Избранное Кругликова

участники преступной группы, и тогда ссылки на ст. 33 УК не требуется, либо это обычные соучастники, и тогда они не члены группы и вменение им признака преступной группы недопустимо.

Преступная группа как квалифицирующее обстоятельство

(трактовка в новейших диссертационных исследованиях)*

В 1994 году впервые в российском уголовном праве была реализована идея – до того времени обсуждавшаяся среди научных и практических работников – дать в законодательном порядке дефиницию группы лиц1. Статья 17-1 УК РСФСР, однако, не содержала родового определения этого понятия, выделяя лишь специфические признаки, к тому же только двух, разновидностей группы – с предварительным сговором (ч. 1) и организованной (ч. 2). Упомянутая идея была воспринята и УК РФ 1996 года, причем в нем также не фигурирует указание на родовое понятие, зато помимо двух упоминавшихся в ст. 17-1 видов охарактеризованы еще два – «простая» группа лиц (ч. 1 ст. 35) и преступное сообщество (преступная организация).

Произошло и большее «насыщение» – признаком группы лиц различной ее модификации – статей Особенной части Кодекса. Так, за время действия УК РСФСР 1960 года количество статей Особенной части, в которых законодатель оперировал признаком группы лиц той или иной модификации, возросло почти на треть. В УК РФ по состоянию на 1 декабря 2001 года этот признак задействован законодателем в качестве квалифицирующего или особо квалифицирующего 149 раз; не затронуты лишь две главы – 27 «Преступления против безопасности движения и эксплуатации транспорта» и 34 «Преступления против мира и безопасности человечества». В главах 21 «Преступления против собственности»

* Налоговые и иные экономические преступления. Вып. 4. Ярославль:

ЯрГУ, 2002.

1 См.: Российские вести, 1994. 6 июля.

261

и 22 «Преступления в сфере экономической деятельности» УК РФ, составляющих законодательную базу борьбы с экономическими уголовно-наказуемыми посягательствами, признак преступной группы также нередко используется в качестве средства дифференциации ответственности (см. таблицу № 1).

Таблица № 1

Столь значительное внимание законодателя к рассматриваемому обстоятельству (признаку) вполне объяснимо.

Во-первых, до трети осуждаемых осуществляет посягательство в группе лиц, а в 1994-1998 гг. было привлечено к уголовной ответственности за совершение преступлений в составе группы 41,8% лиц от общего числа осужденных. Среди несовершеннолетних преступников этот показатель еще выше (76,5%)2. Групповая форма хищений в рамках соучастия стала преобладающей. Так, из проанализированных С. Е. Квасницей 400 уголовных дел о соучастии в хищении в группе совершено 98,7% деяний3. По данным В. В. Соболева, 51% всех тяжких и особо тяжких преступлений

2См.: Савельев Д. В. Преступная группа в сфере уголовной ответственности. Автореф. дисс… канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000. С. 3.

3См.: Квасница С. Е. Ответственность за соучастие в хищении чужого имущества. Автореф. дисс… канд. юрид. наук. Волгоград, 1997. С. !2.

262

совершается группой лиц, а при разбое, вымогательстве этот показатель заметно выше (соответственно 77,8% и 71,2%)4. В 2000 году доля групповой преступности по регионам Центрального федерального округа составила (см. таблицу № 2):

Таким образом, доля преступлений, совершенных в группе, была наиболее значительна в Смоленской (27%) и Ярославской (26,7%), а также в Рязанской (25,8%) и Калужской (25,7%) областях.

4См.: Соболев В. В. Основание и дифференциация ответственности соучастников преступления. Автореф. дисс…канд. юрид. наук. Краснодар, 2000. С. 18.

5Шеслер А. В. Групповая преступность: криминологические и уголовноправовые аспекты. Автореф. дисс… д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2000. С. 13.

6Там же. С. 21.

263

Во-вторых, при групповом способе совершения преступления возрастает вероятность причинения а) самого вреда (нарушения объекта уголовно-правовой охраны) или б) большего вреда (его размера). Можно утверждать, что данный признак соответствует всем критериям отбора обстоятельства в качестве квалифицирующего (особо квалифицирующего): он характерен для многих видов преступлений (типичен) и в то же время не является нормой для большинства преступлений с основным составом; обладает строго определенной направленностью и обязательностью влияния на степень общественной опасности содеянного; мера влияния на степень опасности – значительная, в силу чего возникает потребность в установлении новых (усиленных) пределов наказуемости, иной (повышенной) санкции с учетом наличия группового характера преступления. Отсюда вполне понятно и естественно включение той или иной разновидности признака «группа лиц» в составы преступлений, формулирование с их учетом новых пределов назначения наказания, повышенной санкции.

