2. Вторая классификация: ;;':

ВЛАСТНЫЕ И ПОДВЛАСТНЫЕ ЯВЛЕНИЯ ^;г ''

Мы охарактеризовали первичные явления, подчеркнув, что их сущность связана с властью и соответственно с деятельностью тех, кто ее осуществляет, то есть — правя­щих. Но им противостоят управляемые, и явления на их уровне равным образом можно назвать первичными. Они также обладают максимальной всеобщностью и способны «вместить» в себя самое различное содержание. Типичное первичное явленно такого рода — субъективное право. Производны от него различные виды более конкретных вторичных юридических явлений, как, например, право собственника, право кредитора и т. д.

Первичным явлениям, связанным с властью, свойствен­на определенная материальность, они идентифицируют­ся с неперсонифицированным властным механизмом, в

146

котором и берут свое начало. В противоположность этому первичные явления на уровне управляемых возникают как бы снизу, находятся под властью, и им свойственна определенная субъективность, ибо они выступают как форма поведения, реакции, состояния сознания. Это вовсе не значит, что данные явления не могут быть предметом объективного изучения, ибо объективная наука о субъек­тивных явлениях вполне возможна.

Что же относится к категории субъективных первичных явлений? Прежде всего то, что выступает как прямой ответ на властные явления. Ответ на приказ, норму права, судебное решение — это послушание или повиновение (или, наоборот, непокорность и неповиновение). В неко­торых своих формах эти явления уже заинтересовали политическую социологию и особенно социологию уголов­ного права и преступности. Давно ведутся соответствую­щие исследования, в том числе статистические. Однако им не хватает синтезирующего подхода, который должен стать делом юридической социологии.

К той же категории должны быть отнесены явления, относящиеся не столько к сфере активного поведения, сколько к психологической сфере: знание (или незнание) права⁴; образ права и юстиции (это нечто наиболее сим­волическое, порождаемое воображением)⁵; правосознание, отличающееся от предшествующих явлений тем, что оно сопровождается оценочными суждениями и выступает как чувство того, каким должно быть право (mutatis mutandis оно сравнимо с моральным сознанием); правопонимание, то есть способность неюриста поставить себя на место за­конодателя и судьи и понять ход их мыслей (по отноше­нию к правосознанию оно является тем же, чем разум по отношению к интуции). Наконец, в числе первичных явле­ний этой категории — субъективное право⁶.

Первичные субъективные явления порождают специ­фические проблемы. Возникает вопрос, какую долю в их генезисе занимает идущее изнутри, а какую — приобре­тенное извне. Поскольку право социально по происхожде­нию, было бы трудно сводить в нем все или почти все к внутренним личностным моментам. Перечисленные выше первичные явления в значительной мере являются резуль­татом правового воспитания, под которым имеется в виду вовсе не юридическое образование. Мы говорим, что в об­ществе человек подвержен воздействию процесса юридиза-Ции. В свою очередь этот процесс близок к более общим

10*

147

процессам, ведущим к социализации и морализации лично­сти еще на более ранней стадии ее развития, но вместе с тем и отличен от них. Здесь для социологии права выри­совываются два новых направления исследований: каковы наиболее действенные каналы этой юридпзацпи (семья, школа, средства массовой информации, личный опыт); как она происходит в зависимости от возраста, пола, классовой принадлежности, пространственной близости к центрам власти?

3. ТРЕТЬЯ КАССИФИКАЦИЯ: . - • г> ЯВЛЕНИЯ-ИНСТИТУТЫ И ЯВЛЕНИЯ-СЛУЧАИ

Оба выделенных в названии понятия — институт и случай (казус) — взяты из юридического словаря, хотя они и используются в общей социологии.

Уже Иеринг говорил о правовом институте как особом целом, состоящем из юридических норм и имеющем само­стоятельное существование. Однако впервые теорию ин­ститута создал на стыке философии нрава и юридической социологии М. Ориу. Его влияние испытали Ж. Ренар, С. Романо и другие представители институциопализма⁷. Но сегодня на авансцену вышла другая теория института. Она отчетливо социологична, хотя и не единообразна⁸. Не­которые ее представители прибегают к заимствованиям у Парсонса, другие — у социологии организации в ее марк­систском или структуралистском вариантах. Любая теория института чревата антропоморфизмом.

