смирнов УП часть 2 (Лебедев)

вития духовной жизни, культуры того или иного народа, всего мирового сообщества.

История создания и развития письменности начинается с так называемого «предметного письма», которое, собственно, не было еще «письменностью» в ее позднейшем понимании. Позже появилось «рисуночное письмо»,затем«логографическое»,и,наконец,былосоздано«буквенное» или «алфавитное» письмо – высшая ступень развития письменности.

Каждый народ, как свидетельствует история, шел к письменности, грамотности своим, только ему свойственным путем. Так это было и с предками славян – праславянами.

Существуют противоречивые точки зрения на время и обстоятельства появления письменности у восточных славян. В этой затянувшейся почти на два столетия дискуссии одни исследователи настаивают на том, что письменная культура пришла на Русь вместе с христианством, другие утверждают, что еще до создания «кириллицы», и тем более до крещения Руси, у восточных славян существовала знаковая система фиксации речи, т. е. письмо.

Свидетельства о том, что восточным славянам была известна письменность, обнаруживаются в целом ряде литературных памятников. Так, в Хронике Сарматии Европейской говорится, что выходец из славян св. Иероним «такое письмо славянское изобрел, которое сейчас русским называется»,перевелБиблиюнаславянскийязык,зачтополучилотпапы Диамана разрешение на ведение службы на славянском языке на Руси1.

«Житие Константина» сообщает, что когда Константин (более известный как создатель славянской азбуки Кирилл) в середине IX века прибыл в Корсунь (Херсонес Таврический), там ему показали Евангелие и Псалтырь, написанные «русскими письменами». О том, что славянские книги были известны Кириллу до создания им азбуки, упоминается также и в «Житии Мефодия» – брата Кирилла.

В «Сказании о письменах» болгарский монах-черноризец Храбр пишет, что «славяне, когда были язычниками, не имели письмен, но [читали] и гадали с помощью «черт и резов».

Арабский писатель десятого века Ибн ан-Недим в «Книге росписи наук» писал: «Мне рассказывал один, на правдивость коего я полагаюсь, что один из царей горы Кабк, послал его к царю Русов; он утверждал, что они имеют письмена, вырезываемые на дереве. Он же показал мне кусок белого дерева, на котором были изображения; не знаю, были ли они слова или отдельные буквы».

Любопытным свидетельством существования письменности в дохристианской Руси является так называемая «Книга Велеса» (Велес – покровитель домашних животных и бог богатства у древних сла-

1 Татищев В. Н. От скифов до славян… С. 29-36.

11

вян). Тексты, объединенные под названием «Книга Велеса», вырезаны на 35 березовых дощечках. Дощечки были найдены в годы гражданской войны белогвардейским офицером Ф. А. Изенбеком близ Харькова в имении князей Куракиных и вывезены за границу. В годы второй мировой войны подлинники пропали.

По мнению специалистов, эта книга, созданная новгородскими жре- цами-волхвами в IX в., повествует об истории русичей, начиная сVII века до н. э. Написана «Книга Велеса» руническим письмом. В ней нет кириллических букв, используемых для кодификации специфических звуков славянской речи. Начертания большей части знаков похожи на греческие или родственные скандинавской рунике, возможно это стилизованные буквы глаголицы. Язык книги отличается от старославянского языка известных письменных памятников XI и последующих веков. Это язык IX в., причем не общепринятый, а особый, жреческий язык.

Убедительным свидетельством существования письменности на Руси до принятия христианства являются договоры киевских князей Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) с греками. В этих договорах упоминается о существовании у русичей письменных завещаний, о «посыльных грамотах», которые вручались русским послам и гостям, направляющимся в Византию. Договоры киевских князей с Византией имели копии на славянском языке.

