Избранное Кругликова

зуется метод подготовки международными организациями типовых законов и правил, нормы которых воспринимаются государством в той форме и в том объеме, какие выбирает оно само с учетом особенностей своей правовой системы и уголовноправовой политики.

В частности, к таким типовым нормативным актам относятся «Минимальные стандартные правила обращения с заключенными»11, «Процедуры эффективного выполнения минимальных стандартных правил обращения с заключенными»12, «Минимальные стандартные правила ООН, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила)»13 и «Минимальные стандартные правила ООН в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские правила)»14. И Правила, и Процедуры не были ни подписаны, ни ратифицированы СССР. Однако не вызывает никакого сомнения то, что их положения служили ориентиром при разработке действующего уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнитель- ного законодательства. Типовым нормативным актом, носившим рекомендательный характер, являлся также Модельный уголовный кодекс, принятый 17 февраля 1996 г. Межпарламентской Ассамблеей государств – участников СНГ. Структура и большая часть положений данного нормативного акта в настоящее время восприняты уголовными кодексами почти всех стран – участниц Содружества.

Изложенные выше моменты позволяют согласиться с высказанным мнением о том, что неизбежна постепенная унификация процесса имплементации международно-правовых норм в национальных законодательных системах различных государств мира15.

На уровне отрасли права унификация происходит в форме кодификации. Наличие кодифицированного нормативного акта не является чем-то принципиально новым для российского уголовного права. Скорее, это уже традиционное для отрасли состояние, которое она приобрела еще в Российской империи. В этом смысле Уголовный кодекс РФ представляет собой лишь более совершенный, по сравнению со своими предшественниками, нормативный акт. При создании Кодекса была попытка сделать еще один существенный шаг в сторону унификации: правотворец закрепил в ст. 1 УК РФ положение о том, что уголовное законодательство РФ

191

состоит из настоящего Кодекса, а новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в него. Однако данное положение в настоящее время не может быть реализовано в полной мере с учетом содержания ч. 4 ст. 15 Конституции РФ.

Обеспечение единообразия на уровне структурных элементов отрасли уголовного права – подотрасли, раздела, главы, института, субинститута, группы норм, отдельной правовой нормы и ее структурных составляющих – является самым распространенным видом унификации российского уголовного права. Именно внутри отрасли и на уровне ее структурных элементов происходит выработка единой терминологии, правовых норм общего характера, которые составляют теоретическую основу отрасли и ее составляющих, формируют их функциональное единство16.

Характеризуя унификацию внутри отрасли уголовного права, условно также можно выделить несколько ее уровней. На первом из них разрабатываются общие положения, которые носят межотраслевой характер и аккумулируют в себе общие принципы регламентации сходных явлений данной отрасли права с другими отраслями. В какой-то степени этот уровень можно назвать межотраслевым, но с оговоркой, что результат унификации остается в составе отрасли, принимающей участие в процессе унификации. Здесь происходит: а)выработка и использование единой терминологии, имеющей межотраслевое значение (смежной с уголовным и административным правом, уголовным и гражданским, уголовным и семейным правом и т. д.); б) заимствование уголовным законом терминологии других отраслей права, если отношения, которые являются предметом их регулирования, становятся объектом уголовно-правовой охраны; в) четкое распределение по соответствующим отраслям норм уголовного, уголовно-процес- суального и уголовно-исполнительного права. К данному уровню относится, например, разработка положений ст. 11 УК РФ и ст. 67 Конституции РФ, находящихся на стыке уголовного и государственного права; ст. 20 Конституции и ст. 59 УК РФ, регламентирующих применение смертной казни. Сюда же относятся все нормы УК РФ и УИК РФ относительно вопросов совместного ведения уголовного и уголовно-исполнительного права, раскрывающие содержание ограничений и лишений прав и свобод осуж-

192

денного к тому или иному наказанию. В частности, нормы, определяющие порядок и условия исполнения наказаний в виде штрафа (ст. 46 УК РФ и ст. 31, 32 УИК РФ), лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью (ст. 47 УК РФ и ст. 33 – 38 УИК РФ), лишения специального, воинского или почетного звания, классного чина и государственных наград (ст. 48 УК РФ и ст. 61 УИК РФ), обязательных работ (ст. 49 УК РФ и ст. 25 – 30 УИК РФ), ограничения свободы (ст. 53 УК РФ и нормы ст. 47, 48, 50 УИК РФ) и т. д.