Перенос понятий «институт» и «случай» в юридиче­скую социологию предполагает особую линию их разграни­чения.

Выше мы без дополнительных уточнений говорили о браке как юридическом явлении. Но за понятием «брак» можно увидеть две различные реалии. Одна — это то, что записано в кодексе (это тоже ральность, хотя она мате­риализована лишь в книге). Другая — то, что происходит в социальной жизни. Брак — это прежде всего сумма прав, установленных заранее и применимых к любому случаю данного вида. Это — институт брака. В то же вре­мя брак — это какой-то один случай из многих возможных, это образование и существование определенного союза, единичная ситуация, хотя и смоделированная и управляе­мая институтом.

Разграничение Института и случая, которое мы прове­ли применительно к браку, может быть повторено по отно­шению к любому правовому явлению. Подобно браку, каж­дое из них (аренда, жалоба на превышение власти и т. д.) представляет собой как сумму норм, модель, схему, так и поведение, отношение, конкретную ситуацию⁹. Явление-случай производно от явления-института. Первое — это реализация второго, с учетом того, что бывает искажен­ная, неверная реализация. Эвикция у покупателя по дого­вору купли-продажи — это явление-случай по отношению к институту гарантии на случай эвикции. Убийство граж­данином X. гражданина П. — это явление-случай по отно­шению к институту уголовной ответственности за убийство.

Наиболее очевидный контраст между этими двумя ви­дами состоит в том, что каждый институт — естественное в своем роде историческое явление, а случаи весьма много­численны. Но это отличие можно признать лишь с учетом некоторых нюансов.

Названная особенность институтов не мешает тому, что они могут быть сведены в группы. Игнорировав раз­личия, которые объявляются второстепенными, и выдви­нув па первый план сходства, трактуемые как существен­ные, социолог часто объединяет в одну группу институты, далеко отстоящие друг от друга во времени и простран­стве. Типология может оказаться искусственной (напри­мер, когда не видят различия института брака в стране, где запрещен развод, и в стране, где он разрешен). Неред­ко она откровенно обманчива (например, когда в ее итоге оказываются объединенными actio injurarium римского права и наказание за оскорбление по французскому пра­ву) . Таким образом, вопреки данному нами первоначаль­ному определению явления-института он может мыслить­ся и во множественном числе.

С другой стороны, было бы крайностью отказаться от различения самого содержания явлений-случаев. Не говоря уже о явлениях-случаях, вошедших в историю (развод Наполеона, брачный договор Бальзака), самый скромный случай с необходимостью обладает оригинальными черта­ми, поскольку создается индивидом (или несколькими индивидами). Каждый брак чем-то непохож на другие.Тем не менее в конце года государство подсчитывает все бра­ки, совершившиеся в стране, как равнозначные. Получен­ная в результате сумма браков (брачность) выступает уже в качестве особого коллективного явления¹⁰.

148

149

Таким образом, среди явлений-случаев можно разли­чить индивидуальные и коллективные явления. Первые мы рассматриваем во всем богатстве их индивидуальных черт. Говоря о вторых, мы абстрагируемся от индивидуальных особенностей и учитываем лишь то общее, что позволяет объединить их воедино. С учетом этого внутреннего деле­ния явлений-случаев можно в конечном итоге дать трех-звенную классификацию юридических явлений: институ­ты, индивидуальные случаи, коллективные случаи.

Эта классификация имеет значение и в познавательном плане. Различные методы, используемые в социологии, не могут быть применены одинаковым образом к каждому звену этой классификации. Явления-институты предпочти­тельно изучать с помощью историко-сравнительного мето­да. Коллективные явления требуют статистики, опросов, то есть количественных методов. Наконец, для изучения индивидуальных случаев более всего подходит наблюде­ние. Впрочем, следует оговорить, что часть индивидуаль­ных случаев изучаются не как таковые, а лишь для выяв­ления какого-то более общего целостного показателя (см., что говорилось выше о сравнительном методе Ле-Пле). Отталкиваясь от индивидуального явления, идут путем индукции к сходным коллективным явлениям, например от изучения определенной семьи—к определенному типу семьи (сельской, городской и т. д.) и далее к явлению-ин­ституту.

