Марианна Вебер - Жизнь и творчество Макса Вебера

Следовательно, по мнению Вебера, в Германии нет достаточ­ но широкого, имеющего политическую традицию слоя аристо­ кратии, который мог бы быть уничтожен. И нет также аристокра­ тической формы общества. Ибо типичное социальное воспитание потомков слоя вождей и бюрократии —немецкие корпорации — неспособны формировать нацию в уверенный и прочный народ господ. Специфически немецкое понятие способности к сатис­ факции, открывающее доступ в общество, не может быть демо­ кратизировано, оно формально создает кастовую условность, ко­ торая по существу носит не аристократический, а плебейский характер. «Немцы —плебейский народ —или, если это предпочти­ тельнее, бюргерский трудовой народ, и только на этой почве мо­ жет возникнуть специфически немецкая форма, которая соответ­ ствует нашей бюргерской социальной и экономической структуре

ипоэтому подлинна и благородна».

** *

Политические статьи Вебера возникли в период новых тяжелых потрясений. Они привлекли к себе внимание. Вебер получал одоб­ рительные и отвергающие письма. Его предложения по измене­ нию конституции стали программными пунктами левых партий. Одна из статей, в которой призывались к ответственности вожди политических партий за их терпеливое отношение к политическим ошибкам монарха, побудила военное ведомство подвергнуть цен­ зуре «Франкфуртскую газету». В этот период Германия была вновь разделена на несколько лагерей. Уверенность в том, что подвод­ ные лодки принудят, как было обещано, к миру не позднее конца лета, исчезла. Высадились первые американские отряды. Перспек­ тива заключения сепаратного мира с Россией рухнула. Социали­ стическая левая пропагандировала «компромиссный мир» без ан­ нексий и репараций, правая —«мир с позиций силы», средняя группа —«немецкий мир» без аннексий в Европе, но с возвраще­ нием колоний. Правая и левая партии настаивали, чтобы канцлер ясно сформулировал цели войны, принял решения во внутренней политике. Он же не хотел принимать ни программу завоевания, ни программу отказа от него и перенес выполнение «пасхального указа» на более поздний срок. Проведены были только незначи­ тельные реформы, установление парламентской системы не было принято большинством голосов. В Пруссии консерваторы сорва­ ли устранение трехклассной избирательной системы. Ни импе­ ратор, ни канцлер не решились действовать.

Напряжение развилось в беспримерный внутренний кризис, когда депутат Эрцбергер выявил ошибки в вычислении действий

484

подводных лодок и потребовал объявления мира на основе поли­ тики от 4.8.1914. В партиях царило невероятное возбуждение. Правые решительно выступали против требования Эрцбергера. Однако центр и левые заставили принять к середине июля резо­ люцию о мире с отказом от аннексий. Левые одновременно наста­ ивали на немедленном введении парламентской системы. В Прус­ сии король потребовал представления проекта закона о введении избирательного права для выборов в рейхстаг. Канцлер, которо­ му не удалось ни объединить народ в понимании целей войны, ни вести эффективную внешнюю политику, ни удовлетворить нацию посредством серьезного изменения конституции, был свергнут. Вебер узнает от Конрада Гаусмана, что на кризис в очень большой степени повлияли его статьи. Однако он считает соединение внут­ риполитических реформ с резолюцией о мире очень неудачным: «Бросается в глаза волнение, которое вызывает у людей перспек­ тива бесконечной войны и финансовый крах в стране, а также удивительно беспомощный способ, которым как Эрцбергер, так и правительство пытаются справиться с этим кризисом. Сначала сенсация в рейхстаге, затем лозунг: парламентаризм принесет мир! —просто неслыханно, ибо кому это известно? То, что демо­ кратизация связывается с надеждой на мир —очень большая ошиб­ ка. Вдругих странах возникает впечатление, что наши силы иссяк­ ли, и появится надежда на большее: на революцию, —а это значит продолжение войны. Внутри страны будут утверждать: эти уступ­ ки сделаны под давлением других государств. Отвратительная ис­ тория. Новый канцлер (Михаэлис) —несомненно блестящий чи­ новник. Но блестящий ли также государственный деятель? Первое его выступление это не доказывает, скорее обратное: это Бетман с большей силой воли, что, конечно, является преимуще­ ством, но недостаточным» (21.7.17)

