Избранное Кругликова

Приходится, однако, констатировать, что, несмотря на повышенное внимание к проблеме групповых преступлений, заметного сближения позиций по большинству спорных моментов не произошло. Это касается, в частности, вопросов: 1) соотношения понятия группы лиц с институтом соучастия; 2) круга специфических признаков преступной группы; и т. д. По нашему мнению, немаловажное значение в определении преступной группы и решении упомянутых вопросов имеют юридические фикции.

Слово «fictio» в переводе с латинского означает выдумку, вымысел, несуществующее, мнимое, ложное положение7. Как верно отмечается в теории уголовного права, «фикция как юридический прием заключается в том, что действительность подводится под формулу, ей не отвечающую и ничего общего с ней не имеющую, … фикция придает правовое значение заведомо несуществующему или маловероятному…»8. Какое место занимают фикции в понимании группы?

Сторонники трактовки преступной группы в рамках института соучастия резонно полагают, что необходимыми признаками группового преступления являются все те, которые присущи соучастию9. Напомним, что к числу объективных признаков соучастия закон относит а) наличие двух или более лиц; б) совместность; в) совершение одного и того же преступления (ст. 32 УК). Касаясь первого из этих признаков, Пленум Верховного Суда РФ в п. 9 постановления от 14 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» указал: «Необходимо иметь в виду, что совершение преступления с использованием лица, не подлежащего уголовной ответственности в силу возраста (статья 20 УК РФ) или невменяемости (статья 21 УК РФ), не создает соучастия»10. Следовательно, в таком случае отсутствует и

7Краткий словарь иностранных слов /Сост. С. М. Локшина. М., 1978.

С. 305.

8Панько К. К. Фикции в уголовном праве и правоприменении. Воронеж, 1998. С. 42.

9Так, А. А. Яровой применительно к организованной группе делает вывод, что для нее присуще наличие «всех объективных и субъективных признаков соучастия» (Яровой А. А. Уголовно-правовая борьба с хищениями, совершаемыми организованными группами. Автореф. дисс… канд. юрид. наук.

Краснодар, 2000. С. 14).

10Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 4. С. 10.

241

преступная группа, если виновный совершает преступление совместно с ненадлежащим субъектом. Здесь в первый раз мы сталкиваемся с использованием юридической фикции: фактически посягательство осуществляется не одним, а двумя лицами, однако ни соучастия, ни группового преступления не усматривается, преступление полагается совершенным одним лицом.

В этой связи возникает еще один интересный вопрос. Совершеннолетний К., имея умысел на обогащение, склонил несовершеннолетних М., 15 лет, и Б., 13 лет, на кражу из квартиры Н., пообещав разделить поровну похищенное, а получив их согласие, распределил между ними роли. После этого К. завладел ключами от квартиры спящего Н., и несовершеннолетние, проникнув с их помощью в квартиру потерпевшего, похитили оттуда музыкальный центр, две акустические колонки, DVD-проигрыватель, четыре DVD-диска, радиотелефон, две пары джинсовых брюк и т. д. на общую сумму 13 800 руб. На следующий день таким же путем они вновь совершили кражу из квартиры Н. на общую сумму 3800 руб., а деньги от реализованного имущества поделили на троих. Органы предварительного следствия и суд пришли к выводу, что хищение совершено группой лиц по предварительному сговору, хотя Б. в силу малолетнего возраста уголовной ответственности не подлежал. Основанием для такого вывода послужило разъяснение Пленума Верховного Суда РФ в п. 9 упомянутого выше постановления о том, что при совершении малолетним преступления лицо, вовлекшее несовершеннолетнего в это деяние, в силу ч. 2 ст. 33 УК несет ответственность как исполнитель путем посредственного причинения11, а раз имеется два соисполнителя, действовавших по предварительному сговору, налицо групповое преступление. В кассационном представлении прокурора вывод о групповом характере преступления оспаривался, т.к. К. «действовал не как исполнитель содеянного, что утверждается судом, а как пособник»12; в обоснование сделана ссылка на абз.2 п. 10 постановления № 29 Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» от 27 декабря 2002 г.: «Действия лица, непосредственно

11Там же.

12Красноперекопский районный суд г.Ярославля. Дело № 1-318-05.

