Норман Энджелл - Великое заблуждение Очерк о мнимых выгодах военной мощи наций

Унаследовали ли воинственные нации землю?

Разница между этими двумя методами заключалась

втом, что один из них был процессом завоевания,

адругой — процессом колонизации, т.е. невоенного устройства с торговыми целями. Один из них явился паразитизмом, другой — кооперацией.

Те, кто смешивает могущество нации с размера ми ее армии и флота, ошибочно принимают чековую книжку за деньги. Дитя, видя, как отец расплачива ется по счетам чеками, думает, что достаточно иметь много чековых книжек, чтобы не нуждаться в деньгах. Оно не понимает, что для того, чтобы чековая книж ка имела значение, должны быть невидимые ресурсы, из которых можно было бы заимствовать. Какая цена владению, не связанному с личными способностями, социальной подготовкой и ресурсами промышленно сти? Как можете вы обладать всем этим, если энер гия страны затрачена на военную авантюру? Нельзя ли объяснить падение Испании тем фактом, что она не приняла во внимание эту истину? В течение тридцати веков она пыталась жить завоеваниями, опираясь на силу своего оружия, и из года в год становилась бед нее. И ее современное социальное возрождение исчис ляется с того момента, когда она совершенно потеря ла американские колонии. Именно со времени потери Кубы и Филиппин испанские государственные бума ги удвоились в цене. При начале испано американс кой войны 4% ные испанские государственные бу маги котировались по 45 пунктов, теперь их ценность почти удвоилась. И если Испания показала в послед нее десятилетие социальное возрождение, которое не

207

Глава IV

имело места в течение предшествующих 150 лет, то лишь потому, что страна, значительно менее воинст венная, чем Германия, но значительно более промыш ленная, принудила Испанию раз и навсегда отказать ся от всякой мечты о владычестве и завоевании. Усло вия такого поражения красноречиво показывают, что даже в военном деле промышленное развитие значит больше, чем прирожденные воинственные качества. Если справедливо утверждать, что немецкий школь ный учитель победил при Седане, то чикагский купец победил при Манилле. Во время войны я имел воз можность соприкасаться с испанцами и американца ми и помню, с каким презрением испанцы относились к мысли о возможной победе американских мясников над нацией с военными традициями и к той идее, что торговцы могут противостоять войскам и храбрости старой Испании. Вскоре после войны я писал в одной американской газете следующее:

«Испания представляет собой результат несколь ких веков, посвященных исключительно военной де ятельности. Никто не станет утверждать, что испан цы не воинственны и не обладают теми качествами, которые отличают солдата, и если считать эти каче ства необходимыми для сохранения национальной силы и национального влияния, то история Испании совершенно необъяснима. В ее последнем столкнове нии с Америкой испанцы проявили немалую военную отвагу. Слабость Испании, независимо от недостат ка людей и денег, заключалась именно в отсутствии тех качеств, которые развились среди невоинственных

208

Унаследовали ли воинственные нации землю?

американцев благодаря промышленности. Подлинные истории о негодной амуниции, о несвоевременном подвозе провианта, о бестолковых руководителях по казали, как глубоко Испания пала в морском и воен ном отношениях. Мы можем быть твердо уверены, что нация, менее значительная, чем Испания, но промыш ленно более развитая, сделала бы больше и в отноше нии сопротивления Америке, и в отношении обороны собственных колоний. Это показывает современное положение Голландии в Азии. Голландцы, традиции которых исключительно промышленного, а не военно го характера, проявили большее могущество и влия ние, чем более многочисленные испанцы. Это показы вает, что при исчислении национального могущества, хотя бы выражающегося в военной силе, нельзя отде лять проблемы экономические от военных. Было бы громадным заблуждением утверждать, что сила на ции зависит исключительно от силы армии или от ко личества солдат. Большая армия может также быть признаком слабости. Ведение войны в наши дни яв ляется таким же делом, как всякое другое, и никакая храбрость, никакой героизм, никакое славное прош лое и никакие бессмертные традиции не возместят от сутствующей амуниции и недостатка в честной адми нистрации. Только при хороших гражданских качес твах нация может выигрывать сражения. Испанцы не считались с этим. Они мечтали о кастильской храб рости и испанской мести и считали себя выше меркан тильных деталей. Один автор, описывающий совре менную Испанию, утверждает, что каждый средний

209

Глава IV

испанский интеллигент согласится со всеми претензи ями, которые предъявляются к ведению обществен ных дел. «Да, у нас негодное правительство. Во вся кой другой стране его бы уничтожили». Вот оно — это безнадежное воинственное убеждение: убийство как единственное действительное лекарство».