На втором уровне осуществляется унификация на уровне отрасли права в целом. Она включает в себя: а) выделение Общей и Особенной частей уголовного права и Уголовного кодекса и создание их единой структуры; б)разработку Общей части как свода общих правил для применения уголовного закона; в) выработку единых для всей отрасли принципов уголовного права; г) выделение категорий преступлений, определение фундаментальных понятий уголовного права, таких как «преступление» и «наказание», а также «рецидив», «совокупность» и других, которые служат отправным пунктом в реализации норм всей отрасли, обеспечивают ее терминологическое единство и согласованность.

Третий уровень охватывает сферу действия одного или нескольких институтов или субинститутов, в том числе объединение составов преступлений, посягающих на один объект уголовноправовой охраны, в одну главу УК РФ. Если речь идет о нескольких уголовно-правовых институтах, то унификация в них может происходить двумя способами. В первом случае происходит слияние близких институтов, во втором – самостоятельность каждого института сохраняется, но для них вырабатываются общие правила. Классическим примером первого способа служит слияние в 1994 г. в Уголовном кодексе РСФСР двух самостоятельных глав – второй «Преступления против социалистической собственности» и пятой «Преступления против личной собственности граждан» и объединение всех предусматривавшихся в них составов деяний в одну главу «Преступления против собственности». Примером выработки общих положений для нескольких уголовно-правовых институтов являются положения ст. 43 «Поня-

193

тие и цели наказания» и ст. 60 «Общие начала назначения наказания».

Следующий уровень унификации охватывает отдельные составы, виды, группы преступлений, а также отдельные структурные элементы уголовно-правовой нормы. На этом уровне создаются единые терминологические конструкции, употребляемые для характеристики элементов состава преступления (объекта, объективной стороны, субъекта, субъективной стороны), их структурных составляющих (мотива, цели, предмета преступления), а также квалифицирующих признаков преступления и т. д. При этом диспозиции отдельных уголовно-правовых норм излагаются с помощью ссылочного и бланкетного способа; к статьям и главам УК делаются примечания, имеющие обобщающий характер; приводятся в соответствие название и диспозиция статьи уголовного закона.

Являясь приемом законодательной техники, унификация выступает в качестве одного из приемов правотворческой деятельности. При этом унификация эффективна настолько, насколько ее источником, движущей и направляющей силой выступает практика применения права, поскольку именно практика является индикатором потребности в унификации правовой материи. Тем не менее унификация не может осуществляться безгранично, и существует определенный предел, при выходе за который унификационные процессы будут абсолютно неэффективными, даже нежелательными, и начнет свое действие обратная тенденция – дифференциации законодательства.

Таким образом, унификация предопределена наличием предварительных условий для ее осуществления и рамками, при выходе за которые снижается эффективность правового регулирования. На наш взгляд, такими основными условиями для проведения унификации являются:

1. Необоснованная дифференциация в праве и законодательстве. Н. И. Клейн в связи с этим верно отмечает, что «основанием для постановки вопроса об унификации служит неоправданная дифференциация регулирования единообразных отношений, характерная для той или иной сферы правового регулирования»17.

Использование различных способов урегулирования однородных общественных отношений, применение нескольких языковых

194

форм понятий, которые обозначают одно и то же, неоправданное дублирование нормативных положений, наличие большого числа оценочных признаков, понятий и т. д.

Определенная предрасположенность законодательства к объединению. Не всякий правовой материал может и должен унифицироваться. В зависимости от его назначения, места и роли в регламентационном механизме различна и возможность такого объединения. В некоторых областях законодательства оно и вообще не оправдано. Способность к унификации во многом предопределена характером, спецификой регулируемых отношений, перспективой их становления и развития18.

