Выход в жизнь

Все, кто бывал в КЮФе, пережили переворот в своих представлениях о коллективном воспитании. Лишь потом, через много лет, узнали мы, что наряду со знакомой нам «педагогикой деятельности» существует «педагогика отношений» и «педагогика сотрудничества». Много позже, заново осмысливая Маркса, мы открывали для себя, что деятельность воспитывающая, т.е. изменяющая человека, лишь та, которая изменяет окружающий мир. Тогда же, в начале шестидесятых, непривычно поражала практика коллективной жизни подростков, абсолютно непохожая на ту, что была в массовой школе.

Все, кто побывал в КЮФе или в «Орленке», даже те, кто много лет проработал воспитателями, учителями, вожатыми, студенты, комсомольские работники пережили переворот представлений.

Прежде всего – представлений о коллективной деятельности и ее цели. Оказывается главное – не работа, а забота! Забота о Человеке, близком и далеком. А забота – это поиск. Оказывается, надо откликаться не на призыв начальства, а на позывные сердца «Будь коммунар новой жизни творцом, армии Ленина смелым бойцом!» (так говорилось в заповедях коммунаров). Оказывается, природа детства и природа взрослого совместимы, и стертые слова «общественно-полезная деятельность» могут означать детскую радость: трудовой десант и гайдаровский рейд, операцию «Радость людям» и политбой, разнобой и защита проектов, суд над общественным злом и бой ораторов, разговор «Расскажи мне обо мне».

Далее – переворот в представлениях о коллективном воспитании; о структуре самодеятельности коллектива и руководстве самодеятельностью детей.

Оказывается, можно с успехом работать не с массой – дружиной, школой, а с первичным коллективом. И самая рабочая, самая творческая его единица – это звено или бригада, команда или небольшой сводный отряд. И для каждой такой единицы есть набор интересных дел, ребята их сами придумывали и каждое звено по очереди выступает организатором жизни отряда, класса или даже школы. Не в дружине, а здесь, в звене – центр проектирования любого дела и улучшения окружающей жизни. И оценка отсюда же. Вот это и есть коллективная организаторская деятельность; все думают, что делать и как; все по очереди организуют и все анализируют. О том, что надо больше работать со звеном, говорили многие, но получалось, по настоящему, только здесь. Когда все организаторы и все исполнители – нет зрителей, все активны!

Отметим переворот и в понимании возрастных особенностей: оказывается, главное для ребят не развлечение, не праздники, не танцы и вечера, а самоанализ и раскованность в творчестве, чтобы самоутвердиться как гражданину. Оказывается, есть такая деятельность – коллективный анализ. Обсуждение, оценка дня, дела – это не просто «нравится – не нравится». Это особая, сложно организованная и захватывающая общая работа. Хорошо провести анализ тяжелее, чем самый трудный урок. Удивительно: в коммуне ребята все сами делали, сами старались и сами же себя беспощадно критиковали – чтобы завтра было лучше. Анализ – это когда в простом открываются сложности, а сложное становится простым.

И, наконец, переворот представлений о роли педагога и его отношениях с детьми – личностями, с детьми – индивидуальностями.

Оказывается, педагог – это не артист, выступающий со сцены, не лектор, вещающий с кафедры, и не все знающий наставник, ведущий назидательный монолог, а товарищ по борьбе, по постижению знаний, по игре и творчеству, идейный не по должности, а по душе. Оказывается, с детьми можно разговаривать не только, когда они – линейка, каре. Самый лучший разговор в кругу; самая демократическая форма общения – круг. Оказывается, бывают сборы и собрания не одних детей, но и общие собрания – детей и взрослых (общий сбор), где все важно для всех, и где все равны, но не одинаковы, потому что каждый – личность и имеет право на свое мнение, с которым он и уходит с собрания.

Иначе говоря, поражало очевидное присутствие в ребячьих коллективах как раз того, что составляет сущность подлинной коллективности: коммунистической направленности, демократизма, внимания к человеку.

Создав сводную пионерскую дружину при Доме пионеров Фрунзенского района И. Иванов, Л. Борисова и Ф. Шапиро поставили перед собой цель испытать методику «Союза энтузиастов», для чего обучить актив коллективной организаторской деятельности. Но тут-то и вышел великий педагогический парадокс: хотели испытать методику, а получили живой, боевой, строптивый, идейный и творческий коллектив. Эффект Буратино: делается предмет, а выходит живое существо, которое растет, временами болеет и не всегда предсказуемо, потому что – живое.

Напомню о гуманизме и нравственной красоте отношений, о самодеятельности и юморе, оставшихся в законах коммуны: «Правда – но без громких фраз. Красота – но без прикрас, и добро – не на показ – вот, что дорого для нас!»

«В коммуне нет начальства, хозяин – коллектив, а кто начальство корчит, тот гнусный жалкий тип».

В 60-е годы ответом на общественные запросы в области воспитания становится коммунарская методика. Вот почему Коммуна юных фрунзенцев, а затем «Орленок» стали своеобразной педагогической Меккой. А трибуной, пропагандирующей гражданскую, творческую позицию школьного человека – ученика и учителя, – «Комсомольская правда».

В январе 1962 г. «Комсомольская правда» открыла на своих страницах заочный «Клуб юных коммунаров». Школьным комсомольским группам клуб предлагал общественные задания, трудовые десанты, новые формы творческой коллективной жизни. В «Комсомольскую правду» шли отчеты, раскрывающие горизонты активности и творчества комсомольцев-школьников и их друзей. В школах стали возникать секции клуба юных коммунаров.

ЦК ВЛКСМ с самого начала поддерживал это искреннее патриотическое движение юных. Летом 1962 года ЦК ВЛКСМ выделил 40 путевок в «Орленок» для представителей коммунарских секций. Сюда были приглашены семеро ребят из КЮФ и трое вожатых: Л. Балашкова, И. Леонова и В. Малов. В последующий год уже 500 старшеклассников приезжают на учебу в «Орленок». В каждом отряде два ленинградских коммунара-инструктора. После 1963 года пошла цепочка сборов: в Салехарде, в Горловке, в Перми, в Новосибирске, в Киеве, в Петрозаводске, в Архангельске, в десятках других городов. При горкомах, райкомах комсомола, при школьных комитетах стали собираться неравнодушные, недовольные серостью школьной жизнью подростки. Коммунарство давало им путь обновления жизни.

Началось своеобразное движение по обмену опытом. Одни коммунары приглашали к себе других. Ребята коллективно зарабатывали деньги и ехали на коммунарские сборы в Сибирь, в Петрозаводск, на Украину, на Урал.

Коммунарство как новый дух и как новая методика пошло по стране заразительно, по-настоящему инициативно. Это были «неформалы» с духом коммунарства. И там, где партийные и комсомольские организации, педагогические коллективы поддержали ребят, помогли им преодолеть максимализм, – повысилось качество воспитания в школе и комсомоле.

Отсутствие на первом этапе методических обобщений создавало впоследствии у многих иллюзию собственного открытия. Кое до чего докапывались сами, кое-что переделывали. Так возникал механизм соавторства. Если в 1963 г. в «Орленке» делался лишь механический оттиск КЮФа, то в 1964–1966 гг. – это было уже новое явление, ориентированное на массовую школу.

Стоит, наверное, сказать: надо различать два явления. Одно – движение юных коммунаров, другое – движение самой коммунарской методики.