Здесь мы видим следы того интеллектуального на следия, которое Испания оставила новому миру и ко торое так неизгладимо отпечаталось на истории Ис панской Америки. Мне пришлось по этому поводу пи сать следующее:

«Чтобы понять последствия усиленного милитариз ма и его влияние на расу, должно изучать Испанс кую Америку. Здесь мы встречаемся с рядом госу дарств, очень схожих в социальном и политическом отношении. Большинство из южноамериканских го сударств так похожи друг на друга языком, закона ми, учреждениями, что для иностранца безразлично, в какой из этих шестимесячных республик ему жить. Нет никакого различия для живущего под управле нием избранного военным мятежом президента Ко лумбии или таким же образом избранного прези дента Венесуэлы. Во внешних отношениях ни одна страна ничем не отличается от другой, и, следова тельно, им нечего защищать друг от друга. Все пра вительства могли бы поменяться местами, и поло жение народа от этого бы не изменилось. Но, тем не менее, эти маленькие государства в такой степе ни находятся под гипнозом «необходимости самоза щиты», «бряцания оружием», что нет ни одной из них, которая не содержала бы сложной и разори тельной армии.

210

Унаследовали ли воинственные нации землю?

Трудно выдумать более подходящие условия для конфедерации, чем те, которые представляет Ис панская Америка; за небольшим исключением тож дество языков, законов и общих расовых стремле ний могло бы сделать излишней защиту границ; тем не менее, граждане жертвуют благосостоянием и даже жизнью, чтобы защищаться от правительства, совершенно тождественного с их собственным. Это расточительство жизни и энергии все продолжает ся. Ни одной из этих маленьких держав не прихо дит мысль, что ей в тысячу раз лучше было бы быть присоединенной к другой, чем продолжать платить постоянную дань кровью и имуществом. Из за со вершенно незначительных причин, как, например, из за Патагонской железной дороги, которая не давно чуть не вызвала столкновения между Арген тиной и Чили, тратится так много патриотического пыла, сколько в былые времена затрачивала старая гвардия Наполеона на защиту трехцветного знаме ни. Произойдут сражения, по сравнению с которы ми битвы в южной Африке ничтожны. Столкнове ния, в которых убитые будут исчисляться тысячами, вызовут не больше разговоров, чем стычка в Натале, во время которой десяток солдат захвачены в плен и отпущены».

В течение десяти лет после напечатания этих строк положение дел в южной Америке сильно измени лось. Почему? По той простой причине, что Испан ская Америка была все больше и больше вовлече на в экономический оборот мира. С основанием за водов, потребовавших больших капиталов, банков и иных предприятий, переменилось настроение, дух по

211

Глава IV

отношению к былым авантюрам. На джингоистов, на военных авантюристов и мятежников смотрят так, как должно, т.е. не как на патриотов, но как на представи телей вредного элемента.

Эта общая истина имеет две стороны: если долгая война и отвлекает народ от трудолюбия, то, с другой стороны, продолжительное экономическое давление роковым образом уничтожает военную традицию. Ни одно из этих стремлений не постоянно: война вызы вает обнищание, бедность, в свою очередь, заставля ет работать, благодаря чему добывается благосостоя ние; благосостояние создает праздность и чванство и толкает к войне.

Там, где природа не поощряет промышленных уси лий, где более выгодно грабить, чем работать, воен ные традиции сохраняются. Бедуин был разбойником со времен Авраама по той простой причине, что пус тыня не поощряет промышленной жизни. Единствен ной открывавшейся ему карьерой был грабеж. В Ма рокко, в Аравии, во всех бедных пастушеских странах, бесплодных и отдаленных от экономических центров, было то же самое.

Это же отчасти наблюдалось и в Пруссии до на ступления эры каменного угля и руды. Но тот факт, что в наши дни 99% народонаселения этой страны занято торговлей и промышленностью и лишь совер шенно ничтожный процент занят войной, показывает, в какой степени воинственность пала, какое незначи тельное влияние оказывают идеалы и традиции, пред ставляемые одним процентом против девяноста девяти.

212

Унаследовали ли воинственные нации землю?

Новейшая история южной и центральной Америки ввиду ее недавности и меньшей сложности еще луч ше иллюстрирует это стремление. Испанская Амери ка унаследовала военную традицию во всей ее полноте. Как я уже доказывал, испанская оккупация американ ского континента была скорее процессом завоевания, чем колонизации; и в то время как метрополия ста новилась все беднее и беднее от процесса завоевания, новые страны тоже беднели, разделяя то же роковое заблуждение. Стремление к завоеванию было, бес спорно, гибельным для Испании. Доколе для нее воз можно было существовать на собираемую дань, ни какое социальное и промышленное развитие не было возможно. Германия сумела освободиться от этого ро кового гипноза, и, не допустив поглощения промыш ленных сил военными, она находится скорее в том по ложении, когда, наоборот, торговые и промышленные силы торжествуют над военными и страна зависит не от дани, собранной силой оружия, а от здорового и честного обмена. Так что теперь закономерная тор говая дань, которую получает с Испанской Америки Германия, никогда не посылавшая туда ни одного сол дата, значительно больше, чем то, что идет в Испа нию, которая орошала кровью и деньгами эти террито рии в течение трех веков. Вот насколько на самом деле воинственные нации унаследовали землю!

