danilov_a_n_i_dr_sociologiya

вых вопросов, которые так или иначе затрагиваются при научном иссле­ довании культуры в любом случае.

В о - п е р в ы х , существует исходная бинарная оппозиция, в рамках ко­ торой происходит первоначальное прояснение понятия «природа/культу­ ра» (метафизически культуру принято обозначать как «вторую природу»). В данной оппозиции культурное —это вне- и надприродное. Это мир че­ ловеческого —сделанного, созданного. Это особый, отдельный от природы мир, хотя и тесно с ней связанный. В современной терминологии эта оп­ позиция фиксируется как противопоставление (и соотнесение) «естествен­ ного» (природного) и «искусственного» (культурного). Благодаря культуре человек способен не просто приспосабливаться к среде, а преобразовывать ее, более того, создавать необходимую ему среду, вне которой он не может жить «как человек». Оборотная сторона этого же вопроса —человек не мо­ жет жить в этой новой среде, не усвоив хотя бы некоторого минимально до­ статочного культурного содержания (язык, знания, умения, навыки и т. д.), которое не передается генетическим путем, его нельзя усвоить и индиви­ дуально —вне человеческого сообщества. Для усвоения даже минимально необходимого для жизни человек должен пройти длительный путь социа­ лизации в обществе, быть включенным в процессы воспитания и обучения. Таким образом, человек, усваивая культуру, в некотором смысле перестает быть естественным, природным существом —он обречен быть существом социальным (и, разумеется, культурным).

В о - в т о р ы х , различение «культурного» в рамках предложенной ис­ ходной оппозиции является весьма нечетким и расплывчатым. По сути, к культуре имеет отношение все «сделанное», «обыскуссгвленное». Необхо­ димо вводить новое различение для уточнения искомого содержания ин­ тересующего нас понятия. В этом аспекте необходимо развести мир «во­ площенного» (в материале, продуктах человеческой деятельности, в самой этой деятельности) и «воплощаемого», причем интерес представляет имен­ но это последнее. А оно связано с воплощением того, что не может быть передано генетически, того, что необходимо усвоить для полноценной со­ циальной жизни, того, что «просвечивает» в любой человеческой деятель­ ности, ее продуктах, в любом преобразованном материале. Речь идет о так называемом плане идеального и его характеристиках, выражаемых, объ­ ективируемых во вне, опредмечиваемых, если прибегнуть к гегельянскому языку. Опредмеченное же может быть вновь распредмечено —сделанное предшественниками или другими людьми может (и должно) быть вновь усвоено новыми субъектами социальной жизни. В этом отношении «распредметить» —значит вновь выйти в план идеального.

В - т р е т ь и х , необходимо выяснить, что, собственно, имеется в виду, когда речь идет о «плане идеального». В настоящее время большинство авторов, пишущих в рамках проблематики культуры, при всем многооб­

110 1. Теория и история социологии

разии авторских позиций соглашаются с тем, что речь идет о «мире смыс­ лов», «смысловом континууме», которым располагает та или иная культу­ ра и который так или иначе выражаем в человеческой деятельности и ее продуктах.

Здесь можно сослаться на классическое понимание социального дей­ ствия М. Вебером: в отличие от просто поведения (действования по зара­ нее предзаданной и предписанной, например генетически, программе или в соответствии с определенной привычкой и т. д.), социальное действие предполагает определенную меру осмысленности, например, в рамках по­ ставленных целей или принимаемых ценностей и ориентированность «на другого» —потенциального участника социального взаимодействия, так­ же имеющего определенные цели, разделяющего определенные ценности, следующего традиции или ведущего себя аффективно. При этом вкладыва­ емые в действия разными социальными акторами смыслы далеко не всегда совпадают, а зачастую вступают в противоречие друг с другом. Тем не менее и социальное взаимодействие, и социальная жизнь в целом оказываются принципиально возможными, поскольку наши условные акторы действу­ ют в рамках одной культуры, одного смыслового континуума (и объединя­ ющих их социальных ситуаций), а взаимодействие между разными смыс­ ловыми континуумами, т. е. между разными культурами, —это отдельная (не затрагиваемая здесь) тема.

Таким образом, смысловой континуум культуры задает пределы (грани­ цы) и ставит ограничители для всех форм человеческой активности в обще­ стве, и только соединение «социального» и «культурного» делает возмож­ ной саму социальную жизнь. (П. Сорокин предложил для акцентирования этого момента термин «социокультурное». Соответственно можно говорить не просто о социальной, а о социокультурной реальности.)