Так, например, плохо поддаются унификации главы Уголовного кодекса, характеризующие преступления, связанные со специфическими общественными отношениями, такими, как отношения в области экологии, а также отношения, где человек выступает в каком-либо социальном статусе: трудовые, в области авторского, избирательного права и т. д. Тяжело унифицируются так называемые «редкие» статьи Уголовного кодекса, поскольку практика их применения чрезвычайно бедна.

Исходя из этого, оптимальной можно назвать такую унификацию правового материала, когда уровень, направления, приемы и результаты единообразного регулирования полностью соответствуют потребностям правоприменительной практики, обеспечивают эффективное и согласованное действие всех норм отрасли и своим появлением не вызывают обратного унификации процесса дифференциации правовой материи.

Примечания

1Наумов А. В. Сближение правовых систем как итог развития уголовного права в XX в. и его перспектива в XXI в. // Государство и право. 1998. № 6. С. 50.

2Словарь русского языка в 4-х т. /Под ред. А. П. Евгеньевой. М., 1999. С. 498; Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. М., 1998. С. 724; Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. М., 1995. С. 823; Лопатин В. В., Лопатина Л. Е. Русский толковый словарь: около 35 000 слов. М., 1997. С. 741.

3Большой словарь иностранных слов / Составитель А. Ю. Москвин. М., 2001. С. 682; Ефремова Т. Ф. Новый словарь русского языка. Толково-

195

словообразовательный. В 2-х т. Т. 2. П., 2000. С. 834; Советский энциклопедический словарь /Под ред. А. М. Прохорова. М., 1987. С. 1387.

4См. об этом: Садиков О. Н. Унификация как средство совершенствования гражданского законодательства // Правоведение. 1972. № 6. С. 95: Он же. Дифференциация и унификация гражданского законодательства //Советское государство и право. 1969. № 12. С. 38; Клейн Н. И. Унификация норм особых условий поставки // Проблемы совершенствования советского законодательства. Труды ВНИИСЗ. Вып. 2. М, 1975. С. 85; Бару М. И. Унификация и дифференциация норм трудовою права // Советское государство

иправо. 1971. № 10. С. 45; Поленина СВ. Основы гражданского законодательства и гражданские кодексы. М., 1968. С. 82–83. Она же. Теоретические проблемы системы советского законодательства. М., 1979. С. 200; Сенякин И. Н. Специализация и унификация российского законодательства. Проблемы теории и практики. Саратов, 1992. С. 109; Юков М. К. Специализация норм гражданского процессуального права //Проблемы совершенствования советского законодательства. Труды ВНИИСЗ. Вып. 34. М., 1986.

С. 118; и др.

5Бардина М. П. Унификация международного частного права // Юридическая энциклопедия / Под. ред. Б. Н. Топорнина. М.,2001. С. 1131.

6Федеральный закон от 4 августа 1994 г. № 16-ФЗ «О ратификации Конвенции о правовой помощи и правовым отношениям по гражданским, семейным и уголовным делам» //СЗ РФ. 1994. № 15. Ст. 1684.

7Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов

СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам с комментариями и пояснениями. М., 1999. С. 332.

8СЗ РФ. 2004. № 40. Ст. 3884. Конвенция подписана Россией 12 декабря 2000 года и ратифицирована 26 апреля 2004 г. См.: Распоряжение Президента РФ от 9 декабря 2000 г. № 556-рп //СЗ РФ. 2000. № 50. Ст. 4894;

Федеральный закон от 26 апреля 2004 г. № 26-ФЗ //СЗ РФ. 2004. № 18.

Ст. 1684.

9 Конвенция подписана СССР 7 сентября 1956 г. и ратифицирована

Ст. 137.

10В редакции Федерального закона № 162-ФЗ 2003 г. указанное примечание к ст. 127 УК, так же как и Протокол, определяло эксплуатацию,

втом числе, и как «изъятие органов или тканей». Федеральным законом № 73-ФЗ 2004 г. указание на «изъятие органов или тканей» из Примечания было исключено.

11Международная защита прав и свобод человека. М., 1990.С. 290–311. Правила приняты в Женеве 3 августа 1955 г.

