heid2

Утверждение новых ценностей

Раздел В гласит: «Предположим, мы осознали, в какой мере больше нельзя истолковывать мир посредством этих трех категорий и что вслед за этим признанием мир начи* нает утрачивать для нас свою ценность: в таком случае мы должны спросить себя, откуда берет начало наша вера в эти три категории — попробуем, нельзя ли и им отказать в нашем доверии! Если нам удастся обесценить эти три кате* гории, то доказанная неприложимость их к целому пере* станет быть основанием к тому, чтобы обесценивать это це лое.

Результат: вера в категории разума есть причина ниги* лизма — мы измеряли ценность мира категориями, кото рые относятся к чисто вымышленному миру.

Конечный результат: все ценности, посредством кото* рых мы сначала пытались придать миру ценность, а затем по причине их неприменимости к нему обесценивали его — все эти ценности, просчитываемые психологически, суть результаты определенных утилитарных перспектив, на* правленных на поддержание и возрастание структуры че* ловеческого господства, и они лишь ложным образом про ецированы в существо вещей. Это все та же гиперболическая наивность человека: полагать себя самого смыслом и мерой ценности вещей».

Мы говорили, что здесь слышится другой язык, кото* рый, правда, уже начинает звучать в разделе А и прежде всего в его заключительном предложении. Теперь уже не говорится о том, что нигилизм как психологическое со* стояние «должен будет наступить», не говорится о ниги* лизме как о явлении, которое просто можно отыскать в ис* тории. Теперь речь идет о нас самих, и дело касается самих нас. Поэтому теперь звучат такие слова: «Предположим, мы осознали, в какой мере больше нельзя истолковы* вать…»; «мы должны спросить себя»; «попробуем, нельзя ли…». Если мы попытаемся это осуществить, тогда ко «все* му» установится совершенно новое отношение, только то* гда будет получен «результат» истории. В заключительном разделе этот «результат» подытоживается как «конечный».

73

«Результаты» бывают там, где идет счет и расчет, и на са* мом деле: ход мысли Ницше представляет собой нигили* стический подсчет, а о том, каков он, говорится в заключи* тельном разделе: «Все эти ценности, просчитываемые пси* хологически, суть результаты» того*то и того*то. Речь идет о «психологическом» подсчете и пересчете ценностей, при котором, правда, мы сами беремся в расчет, так как мыс* лить «психологически» — означает осмыслять все как фор* му воли к власти. Психологический пересчет означает: производить оценку всему в соотнесении с утвержденной ценностью и просчитывать все ценности в соотнесении с основной, а именно с волей к власти (высчитывать, в ка* кой мере и как именно «ценности» могут оцениваться в со* отнесении с волей к власти и, таким образом, доказывать свою состоятельность).

В разделе В Ницше призывает к недвусмысленной, вполне осознанной и сознательно оправдывающей себя попытке обесценить прежние высшие ценности, упразд* нить их как высшие. Однако это в то же время означает, что принимается решение самым серьезным образом от* нестись к тому промежуточному состоянию, которое воз* никает в результате этого обесценения в здешнем мире как единственной реальности, и быть в нем как в истори* ческом. Теперь нигилизм перестает быть неким историче* ским событием, которое мы воспринимаем со стороны, которое находится где*то вне нас или даже позади нас; нигилизм раскрывается как история нашей собственной эпохи, которая властно очерчивает сферу своего действия и бросает нам вызов. Мы находимся в этой истории не как в каком*то безразличном ко всему пространстве, в ко* тором можно занимать любое положение, принимать лю* бую точку зрения. Эта история сама есть способ нашего стояния и шествования, способ того, как мы есть. Обес* ценение прежних высших ценностей приводит к состоя* нию упразднения и ниспровержения. Но поскольку даже в этом ниспровержении речь еще идет о ценностях, кото* рые должны определять сущее в целом, поскольку в ре* зультате падения прежних высших ценностей сущее в смысле здесь и сейчас доступного действительного обес*