Оценивая существующее уголовное законодательство сквозь призму упомянутых выше критериев отбора, считаем необходимым обратить внимание на то, что в процессе нормотворчества эти критерии не всегда в должной мере учитываются. Например, для разбоя, всегда сопряженного с насилием либо угрозой применения насилием, опасным для жизни или здоровья потерпевшего, типично применение оружия или по крайней мере предметов, используемых в качестве оружия. Придание этому обстоятельству в УК РФ значения квалифицирующего признака – п. «г» ч. 2 ст. 162 – сводит к минимуму сферу применения ч. 1 данной статьи. Поэтому следует поддержать по данному вопросу позицию УК Республики Беларусь, не включившего рассматриваемый признак в качестве квалифицирующего в состав разбоя (ст. 207)7.

Аналогичная ситуация могла бы сложиться в случае восприятия законодателем высказываемых в теории уголовного права предложений о дополнении квалифицированного состава угона транспортных средств (ст. 166 УК РФ) признаками угона «из хранилищ», «лицом без водительских прав», «в состоянии опья-

7 См.: Уголовный кодекс Республики Беларусь. Минск, 1999.

264

нения», на долю которых приходится до 88% фактов неправомерного завладения транспортными средствами без цели хищения.

Того же плана – принятое в 1998 году законодательное решение о расширении круга квалифицирующих обстоятельств в составе уклонения от уплаты налога с организации (ч. 2 ст. 199 УК) признаком «а) группой лиц по предварительному сговору». Данное обстоятельство сопровождает (может сопровождать), на наш взгляд, абсолютное большинство деяний, за которые наступает ответственность по ст. 199, ибо в соответствии с обычным порядком представления в налоговые органы документации она составляется и подписывается двумя лицами – руководителем организации и главным (старшим) бухгалтером. Если же при этом преследуют цель уклонения от уплаты налогов, то, конечно же, в подавляющем большинстве случаев это делается по договоренности и при взаимной осведомленности указанных лиц.

В-третьих, интерес к феномену преступной группы обусловлен и потребностями правоприменения. Так, по каждому третьему делу о преступлении, совершенном несколькими лицами, допускаются ошибки, повлекшие (либо способные повлечь) отмену или изменение судебного приговора7; половина из 350 анкетированных сотрудников органов предварительного расследования и суда сталкивается с затруднениями при квалификации группового посягательства8; 71% практических работников из 150 опрошенных подтвердили, что испытывают значительные трудности относительно разграничения группы (организованной) со сложным соучастием9.

Приходится, однако, констатировать, что, несмотря на повышенное внимание к проблеме групповых преступлений, в диссертационных исследованиях последних лет заметного сближения позиций по большинству спорных моментов не произошло. Это касается, в частности, вопросов: 1) соотношения понятия группы лиц с институтом соучастия; 2) круга специфических признаков

8См. об этом: Соболев В. В. Указ. соч. С. 3-4.

9См.: Жих Ю. И. Уголовная ответственность за групповое хулиганство. Автореф. дисс… канд. юрид. наук. Волгоград, 1998. С. 4.

10См. об этом: Яровой А. А. Уголовно-правовая борьба с хищениями, совершаемыми организованными группами. Автореф. дисс…канд. юрид. наук.

Краснодар, 2000. С. 14.

265

преступной группы; 3) форм и видов группового преступления; 4) степени влияния группового характера преступления на избираемое судом наказание. Остановимся на этих вопросах.

2. Есть молодые ученые, придерживающиеся традиционного понимания группы лиц (А. Р. Зайнутдинова, С. Е. Квасница, В. В. Соболев, А. А. Яровой и др.). В частности, А. А. Яровой применительно к организованной группе делает вывод, что для нее присуще наличие «всех объективных и субъективных признаков соучастия»13. И иные сторонники трактовки группы лиц в рамках института соучастия полагают, что необходимыми признаками группового преступления являются все те, которые присущи соучастию. Однако относительно круга последних мнения диссертантов не во всем совпадают.

