Норман Энджелл - Великое заблуждение Очерк о мнимых выгодах военной мощи наций

Призрачность контрибуции

большой суммы из Англии, ибо положение не вполне соответствовало бы тому, которое следовало за фран ко прусской войной. Германская торговля 1870 года никоим образом не зависела от французских денег, т.е. не нуждалась во французском кредите; между тем как теперь Германия в очень специальном смысле за висит от английских денег и от доступности англий ского кредита. Из всего этого следует, что 1000 млн или часть из них, после покрытия всех военных расхо дов, останутся в виде добычи у победителя, исправляя ущерб, причиненный войной, и подготовляя отраже ние будущих неприязненных актов. Если война с горс тью фермеров, у которых не было ни одного военно го корабля, стоила Великобритании упомянутой сум мы, то нетрудно представить себе, до каких размеров дойдут расходы на войну с величайшей монархией ис тории, с величайшим флотом, с величайшими традици ями, и много ли останется от этих 1000 млн; во всяком случае недостаточно, чтобы рассматривать нападение на Англию как деловое предприятие. Тем не менее об щественный деятель, который защищал эту мысль, ха рактеризуется одной лондонской газетой, как «наибо лее влиятельный человек в Англии». Если подобный человек высказывает такое мнение, то чего же мы мо жем ожидать от первого встречного?

Сделаем теперь самое маловероятное предполо жение — что сумма целиком достанется германскому народу.

Получит ли он действительно возможность вос пользоваться ею?

87

Глава VI

Ятолько что сказал, что нет ничего невозможно го для Англии в том, чтобы заплатить контрибуцию в 1000 млн. Считаясь с современным положением на родно финансовой политики, можно с уверенностью сказать, что германскому народу было бы невозможно получить более, чем часть их, хотя бы даже ничего из этих денег не было перехвачено на расходы, вызван ные войной. Согласно с экономической доктриной, весьма распространенной теперь в Германии и начи нающей пользоваться распространением и в Англии, благополучие Германии пострадало бы больше от по лучения этих денег, чем Англия от уплаты их. То об стоятельство, что этот факт никогда не был подчерк нут, показывает, как мало внимания уделяется это му предмету.

Несмотря на то, что политическая экономия — очень сложная наука, несмотря на то, что аналогия между индивидуумом и нацией не всегда возможна, принято голословно утверждать, что так же легко обо гатить нацию уплатой 1000 млн золотом, как и обога тить отдельного человека. Между тем, самое поверх ностное исследование доказывает, что это предполо жение не выдерживает критики. В этом случае, как это и бывает часто в области политики, влияние слов и метафор (слов, которые большей частью неточны, и метафор, которые неверны), в соединении с леностью мысли, свойственной среднему человеку, заставило нас считать вполне идентичными два явления, кото рые существенно различны, если обратить внимание на факты повседневной политики.

88

Призрачность контрибуции

Какая же разница между переходом богатств от одного человека к другому и в переходе их от одной нации к другой?

Если бы некто — Джонс — мог каким либо об разом заставить своих поставщиков доставлять ему бесплатно хлеб, вино, мясо, платье, автомобили, то Джонс считал бы себя вполне удовлетворенным и ни на одну минуту не подумал бы, что это для него не яв ляется идеальнейшим положением дел.

Но предположим, что на месте Джонса стоит про текционистское государство, Джонсония, останется ли положение дел таковым же? Предположите, что это протекционистское государство получает мясо, хлеб, вино, платье и автомобили от других стран даром или почти даром. Что скажут мясники, фермеры, пека ри, портные и фабриканты автомобилей Джонсонии? Не ясно ли нам, что поднимется такой крик о разру шении домашней промышленности, что ни одно прави тельство не могло бы и неделю выдержать этот шум? Разве мы не знаем, что немедленно были бы приня ты меры, чтобы прекратить доступ этих иностранных благ, настолько дешевых, что домашние представи тели не могут их производить по этой цене? Не зна ем ли мы, что этот приток дешевых товаров был бы представлен как заговор со стороны иностранных де ржав с целью разорить промышленность государства Джонсонии и что граждане Джонсонии с ненавистью восстали бы против осуществления такого заговора? Не знаем ли мы, что в некоторых странах выдается вывозная премия за товары, которые высылаются из

89

Глава VI

пределов страны и продаются по ценам ниже стоимо сти производства? Не знаем ли мы также, что когда эта политика заходит слишком далеко, как, например, с сахаром, то страны, придерживающиеся свободной торговли, созывают международную конференцию, чтобы предотвратить эти дары? Что же получается из аналогии между Джонсом и государством и какого же мнения можно быть о политической экономии тех про текционистов, которые спокойно считают оба эти яв ления вполне подобными?