Новый канцлер, и на этот раз также назначенный без участия партий, вскоре проявил свою политическую непригодность. Ве­ бер анализирует эти события при переработке своих статей в ка­ честве поучительного примера того, как отсутствие парламентс­ кого руководства отражается при внутренних кризисах... «Перед партиями появилась задача, которая до этого времени была им совершенно незнакома и которой они не соответствовали ни по своей организации, ни по своему составу —создать своими сила­ ми правительство. Само собой разумеется, что они оказались со­ вершенно неспособны к этому, что они даже не пытались и не могли пытаться решить эту задачу. Ибо ни одна партия от край­ ней правой до крайней левой не обладала политиком, который мог бы быть признан вождем —так же, как и чиновничество». Когда Вебер решил опубликовать собрание своих политических статей,

485

ведомство военной цензуры обратилось к баденскому министер­ ству образования с требованием воздействовать на автора, чтобы он не публиковал ряд частей этой работы. Министерское указа­ ние было очень тактичным, поэтому Вебер любезно ответил, что он уже переработал статьи в более академическом тоне, но доб­ ровольно отказаться теперь от их публикации не может. Он мо­ тивирует свое решение необходимостью изменить, наконец, из­ вестные методы политических деятелей таким образом, чтобы исключить в дальнейшем публичные неконтролируемые высказы­ вания импульсивного монарха, опасные для государства. В конце его ответа сказано: «Занятый чисто научным трудом, я безуслов­ но не счел бы своим делом, и соответствующим данному време­ ни указание посредством такого «обращения к общественности» на самый большой недостаток нашего состояния, если бы полная неисправимость окружения монарха еще во время войны не показа­ ла бы... (следуют известные примеры).

Даже допуская, что Великогерцогское министерство не сочтет верным все здесь приведенное, я счел необходимым это высказать, чтобы устранить впечатление, будто речь идет о случайной жур­ налистской полемике. Великогерцогскому министерству извес­ тно, что я по существу предполагаю заниматься чисто научной работой и в будущем, быть может, опять вернусь к преподаватель­ ской деятельности, что я не собираюсь заниматься активной по­ литикой, а использования в моей преподавательской деятельнос­ ти ценностных суждений избегаю по принципиальным причинам значительно более строго, чем ряд академических профессоров» (8.8.17).

V

При всем беспокойстве берлинской жизни и собственной поли­ тической взволнованности Вебер с конца 1915г., как уже было сказано, занимался своими работами, посвященными индуизму и буддизму, а осенью 1916 г. обратился к древнему иудейству. Его знание древне-еврейского языка было достаточным, чтобы вновь обратиться к источникам. «Макс теперь почти тощ - но при этом очень прилежен и в общем свеж. Он изучает Ветхий Завет, ана­ лизирует пророков, псалмы и книгу Иова, по вечерам читает мне иногда новые разделы». Но так как он одновременно писал поли­ тические статьи и перерабатывал части «Хозяйства и общества», то работы по социологии религии растянулись на более длитель­ ное время и остались по своему плану незаконченными. Вебер на­ меревался дать общий анализ псалмов и книги Иова, а затем тал­ мудистского иудаизма. Подготовкой к этому он занимался уже до

486

войны, когда писал раздел социологии религии в работе «Хозяй­ ство и общество».

В написанной завершенной части, посвященной античному иудаизму, прежде всего своеобразно поняты и ярко изображены как особый тип древнеизраильские пророки, а именно как первые исторически достоверные «политические демагоги», а их собран­ ные пророчества как «самая ранняя непосредственно актуальная политическая памфлетная литература». Вебер показывает, что пророки всегда выступали тогда, когда их родине угрожали вели­ кие державы и речь шла о бытии или небытии иудейского нацио­ нального государства. Тогда они оказывались в самой середине водоворота партий и борьбы интересов. И прежде всего в вопро­ сах внешней политики. Хотели они того или нет, они должны были становиться сторонниками выразителей определенной внешней политики. Когда Вебер несколько лет тому назад в рам­ ках своей систематической социологии религии занимался древ­ неизраильским типом пророка, он еще не пользовался этими по­ нятиями. Лишь переживание войны и политических событий открыли, по-видимому, ему эти стороны. Особенно потряс его образ пророка бедствий Иеремии, анализ пророчеств которого, как и анализ проповедей пуритан, позволяет увидеть большую личную заинтересованность. Когда он по вечерам читал эти стра­ ницы жене, ее во многом поражала их близость его собственной судьбе.

