77697452

Главные врата Халифата на Кавказе

ведущих в Лакз, Гумик, Сарир, а также в Закавказье. Об этом свидетельствуют, в частности, исторические предания, бытующие среди жителей Арчи, сведения о религиозной принадлежности их далеких предков («давно прежде мы были христиане; потом у нас была куфи-вера, потом мы стали магометане-сунниты»), особенности языка, квартального устройства поселения арчинцев и др. Истори­ ческие источники не дают возможности установить достоверную связь пересе­ ленцев с племенами, прежде обитавшими на территории Лакза или Ширвана, хотя традиционная классификация (см.: Кибрик, 2001, 428) включает арчинский язык в лезгинскую подгруппу нахско-дагестанских языков. Специалисты отме­ чают при этом также наличие в нем пластов иных заимствований, в частности из аварского и лакского языков. По мнению А.Г.Гаджиева (1965, 58; 2001, 203), арчинцы обнаруживают антропологическую близость, с одной стороны, с лезги- нами-самурцами и рутульцами, а с другой — с лакцами. Память о христианском прошлом арчинцев удревняет их поселение, несомненно существовавшее еще до прихода арабов. В таком случае арабы могли лишь укрепить его мусульманским гарнизоном . Мусульмане в Арчи обосновались отдельно, по родовому призна­ ку, выделившись в отдельный квартал со своим кладбищем, и очень долго не смешивались с местными родами. В связи с этим представляют особый интерес зафиксированные Г.А.Сергеевой (1967, 21) предания арчинцев о более позднем утверждении ислама в верхних кварталах Арчи, которые не спешили принять ислам сугубо из практических соображений: у каждой семьи было по нескольку свиней, от которых отказаться в одночасье было невозможно60. Приведенные данные свидетельствуют, на мой взгляд, не столько о лезгинском происхожде­ нии арчинцев, сколько об исторически обусловленных процессах межплеменно­ го взаимодействия в этом районе, в которых принимали участие самые разные дагестанские народы.

Пограничный комплекс Халифата на Северном Кавказе просуществовал до разрушительного похода монголов в 636/1239 г. В том же году был восстановлен (саба — исправлен, починен) минарет в Цахуре, о чем гласит строительная над­ пись из этого селения. Л.И.Лавров (1966, 185), отмечая совпадение времени строительных работ в Цахуре с датой монгольского похода, приводил эту над­ пись в качестве свидетельства того, что монголы не дошли в том году до вер­ ховьев реки Самур, поскольку «Цахур расположен далеко от больших дорог, в труднодоступных горах, во-вторых, маловероятно, чтобы пострадавшие от на­ шествий жители смогли бы в том же году восстановить минарет...». Мишлеш находится выше Цахура в сторону гор, но и в нем по приказу амира Бадала б. Малаха в 644/1247 г. была восстановлена мечеть (Лавров, 1966, 82-83). Прямым

59 А.В.Комаров (1873, 15) еще в 60-х годах XIX в. зафиксировал предания, в которых говори­ лось, что арчинцы были многочисленным народом, исповедовавшим христианство. В самом Арчи обнаружены христианские погребения с высеченными на камнях крестами (Сергеева, 1967, 20).

60 Эта легенда часто повторяется в районах, исторически входивших в состав Кавказской 6 8 Албании.

Главные врата Халифата на Кавказе

Надпись из селения Рича, находившегося на одной линии обороны с Хивом (Рутул, Цахур и Мишлеш — на другой линии), гласит: «Во имя Аллаха мило­ стивого, милосердного. Аллах! Аллах! Аллах! Пришло войско татар <...> в Баб ал-Kucm Риджу, когда оставалось от месяца раби' ал-аввал десять дней. Затем воевали с ними жители Риджи до середины раби' ал-ахира шестьсот тридцать седьмого года. Потом Сабадж б. Сулайман приказал построить эту крепость в месяце зу-л-хиджжа шестьсот тридцать восьмого года» (Лавров, 1966, 81; Шихсаидов, 1984, 42-45). Пытаясь уничтожить саму возможность сопротивле­ ния в будущем, монголы целенаправленно разрушали фортификационные со­ оружения веками существовавшей системы обороны. Образование двух великих монгольских империй — Золотой Орды и государства Хулагуидов, граница которых пролегала по Дарбанду, а также открытое соперничество между ними вновь актуализировали значение Дарпуша. Попытка восстановить некоторые из его линий обороны в районе Дарбанда принадлежит илхану Газан-хану (694- 703/1295-1304), потомку Хулагу-*я«а62.