242

не участвовавшего в хищении чужого имущества, но содействовавшего совершению этого преступления советами, указаниями либо заранее обещавшего скрыть следы преступления, устранить препятствия, не связанные с оказанием помощи непосредственным исполнителям преступления, сбыть похищенное и т. п. , надлежит квалифицировать как соучастие в содеянном в форме пособничества со ссылкой на ч. 5 ст. 33 УК»13.

Думается, в этой полемике прав суд, поскольку в соответствии с ч. 2 ст. 33 признается исполнителем «лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности» в силу возраста или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом. Конечно, на самом деле виновный выполняет функцию соучастника в тесном смысле этого слова, однако он считается законодателем как исполнитель, т.е и здесь задействована юридическая фикция. И поскольку в силу законодательного предписания виновный как бы замещает малолетнего при совершении последним деяния совместно с другим лицом, он как соисполнитель должен рассматриваться в качестве члена преступной группы.

Согласно второй позиции, довольно распространенной в теории уголовного права, группа лиц и соучастие – понятия лишь частично совпадающие, перекрещивающиеся. Такому пониманию содействует тот факт, что ни в Общей, ни в Особенной частях УК РФ дефиниции рассматриваемого квалифицирующего признака не дается. Статья 35 УК раскрывает понятие отдельных видов группового преступления, но нет определения родового понятия группы лиц (как нет и его обозначения), что, на наш взгляд, и является одной из основных причин отсутствия единства относительно данного признака на практике и в теории. Наблюдается полисемия в обозначении рассматриваемого понятия: говорят о групповом преступлении, группе лиц, преступной группе, групповом способе исполнения деяния.

Последние два обозначения используются сторонниками концепции Р. Р. Галиакбарова, согласно которой не всегда группа лиц есть проявление форм соучастия в преступлении. Из этой концепции, кстати, до недавнего времени исходила и судебная

13 Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 2. С. 3.

243

практика – по крайней мере по делам о хищениях и половых преступлениях. В соответствии с п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 апреля 1992 года “О судебной практике по делам об изнасиловании”, действия участников изнасилования подлежали квалификации как совершенные группой лиц независимо от того, что остальные участники этого преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости, малолетнего возраста и т. п. 14 Аналогичное понимание преступной группы содержалось в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 года “О судебной практике по делам о грабеже и разбое”15.

Иной крен наметился в последние годы – в актах толкования, заменивших вышеупомянутые. Так, в постановлении № 11 от 15 июня 2004 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных статьями 131 и 132 Уголовного кодекса Российской Федерации» ничего подобного ранее изложенному не содержится16, а в п. 12 упоминавшегося постановления по делам о краже, грабеже и разбое впервые подчеркнуто, что группа лиц присутствует, если в совершении преступления совместно участвовало два или более исполнителя, которые в силу ст. 19 УК РФ под-

лежат уголовной ответственности за содеянное. И далее: «Если лицо совершило кражу посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, его действия (при отсутствии иных квалифицирующих признаков) следует квалифицировать по части первой статьи 158 УК РФ как непосредственного исполнителя преступления (часть вторая статьи 33 УК РФ)»17.

14 Сборник действующих постановлений Пленумов Верховных Судов

СССР, РСФСР и Российской Федерации по уголовным делам с комментариями и пояснениями. М., 1999. С. 211.

15Там же. С. 290.

16Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. № 8. С. 2.

17Бюллетень Верховного Суда РФ. 2003. № 2. С. 3. Заметим, однако, что данное разъяснение дано применительно а) к «простой», а не ко всякой группе лиц (явно ввиду того, что только такая группа предполагает лишь соисполнительство – ч. 1 ст. 35 УК), б) к краже (в момент принятия постановления только в составе кражи такая группа фигурировала в качестве квалифицирующего обстоятельства). Все это не позволяет говорить об окончательном и четком решении спорного вопроса Пленумом Верховного Суда РФ. К тому же

244

Приверженцы изложенной концепции исходят из того, что повышенная общественная опасность преступной группы может лежать не только в плоскости соучастия в преступлении, но и в плоскости объективных признаков исполнения посягательства, способа осуществления последнего.