«Но контрибуция уплачивается не товарами, а зо лотом», — может быть, возразит мне милитарист.

Но не должен ли он в таком случае купить деше вое руководство и приобрести несколько элементар ных познаний о сущности процесса международного обмена? Разве не ясно, что Англия не могла бы про извести такой уплаты золотом? Англия не смогла бы заплатить и 50 млн золотом. Ей пришлось бы платить кредитными ценностями — бумагами, и поскольку эти бумаги не могут быть обменены на иные блага — мясо, хлеб, фрукты и автомобили — они остаются бу магами и ничем больше. Даже если бы, путем искусст венного процесса обмена с другими странами, эти бу маги могли бы быть превращены в золото, то рано или поздно золото пришлось бы опять обменивать на про дукты, иначе оно осталось бы мертвым материалом; иными словами, если мы можем себе представить, что 1000 млн золота попали в страну и никогда не уйдут из нее, то эта страна не получает реального прибавления своих богатств. Когда Париж был осажден немцами и

90

Призрачность контрибуции

погибал от нужды в питании и топливе, сотни милли онов французского банка могли бы быть розданы это му голодающему населению, и ни один человек не по лучил бы даже пригоршни реальных благ, поскольку это золото не могло перейти за стены города. И то же самое относится как к городу с двухмиллионным насе лением, так и к общине с населением в 20 млн.

Что случилось бы, если миллионы, лежащие во французском банке, были бы распределены среди на селения Парижа? В пище и топливе ощущался бы тот же недостаток, и население так же скоро выми рало бы из за лишений. Единственным последст вием всего этого было бы только то, что все повыси лось в цене в прямом отношении к увеличению средств оборота; население обладало бы большим количеством денег в связи с возросшими ценами, но общая сум ма благ осталась точно такой же, как и прежде. Это как раз и имеет место, когда протекционистская нация получает в виде контрибуции большую золотую на личность. Происходит одно из двух: или деньги меня ются на реальные блага других наций, причем значи тельно возрастающий импорт вступает в соревнование

сместным производителем, или же деньги остаются

впределах границ и не обмениваются на ввозимые блага, а цены неизбежно растут, как в том положе нии, которое было бы в осажденном Париже. Есть и еще одно дальнейшее последствие, касающееся отно шений к другим нациям. Рост цен на все блага пре пятствует нации, получившей контрибуцию, прода вать свои продукты на национальных рынках мира;

91

Глава VI

вто же время потеря такой большой суммы побежден ной страной имеет как раз обратное влияние, удешев ляя цены и тем самым давая возможность этой стра не легче конкурировать с победителем на нейтральных рынках. Таким образом, дилемма является простой и ясной, и я приглашаю любого экономиста найти из нее реальный выход. Одно из двух: или контрибуция уп лачена реальными благами, косвенно или непосредст венно, результаты которой протекционисту кажутся отрицательными; или же деньги остаются в пределах границ, в каковом случае нет реального обогащения общины и растут цены, так что результат увеличения обращающихся денег уничтожается их меньшей поку пательной ценностью. Очевидно, страна, заплатившая контрибуцию, теряет это количество благ, так как для того, чтобы получить новое золото, она должна дать

вобмен свои естественные блага в другие страны; но точно так же ясно, что страна, получившая эти деньги, получает их или в виде реальных благ, что составит серьезную конкуренцию ее собственным фабрикантам и промышленникам и является злом с точки зрения протекционистов. Или же прямым следствием являет ся повышение цен, а в этом случае община не получа ет никакого прибавления к своим богатствам. Неудоб ства большой контрибуции ощущаются не столько по бежденным, сколько получившим ее победителем.

Вкакой же мере история периода от 1870 до 1880 года (периода, в который была уплачена кон трибуция Францией и истрачена Германией) под тверждает кажущийся парадокс, изложенный выше?

92

Призрачность контрибуции

Как бы это ни казалось неверным, он подтвержда ется до последней детали, и этот предмет заслужи вает несколько более подробного рассмотрения. Пе риод с 1870 по 1880 год был для Франции временем большого возрождения, а для Германии — большого упадка. Даже такой авторитет, как Бисмарк, сам под тверждает оба эти факта. Мы знаем, что жизнь Бис марка была омрачена наблюдением, которое казалось ему нелепым чудом: наблюдением над возрождени ем Франции, совершившимся после войны скорее и полнее, чем возрождение Германии. Он был настоль ко поражен этим, что заявил в своей речи в пользу протекционизма в 1870 году, что Германия медленно «исходит кровью» и что, если это будет продолжать ся, она будет разорена.