Так, В. В. Соболев полагает, что «подлинному соучастию присущи специфические субъективные признаки, которые являются дополнительными… и характеризуются только умыслом»; соответственно соучастие он трактует как умышленное совместное непосредственное либо иное, указанное в законе, участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления15. По мнению же А. Р. Зайнутдиновой, «в указании на умышленный характер преступления, совершаемого в соучастии, нет надобности», оно носит избыточный характер, хотя, с другой стороны, проведенное диссертантом исследование «позволило сделать вывод о том, что в УК РФ (ст. 32) дано вполне приемлемое определение соучастия», оно «отвечает выработанным стандартам современного уголовного права с точки зрения принципов вины, субъективного вменения», а отсутствие в прежнем Кодексе указания на умышленный характер преступления "полностью не снимало сомнения» в теории и на практике относительно возможности участия в неосторожном преступлении17.

Касательно субъективных признаков соучастия в отдельных диссертационных исследованиях утверждается также, что умысел при соучастии предполагает взаимную осведомленность между соучастниками, этот признак обязателен; тем самым исключается

11Яровой А. А. Указ. соч. С. 14.

12Соболев В. В. Указ. соч. С. 12, 21. В тексте выделено нами – Л. К.

13См.: Зайнутдинова А. Р. Указ. соч. С. 9, 28,18-19.

266

односторонняя субъективная связь17. При этом подчас приводится тот довод, что «привлечение к уголовной ответственности за совершение преступления в соучастии субъекта, сознание которого не охватывало того обстоятельства, что он действует не один, ведет к объективному вменению, что противоречит принципу вины»18. Но никто ведь не предлагает считать совершившим преступление в соучастии то лицо, которое не осознавало факта совместности. Речь идет об уголовно-правовой оценке действий лиц, которые такой факт осознавали. Заметим, что точка зрения об обязательности двусторонней субъективной связи является достаточно распространенной в юридической литературе, но она явно небесспорна. У тех, кто ее разделяет, интересно было бы узнать, как с их позиции надлежит квалифицировать действия лица, случайно узнавшего о намерении исполнителя убить определенного потерпевшего и, желая также смерти последнего, как бы ненароком подложившего исполнителю орудие убийства? Может быть, такой «помощник» вообще не подлежит уголовной ответственности?

И еще один спорный момент, затрагиваемый в работах диссертантов относительно субъективных признаков соучастия. С. А. Балеев полагает, что волевой момент умысла соучастников выражается в желании совместного достижения преступного результата19, при этом об иных позициях в теории уголовного права умалчивается. Характеризуя конкретные виды соучастников, автор в дальнейшем, однако, допускает косвенный умысел при исполнении преступления и соисполнительстве20, что представляется правильным. Но тогда это противоречит выводу на с.44, ибо, насколько можно понять из содержания диссертации, автор считает соисполнительство разновидностью соучастия21. Да и применительно к сложному соучастию вряд ли вывод на с.44 верен, когда речь идет о преступлениях с материальным составом: пособник или, скажем, подстрекатель могут допускать или

14Зайнутдинова А. Р. Указ. соч. С. 29.

15Балеев С. А. Ответственность за организационную преступную деятельность по российскому уголовному праву. Дис… канд. юрид.наук. Казань, 2000.

С. 47.

16Там же. С. 44.

17Там же. С. 81-84.

18Там же. С. 57 и далее.

267

безразлично относиться к конечному результату (например, желая «наказать» потерпевшего, допускают причинение ему как тяжкого – что и может быть в конкретном случае, так и иного вида вреда здоровью).

Подводя итог рассмотрению вопроса о законодательной дефиниции соучастия, необходимо констатировать, что споры ведутся преимущественно вокруг субъективных признаков понятия: надо ли говорить в законе об умышленном характере совместно совершаемого лицами преступления; совершается ли это преступление только с прямым либо мыслим и косвенный умысел соучастников; является ли двусторонняя субъективная связь непременным (обязательным) признаком соучастия. Все эти моменты не новы и касающиеся их рекомендации по-прежнему не бесспорны.

Согласно второй позиции, довольно распространенной в теории уголовного права, группа лиц и соучастие – понятия лишь частично совпадающие, перекрещивающиеся. Такому разночтению содействует тот факт, что ни в Общей, ни в Особенной частях УК РСФСР законодательного определения рассматриваемого квалифицирующего признака не имелось. Ныне в УК РФ (ст. 35), как уже выше упоминалось, раскрывается понятие отдельных видов группового преступления, но по-прежнему нет определения родового понятия группы лиц (как нет и его обозначения), что, на наш взгляд, и является одной из основных причин отсутствия единства относительно данного признака на практике и в теории. Наблюдается полисемия в обозначении рассматриваемого понятия: говорят о групповом преступлении, группе лиц, преступной группе, групповом способе исполнения деяния.