V ,

4. ЮРИДИЧЕСКОЕ ЯВЛЕНИЕ КАК ОТНОШЕНИЕ •>

Мы подошли к другому способу рассмотрения явления-случая. Обратившись к его содержанию, мы увидим то, что составляет его сущностную природу, а именно меж­личностные отношения. Нельзя представить себе такое явление-случай, о котором можно было бы сказать, что оно не есть отношение. Даже очевидно односторонние юри­дические акты потенциально рассчитаны на отношения с другими людьми. Так, например, завещание несет в себе будущие отношения менаду наследником по завещанию и наследниками по закону. Юристы-классики поступили пра­вильно, сделав правоотношение одним из первостепенных по важности понятий.

Оно имеет нечто вроде аналога среди категорий общей социологии. Это категория взаимодействия, которую социо­логия считает движущей силой общественной жизни. Под

взаимодействием понимают самые разные виды отноше­ний: обмен информацией и сообщениями, взаимное влия­ние на образ действий и поведение, и все это с учетом общности языка (но языка в широком смысле, как систе­мы символов и норм, которые более или менее понятны всем участникам) ". В эту схему нетрудно включить и правоотношение, оно — движущая сила юридической жизни.

Проведем параллель еще дальше. Среди социологов — особенно англо-американских — традиционно различение трех видов взаимодействия или отношения: сотрудничест­во, соперничество, конфликт. В этой схеме не так просто найти место для всех правоотношений. Она игнорирует властные отношения, столь значимые для публичного пра­ва. Эта схема подходит скорее для частного права. Впро­чем, и здесь нужна оговорка: наиболее важное в экономи­ческом отношении в обществах либерального типа взаи­модействие, а именно соперничество, отражено в праве этого общества весьма фрагментарно, в основном своими побочными проявлениями. Таково, например, возмещение вреда, причиненного недозволенной конкуренцией. Необ­ходимо совершение деликта (недозволенная конкуренция), чтобы между конкурентами возникло правоотношение. И, наоборот, договор (в праве) выступает как форма, ши­роко открытая для отношений сотрудничества. Постулиру­ется, что стороны не вступят в договор, если он не обеща­ет взаимной выгоды. Во всяком случае, так обстоит дело в начальной стадии — вступления в договор и первых эта­пов его действия. Если же исполнение договора оказыва­ется под угрозой или его условия нарушаются, то отноше­ние сотрудничества сразу же превращается в отношение конфликта.

В трехзвенной схеме наибольшее внимание социологов привлекли в конечном счете отношения конфликта. Их излюбленная тема — конфликтующий человек. Само поня­тие конфликта толкуется весьма расширительно, вследст­вие чего оно становится расплывчатым. Конфликт в такой трактовке — это не только отношение человека с другим человеком или обществом, но также и конфликт с приро­дой и самим собой ¹². Но даже и в том случае, когда речь идет о конфликтах объективного характера, то есть о кон­фликтах между двумя лицами (одним из них может быть и такая неперсонифицированная личность, как государст­во), то и тогда мы имеем дело с весьма широким поняти-

150

151

ем. Война, забастовка, драка, соперничество в любви, ссора, неприязненно холодные отношения и т. д. — все это конфликты разной степени. Но собственно юридический тип отношений конфликта—это спор, который может быть разрешен с помощью права, спор, предшествующий про­цессу. Он может привести к процессу, но это не обязатель­но. Многие споры разрешаются полюбовно, по договорен­ности конфликтующих сторон, идущих на взаимные уступки. Бывает и так, что спор разрешается сам собой в результате безразличия, инертности и в конечном итоге действия погасительной давности¹³. Если же спор пере­растает в процесс, то последний придает отношению спе­цифическую (можно сказать, ритуальную) форму и брос­кую видимость. Процесс может также служить критерием разграничения еще двух видов юридических явлений: связанных и не связанных с ним.