Иеремия молит Бога освободить его от необходимости проро­ чествовать. Он не хочет, он должен говорить, и эту необходимость говорить он ощущает как страшную участь. По велению Яхве он открыто говорит на улицах, причем всегда против власть имущих своего народа, против царя и его сторонников. Яхве говорит его устами, заставляет его пророчествовать о бедствиях и проклинать царя за то, что он нарушает союз с Яхве и поклоняется чужим бо­ гам. Несдерживаемой разражается пламенная страсть пророка — но повелевает этому «титану священного проклятья» не его лич­ ность, а дело Яхве. И оказавшись правым, он не проявляет ни признаков триумфа, ни признаков тяжкого отчаяния, как до того. Наряду с глубокой печалью проявляется надежда на милость Бо­ жию и на лучшие времена. И при всем диком гневе по поводу уп­ рямства слушателей он повинуется Яхве несмотря на неблагодар­ ные слова и не нарушает свое право быть его голосом. Пророка бедствий боятся, его ненавидят и часто преследуют. У царя он не находит защиты, ибо политически царь не может использовать его советы и предостережения. Выступают лжепророки и пытаются насилием, хитростью и насмешками лишить его речь значения. Он одиноко борется со своими видениями и возвращается после их

487

Глава XVIII

Интермеццо

И это лето (1917 г.) подарило периоды успокоения от растущего бремени забот. Вебер провел довольно длительное время в усло­ виях тихой и гармоничной эрлингхаузенской жизни. Там за ним ухаживали, его баловали, и он принимал полное участие во всех событиях повседневной жизни. Маленькая внучка Вины достав­ ляла ему много радости. Девочка любила пробегать под высоким сводом, образуемым его ногами. После обеда, когда женщины за­ нимались рукоделием, он читал им вслух стихи Ст. Георге или раз­ делы из книги Гундольфа о Гёте; то, что они не вполне понима­ ли, услаждало их душу музыкой его голоса. Время от времени им удавалось также уговорить его прочесть доклад для более широ­ кого круга, например, об индийских кастах, иудейских пророках или о социологических основах музыки. Здесь еще ничто не унич­ тожено, кажется, что время остановилось и создает в этой мест­ ности грезу, будто все обстоит так же, как некогда. Привлекатель­ ные картины радуют душу: «Я сплю, как обычно, в удивительно красивой комнате и пишу за старым письменным столом. И все так же взывает ко мне: «Родина, родина!», а облачная солнечная погода удивительно соответствует этой столь немецкой местнос­ ти. Очень жаль, что тебя здесь нет, повсюду примысливаешь тебя. Am Scheerenkrug —Троицын день 24 года тому назад —помнишь? В маленькой шапочке на густых коротких волосах, румяная, как розочка. А потом и свадьба в зале и прилегающей комнате. Здесь тихо и очень таинственно, я думаю, что это окажется благотвор­ ным и было правильным решением, Пророки - Вильгельм II — «Франкфуртская газета» —все это очень далеко».

«Эта местность немыслимо прекрасна. Степь теряет теперь постепенно свое прежнее, напоминающее море, бесконечное оди­ ночество: вместо красноватой степи теперь больше темных лесных заповедников на одной стороне и полей —на другой. Однако вид остается волшебным, и в сторону Porta Westfalica147 он не изменил-

489

ся и вызывает впечатление неисчерпаемой плодородности и род­ ного своеобразного уюта. По обеим сторонам все выглядит беско­ нечно мирно —кажется непостижимым и непредставляемым, что эта земля пребывает в борьбе за свое существование».

«Сегодня опять божественно прекрасно, особенно в это раннее утро, солнце мягко и тепло греет; вид из окна главной комнаты на плодородную равнину особенно замечателен... Они «откармлива­ ют» меня фантастически, боюсь что красота моей души убавляет­ ся, а полнота тела увеличивается; но ведь вы, женщины, к этому стремитесь и в данном случае это неплохо, так как зима и буду­ щее начало лета будут тяжелыми».

* * *

Затем ранним летом и осенью наступили дни, до предела заполнен­ ные духовным обменом и борьбой в замке Лауенштейн. Он царству­ ет одиноко над серьезными хвойными лесами Тюрингии на голой вершине и его серые стены отчетливо обрисовываются на фоне неба. Там долго жили пролетарские семьи, затем его приобрел лю­ битель старины. После того как он посвятил все свое существова­ ние его восстановлению в прежнем стиле, он открыл его для гос­ тей. Йенский издатель и владелец книжного магазина Ойген Дидерихс пригласил туда пестрый круг ученых, художников, поли­ тических писателей, практических деятелей, свободомыслящую мо­ лодежь для обмена мнениями о смысле и задаче нашего времени.