74

ценивается (но не исчезает, а еще больше заявляет о своей значимости как то, что в результате ниспровержения прежних ценностей жаждет новых), упразднение прежних ценностей как таковое уже с необходимостью ведет к ут* верждению новых. В результате этого упразднения мир, который прежде был лишь посюсторонним, становится единственным сущим во всей его целостности; теперь су* щее в целом находится как бы вне различения посюсто* роннего и потустороннего. Таким образом, упразднение прежних высших ценностей влечет за собой изменение этого сущего, так что становится неясно, где и как еще можно говорить о сущем и бытии. Иначе говоря, утвер* ждение новых ценностей больше не может совершаться в том смысле, что на то же самое, хотя и успевшее опустеть место, которое некогда занимали прежние высшие цен* ности, просто утверждаются новые.

Вместе с прежними ценностями упраздняется и «верх», «высота», «потустороннее», упраздняется прежнее место, в котором эти ценности могли утверждаться. Это означает, что новое их утверждение как таковое должно стать дру* гим, коль скоро даже то, для чего они и призваны быть но* выми ценностями, после упразднения потустороннего мира уже не является посюсторонним. Это означает, что способ существования ценностей, их сущность должны из* мениться. Коренное изменение, стоящее позади «обесце* нения» прежних высших ценностей, проявляется в том, что возникает необходимость в новом принципе утвержде ния ценностей, но так как обесценение высших ценностей является их упразднением, возникающим из однозначно осознанных явлений и соответствующим этому осозна* нию, новое утверждение должно возникать из новой и бо* лее высокой осознанности (расчета).

Таким образом, принцип нового утверждения ценно* стей только тогда может заявить о себе, когда пробуждает* ся и распространяется новое знание о ценностях и услови* ях оценки. Переоценка всех прежних ценностей должна совершаться и утверждаться на основании максимальной осознанности своего собственного сознания ценностной сущности и утверждения ценностей. В понимаемом таким

75

образом утверждении и совершается падение прежних цен* ностей.

Только благодаря переоценке всех прежних ценностей нигилизм обретает классическую форму. Для него харак* терно знание о происхождении ценностей и их необходи* мости, а тем самым и понимание сущности тех ценностей, которые существовали прежде. Только здесь мысль о цен* ности и полагание ценностей приходят к самим себе, при* чем не только в том смысле, что какое*либо инстинктив* ное действие одновременно познает себя самого и мимохо* дом за собой наблюдает, но и в том, что эта осознанность становится существенным моментом и движущей силой всего действования в целом. То, что мы называем много* значным словом «инстинкт», теперь не только осознается как нечто прежде неосознаваемое: собственно «инстинк* том» становятся осознанность, «психологический перерас* чет» и подсчет.

В разделе В нигилизм понимается как промежуточное состояние и утверждается как мерило мышления и дейст* вия, тогда как заключительный раздел всего 12 отрывка становится образцом классического нигилизма. Высчиты* вается «конечный результат», в котором сущее в целом просчитывается заново, и напрямую говорится о природе ценностей и их полагания.

Приведем еще раз этот раздел:

«Конечный результат: все ценности, посредством кото* рых мы сначала пытались придать миру ценность, а затем по причине их неприменимости к нему обесценивали его — все эти ценности, просчитываемые психологически, суть результаты определенных утилитарных перспектив, на* правленных на поддержание и усиление механизма чело* веческого господства, и они лишь ложным образом проеци рованы в существо вещей. Это все та же гиперболическая на ивность человека: полагать себя самого смыслом и мерой ценности вещей».