Если Германия никогда не дойдет до такой степе ни упадка по примеру Испании, то произойдет это по тому что 1) она никогда не имела стремления Испа нии жить завоеваниями; 2) потому что вынужденная

213

Глава IV

жить честной промышленностью, она прочнее обос новалась на территориях, покоренных Испанией, чем сама Испания.

Какие выводы сделаем мы из всего этого, памятуя о всех существовавших империях? Об ассирийцах, ва вилонянах, мидянах и персах, македонцах, римлянах, франках, саксонцах, испанцах, Бурбонах и Наполео не? Во всех этих государствах и нациях мы наблюда ем один и тот же процесс: оставаясь воинственными, они вырождаются. Если они процветают и принимают участие в мировой работе, то они перестают быть во инственными. Нельзя иначе толковать историю. Ко нечно, могут возразить, что все это лишь вопрос отно сительных степеней; что если и правда, будто испанцы

ипортугальцы погубили себя военными завоевания ми, ошибочно принимая средство за цель, то неизве стно еще, были бы англо саксонцы изгнаны из Ново го Света, если бы они только сражались, а не вели бы мирной политики труда и колонизации, как мы это ви дим теперь.

Яне намерен отрицать справедливости подобно го утверждения. Критерий различия между выгод ным и невыгодным применением военной силы, столь ясно выразившийся в разнице между судьбой Англии

иИспании, изложен в начале следующей главы. В на стоящее время нас больше интересуют физические и психологические законы, управляющие этим вопро сом. Как указывалось в первой части этой книги, я оспариваю общепринятые взгляды, управляющие ми ром в наши дни; вопрос же о том, в какой мере война

214

Унаследовали ли воинственные нации землю?

могла быть полезна в прошлом и в какой мере беспо лезна, хотя и очень интересен, но чисто академическо го свойства, и я не намерен его разрешать. Если я об ратился к историческим фактам, то лишь потому, что

внастоящее время мы выясняем отношение человече ской природы к вопросу войны, биологические причи ны и мотивы чувства и морали, побуждающие нации к войне, и потому, что я хочу показать в кратком ис торическом очерке национального развития, что оно

вобщих чертах не оправдывает защиты воинственно сти и что антагонизм между нациями никаким образом не связан с истинным процессом сохранения рода. Эти факторы ясно показывают, что страны, воспитанные

вмире, превосходят страны, воспитанные в войне; что общины с невоенными традициями и инстинктами, как англо саксонские общины Нового Света, ясней про являют признаки сохранения рода, чем общины, во одушевленные военными традициями, как испанские и португальские страны Нового Света; что положе ние промышленных стран Европы в сравнении с во инственными не дает основания утверждать, что воин ственные качества содействуют закону отбора. Ясно, что нет биологического оправдания с точки зрения по литической эволюции для дальнейшего продолжения антагонизма между нациями или для подтверждения того, что уменьшение этого антагонизма противоре чит естественным законам. Таких естественных зако нов не существует. Человеческие законы неудержи мо влекут человечество к сотрудничеству между от дельными общинами, а не к конфликту.

215

Глава IV

Остается еще то возражение, что если сам по себе конфликт и влечет к вырождению, то подготовка

кэтому конфликту содействует, наоборот, сохране нию рода и улучшению человеческой природы. Я уже указал на эту безнадежную путаницу понятий, выте кающих из утверждения, что военные приготовления оправдываются тем, что они обеспечивают мир, тогда как продолжительный мир вреден. Лоу в приведенной мной выдержке насмехается над идеалом мира, пото му что он заключается целиком в стремлении «дешево покупать и дорого продавать». Но он защищает боль шие вооружения не как средство вызвать войну, не как хорошую школу и т.д., но потому, что они — луч шее средство для обеспечения мира, т.е. условий «де шевой покупки и дорогой продажи», которые за ми нуту до того господин Лоу осуждал как порочные. И довершая путаницу, он защищает мирное значение военной подготовки, опираясь на то, что германская торговля извлекла из нее выгоду, т.е., иными словами, пришла к идеалу «дешевой покупки и дорогой прода жи». Анализ этого рассуждения, как блестяще было показано Джоном Робертсоном, дает следующие ре зультаты. 1) Война есть великая нравственная шко ла, поэтому мы должны иметь большие вооружения для обеспечения мира; 2) обеспеченный мир приводит

ккоммерческим идеалам, поэтому мы должны при нять воинскую повинность: а) потому что она — на илучшая поддержка мира, б) потому что она поддер живает неизменные идеалы «дешевой покупки и до рогой продажи».

216