Большое значение для решения вопроса о начале славянской письменности имеют археологические исследования. Так, в 1897 году археологическая экспедиция под руководством В. А. Городцова нашла в одном изселРязанскойгубернииобломкиобожженнойкерамикисзагадочными знаками.В.А.Городцоввысказалпредположение,чтознакиэтипредстав­ ляют собой буквы неизвестного письма, и что надпись сделана местным или домашним писцом, т. е. славянином.

В 1949 г. во время раскопок у села Гнездово под Смоленском археолог Д. А. Авдусин нашел глиняный сосуд середины X в., на котором было написано «гороухша» или «горушна» (горчичное семя, горчица или какое-то горючее вещество). Эта находка дает основание утверждать, что уже в то время в восточнославянской среде существовал алфавит, близкий по графике кириллице.

И уже совсем недавно сотрудник Академии наук России Г. С. Гриневич сумел прочесть целый ряд письменных памятников древнейших цивилизаций. Найденные надписи удалось расшифровать благодаря тому, что Г. С. Гриневич сопоставил указанные письмена со знаками славянской письменности типа «черт и резов» и обнаружил сходство начертаний большого числа знаков этой письменности. По мнению Г. С. Гриневича и некоторых других исследователей, есть серьезные ос-

12

нования полагать, что славянская письменность зародилась в Триполье, на берегах Днепра или Дуная, по крайней мере, не менее 5 тысяч лет тому назад. Надписи типа «черт и резов» в слоях земли, относящихся по времени к первым векам нашей эры, находили на обширной территории

СССР и за его пределами.

При всем многообразии версий, характеризующих истоки славянской письменности, официальная точка зрения признает ее создателями Кирилла и Мефодия.

Кирилл и Мефодий, славянские просветители, создатели славянской азбуки, первые переводчики богослужебных книг с греческого на славянский язык.

Кирилл (до принятия монашества Константин, 827–869) и его старший брат Мефодий (815–885) родились в г. Солунь (Салоники, Греция) в семье военачальника.

Кирилл получил образование в Константинополе; хорошо знал славянский,греческий,латинский,еврейскийиарабскийязыки.Отказавшись от предложенной ему адмиральской карьеры, Кирилл стал патриаршим библиотекарем, затем преподавал философию (получил прозвище «Философ»).

Мефодий был на военной службе, 10 лет управлял одной из населенных славянами областей.

В 863 г. Кирилл и Мефодий были направлены византийским императором в Моравию в целях проповеди христианства на славянском языке. Перед отъездом Кирилл создал славянскую азбуку и с помощью Мефодия перевел с греческого на славянский язык несколько богослужебных книг.

Кирилл и Мефодий заложили основу славянской письменности и литературы, способствовали созданию моравской национальной церкви, где было разрешено проведение богослужений на славянском языке.

Кирилл и Мефодий были высокообразованными богословами и талантливыми филологами. Огромная их заслуга состоит в том, что, творчески используя греческую, латинскую и славянскую графику, они создали алфавит и грамматику, достаточно простые, удобные и отвечающие лингвистическим особенностям славянских языков. Не случайно, созданный ими алфавит – кириллица – до сих пор используется многими славянскими народами фактически без существенных изменений. Кириллица содействовала распространению грамотности во всех слоях русского общества. Великих просветителей Кирилла и Мефодия заслуженно почитают и ныне славянские народы – русские, болгары, белорусы, украинцы, сербы.

13

§ 3. ВОСПИТАНИЕ И ОБУЧЕНИЕ В КИЕВСКОЙ РУСИ

Развитие феодального способа производства, разложение родоплеменных отношений и, как следствие, формирование Древнерусского государства привели к появлению благоприятных условий для становления новых форм воспитания и «книжного обучения».

Начало организации школьного дела в Древней Руси обычно связывают с двумя крупнейшими событиями, произошедшими в конце первого тысячелетия: с принятием новой государственной религии – христианства, а также с введением усовершенствованной, приспособленной к особенностям древнеславянского языка азбуки – кириллицы. Следует отметить, что при данном подходе упускаются из виду такие важные факторы, способствующие распространению просвещения, как образование государства, стремящегося оказывать эффективное влияние на формирование общественного сознания и нуждающегося в грамотных чиновниках, а также появление крупных городов – центров ремесла, торговли и культуры.