Из известных ученых принимали участие Крузиус, Мейнеке, Яффе, Зомбарт, Теннис, Вебер; из художников: Р. Демель П. Эрнст, Й. Винклер, Ферсгофен, В. фон Моло; из политиче­ ских писателей и «жизненных практиков»: Г. Боймер, Т. Хейс, Грабовски, Кампфмейер, Шеффлер, Мауренбрехер и др. Из мо­ лодежи были Брёгер, Кронер, Упгоф, Толлер, молодые художни­ ки, которые хотели не только создавать свои произведения, но и привести к новой социальной эпохе.

Основной темой дискуссии должна была стать связь культуры с политическими вопросами; главный организатор надеялся и на дальнейшее: на то, что эти собрания послужат становлению нового немецкого духа, погруженного в религиозность.

Место собрания создавало особое настроение. По-старинному меблированные комнаты выходят окнами на покрытые лесами склоны гор, на различные ложбины в долине —собрания проис­ ходят в рыцарском зале или во дворе замка. Яркие лозы дикого винограда закрывают стены. С фронтона свисает немецкий флаг — символ надличностного сообщества. Старинная обстановка, вы­ державшая натиск времени, также говорит об общих корнях не-

490

мецкой культуры, о прошлом, где всем и каждому было предназ­ начено свое место, все было помещено в осмысленном толкова­ нии. Насколько по-разному чувствуют и мыслят участники этого круга современных немцев. Они говорят на одном языке, но пони­ мают друг друга с трудом. Люди зрелого возраста разделяются прежде всего по различным политическим убеждениям, а молодые отделяются от них отказом от всех унаследованных оценок, прежде всего от устройства государства и общества, которое все время ведет к войне. Они стремятся к упрощению существования, к но­ вому сообществу, к новым верованиям. Это чуждое Богу миро­ здание представляется им созревшим для уничтожения. Они ждут рождения нового мироустройства, мира наднационального едине­ ния, в котором наконец будут господствовать братство, солидар­ ность и социализм.

Люди старшего возраста также глубоко потрясены европейской катастрофой, затрагивающей их личностные жизненные задачи и их оценки. Большинство из них знает: преобразование внешнего порядка не может изменить природу человека —и она препятству­ ет осуществлению надежд молодых. Из более старых писатель Макс Мауренбрехер, много раз менявший свои взгляды, теперь ориентированный «пангермански», пытался привлечь сторонни­ ков к своей консервативной идее государства. Он противопостав­ лял ее как типично немецкую «демократическому индивидуализ­ му» Западной Европы - государство как «идея», как объективация «абсолютного» должно как купол перекрывать субъективизм. Ве­ беру в такой момент, когда все зависит от проведения необходи­ мых внутренних реформ, подобная государственная романтика ненавистна. Он резко выступает против нее, политическая дуэль этих двух мыслителей грозит тем, что не оставит места другим дис­ куссиям. Вебер отчетливо помнит все бесчисленные политические ошибки эпохи Вильгельма. Его глубоко волнует, что и в этом кругу интеллектуалов столь многие противостоят необходимому внут­ реннему преобразованию дурно управляемого государства —не­ ужели они все еще не могут или не хотят видеть истинное поло­ жение дел? Неужели никогда не удастся заставить их основываться на свободной от иллюзий истине? Он страстно говорит, обраща­ ясь к близкому ему по взглядам Т. Хейсу: «Как только война кон­ чится, я буду оскорблять императора до тех пор, пока он не нач­ нет против меня судебный процесс, и тогда ответственные государственные деятели, Бюлов, Тирпиц, Бетман-Гольвег долж­ ны будут высказать свое мнение под присягой».

Вболее тихие вечерние часы и молодежи удавалось участвовать

вобмене мнениями. Вне дома при светлом свете месяца под вы­ сокими стенами старого замка —как призрачно нереально входи-

491

ла эта поэзия в наполненный борьбой момент! Или в одном из по­ мещений с темными панелями, со старинной утварью, где один из «Свободомыслящей немецкой молодежи» открывает стремле­ ние молодых к новому пророчеству. Их речи многим представля­ ются хаотической ерундой и преувеличением собственной значи­ мости. Замкнутой натуре Вебера эти признания о собственных переживаниях также чужды. Мечтательность, которая спасается от тяжелой борьбы повседневности в потустороннюю настроен­ ность вызывает его нетерпение. Однако он все-таки достигает вчувствования в их переживания и пытается внушить им ясность и объективность. Он стремится довести до их сознания, почему именно теперь национальное самоутверждение, спасение Герма­ нии является требованием дня, по сравнению с которым все ос­ тальное уходит на задний план. Чем поможет нам проникнове­ ние в собственную душу, если пропадет нация? То, что в первом заседании хотели посредством средневековой мистерии пробу­ дить общие религиозные чувства, он отвергает как дурное заблуж­ дение. Вообще все эти разговоры о тайне мира и эта необходи­ мость признания в большем кругу —как того хочет молодежь - невозможны! Что он об этом думает, выражено в следующем письме к одному из молодых участников этих собраний:

«Конечно, о Ваших желаниях вполне можно говорить, если исходить из понимания того, что в сущности должно быть «приз­ нано». Так называемые «последние позиции»? Это даст болтовню и сенсацию, больше ничего. И прежде всего: после очень длитель­ ного опыта и исходя из принципиального убеждения я пришел к выводу, что только посредством проверки собственной так назы­ ваемой «последней» позиции по отношению к резким и острым вполне конкретным проблемам человека становится ясным его собственное действительное воление. Внесите, следовательно, например такое предложение: откровенно высказать в виде «при­ знания», что понимается под «пацифизмом» (это только предло­ жение —думаю, что ощущаю, насколько это близко всем вам) или под любым другим понятием. Если я и впредь буду принимать уча­ стие в данном мероприятии, я буду последним, кто откажется в этом участвовать. Но я должен добавить: не только этот вопрос, но и все вопросы культуры —хотя все вы, как я знаю, в это не ве­ рите и этого не видите —подвержены влиянию как будто чисто внешнего предварительного вопроса: как окончится эта война. Ибо в соответствии с этим определяются особые будущие задачи немецкой сущности внутри земного мира. Все последние вопро­ сы без исключения затрагиваются чисто политическими событи­ ями, сколь ни внешними они представляются. Поэтому все теперь сказанное нами, не принимающими участия в войне, —настоль-

492

ко ни к чему не обязывает. Тем не менее такая тема возможна. Граница «признания» находится для меня там, где речь идет о «священных» вещах. Они относятся к человечески в высшем смысле высоким часам и к кругу самых тесных личностных свя­ зей, а не к собранию публики, каким бы оно ни было. «Публикой» для меня является каждый, кого я близко как человека не знаю. По-иному действует и может действовать только пророк или свя­ той и (на своем языке) художник».

Во время пребывания в Лауенштейне Вебер был духовно очень восприимчив. Достаточно было легчайшего прикосновения, что­ бы его накопившиеся знания и переживания проявлялись. Он говорил целые дни и половину ночей. Несколько маленьких фо­ тографий изображают его в живой беседе, окруженным внима­ тельно слушающими. В осеннее заседание, посвященное выска­ зываниям о «проблеме вождя в государстве и культуре», он сделал вводный доклад о «личности и путях жизни».

Полнота находящегося у него материала была громадна, его знания подавляющи, особенно для молодых художников, которые стремились к экспрессионистской примитивности, и мыслитель­ ные способности которых были слишком слабы, чтобы воспри­ нять этот поток. Они внутренне восставали против него. Это ведь и есть ненавистная ученость; она не указывает на простой путь к решению практических проблем, а обозревает целое сплетение связанных друг с другом событий, и к каждому «идеалу» форми­ рования общества ставит вопрос, какими средствами он может быть достигнут, чем для этого нужно пожертвовать? и этим затруд­ няет выбор и действия. Такая трезвая неподкупность лишает их смелости мечтать. Они ощущают себя отталкиваемыми и одновре­ менно магнетически привлекаемыми. Ибо человек, стоящий за этой интеллектуальностью и говорящий сквозь нее, столь таин­ ственно живой, столь не просто ученый. Разве и он в своих речах и жестах не художник? Одним он представляется «сатаной», дру­ гим —их «совестью». Вебер, идя ночью по дворцовому двору, слы­ шал, как молодые люди в каком-то углу характеризуют его. Он возбудил не только их мышление, но и их фантазию. Большинство чувствует его сдержанный этос. Если бы им удалось привлечь его на будущее в качестве вождя и пророка! Но он отказывается. Он не ведает нового блаженства, которое мог бы им возвестить, как они того хотят, и пока речь идет о судьбе Германии и на полях сражения ежедневно умирают тысячи, он не интересуется и новым мировым порядком. Он охотно станет их учителем в науке и по­ литике, если они готовы к тяжелому труду. «Ибо в этой области я, как мне кажется, знаю свое ремесло». Однако тот, кто хочет у него учиться, должен сначала понять что интеллектуальная добропоря-

493