В - ч е т в е р т ы х , можно согласиться с формулировкой, утверждающей, что культура может быть понята как предельный континуум смыслов, на­ ходящийся в распоряжении определенного социального сообщества, им поддерживаемый, используемый и изменяемый. При этом возникает новая оппозиция: «сделанное», подлежащее закреплению, сохранению и транс­ ляции другим акторам и новым поколениям людей, —«делаемое», «новое» (новые смыслы, ранее отсутствовавшие в культурном континууме), то, что потенциально может быть закреплено для последующего сохранения и трансляции в культуре (то, что изменяет сложившийся на данный момент континуум культурных смыслов). Иначе говоря, речь идет о соотношении в рамках любой культуры двух противоположных начал (и соответствующих функциональных нагрузок) —творческого, креативного, инновационного, с одной стороны, и стабилизационного (в чем-то «охранительного»), обе­ спечивающего определенную меру неизменности культуры, ее самотождественность («равенство самой себе») —с другой. Часто эту оппозицию

фиксируют как противостояние традиционного и инновационного начал в культуре. Однако в этом случае следует помнить о том, что это противо­ стояние присуще как культурам традиционных, так и культурам модерно­ вых обществ —различия касаются лишь «удельного веса» каждой из ком­ понент в общественной жизни.

На индивидуальном уровне эта проблема может быть переформулиро­ вана и как вопрос о соотношении типичного, т. е. общего с другими чле­ нами группы, общности, институции, социума в целом, и индивидуаль­ ного в структуре личности. В любом случае культура не только развивает человека, способствует проявлению его индивидуальности, но и принуж­ дает его действовать по образцу, унифицирует, но тем самым и универса­ лизирует, т. е. в известной мере опять же «развивает», по определенным важным в данном типе социальности параметрам. Можно, наверное, ска­ зать и так: культура «нормализирует», помогает привести «к общему зна­ менателю» взаимодействие людей и социальных групп в ситуациях, кото­ рые распознаются как «нормальные», типичные для определенного типа социального взаимодействия.

Социология как научная дисциплина (во всяком случае, классическая социология) фокусируется прежде всего на проблематике «нормальности»: создании, поддержании и изменении социального порядка, т. е. на анализе тех параметров общественной жизни, которые делают возможным ее саму, совместную социальную жизнь, социальную консолидацию, позволяют до­ стигать взаимопонимания и согласованности, кооперирования социальных действий и комплексирования социальных функций, выполнение которых рассредоточено по различным социальным группам и организациям. В фо­ кус ее внимания попадает и соответствующее начало культуры —ее спо­ собность регулировать социальные практики. При этом надо всегда пом­ нить о том, что культура не может действовать «сама по себе», как некая отделенная от социальных акторов сила, —действуют люди, включенные в социальные группы и организации, люди, социализированные в данном обществе, в том числе и прежде всего за счет усвоенных соответствующих культурных содержаний («смыслов») и умения ими оперировать.

В то же время современная социология все больше внимания начинает уделять и креативному началу культуры. Ритмы и темпы изменений, ин­ тенсификация ресурсных, включая информацию, и культурных обменов между отдельными обществами (и культурами), глобализационные про­ цессы заставляют уделять самое пристальное внимание инновационному потенциалу каждой конкретной культуры, позволяющему или не позволя­ ющему тому или иному человеческому сообществу становиться или оста­ ваться «современным». Однако и в этом случае социологию прежде всего интересуют механизмы «социализации инноваций», создаваемых или за­ имствуемых смыслов-содержаний, их внедрения в социальную жизнь и

опривычивания (хабитуализации) в повседневных социальных практиках,

т.е. опять же вопросы «нормализации» социокультурной жизни на новых и постоянно изменяющихся основаниях.

В- п я т ы х , еще одно важное различение для понимания как сути куль­ туры, так и специфики ее социологического видения касается разграни­ чения разных «реальностей» существования культурных феноменов. Для упрощения только обозначим укорененность базовых смыслов-содержа- ний культуры в ментальном пространстве —в архетипах коллективного бес­ сознательного (в терминологии К. Г. Юнга). Основное внимание следует уделить различению и соотнесению того, что получило наименование со­ циокультурной и знаковой ипостасей культуры.