Здесь, в частности, говорится о том, что ценности имеют свою причину в «механизме господства». Господство есть бытие*во*власти (in*der*Macht*Sein) власти. Ценности со* относятся с волей к власти, они зависят от этой воли как

76

подлинной сущности власти. То неистинное и непрочное, что было в прежних высших ценностях, заключается не в них самих, не в их содержании, не в том, что предметом по* исков был некий смысл, не в том, что полагалось некое единство и фиксировалось нечто истинное. Неистинное Ницше усматривает в том, что эти ценности помещались в некую «в себе сущую» сферу, внутри которой и из которой они как таковые должны были безусловно заявлять о себе, в то время как на самом деле они брали свое начало и обре* тали сферу своей значимости только в определенном виде воли к власти.

Вернувшись от заключительного раздела 12 отрывка к его заголовку («Падение космологических ценностей»), мы теперь видим, что этот заголовок лишь в том случае от* вечает всему содержанию отрывка, если мы изначально понимаем нигилизм так, как его понимает Ницше, а имен* но как историю (то есть в то же время и позитивно, усмат* ривая в нем предварительную ступень «нового» утвержде* ния ценностей), причем так, что крайний нигилизм вос* принимается не как полный закат, а как переход к новым условиям существования. Это общее понимание сущности нигилизма Ницше выразил в следующей записи, относя* щейся примерно к тому же времени, когда была сделана и запись под номером 12:

«Общее понимание. Фактически всякое крупное возрас* тание влечет за собой и огромное отмирание частей и ги бель: страдание, симптомы упадка характерны для времен огромных движений вперед; всякое плодотворное и мощ* ное движение человечества одновременно создавало и ниги* листическое движение. Появление крайней формы песси* мизма, подлинного нигилизма при известных обстоятель* ствах могло бы быть признаком решительного и радикального роста, перехода в новые условия жизни. Это я понял» (n. 112; весна—осень 1887).

На это же время приходится и следующая запись: «Человек — это зверь бездны и зверь выси; высший чело*

век — это человек бездны и сверхчеловек: так все и склады* вается. С каждым возрастанием человека ввысь и в величие он растет также вглубь и в страшное: нельзя желать одного

77

без другого или, точнее, чем основательнее хочешь одного, тем основательнее достигаешь как раз другого» (n. 1027).

Нигилизм как история

После того как мы предприняли предварительное разъ* яснение 12 отрывка, наша задача, заключающаяся в адек* ватном осмыслении европейского нигилизма, становится более определенной. Все, что в начале наших размышле* ний казалось нам неясным, теперь, ради адекватного рас* смотрения сущности нигилизма, можно представить в двух направлениях.

1.С точки зрения Ницше нигилизм есть история обесце* нения прежних высших ценностей, предстающая как пере* ход к их переоценке, заключающийся в отыскании прин* ципа нового их утверждения.

2.Сущность нигилизма Ницше постигает только в ра* курсе мысли о ценности: только в таком виде она стано* вится предметом критики и приводит к попытке преодоле* ния нигилизма. Но поскольку утверждение новых ценно* стей коренится в воле к власти, преодоление нигилизма путем достижения его классической формы осуществляет* ся в направлении истолкования сущего в целом как воли к власти. Новое утверждение ценностей есть метафизика воли к власти.

Фразу «метафизика воли к власти» мы понимаем двоя* ко, поскольку имеющийся здесь родительный падеж ос* мысляется как genitivus obiectivus и genitivus subiectivus . Во*первых, метафизика Ницше есть та метафизика, кото* рая как истина о сущем в целом имеет своим «объектом» волю к власти, поскольку она составляет общую особен* ность сущего в целом. Однако воля к власти как основная особенность сущего в целом одновременно является сущ* ностным определением человека. Как таковая она лежит

воснове человеческого запечатления истины о сущем в целом, то есть в основе метафизики: предстает как ее subiectum. Поэтому, во*вторых, метафизика Ницше явля* ется той метафизикой, в которой воля к власти утвержда*

78

ет свое господство. Эта метафизика входит даже в сферу властвования воли к власти и является одним из ее усло* вий. Воля к власти есть объект и субъект метафизики, пронизанной мыслью о ценности. Выражение «метафи* зика воли к власти» в своем однозначном смысле дву* значно.