П. Ф. Каптерев назвал древнерусский период «периодом церковной педагогии», абсолютизируя тем самым роль церкви в развитии обра­ зования, ограничивая роль государства и минимизируя значение урбанизации в Киевской Руси. Между тем известно, что распространение христианствавКиевскойРусибылообусловленонеобходимостьюукрепления великокняжеской власти и формирующегося феодального государства. В отличие от язычества христианство было основано на книжности, т. е. на письменной культуре, необходимой для освоения религиозной догматики и отправления богослужений. Следовательно, развивая письменную культуру, т. е. развивая образование, светские власти упрочивали положение церкви, а церковь и религия, в свою очередь, обеспечивали реализацию социально-политических интересов феодального государства, утверждали идею о богоданности княжеской власти, способствовали экономической и культурной интеграции русских земель, развитию городов как центров ремесла и торговли.

Отсюда можно сделать вывод о недостаточной обоснованности утвердившегося в истории педагогики мнения о том, что образование в Киевской Руси находилось полностью в руках церкви. По нашему мнению, в X–XIII веках христианская религия на Руси была средством или орудием светской политической власти и проводником ее идеологическоговлияниянасознаниенарода;вчастности,церковьпомогалаизбавиться от рудиментов языческой культуры, поддерживающей, с одной стороны, демократические традиции родоплеменных общественных отношений, с другой, – центробежные тенденции.

Очевидно, наиболее правильным было бы определение древнерусского периода в развитии образования и педагогики как государственноцерковного или светско-церковного. Такое определение отражает ие-

14

рархию отношений: государство инициатор и законодатель в области образовательной политики, тогда как церковь – ее проводник, причем, проводник заинтересованный, а потому также инициативный и активный. Поскольку носителями книжной грамотности в этот период были в основном представители духовенства, им и пришлось взять на себя роль учителей.

Что же касается оценки П. Ф. Каптеревым роли церкви, то справедливости ради следует отметить, что, именуя эту эпоху «периодом церковной педагогии», он уточняет: «…В период церковной педагогии мы видим действующими кроме церкви родителей, заключающих договоры с учителями; видим союзы или общества, основывающие школы с довольно широким курсом, далеко превосходящим простую церковность обучения мастера грамоты (...); видим государство принимающим неко-

ментарное обучение грамотности, а «систематическое школьное преподавание. Грамоте обучались не в этой школе, – пишет Б. Д. Греков. – Грамотность была известна на Руси задолго до Владимира. Детей «нарочитой чади», т. е. старших дружинников, княжих мужей, бояр набирали не для того, конечно, чтобы воспитать из них пономарей или даже рядовых священников, а для того, чтобы создать образованных людей и государственных деятелей…»3

Называя учебное заведение созданное Владимиром школой, Б. Д. Греков допускает определенную неточность. В древнерусских письменных памятниках в XI–XIII вв. бытовало понятие «училище», имеющее единый корень со словами учить и книжное учение. Лишь в 1382 г. впервые встречается термин «школа», который историки Б. Д. Гре-

2 Каптерев П. Ф. Общий ход развития русской педагогии… С. 266. 3 Греков Б. Д. Киевская Русь. С.405.

15

ков, М. Н. Тихомиров, Л. В. Черепнин, В. Л. Янин и др. распространили на все учебные заведения.

Автор «Истории русской церкви» Е. Е. Голубинский, характеризуя систему обучения при Владимире Святославовиче, писал: «Приведены были из Греции ученые люди и открыли у себя на домах частные пансионы, в которые были розданы и имели быть отдаваемы дети бояр для учения. Намерение и желание правительства было то, чтобы в этих пансионах дети бояр получили возможно лучшее научное образование, какое могли дать приведенные учители, чтобы они изучили все то, что было в Греции».