Надо признать, что действительно в случаях использования преступником невменяемых, малолетних18, невиновно действующих и т. п. в определенной мере возрастает вероятность достижения преступного результата и причинения большего вреда. Потерпевший воспринимает учиняемое против него посягательство как совершаемое не одним, а несколькими лицами; именно на это и рассчитывает виновный.

Но нечто подобное – только иначе оцениваемое в уголовноправовом плане – имеет место по делам о разбоях, совершаемых с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия (ч. 2 ст. 162 УК РФ). Речь идет о ситуациях, когда виновный использовал в ходе разбоя макеты оружия либо оружие, непригодное для применения по целевому назначению. Здесь так же, как и при объединении усилий с невменяемым, малолетним и т.д., возникают более широкие возможности реализации преступных намерений, подавления воли потерпевшего, достижения вредного результата, ибо потерпевший воспринимает учиняемое против него посягательство как совершаемое с настоящим оружием, на что и рассчитывает виновный. Как оценивают теория и практика такие случаи?

Возможны две основные ситуации. Во-первых, виновный в ходе разбоя угрожал заведомо негодным оружием, незаряженным оружием или имитацией оружия (например, макетом пистолета, игрушечным кинжалом и т. п. ), не намереваясь использовать эти предметы для причинения вреда, опасного для жизни или здоровья. Пленум Верховного Суда РФ в абз.3 п. 23 упомянутого постановления № 29 от 27 декабря 2002 г. разъяснил, что в подобных случаях содеянное должно квалифицироваться по ч. 1

опосредованное исполнение в постановлении именуется «непосредственным», что не согласуется с текстом ч. 2 ст. 33 УК.

18 В 2004 году малолетними лицами было совершено 154 тыс. нарушений Уголовного кодекса, в т.ч. грабежей, разбоев, убийств (немалое число которых осуществлено групповым способом) (см.: Российская газета. 2005. 12 апр.).

245

статьи о разбое, то есть без вменения квалифицирующего признака, описанного в ч. 2 ст. 162 УК. Во-вторых, виновный, угрожая заведомо негодным оружием или имитацией последнего, ошибочно полагал, что оружие настоящее. В этих случаях говорят о покушении на квалифицированный вид разбоя (ч. 3 ст. 30 и ч. 2 ст. 162), то есть признается, что квалифицирующего признака как такового не было. Как видим, хотя объективно в обеих ситуациях совершение преступления было облегчено благодаря наращиванию, «объединению» усилий, однако ввиду реального отсутствия обстоятельства, признаваемого квалифицирующим, утверждать о его наличии и вменять в вину недопустимо.

Точно так же, на наш взгляд, должен решаться вопрос о квалификации преступлений с участием нескольких лиц. Если виновный прибегнул к помощи заведомо невменяемого, малолетнего или невиновно действующего, то, несмотря на внешнее присутствие группы лиц, на появление облегчающего совершение преступления условие, на восприятие потерпевшего и т.д., нельзя говорить о квалифицированном виде преступления из-за реального отсутствия черт, характеризующих преступную группу, определяющих ее качественные особенности, уголовно-правовой статус. В случае же заблуждения, когда виновный не осознавал, что объединил усилия с невменяемым, малолетним и т. п. , содеянное должно оцениваться по правилам фактической ошибки, то есть как покушение на более опасный квалифицированный вид преступления (посягательство группой лиц). Следует поэтому согласиться с мнением Г. А. Кригера, что «ни невменяемые, ни малолетние не могут образовать группувсмыслеквалифицирующего… признака»19.

Между тем, и в исследованиях последних лет встречается широкое понимание преступной группы (группового способа совершения преступления). Так, по мнению Д. В. Савельева понятием группового способа охватываются: а) проявления группового соучастия, б) умышленное сопричинение, в) неосторожное сопричинение. Преступная же группа, в его представлении, – более узкое понятие, объемлющее первые две упомянутые формы; в рамках умышленного сопричинения – одной из таких форм –

19 Кригер Г. А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1974. С. 230.

246

автор выделяет ситуации, когда субъект совершает преступление совместно с лицами, которые не могут быть привлечены к уголовной ответственности (малолетние, невменяемые) либо действуют по неосторожности или невиновно20.