Прежде всего нигилизм необходимо понять в его единой сути как историю утверждения ценностей. Здесь это «ут* верждение» мы уясняем в широком смысле, который пред* полагает утверждение каких*то высших ценностей, их обесценение как упразднение, переоценку этих ценностей как установление новых.

К первому положению. Нигилизм есть история. Здесь мы имеем в виду не только мысль о том, что называемое нами нигилизмом «имеет» некую «историю», поскольку его можно проследить исторически в его хронологическом развитии. Нигилизм есть история. Ницше считает, что ни* гилизм является сущностью западноевропейской истории, потому что он участвует в обосновании основных метафи* зических позиций и их отношений. В то же время основ* ные метафизические позиции лежат в основе того, что мы познаем как мировую историю, особенно как историю За* падной Европы. Нигилизм определяет саму историчность этой истории, и потому для понимания его сущности не так уж важно рассказывать его историю, приходящуюся на те или иные века, и описывать его формы. В первую оче* редь все должно быть направлено на то, чтобы познать ни* гилизм как внутреннюю обоснованность, законность этой истории. Если в ракурсе обесценения высших ценностей мы хотим понять эту историю как «распад», тогда ниги* лизм предстает не как причина этого распада, а как его внутренняя логика, как та внутренняя законность совер* шающегося, которая влечет за пределы одного только рас* пада и потому уже указывает на что*то иное. Поэтому по* нимание сущности нигилизма заключается не в ознаком* лении с какими*либо явлениями, которые с исторической точки зрения можно представить как нигилистические: это понимание заключается в осмыслении соответствующих шагов, промежуточных ступеней и промежуточных со*

79

стояний — от начинающегося обесценения до необходи* мой переоценки.

Когда высшие ценности обесцениваются и возникает ощущение того, что мир не соответствует и никогда не со* ответствовал тому, что мы мыслим о нем в идеале, когда даже кажется, что все устремляется к худшему и ничтожно* му и этот мир предстает как наихудший из миров, как «pessimum», тогда формируется позиция, которую в Новое время обычно называют «пессимизмом», возникает вера в то, что в этом наихудшем из миров жизнь не стоит того, чтобы ею жить и ее утверждать (Шопенгауэр).

Поэтому и «пессимизм» (n. 9; 1887) Ницше недвусмыс* ленно называет «формой, предшествующей нигилизму» (ср. n. 37: «Развитие пессимизма в сторону нигилизма»). Од* нако пессимизм так же двояк, как и нигилизм. Есть песси* мизм, вырастающий из силы и существующий как сила, но есть пессимизм, который вырастает из слабости и сущест* вует как слабость. Первый не рисует перед собой никаких иллюзорных картин, смотрит опасному прямо в лицо и не хочет ничего приукрашивать: он трезво оценивает те силы, которые создают опасность, но в то же время познает усло* вия, при которых несмотря ни на что все*таки можно овла* деть вещами. Поэтому пессимизм силы имеет свою пози* цию в «аналитике». Ницше понимает под этим не разложе* ние в смысле расчленения и измельчения, а расклад того, что «есть», отыскание причин, по которым сущее есть именно так, как оно есть. В противоположность этому пес* симизм как слабость и упадок всюду видит только мрач* ное, в каждом начинании уже усматривает причину его не* удачи и мнит себя такой позицией, которой заранее из* вестно, как все будет развиваться. Пессимизм слабости стремится все «понять» и исторически объяснить, изви* нить и утвердить. Всему происходящему сейчас он сразу же отыскивает какое*либо соответствие в прошлом. Песси* мизм как упадок ищет прибежища в «историзме» (ср. n. 10). Пессимизм, обретающий силу в «аналитике», и пес* симизм, запутывающийся в «историзме», предельно про* тивостоят друг другу, и поэтому благодаря пессимизму и его природной двоякости «крайности» выходят на перед*

80

ний план и максимально акцентируются. В результате это* го «промежуточное состояние», порожденное обесценени* ем прежних высших ценностей, становится более отчетли* вым и неотступным.