Дело по созданию школ, начатое Владимиром, продолжает его сын Ярослав Мудрый (ок. 980–1054 г.). Софийская первая летопись указывает на то, что в 1030 г. Ярослав Мудрый «прииде к Новугороду, и събрав от старост и от попов детей 300 учити книгом».

Воздавая дань просветительской деятельности Ярослава и воспевая подлинный гимн книге и книжному учению, летописец отмечает: «Отец ведь его Владимир земли вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение получая книжное.

Велика ведь бывает польза от учения книжного; книги наставляют и научают нас пути покаяния, ибо мудрость обретаем и воздержание в словах книжных. Это – реки, напоящие вселенную, это источники мудрости, в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они – узда воздержания… Если поищешь в книгах мудрости прилежно, то найдешь великую пользу для души своей»4.

Киевская и Новгородская школы были в XI веке не единственными учебными заведениями. Летописец Нестор сообщает о том, что игумен Киевско-Печерского монастыря Феодосий (1030–1074), проживая в детстве в небольшом городке Курске, «постиг… всю грамоту, так, что поражались все уму его и способностям и тому, как быстро он всему научился».

В «Истории российской» В. Н. Татищева, очевидно, располагавшего рядом неизвестных нам источников, сообщается о том, что Всеволод Ярославич в Переяславле, Суздале, Чернигове и Киеве «на училисча подаяния давал», а приближенный князя книжник Василий в 1097 г. посетил Владимир-Волынский «смотрения ради училисч и наставления учителей».

Организовал ряд школ и смоленский князь Роман Ростиславович. Галицкий князь Ярослав Осмомысл (XIII в.) заводил училища и предписывал монахам обучать детей в монастырях. В конце XI в. при женском монастыре Киева было создано женское училище, где девочек обучали

4 Повесть временных лет. С. 302.

16

чтению, письму, пению и швейному делу; в XIII в. в Суздале также было учреждено женское училище.

ВXII – первой половине XIII века, судя по дошедшим до нас данным, существовали учебные заведения в Муроме, Галиче, Смоленске, Турове и других городах.

Помимо светских школ, находившихся в ведении государства и городских общин, было широко распространено обучение при монастырях, при церквах и домах священнослужителей (приход, который содержал храм, обычно создавал при нем и школу), в артелях книгописцев. Активную роль в распространении грамотности играли мастера грамоты, которые либо учили у себя на дому, либо нанимались в домашние учителя. М. Н. Громов выделяет восемь разновидностей форм организации обучения: училищную, профессиональную, церковноприходскую, монастырскую, сословную, групповую, бытовую и индивидуальную5.

О распространении грамотности на Руси в этот период можно судить по найденным при раскопках древних городов берестяным «грамоткам скорописчатым», орудиям письма, надписям на стенах церквей

ибытовым предметам. Их содержание свидетельствует о проникновении грамоты во все слои населения – от феодальной знати до посадского населения.

П. Ф. Каптерев, характеризуя условия и качество обучения и воспитания в Древней Руси, пишет: «…Картина древнего русского обучения получается такая: чрезвычайно трудные и невразумительные способы обучения; совершенно неинтересный детям и превышающий их умственные силы материал учения; педагогически совершенно неподготовленные и крайне мало знающие учителя». Причины бедственного состояния образования, по его мнению, были обусловлены тем, что учителя «никакой педагогической подготовки… не получали, ведь они были учителями по навыку, по примеру того, как их самих учили, а не по теории, по науке; да они сами больше ничего не знали. Ведь эти учителя – мастера грамоты, т. е. мужики-грамотеи; дьячки, ушедшие не дальше мастеров; дьяконы и священники, учившиеся у тех же мастеров и с тех пор, как отошли от мастера и поставлены были в попы, никаким книжным делом не занимавшиеся и никаких книг не имевшие».