Социокультурная реальность —это реальность актуальной жизнедея­ тельности живущих поколений. Это «социальное», оформленное и опос­ редуемое «культурным». «Социальное» и «культурное» —это две стороны одной медали. Одно без другого просто невозможно. Поэтому даже когда мы не ставим задачу специально исследовать культурные феномены, мы неизбежно имеем с ними дело, коль скоро культурные параметры задают качественные и интегральные характеристики любой человеческой актив­ ности. Именно эта реальность и выступала основным предметом анализа в классической социологии и является таковой в современной социоло­ гии. К тому же среди большого набора деятельностей (практик) в совре­ менных сложных обществах можно выделить те, в которых прежде всего,

т.е. актуально и эксплицитно, люди имеют дело непосредственно с куль­ турными смыслами-содержаниями (культурными образцами), с их транс­ ляцией и изменением. Именно они, как правило, схватываются на уровне обыденного сознания как «область культуры». Речь идет в первую очередь о сфере искусства и художественной деятельности, образовательных и по­ знавательных практиках (наука и образование), религиозной жизни, неко­ торых досуговых видах деятельности.

Стеоретической точки зрения такая локализация культуры вряд ли оправдана (если последовательно довести ее до предела, а тем самым и до абсурда, то получится, что сфера культуры —это сфера, на которую рас­ пространяется компетенция соответствующего министерства). Предме­ том анализа социологии культуры является, по сути, вся социокультурная реальность. Другое дело —насколько можно дать ее целостный анализ. Во всяком случае, в социологии и ее специальных теориях оправданы и имеют вполне конкретное содержание такие понятия, как «культура труда», «куль­ тура производства», «политическая культура», «культура семейной жизни», «культура быта», «культура поведения», «культура мышления» и т. д. Эти понятия могут создаваться в зависимости от предмета анализа по различ­ ным дифференцирующим критериям. Общее в них одно —попытка выде­

лить и специально рассмотреть культурные составляющие соответствую­ щих явлений и процессов.

Однако для понимания сути культуры теоретического умения выде­ лять в целостных социальных комплексах культурные составляющие явно недостаточно. Трудно не заметить, что они и в реальных практиках любо­ го общества обладают известной автономностью, отделимы от ситуаций «здесь-и-теперь», социальных действий и взаимодействий. Это связано с тем, что смыслы, порождающие определенные содержания, заключенные в том или ином культурном континууме, для своего выражения и прояв­ ления требуют знаково-символического представления, в развитых куль­ турах закрепляемого в текстах. Речь идет прежде всего об их схватывании средствами определенного языка (языков), в котором эти смыслы так или иначе «проговариваются», и оформлении в соответствующих коммуни­ кативных (дискурсивных) практиках. Последние всегда в значительной мере автономны от других практик социума, хотя и тесно связаны с ними, а язык (языки) вплетен в любую из социальных практик как их неотъем­ лемый атрибут. В этом аспекте вполне правомерно говорить и о «языковой культуре», «культуре общения» и т. д.

С появлением письменности смыслы-содержания культуры получи­ ли возможность не только приобретать автономность от конкретных си­ туаций социального взаимодействия «здесь-и-теперь», но и оформляться в рамках особой текстовой реальности культуры. Оформленность в тек­ стах принципиально изменила технологии закрепления, сохранения и трансляции культурных смыслов-содержаний внутри и между различны­ ми культурами. Она позволила снять ментальные ограничения на объем

ихарактер передаваемых содержаний (информации, знаний): стало воз­ можным хранить не только то, что непосредственно востребовалось для поддержания общественной жизни, но и то, что вряд ли могло быть не­ посредственно затребовано даже в отдаленной перспективе. Социальные акторы стали иметь дело с принципиально избыточным и вариативным (например, для организации конкретного взаимодействия) количеством

иобъемом содержаний. Это, в свою очередь, с неизбежностью вело к на­ растанию рефлексивности социальных действий, возможности их различ­ ных интерпретаций, необходимости постоянно задействовать механиз­ мы и процедуры выбора, усиливало ответственность за любое действие, необходимость просчета его отдаленных последствий и т. д. Фактически текстовая (знаково-символическая) ипостась в историческом развитии обществ чем дальше, тем больше стала брать на себя моделирующие на­ грузки по отношению к ипостаси социокультурной, а следовательно, и по отношению к любым практикам общества, особенно к тем, которые рас­ познаются в современной социальной теории как информационные, или общества знаний.