196

12Указ. соч. С. 311–319. Процедуры приняты 25 мая 1984 г. Резолюцией 1984/47 на 21-м пленарном заседании Экономического и Социального Совета ООН.

13Указ. соч. С. 329–353. Правила приняты 29 ноября 1985 г. резолюцией 40/33 на 96-м пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН.

14Указ. соч. С. 320–328. Правила приняты 14 декабря 1990 г. Резолюцией 45/110 Генеральной Ассамблеи ООН.

15См., например: Гаврилов В. В. Международная и национальные правовые системы: понятие и основные направления взаимодействия: Автореф. дис. ... д-ра. юрид. наук. Казань, 2006. С. 46.

16И. Н. Сенякиным (См.: Сенякин И. Н. Указ. соч. С. 107) для обозначения данной формы унификации был введен термин «универсализация». Однако в силу того, что, на наш взгляд, он не в полной мере отражает сущность унификации на рассматриваемом уровне, мы воздерживаемся от его использования.

17Клейн Н. И. Указ. соч. С. 88.

18На это также обращал внимание О. Н. Садиков. Он писал: «Унификация (если ей не препятствует специфика регулируемых отношений) является важным средством совершенствования законодательства». См.: Садиков О. Н. Унификация как средство... С. 93.

Аксиомы, презумпции и фикции в уголовном праве:

динамический аспект*

«Нетипичным нормативным предписаниям» (по терминологии В. М. Горшенева1), упомянутым в заголовке статьи, по настоящее время в науке уголовного права уделяется явно недостаточное внимание: защищены две кандидатские диссертации (Ю. Г. Зуева, К. К. Панько), изданы две монографии2. При этом анализу подвергается преимущественно статический аспект данных правовых понятий и остаются в тени вопросы взаимодействия и взаимозаме-

* Lex Russica. Научные труды МГЮА. Т.1. М., 2006. № 5.

1См.: Горшенев В. М. Нетипичные нормативные предписания в праве

//Сов. государство и право. 1978. № 3.

2Л. Л. Кругликов, Ю. Г. Зуев. Презумпции в уголовном праве. Ярославль, 2000; Панько К. К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998.

197

няемости соответствующих явлений, что ведет к обеднению их роли и функций в уголовном праве.

Напомним, что под аксиомой понимают истину, не требующую доказательств в силу ее очевидности; наиболее устойчивые, неизменные по своему содержанию, выработанные общественноисторической практикой правила3. «Исследуя или доказывая какое-либо положение, – резонно замечает В. И. Каминская, – мы можем отправляться от аксиомы как от заранее данного, не заботясь об обосновании этого исходного нашего положения, правильность которого не подлежит сомнению»4. По существу те же черты аксиомы выделяются специалистами общей теории права: это самоочевидные, не требующие доказательств истины, складывающиеся в результате обобщения многовекового опыта общественных отношений и взаимодействия человека с окружающей средой5. Они находят свое отражение и в нормативном материале (например, положение о том, что в Общей части уголовного закона закрепляются фундаментальные, касающиеся всех либо значительной массы норм Особенной части, предписания), и в правоприменительной деятельности (например, о том, что действующий уголовный закон рассчитан на обстоятельства, возникшие в период его существования).

Презумпция (prаesumptio) в переводе с латинского означает предположение, основанное на вероятности6. Как верно отмечается исследователями этого правоположения, содержанием презумпции являются факты и предположения вероятностного характера, основанные на знании связи между сходными предметами, явлениями и выраженные в форме неопределенно утвердительного/отрицательного умозаключения, допускающего оспоримость. «При этом оспоримость как возможность выдвижения сомнения… допустимо рассматривать как обстоятельство, ограничивающее

3См., например: Ференс-Сороцкий А. А. Аксиомы и принципы гражданскопроцессуального права. Автореф. дис… канд. юрид наук. Л., 1989. С. 5.

4Каминская В. И. Учение о правовых презумпциях в уголовном процессе.

М.-Л., 1948. С. 8.

5См., например: Манов Г. П. Аксиомы в советской теории права // Сов. государство и право. 1986. № 9. С. 20.

6Крткий словарь иностранных слов / Сост. С. М. Локшина. М., 1978.