Последнее утверждение («никаких книг не имевшие») здесь же отчасти опровергается самим П. Ф. Каптеревым, который утверждает, что потребность русского человека в знаниях во многом удовлетворялась самообразованием («начетчеством»), а «литература для самообразования … была довольно значительна».

ВКиевской Руси были приняты в основном ветхозаветные рели-

гиозные и этико-педагогические нормы, определяющие особенности

5 См.: Громов М. Н. Памятники древнерусской литературы… С. 37–38.

17

организации и осуществления воспитания в древнерусском обществе. Характеризуяразличиямеждупедагогическимисистемами,основанными на книгах ветхого завета и книгах нового завета, П. Ф. Каптерев пишет, что в ветхозаветной педагогии царит суровый патриархат со всеми его характерными свойствами: в нем глава семьи – всё, его права громадны, а все члены семьи, все домочадцы находятся в полном распоряжении домовладыки. Их личности малоценны, ничтожны. В новозаветной педагогии господствуют другие начала – любви, кротости, ценности каждой человеческой личности. Дети признаются новым заветом личностями, имеют не только обязанности, но и права»

В заключение заметим, что те впечатляющие результаты в области просвещения, которые были достигнуты в Киевской Руси, стали условием сохранения национальной культуры и образования в трагический период монголо-татарского завоевания в XIII –XV вв.

§ 4. ОБРАЗОВАНИЕ НА РУСИ В XIII – XV ВВ.

«В XIII в. русские княжества подверглись монголо-татарскому нашествию (1237–1242), шведской и немецкой агрессии (Невская битва, 1240; Ледовое побоище, 1242). Почти 250-летнее монголо-татарское иго закончилось изгнанием захватчиков объединенными силами русских земель (Куликовская битва, 1380; «Стояние на Угре», 1480). В XIV–XVI вв. вокруг Москвы сложилось Русское централизованное государство, включившее в себя все земли Северо-Восточной и Северо-Западной Руси», – за этими скупыми строками Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия стоит длительный и чрезвычайно трудный период истории Русского государства, а, следовательно, истории школы и педагогической мысли.

«Злыми» назвал народ 30–40-е годы тринадцатого столетия, т. е. то трагическое – «злое» – время, когда на раздираемую феодальными распрями Русь обрушились орды монголо-татарских завоевателей. Исчезали с лица земли города, угонялись в полон десятки тысяч мужчин, женщин, детей (в первую очередь, пленниками становились искусные мастера и художники, те, кто творил прекрасное, кто созидал отечественную культуру), безжалостно уничтожались любовно создаваемые и бережно охраняемые в течение многих столетий культурные ценности.

Затормозилосьразвитиешкольногодела(«Разделениенашегоотечест­ ва и междоусобные войны, истощив его силы, задержали Россиян и в успехах гражданского образования: мы стояли или двигались медленно, когда Европа стремилась к просвещению» (Н. М. Карамзин); вопросы образования в государственной политике стали занимать периферийное место.

Историки педагогики считают, что невостребованность государством школьного обучения в этот период во многом объяснялась отсутс-

18

твием прямой зависимости политического и экономического развития страны от состояния дел в области образования.

Впрочем, такое положение образования не было явлением всеоб­ щим, т. е. нельзя рассматривать весь этот безусловно мрачный период как период беспросветного мрака в культурно-образовательной жизни общества.

Прежде всего, необходимо отметить, что уже в первой половине XIV века обнаруживается тенденция к политическому объединению русских земель вокруг Москвы, к формированию централизованного Русского государства. Этой тенденцией, ставшей результатом дальновидной, умелой и настойчивой объединительной политики Ивана Калиты и его преемников, были предопределены такие важные для развития образования процессы, как:

–укрепление государственной власти, нуждающейся в грамотных служилых людях, из которых комплектовался управленческий аппарат;

–восстановление городов как центров развития ремесла и торговли,

нуждающихся в грамотных людях, способных обеспечить это развитие;

–сохранение на Руси единого культурно-образовательного про-

странства, развитие общенациональных духовных традиций, языка, письменности.