Говоря в Рейхстаге 2 мая 1879 года, Бисмарк ска зал:

«Мы видим, что Франция переносит современ ное замешательство всего мира лучше, чем перено сим его мы, и что бюджет ее возрос с 1871 года на 1,5 миллиарда, и это вовсе не благодаря займу; мы видим, что финансовые дела Франции в лучшем по ложении, чем дела Германии, и что в скором време ни она перестанет жаловаться на плохие времена».

Два года спустя, 29 ноября 1881 года, он вернулся в своей речи к той же самой мысли:

«В 1877 году меня впервые поразило всеобщее воз растающее замешательство в деловом мире Герма нии, которое особенно явно чувствовалось при срав нении с Францией. Я видел, как гасли доменные

93

Глава VI

печи, как падал уровень общего благосостояния, как ухудшалось общее положение рабочих и как ужасно плохо шли все дела».

В книге, откуда заимствованы эти выдержки, ав тор предпосылает следующее предисловие речам Бисмарка:

«Торговля и промышленность были в жалком поло жении, тысячи рабочих были без работы, и в зиму 1876/77 года безработица приняла столь большие размеры, что пришлось учредить государственные мастерские и бесплатные столовые».

То же самое говорят и все авторы, которые опи сывают этот период: «Если бы мы только могли вер нуться к общему положению дел до войны, — заявля ет господин Блок в 1879 году, — но заработная пла та падает, а цены растут».

Исследуя результаты уплаты большой суммы од ной страной другой стране, мы видели, что стране, по лучившей деньги, приходилось бы или обменивать их на ввозной товар, который конкурировал бы с мест ным производством, или же пришлось бы сохранить деньги, от чего возросли бы цены и что воспрепятство вало бы вывозу; в стране же, уплатившей контрибу цию, цены должны были упасть, а экспорт — возрас ти. Мы находим подтверждение тому, что это и бывает вслед за уплатой контрибуции. Германский экономист, Макс Вирт («Geschichte der Handelskrisen»), выражая в 1874 году свое удивление по поводу финансового и промышленного возрождения Франции, сказал: «Са мым поразительным примером экономической силы

94

Призрачность контрибуции

страны является экспорт, который немедленно возрос после подписания мира, несмотря на войну, которая унесла сотни тысяч жизней и более 10 миллиардов». Подобный же вывод сделан профессором Бирмером (Bismarck als Volkswirt), который указал, что протек ционистское движение в 1879 году в большей части явилось результатом уплаты контрибуции, взгляд, ко торый подтверждается и Морицем Блоком, который добавляет:

«5 миллиардов вызвали рост ввоза до невероятных пределов, но лишь только деньги были истрачены, наступила заминка. После этого началось падение цен, которое содействовало росту вывоза, что мы наблюдаем теперь».

Но временное повышение ввоза, который не явил ся результатом возросшей способности потребления, связанного с лучшим состоянием промышленности, но был исключительно последствием прилива золотой наличности, лишь повредило германской промышлен ности, как мы это уже видели, и лишило работы ты сячи германских рабочих. Вследствие этого Герма ния испытала в десятилетие, следовавшее за войной, самый жестокий финансовый кризис, который ког да либо поражал европейскую страну. В то самое вре мя, когда французские миллионы золотой рекой текли в Германию, она страдала от жестокого финансового кризиса, и влияние перехода наличности на промыш ленность и общее состояние финансов было так нич тожно, что через 12 месяцев после уплаты последней части контрибуции учет в Берлине стоял выше, чем

95

Глава VI

в Париже, и германским экономистом Зетбером до казано, что в 1878 году во Франции было значитель но больше денег в обращении, чем в Германии. Ганс Блюм безусловно приписывает общий упадок между годами 1873 и 1880 влиянию контрибуции: «вспышка процветания, а затем — разорение многих». В течение 1875 года банковый учет в Париже держался на высо те 3%. В прусском банке Берлина (предшественнике Государственного банка) он колебался между 4 и 6%; такая разница ясна также из того факта, что между годами 1872 и 1877 размер сбережений в германских сберегательных кассах упал на 20%. На это возразят, что после этого десятилетия германская промышлен ность показала рост, которого мы не видим во Фран ции. Те, которые поддаются этому гипнозу, игнори руют явно важный факт, в равной мере относящийся к Франции и Германии, — что население Франции по причинам, отнюдь не вызванным франко прусской войной (ибо это явление наблюдалось еще за 50 лет до войны), оставалось неизменным; между тем, на селение Германии — тоже по причинам, не связан ным с войной (ибо это явление в Германии тоже на блюдалось за 50 лет до войны) — возросло в значи тельной мере. С 1875 года народонаселение Германии возросло на 20 млн душ, население же Франции вовсе не возросло. Удивительно ли, что труд 20 млн рабо чих рук вызывает такое оживление в промышленном мире? И не очевидно ли, что необходимость пропитать этот прирост населения заставляет германскую про мышленность развиваться вне пределов германской

96