение тех людей, которые считают прекращение войны и вечный мир чем то не сбыточным и утопическим, не подтверждается в дей ствительности, ибо человек прогрессирует, предпочи тая защиту права или закона вооруженному кулаку.

Как ни глубока эта перемена, мы можем сослать ся на другие изменения человеческой природы, имею щие еще большее значение с точки зрения психологи ческих импульсов человечества, которые имели место в течение недавнего исторического периода. Я указы ваю на тот факт, что почти все правительства Европы отказались от первоначального права насильно изме нять религиозные убеждения своих граждан. В тече ние веков, из поколения в поколение обычным правом правителя считалось диктовать своим подданным их религиозные убеждения.

Как указывает Леки, эта забота правителей, на которой в течение веков были сосредоточены и вок руг которой вращались все интересы страны, неза метно отошла в вечность; религиозные союзы, кото рые когда то больше всего занимали государственных

173

Глава III

деятелей, теперь существуют лишь для религиозных спекулянтов и лжепророков. Среди элементов распо ложения и вражды, управляющих отношениями от дельных стран, вряд ли можно отвести место религи озным догмам, хотя в былые времена этот пункт сто ял на первом плане. Вот перемена, которая коснулась основных импульсов человеческой души. «Хотя фило софия учит, что в области мысли объективные крити ка и наблюдение необходимы для освещения истины, до 17 го века споры в области веры и мысли считались преступлением, а большинство ужаснейших интеллек туальных пороков, таких как косность и невежество, считались добродетелями».

Каждого человека, который осмелился бы утверж дать, что религиозные разногласия между католика ми и протестантами не могут быть разрешаемы воо руженной силой и что наступит время, когда человек поймет эту истину и религиозная война между евро пейскими государствами будет странным и недопус тимым анахронизмом, — в то время считали бы праз дным доктринером, совершенно не отдающим себе отчета в элементарных фактах неизменяемости чело веческой природы.

В истории религиозной борьбы государств есть поразительный случай, который ярко иллюстрирует перемену, произошедшую в человеческом сознании.

В течение двух с лишком веков христиане сражались

сневерными за обладание Гробом Господним. Все нации Европы объединились в этом великом пред приятии. Это казалось единственной целью, которая

174

Неизменяемость человеческой природы

могла соединить их на многие лета, на целые поколе ния — так глубок был импульс, вызвавший это дви жение. Нет в истории ничего, что могло бы сравнить ся с этим. Предположите, что во время этой борьбы кто нибудь сказал бы европейскому государствен ному деятелю того века, что настанет время, когда, собравшись в одном помещении, покорившие невер ных представители Европы одним росчерком пера навсегда сумеют обеспечить владение Гробом Гос подним христианству, но, обсудив эту тему в течение двадцати минут, решат, что этого не стоит делать! Если бы что нибудь подобное было сказано средне вековому государственному деятелю, он, наверное, посмотрел бы на это пророчество, как на слова без умца. Между тем, как раз это и случилось.

Одного взгляда на все явления европейской исто рии достаточно, чтобы увидеть эту глубокую пере мену, которая явно произошла не только в умах, но и

всердцах людей. Вещи, которые не были бы возмож ны при современных условиях и которые относятся как раз к перемене человеческой природы, отрица емой военными догматиками, зачастую случались

снашими дедами. Изменение наших религиозных от ношений, о которых я говорил выше, зависит от ин теллектуальных и эмоциональных перемен в нас са мих. Теология, которая заявила бы, что ребенок за грехи отцов во чреве матери обречен на вечные муки

вогнях ада, в наши дни недопустима по чисто эмо циональным причинам. То, что когда то считалось обычным положением, теперь вызывало бы ужас

175

Глава III

и негодование. Это утверждает Леки, добавляя, что «великая перемена безмолвно совершилась в христи анстве. Из сознания человечества незаметно исчезли старые доктрины».

Но мы видим подобный прогресс не только в ре лигиозной области. В период цивилизации, кото рая во многих отношениях была превосходной, явля лось возможным казнить 400 рабов из за того только, что один из них совершил какой нибудь проступок;

вэту же пору было возможным из за капризов кур тизанки подвергнуть крестной смерти раба; через по коление или два после этого мы видим, что народ превращал зрелище пытки в публичное увеселение и праздник; еще недавно короли лично присутствовали при пытках лиц, обвиняемых в волшебстве. Питкерн

в«Уголовных процессах Шотландии» передает, что Джемс Первый лично распоряжался пытками некоего д ра Фиан, обвиненного в том, что он вызвал бурю на море. Кости ног пленника были переломаны на мелкие части, и сам король придумал и приказал выполнить следующее видоизменение пыток: с пальцев обеих рук несчастного были сорваны щипцами ногти и в окро вавленные пальцы были воткнуты иголки!

Станет ли кто нибудь серьезно утверждать, что условия современной жизни не изменили в этом отно шении человеческую психологию? Станет ли кто ни будь серьезно отрицать наш дальнейший вывод, что повторение подобных вещей в Лондоне, Эдинбур ге или Берлине стало невозможным вследствие этой перемены?

176