Спасти в XIII–XIV вв. от окончательного разгрома отечественную культуру и образование позволили могучая сила духа, национальная гордость и удивительная жизнестойкость русских людей. Высоко оценивая патриотизм и свободолюбие наших предков, их стремление сохранить

иприумножить свое духовное достояние, монголо-татарские завоеватели, стремящиеся подавить волю и национальное самосознание русского народа, добились результатов прямо противоположных желаемым. Самоотверженная любовь к Родине и мужество русичей нашли отражение в устном народном творчестве и в литературе, в замечательных произведениях, на нравственно-патриотической основе которых воспитывались защитники Отечества.

Определенную защитную роль в сохранении и развитии образования в Московской Руси сыграла византийская церковь и культура. В XIII– XV вв. в Византии продолжали переводить с греческого на древнерусский язык произведения вероучительной литературы, способствующие сохранению и развитию письменной культуры на Руси.

Впрочем, в рассматриваемый период межгосударственные (и в том числе внешнекультурные) связи русских государств не исчерпывались взаимодействием с Византией. Достаточно активно развивались политические и торгово-экономические отношения Новгородской и Псковской земель со странами Центральной и Западной Европы. Причем эти контакты объективно порождали пока еще неуверенные попытки культур-

19

но-образовательной интеграции Северо-Западной Руси с ее соседями, актуализировали потребности в обучении грамоте собственного населения. Известны сведения о том, что некоторые русичи обучались за границей, однако это было редким явлением, так как существовали трудности с выездом за границу, связанные с вероисповеданием, незнанием латыни, живых иностранных языков.

Заслуживает внимания и то обстоятельство, что западноевропейская сторона не единожды предлагала русичам упрочить культурно-образова­ тельное партнерство, обещая помощь в обучении языкам и схоластическим наукам, однако русское правительство с осторожностью относилось к таким инициативам, осознавая, что они объясняются единственно желанием распространить на Руси католицизм и включить страну в сферу своего политико-экономического и идеологического влияния.

В целом же документы той эпохи подтверждают, что как бы ни было трудно, какие бы бедствия ни обрушивались на страну, развитие отечественной культуры и ее важнейшей составляющей – образования – продолжалось.

Грамотность тогда уже становилась предпосылкой успешного выполнения чиновным людом своих служебных обязанностей:

–в сфере государственного и местного управления, где происхо-

дил рост делопроизводственной документации, которую должны были составлять и которой должны были руководствоваться при выполнении административных и судебных функций чиновники (наместники, волостели, путные бояре, дьяки, подьячие, тиуны, сотские, дворские, старосты, приставы и т. п.);

–в финансово-экономической сфере при управлении княжескими

уделами, боярскими и церковными вотчинами; при составлении переписей населения для формирования дани ордынцам, при ведении учета крестьянских повинностей, долговых и оброчных платежей; при сборе податей и др.

Книжное обучение подрастающего поколения в средневековье было одной из важных социально-духовных функций клерикалов: при церквах и обителях часто существовали приходские и монастырские училища. Известно, что по инициативе московского митрополита Алексия в середине четырнадцатого столетия были созданы обители, где вводился «общежительный устав», предписывающий инокам создавать книгохранилища и училища для обучения молодежи грамоте на церковнославянском языке. Позднее этот устав был принят Сергием Радонежским и его последователями, основавшими в Московской Руси несколько десятков монастырских центров учения книжного, в т. ч. знаменитые Соловецкое, Троицко-Сергиевское, Чудовское, Кирилло-Белозерское, Ростовское, Волоколамское монастырские книгохранилища. Возникают и новые цен-

20