В изложенном по крайней мере два утверждения выглядят весьма спорными. Во-первых, включение в групповой способ неосторожного сопричинения не согласуется с позицией и теории, и законодателя, которые связывают понятие способа совершения преступления с умышленным характером деятельности. Например, в статье об умышленном уничтожении или повреждении чужого имущества законодатель оперирует термином «общеопасный способ» (ч. 2 ст. 167 УК), а в норме об уничтожении или повреждении чужого имущества по неосторожности говорит о неосторожном обращении с «источниками повышенной опасности» (ч. 2 ст. 168). Во-вторых, вряд ли корректно вести речь об «умышленном» – а следовательно о виновном – сопричинении в ситуации, когда один из субъектов – ненадлежащее (малолетний, невменяемый) либо действующее невиновно лицо.

Отсюда нам представляется несостоятельным признание недостатком того обстоятельства, что и в ранее, и в ныне действующем Кодексе уголовная ответственность за совершение общественно опасных деяний группой лиц ограничивалась и ограничивается рамками института соучастия21. Заметим, что эта

точка зрения разделяется рядом исследователей (С. А. Балеев, И. Г. Галимов, Ю. И. Жих, А. В. Шеслер и др.)22, причем не всегда

их суждения последовательны. Так, по мнению С. А. Балеева не каждое групповое преступление служит проявлением соучастия. При этом, с одной стороны, он полагает, что нормы о соучастии должны являться общим нормативным положением в отношении всех случаев умышленной совместной преступной деятельности и что группа лиц в различных ее модификациях есть проявление

20См.: Савельев Д. В. Указ. соч. С. 6,8,13-14.

21Там же. С. 13.

22См.: Балеев С. А. Ответственность за организационную преступную деятельность по российскому уголовному праву. Автореф. дисс… канд. юрид. наук. Казань, 2000. С. 11; Галимов И. Г. Проблемы борьбы с организованной преступностью (по материалам Республики Татарстан). Автореф. дисс… канд. юрид. наук. Казань, 1998; Жих Ю. И. Указ. соч. С. 10; и т. д.

247

соучастия23. С другой стороны, он утверждает, что эти понятия соотносятся «как часть с целым»24, что неверно (они соотносятся как род и вид), и – главное – не вычленяет «привесков» преступной группы, ее специфических черт. Более того, автор нередко фактически эти понятия отождествляет, одно из них произвольно заменяется им другим25.

Вместе с тем, некоторые из авторов под расширительную трактовку признака группы лиц считают необходимым подвести соответствующую законодательную основу. Например, А. Р. Зайнутдинова справедливо полагает, что соучастие, в том числе и в форме группы лиц, предполагает участие в деянии как минимум двух субъектов преступления, а потому ею предлагается новая редакция анализируемого квалифицирующего обстоятельства: «совершенное группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, в том числе и с лицами, не подлежащими уголовной ответственности, или организованной группой»26. Возникает, однако, ряд вопросов: во-первых, верно ли говорить: «в том числе», если в описываемой далее ситуации нет группы лиц? Ведь из такой формулировки можно сделать противоположного характера вывод, что объединение усилий с малолетними, невменяемыми и т. п. придает преступлению также групповой вид. В этом свете выглядит более точным, на наш взгляд, другое приводимое ею определение на с.29, где говорится: «а также». Во-вторых, выходит, можно усмотреть организованную группу и при отсутствии признаков соучастия, раз на нее «в том числе» (или «а также») не распространяется? По нашему мнению, использование при совершении деяний «живого орудия» конечно же опаснее, однако это может быть учтено при назначениинаказания пооснованиямп. «д» ч. 1 ст. 63 УК.

Не наблюдается в теории уголовного права единства и по вопросу о дополнительных, специфических признаках группы лиц. Так,

23 Балеев С. А. Ответственность за организационную преступную деятельность по российскому уголовному праву. Дисс. канд. юрид. наук. Казань, 2000. С. 23-24, 191.

24Там же. С. 25..

25Там же. С. 18-19, 35-36, 174 и др.).

26Зайнутдинова А. Р. Ответственность за организованные формы соучастия

впреступлении по российскому уголовному праву. Дисс… канд. юрид. наук.

Казань, 2001. С. 197.