В - ш е с т ы х , выше были введены два типа различений. Первое позво­ ляет задать функциональную нагрузку смыслам-содержаниям, фиксируе­ мым культурным континуумом. Упрощая, можно сказать, что одни из них тяготеют к стабилизирующему, тогда как другие —к креативному полюсам культуры. Выявление их соотношения в реальной конкретной культуре по­ зволяет оценить меру ее традиционности/инновационности, т. е. меру ее «современности» (модерности). Второе поляризует смысловой континуум по оси тяготения воплощения смыслов-содержаний либо в социокультур­ ной, либо в текстовой (знаково-символической) ипостасях культуры. При этом важно заметить, что эти реальности взаимоотображаемы друг в дру­ ге, хотя и не зеркально, и что если не все, то большинство смыслов-содер­ жаний периодически «мигрируют» из одной реальности в другую, меняя форму своего внешнего выражения, тем самым неизбежно порождая соб­ ственные вариации и интерпретации. Из сказанного следует, что смыслысодержания реализуются в деятельностях и их продуктах (практиках обще­ ства), фиксируются и закрепляются в языке (языках), на основе которого порождаются тексты данной культуры. Последний тезис нуждается в не­ которых уточнениях.

Так, под языком в этом контексте следует понимать не только разговор­ ный или письменный национальный (литературный) язык (именно поэто­ му в скобках давалось «языков»). Речь идет о любых принятых в культуре знаково-символических системах, способных связно передавать смыслысодержания различного характера из культурного континуума (как и по­ рождать новые смыслы-содержания) и продуцировать соответствующие тексты. В этом плане можно говорить о языках искусства (например, язык музыки), науки и т. д. Более того, можно «прочитать» и перевести в текст любое понимаемое действие человека, его жесты и мимику (языки тела, язык этикета и т. д.). Точно так же «читаем» и любой предмет, с которым имеет дело человек, не говоря уже о произведенных им продуктах.

При наличии соответствующих смыслов-содержаний (и процедур) вещи можно дать имя и определение, указать технологию изготовления, выя­ вить воплощенную в нем идею и т. д. Одновременно необходимо всегда удерживать в поле внимания и то обстоятельство, что любой текст культу­ ры есть продукт человеческой активности, социальных практик. Отсюда можно сделать вывод о том, что, хотя мы и говорим с известным на то ос­ нованием о двух ипостасях существования культуры, она («живая», функ­ ционирующая и развивающаяся) всегда тяготеет к сохранению своей це­ лостности, что возможно только усилиями наличных поколений людей, сохраняющих преемственность между собой. Любые серьезные рассогла­ сования внутри этой целостности —свидетельство возникновения кризис­ ных явлений в культуре.

Все вышесказанное имеет непосредственное отношение к социоло­ гическому изучению культуры. Так, следует отметить, что классическая (неоклассическая) социология, фокусируясь на изучении социокультурной реальности, практически полностью игнорировала знаковую ипостась су­ ществования культуры, считая, что она, не вписываясь в предмет социоло­ гии, должна изучаться дисциплинами культурологического цикла. В свою очередь, постмодернистская социология, сделав акцент на знаковой ипо­ стаси культуры, стала говорить о социокультурной реальности как о квазизнаковой реальности. Представляется, что с точки зрения современного социального познания это две крайние редукционистские позиции, игно­ рирующие основную проблему —проблему взаимодействия этих реально­ стей и изучения механизмов миграции смыслов-содержаний из одной ре­ альности в другую и обратно.

В- с е д ь м ы х , сказанное требует возвращения к проблеме фиксации смыслов-содержаний культурного континуума. Здесь нельзя ограничить­ ся разговором только о деятельностях, продуктах и языках культуры. Не­ обходимо обратиться к так называемой проблеме универсалий культуры.