С. 218.

198

сферу использования презумптивных предположений»7. Практическую ценность имеет деление презумпций на опровержимые (например, о том, что достигшие установленного законом возраста уголовной ответственности лица обладают способностью осознавать преступность своего поведения и руководить им) и неопровержимые (например, предположение о том, что при появлении в деле квалифицирующих обстоятельств резко возрастает уровень опасности содеянного). Так же, как и аксиомы, презумпции направлены на обеспечение стабильности нормативного акта, а равно на экономию законодательного материала.

Фикция (латинское «fictio») в общебытовом смысле означает выдумку, вымысел, несуществующее, мнимое, ложное положение8. В уголовно-правовой литературе обращают внимание на существование двух видов фикций: 1) как способа существования права в неадекватной своему внутреннему содержанию форме, когда норма права оказывается неистинной. «Истинность или фиктивность правовых норм по степени их соответствия познанным закономерностям и положенным в их основу теоретическим взглядам и представлениям определяется в процессе общественно-исто- рической практики по истечении определенного времени, иногда достаточно продолжительного»9; 2) как приема законодательной техники, состоящего в признании существующим несуществующего (например, наличия оснований так называемого специального освобождения лишь при условии деятельного раскаяния – ч. 2 ст. 75 УК РФ) и наоборот (например, констатация отсутствия судимости в случае ее погашения или снятия в установленном законе порядке – ст. 86 УК).

Фикции, равно как аксиомы и презумпции, интересуют нас в данном случае как приемы законодательной техники. Представляют ли они собой сугубо самостоятельные явления и возможно ли их взаимодействие, взаимовлияние и даже замещение? Думается, можно вести речь о них как об относительно самостоятельных яв-

7Зуев Ю. Г. Презумпции в уголовном праве. Автореф. дис… канд. юрид. наук. Казань, 2000. С. 7.

8Краткий словарь иностранных слов. С. 305.

9Панько К. К. Фикции в уголовном праве (в сфере законотворчества и правоприменении). Автореф. дис… канд. юрид. наук. Воронеж, 1998. С. 8. См. также: Панько К. К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. С. 29.

199

лениях, элементах, составляющих в своей совокупности определенную систему средств законодательной техники, а отсюда – способных заменять друг друга. Проиллюстрируем сказанное на двух примерах из сферы уголовного права.

1). Вспомним классическую формулу «нет преступления без наказания», предполагающую, во-первых, то, что преступление и наказание – два основополагающих, стержневых понятия уголовного права и, во-вторых, что они находятся в генетической связи между собой. К какому виду «нетипичного нормативного предписания» относится положение, заложенное в приведенной формуле: к фикции или чему-то иному, скажем, к презумпции либо аксиоме? Ответ в определенной степени представляется предопределенным – явно не к фикции, ибо в изложенной формуле не идет речь о явлениях и взаимосвязях, заведомо несуществующих или маловероятных.

Между тем, не все так просто, если учитывать происходящую со связкой «преступление – наказание» метаморфозу.

Так, в истории развития уголовного права весьма длительное время аксиоматичным выглядело положение, согласно которому за преступлением неминуемо должно следовать наказание. «Преступление есть деяние, влекущее за собою правомерное наказание для преступника, закону подчиненного», – писал Г. И. Солнцев10. В этих условиях выглядело уместным следование принципу неотвратимости наказания как средству даже более важному, чем строгость самого наказания: «Одно из самых действительных средств, сдерживающих преступление, – подчеркивал в свое время Чезаре Беккариа, – заключается не в жестокости наказания, а в их неизбежности. Уверенность в неизбежности хотя бы и умеренного наказания производит всегда большее впечатление, чем страх перед другим, более жестоким, но сопровождаемый надеждой на безнаказанность»11.

Затем последовало внедрение в практику условного осуждения, постепенно теснившего наказание и все более ослаблявшего связь преступления и наказания. Необходимо констатировать, что эта тенденция по сей день не ослабевает. Так, в 1958 году

10Солнцев Г. Российское уголовное право. Ярославль, 1907. С. 57.

11Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М., 1939. С. 308-309.

200