248

отдельные ученые предлагают «различать группу, выступающую родовым понятием ко всем проявлениям совместной деятельности соучастников, и группу лиц, выделяемую законодателем в ч. 1 ст. 35 УК РФ»27. Нам такой подход представляется принципиально верным (с одной оговоркой: группа лиц– не единственная форма соучастия). Законодатель в ст. 35 УК раскрывает лишь видовые понятия группы лиц– без предварительного сговора, с предварительным сговором и т.д., в то время как следовало начать с законодательной дефиниции родового понятия. В таком случае исчезли бы многие противоречия в теории и на практике– касающиеся круга лиц в преступной группе (могут ли ее составить такие два лица, одно из которых не подлежит уголовной ответственности), обязательностидвустороннейсвязимеждуучастникамигруппыит. д.

Д. В. Савельев, например, признаками преступной группы считает: множественность исполнителей (причем когда хотя бы один из них может подлежать уголовной ответственности); совместность; умышленное совершение преступления хотя бы одним исполнителем). При этом, в отличие от соучастия, по его мнению не требуется обязательное наличие двусторонней субъ-

ективной связи28. В такой интерпретации неясно, чем характеризуется, в частности, группа лиц как самостоятельное уголовноправовое понятие, когда осуществляется соисполнение преступления двумя «полноценными» (то есть могущими нести уголовную ответственность) субъектами; ведь тогда имеет место полное совпадение признаков соучастия и группового преступления. Или автор полагает, что в таком случае данные понятия идентичны?

Относительно характера связи участников группового преступления Ю. И. Жих придерживается противоположного (по сравнению с высказанным Д. В. Савельевым) мнения: взаимная осведомленность обязательна – в отличие от сложного соучастия, где мыслима и односторонняя субъективная связь29. Нам эта точка зрения представляется единственно верной.

Какой термин может быть использован для обозначения родового понятия группы лиц? Думается, тот, который использован

27Балеев С. А. Указ. автореф. С. 11.

28См.: Савельев Д. В. Указ. соч. С. 15.

29См.: Жих Ю. И. Указ. соч. С. 18, 22.

249

законодателем в ч. 4 ст. 150 УК РФ при описании особо квалифицирующего признака – вовлечения несовершеннолетнего в преступную группу. Здесь имеется в виду любая разновидность последней – «простая» группа; та, которая характеризуется предварительным сговором; организованная; преступная организация. Если рассматривать преступную группу в рамках соучастия, то помимо обязательных признаков, присущих соучастию (количественный; совместность; единое преступление; умышленный характер деятельности и совершаемого преступления – см. ст. 32 УК), для нее обязательны а) двусторонняя субъективная связь (этот признак при соучастии является, на наш взгляд, факультативным). В групповом преступлении она выливается в б) согласованность действий (бездействия) членов группы. О необходимости второго из названных дополнительных признаков группы неоднократно упоминает Пленум Верховного Суда РФ30. Согласованность – такая разновидность совместности как признака соучастия, при которой действия (бездействие) лиц координируются, достигается взаимное согласие, единство31.

Еще один дополнительный признак понятия группы лиц – в) принципиальная готовность каждого члена группы выполнить любую диктуемую характером совершаемого преступления функцию. Другое дело, что в конкретном случае эта готовность остается в потенции, невостребованной, нереализованной. Например, два лица договорились совместно совершить хищение (кражу, грабеж, разбой и т. п. ), остановившись по взаимному согласию на наиболее удобном и безопасном варианте – один будет изымать чужое имущество, а другой следить за окружающей обстановкой, чтобы избежать неожиданного появления собственника, охраны, прохожих и т. д. По нашему мнению, в таком случае налицо группа лиц с распределением ролей (функций), а не обычное сложное соучастие.

Поскольку преступная группа – особый, наиболее опасный вид соучастия, содеянное ею должно расцениваться по правилам

30 См., например: п. 10 постановления № 11 от 15 июня 2004 г. по делам о половых преступлениях; п. 10 постановления № 29 от 27 декабря 2002 г. по делам о хищениях.

31 См.: Большой толковый словарь русского языка /Сост. и гл.ред.

С. А. Кузнецов. СПб., 1998. С. 1228.

250