Всвое время (в 50-е гг. XX в.) в рамках американской культурной антропологии была сформулирована гипотеза о том, что, несмотря на бесконечное многообразие смыслов-содержаний человеческих культур, все эти содержания в любой культуре «упаковываются» в одинаковые (и в этом отношении универсальные) культурные формы. Как результат, была поставлена задача на основе изучения различных культур выделить

икодифицировать такие универсалии, тем самым создав своеобразный словарь и грамматику культуры как таковой. Проект оказался нереали­ зуемым, тем не менее в конкретных культурах все же может быть обна­ ружено определенное количество общих для них механизмов выражения

ипредъявления («упаковки») культурных смыслов. Если упростить си­ туацию, то можно показать, что символы, например, в разных культурах различны, но в любых культурах с определенных теоретических пози­ ций можно обнаружить смыслы-содержания, «упакованные» и функци­ онирующие именно как символы (хотя сами носители этих культур мо­ гут это и не осознавать).

Не стоит пытаться выделить и описать все универсалии культуры. Для социологии важнее зафиксировать их типологически различные группы.

Таким образом, все механизмы поддержания и функционирования знаково-символической реальности так или иначе будут соотноситься и группироваться вокруг понятия «текст». С ориентацией на эту ипостась культуры происходят формирование и ранжирование определенных куль­ турных образцов, для чего формируются специальные социальные практи­ ки (в позднемарксистской традиции они обозначались как «духовное про­ изводство»). Эти образцы (тексты-образцы) выполняют моделирующие

действия и ориентирующие субъектов функции по отношению к социо­ культурной реальности, в которой эти субъекты, собственно, и действуют.

Центральным для собственно социокультурной реальности будет поня­ тие регулятива. Все действующие здесь социокультурные механизмы так или иначе служат «настройке» реальных социальных практик, социальных действий и взаимодействий социальных акторов (включая институцио­ нальный уровень организации общества). Центральными среди них вы­ ступают механизмы нормы и традиции. (В современных обществах тради­ цию можно трактовать как разновидность нормы.) Аналогичную нагрузку несут механизмы ритуала и обычая, хотя поле их действия в современных обществах, как и поле действия традиции, существенно сужается, а сами они переосмысливаются. Можно сказать, что культурныерегулятивы упо­ рядочивают, организуют, направляют, регламентируют, контролируют (че­ рез действия людей, включенных в группы, институции и организации) определенные социальные действия и взаимодействия, стимулируя одни, принуждая к другим, табуируя третьи.

Третья функционально отличная группа универсальных культурных механизмов связана прежде всего с поддержанием целостности всей со­ циокультурной системы, обеспечением относительной прозрачности и переводимости «языков» культуры, обеспечением «сшивания» ее текстов и регулятивов. Речь в данном случае идет в первую очередь о ценностях и символах культуры. В этой исследовательской перспективе и саму культуру часто понимают как ценностно-символическую систему, репрезентирую­ щую свое смысловое содержание. Причем основная нагрузка приходится на понятие «ценность», которое, «сшивая» тексты и регулятивы, воплоща­ ясь в них и эксплицируясь через системы символов, непосредственно «за­ вязано» на субъекта (актора, агента) социокультурной активности. Одни и те же тексты культуры по-разному «прочитываются» с разных ценностных позиций в различных аксиологических перспективах. По-разному тракту­ ется и «нормальность» социокультурной жизни, обеспечиваемая регулятивами культуры.

Наконец, еще один важный для понимания культуры вопрос. Он свя­ зан с принципиальной субъектностью культуры, которая всегда соотносит­ ся с исторической перспективой развертывания человеческих сообществ, предполагает собственную легитимизацию субъектами именно как куль­ тура. В этом отношении она опять же неизменно аксиологична, ценностна по самой своей сути. Только внутри самой культуры, в исторических практиках субъектов устанавливается (легитимируется и санкционирует­ ся), например, то, что относится к сфере сакрального, а что является профанным, как и то, где проходит граница между ними, что считать знанием (научным знанием), а что нет, что приемлемо в повседневном поведении, а что подлежит репрессированию как неприемлемое и т. д.

В этой перспективе культура —весьма специфическое человеческое «изобретение». С одной стороны, можно говорить об условности многих культурных «установлений», например, даже в типологически схожих быто­ вых ситуациях в различных культурах часто принято вести себя по-разному (вплоть до реализации противоположных схем поведения). С другой сто­ роны, в рамках конкретной культуры люди будут следовать закрепленно­ му образцу поведения, соответствующему определенной ситуации. Таким образом, при всех обнаруживаемых условностях агенты социокультурной активности сталкиваются с необходимостью соблюдения «культурных» правил как залога своей адекватности, успешности и т. д. Здесь мы вновь возвращаемся к вопросу о принудительности, репрессивности (в термино­ логии психоанализа) воплощенных (выбранных или навязанных) культур­ ных смыслов-содержаний.