С одной стороны, становится ясно, что прежние ценно* сти недостижимы, мир кажется обесцененным. С другой стороны, благодаря аналитическому осознанию того, что ценностные ориентации берут свое начало в воле к власти, ищущий взор обращается к истоку новых ценностных ус* тановок, хотя при этом, правда, мир еще не обретает ника* кой ценности. Однако вполне возможно, наблюдая как по* трясаются прежние ценности, попытаться все*таки закре* пить их «место» и наполнить его (то есть мир сверхчувст* венного) новыми идеалами. Согласно Ницше это происхо* дит, например, благодаря «учениям, стремящимся осчаст* ливить мир», благодаря «социализму», «вагнеровской му* зыке», христианскому «идеалу», а также совершается там, «где потерпели крах с догматической формой христианст* ва» (n. 1021). Тогда появляется «неполный нигилизм»:

«Неполный нигилизм, его формы: мы живем среди них. Попытки избегнуть нигилизма, не переоценивая преж*

них ценностей: они приводят к обратному результату, обо* стряют проблему» (n. 28).

Тем самым становится яснее, в какой мере «переоценка всех ценностей» принадлежит полному, совершенному ни* гилизму, каким образом этой переоценке предшествует со* стояние неопределенности и как оно ей сопутствует. Это состояние, в котором прежние ценности упраздняются, а новые еще не утверждены, основывается на том, что не су* ществует никакой истины в себе, хотя истина есть. Однако в каждом случае истина должна определяться заново. Бла* годаря упомянутой «аналитике» пробуждается предчувст* вие того, что «воля к истине» как притязание на нечто дей* ственное и определяющее меру есть притязание на власть

икак таковое оно оправдано только волей к власти и как форма воли к власти. Описанное промежуточное состоя* ние есть «крайний нигилизм», который намеренно познает

исвидетельствует, что не существует никакой истины в себе. Этот нигилизм тоже двояк:

81

«А. Нигилизм как знак возросшей власти духа: деятель* ный нигилизм.

В. Нигилизм как упадок и регресс власти духа: пассивный нигилизм» (n. 22; весна*осень 1887).

Пассивный нигилизм довольствуется признанием того, что не существует никакой истины в себе, и для него это означает, что вообще не существует никакой истины. Дея* тельный нигилизм, напротив, стремится дать определение сущности истины в ракурсе того, откуда все получает свою определяемость и определенность. Он познает истину как форму воли к власти и как ценность определенного досто* инства.

Если основанием возможности истины целиком и пол* ностью является воля к власти, если истина понимается и оформляется как функция воли к власти (как справедли* вость), тогда крайний нигилизм как нигилизм деятельный превращается в нигилизм классический. Но так как дея* тельный нигилизм уже познает и признает волю к власти как основную особенность всего сущего, для него ниги* лизм вообще не является одним лишь «наблюдением» (n. 24), не является одним лишь нет, характерным для одного только суждения: он предстает как деятельное нет («сам помогает делу, сам губит»). Такой нигилизм не просто со* зерцает что*либо как ничтожное: он упраздняет, крушит его и создает простор и свободу. Поэтому сам классический нигилизм есть «идеал высшего могущества» (n. 14).

Этот нигилизм вырастает из прежней «жизни», подго* тавливает почву «для нового порядка» и внушает «жажду конца» всему, что хочет умереть. Поступая таким образом, он как бы производит расчистку и в то же время открывает новые возможности. Потому, имея в виду этот нигилизм, создающий новое пространство и выводящий все сущее на простор совершенно нового утверждения ценностей, Ниц* ше говорит об «экстатическом нигилизме» (n. 1055). По* скольку высшее могущество классическо*экстатического, крайнего и деятельного нигилизма не знает вне себя и над собой никакой меры и не признает ничего в качестве тако* вой, классическо*экстатический нигилизм мог бы быть «божественным способом мышления» (n. 15). В таком виде

82