Последние два обозначения используются сторонниками концепции Р. Р. Галиакбарова, согласно которой не всегда группа лиц есть проявление форм соучастия в преступлении. Из этой концепции исходит и судебная практика, по крайней мере, по делам о хищениях и изнасиловании. Например, в соответствии с п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 года “О судебной практике по делам об изнасиловании”, действия участников изнасилования подлежат квалификации как совершенные группой лиц независимо от того, что остальные участники этого преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, малолетнего возраста и

268

т. п. Аналогичное понимание преступной группы содержится в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 года “О судебной практике по делам о грабеже и разбое”10. Приверженцы изложенной концепции исходят из того, что повышенная общественная опасность преступной группы может лежать не только в плоскости соучастия в преступлении, но и в плоскости объективных признаков исполнения посягательства, способа осуществления последнего.

Надо признать, что действительно в случаях использования преступником невменяемых, малолетних, невиновно действующих и т. п. в определенной мере возрастает вероятность достижения преступного результата и причинения большего вреда. Потерпевший воспринимает учиняемое против него посягательство как совершаемое не одним, а несколькими лицами; именно на это и рассчитывает виновный.

Но нечто подобное – только иначе оцениваемое в уголовноправовом плане – имеет место по делам о разбоях, совершаемых с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия (п. «г» ч. 2 ст. 162 УК РФ). Речь идет о ситуациях, когда виновный использовал в ходе разбоя макеты оружия либо оружие, непригодное для применения по целевому назначению. Здесь так же, как и при объединении усилий с невменяемым, малолетним и т.д., возникают более широкие возможности реализации преступных намерений, подавления воли потерпевшего, достижения вредного результата, ибо потерпевший воспринимает учиняемое против него посягательство как совершаемое с настоящим оружием, на что и рассчитывает виновный. Как оценивают теория и практика такие случаи?

Возможны две основные ситуации. Во-первых, виновный в ходе разбоя угрожал заведомо негодным оружием или имитацией оружия. Пленум Верховного Суда РСФСР в п. 13 упомянутого постановления разъяснил, что в подобных случаях содеянное должно квалифицироваться по ч. 1 статьи о разбое, то есть без вменения квалифицирующего признака, описанного в п. «г» ч. 2.

19 Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов

СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам с комментариями и пояснениями /Отв. ред. В. И. Радченко. М., 1999. С. 211, 290.

269

Во-вторых, виновный, угрожая заведомо негодным оружием или имитацией последнего, ошибочно полагал, что оружие настоящее.

Вэтих случаях говорят о покушении на квалифицированный вид разбоя (ч. 3 ст. 30 и п. «г» ч. 2 ст. 162 УК), то есть признается, что квалифицирующего признака как такового не было. Как видим, хотя объективно в обеих ситуациях совершение преступления было облегчено благодаря наращиванию, «объединению» усилий, однако ввиду реального отсутствия обстоятельства, признаваемого квалифицирующим, утверждать о его наличии и вменять в вину недопустимо.

Точно так же, на наш взгляд, должен решаться вопрос о квалификации преступлений с участием нескольких лиц. Если виновный прибегнул к помощи заведомо невменяемого, малолетнего или невиновно действующего, то, несмотря на внешнее присутствие группы лиц, на появление облегчающего совершение преступления условие, на восприятие потерпевшего и т.д., нельзя говорить о квалифицированном виде преступления из-за реального отсутствия черт, характеризующих преступную группу, определяющих ее качественные особенности, уголовно-правовой статус.

Вслучае же заблуждения, когда виновный не осознавал, что объединил усилия с невменяемым, малолетним и т. п., содеянное должно оцениваться по правилам фактической ошибки, то есть как покушение на более опасный квалифицированный вид преступления (посягательство группой лиц). Следует поэтому согласиться с мнением Г. А. Кригера, что «ни невменяемые, ни мало-

летние не могут образовать группу в смысле квалифицирующего… признака»11.

Между тем, и в некоторых диссертационных исследованиях последних лет встречается широкое понимание преступной группы (группового способа совершения преступления). Так, по мнению Д. В. Савельева понятием группового способа охватываются: а) проявления группового соучастия, б) умышленное сопричинение, в) неосторожное сопричинение. Преступная же группа, в его представлении, – более узкое понятие, объемлющее первые две упомянутые формы; в рамках умышленного сопричинения –

20 Кригер Г. А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974. С. 230.

270