Таким образом, культуру в зависимости от избранной теоретической (да и практической —деятельностной или коммуникационной) перспективы можно понимать по-разному.

Можно видеть в культуре совокупность созданных людьми артефактов (продуктов, произведений), в которых воплощены смыслы-содержания, опредмечиваемые в специализированных человеческих практиках, орга­ низуемых в соответствии с принятыми сообществом культурными образ­ цами и правилами, понимать ее как континуум смыслов-содержаний, за­ крепленных как символическая система, которой располагает конкретное человеческое сообщество и с сегментами которой соотносятся конкретные социальные акторы в пределах собственных социальных практик. При этом символ, способный по своей природе «предъявлять одно, одновременно указывая на другое», оказывается весьма эффективным механизмом орга­ низации социальной жизни в соответствии с уже указанными закреплен­ ными культурными образцами. Можно трактовать культуру и как опре­ деленным образом «упакованную» совокупность текстов, часть которых извлекается из социокультурной памяти сообщества (распредмечивается) для организации социальных практик, результаты которых вновь «упако­ вываются» и транслируются как тексты, а также понимать ее как сложную ценностную систему, рассматривая социальные практики как специализи­ рованные области человеческой активности внутри соответствующих ак­ сиологических полей (сфер, пространственных локусов).

В соответствии с принятой в данном тексте теоретико-методологиче­ ской установкой все четыре обозначенные исследовательские перспекти­ вы являются равноправными и универсальными, чтобы внутри них было предложено достаточно целостное и относительно законченное видение того, что принято обозначать термином «культура». Понятно, что каждое такое видение будет частичным, так как в другой перспективе (парадигма­ тике) высвечиваются другие грани культуры, иначе расставляются акцен­

ты и т. д. Однако вряд ли возможно объединить эти разные перспективы в рамках одной суперперспективы и дать исчерпывающее описание культу­ ры как таковой. Любая теоретическая система принципиально неполна, при этом каждая из них использует свой язык описания, который не явля­ ется полностью «прозрачным» и однозначно соотносимым с другим язы­ ком описания. В то же время при всей своей автономии эти перспективы перекликаются между собой, что позволяет менять языки (соответственно, и понятийно-категориальный аппарат) при переходе от одной дисципли­ ны к другой, в рамках различных исследовательских парадигм и на разных этапах развития дисциплинарного знания.

Так, например, в рамках классической и неклассической социологии был осуществлен переход от «предметных» к «ценностным» описаниям культуры, неклассическая социология перенесла акцент на ценностно­ символические трактовки культуры, а постнеклассическая (современная) социология все активнее вводит в научный оборот «текстовые прочте­ ния». При этом одни (выбираемые) истолкования не отменяют возмож­ ности других, требуя, однако, их существенной корректировки. Напри­ мер, «текстовое» видение культуры вовсе не отменяет того, что культура является ценностной системой, просто в этих двух случаях нас интересу­ ют разные механизмы объективации смыслов-содержаний в конкретной культуре в зависимости от сформулированных исследовательских целей и задач анализа.

1.3.2. УНИВЕРСАЛЬНОСТЬ ЦЕННОСТНО-НОРМАТИВНОГО ПОНИМАНИЯ КУЛЬТУРЫ В СОЦИОЛОГИИ

Человеческий мир —это всегда мир культуры. И наоборот, мир культу­ ры в любых его измерениях —социокультурном и знаково-символическом, креативном и стабилизационном —это всегда мир человека. Во-первых, мир человека и мир культуры —это мир «сделанного», обыскусствленного, он вне- и надприроден. Во-вторых, это всегда чей-то мир —вне отно­ шений в человеческих сообществах и между ними его не существует. Это всегда мир потенциально доступных смыслов (содержаний), которыми об­ ладает и с которыми (в рамках которых) «работает» человеческое сообще­ ство. Этот мир изменчиво стабилен в разных обществах, практиках, дея­ тельностях, на разных этапах его исторического развертывания акценты расставляются по-разному.

Тем самым любой социальный актор —от индивида до социума в целом в любых их деятельностно-коммуникационных и институционально-орга­ низационных оформлениях —всегда находится в мире значимостей, аксиологически значимых смыслов. Осознает это актор или нет (а это сущност­