А.Р.Шихсаидов (1984, 165-166) опубликовал текст надписи и фотографию надмогильного памятника из речного камня, хранящегося в Ахтынском краеведческом музее. Памятник оказался в музее благодаря усилиям его директора Ф.Дагларова — неизвестно только, где именно он был обнаружен. В чтении, предложенном А.Р.Шихсаидовым, текст гласит: «Хозяин этой могилы эмир Б.г. (Абага?) сын Х.л.в. (Хулаву?)». С этой эпитафией связано много странных совпадений, указы­ вающих на то, что владельцем ее мог быть илхан Абака б. Хулагу (ум. в 680/1282 г.), сын Хулагу- ханъ. и правнук Чингиз-хана, второй по счету правитель в государстве Хулагуидов. Сам А.Р.Шихсаидов владельца эпитафии с Абакой не идентифицирует, однако отмечает два обстоятель­ ства: «письмо типично для XIII в.», а имена — «немусульманские, возможно, монгольские» (!).

Историограф монголов Рашид ад-дин (Джами\ III, 97), живший в XIII в., не только описывает обстоятельства кончины илхана Абаги, но и указывает на Шахутелле как на место его захороне­ ния рядом с могилой Хулагу-хана. Тюркские слова шелле и дагъ — синонимы, обозначающие гору, возвышенность; Шах-телле означает «шахская гора», т.е. то же самое, что и Шахдаг. В рукопи­ си хроники XIV в. Абу Бакра ал-Кутби (Та'рих, 89) сообщается о том, что Абака-хан «умер в облас­ ти Ширван, близ реки Терек»; издатели текста предлагают конъектуру «Кура» вместо «Терек». Ал-Йунини (Зайл, IV, 100-101) локализует Шахутелле в Закавказье, утверждая, что Абака-хан и его брат Менгу-Тимур похоронены там же, где и Хулагу-хан,— в крепости Тала на острове Шахи, расположенной в восточной части озера Урмийа. Эвлия Челеби (Сийахат-нама, II, 102), однако, располагал могилы Абака-хана и других Хулагуидов в Ирак-и Дадиан на «земле Дагестанской», «рядом с венценосным Хормуздом, сыном Ануширвана (здесь подразумевается Хормузд IV, пра­ вивший в 579-590 гг.—А.А.), под сенью большого можжевелового дерева. На каменных гробни­ цах пятнадцати сыновей Хулагу-*Д«а, по краям, там, где находятся их головы и ноги, имеются тарихи и их имена». На территории Дагестана существует лишь одна гора с таким названием — Дадиан в Южном Дагестане, на границе владений лакзов и ад-дуданийа (см. ниже), по соседству с Шахдагом и Шалбуздагом. Еще одно совпадение: распространенные в Южном Дагестане легенды и предания, связывающие названия местных гор с иранскими шахами. А.К.Бакиханов даже объяс­ нял название Шалбуздаг как Шах ал-Бурз даг (ср. с названием горы Албурз в Табаристане, горы Эльбрус на Кавказе и др.); в колофоне рукописи, переписанной в Мискинджи — селении в районе Шалбуздага, А.Р.Шихсаидов зафиксировал имя шах ал-Бурза. По мнению издателей Шах-наме (VI, 590), ал-бурз (ср.-перс. harburz, авест. hara berezaiti «высокая гора») в иранской мифологии означает горную гряду, опоясывающую мир и достигающую Солнца, Луны и созвездий; в позднесасанидское время «это название прилагалось к различным горам Северного и Западного Ирана

70 вплоть до Кавказа».

Ближайшие и дальние соседи Баб ал-абваба

§ 2. Ближайшие и дальние соседи Баб ал-абваба

Проблемы, относящиеся к исторической географии Кавказа VIII—XII вв., чрезвычайно сложны и запутанны не только из-за объективной недостаточности

ипротиворечивости источников; они в значительной степени дискуссионны еще

ив силу своего большого общественно-политического и историко-культурного значения для многих народов, населяющих этот край. Родо-племенные процессы средневековья и тем более древности нельзя рассматривать с точки зрения со­ временного этнического деления или каких бы то ни было текущих политиче­ ских интересов и пристрастий. Политическая карта Кавказа, так же как и этно­ культурные зоны, даже самоидентификация и самосознание народов с древности по настоящее время непрерывно менялись, что было обусловлено объективным историческим процессом.

Наиболее полную картину общественно-политического устройства областей,

на рубеже XI—XII вв. наиболее тесно связанных с Баб ал-абвабом, дал В.Ф.Минорский в комментариях к анонимной географии Xydyd an-1алом (1937, 393-411, 444-460) и хронике Та'рих ал-Баб (1958; 1963, 106-155), а также А.Р.Шихсаидов в своих специальных исследованиях (1976, 78-87; 1980, 65-70) и соответствующих разделах коллективных работ (Гаджиев, Давудов, Шихсаидов, 1996, 152-162, 234-254, 319-339). Отдельные аспекты изучения исторической географии региона освещены в трудах Б.А.Дорна (1841; 1895), И.Маркварта (1903; 1931), д'Оссона (1928), А.Н.Генко (1941), Т.М.Айтберова (1990) и дру­ гих исследователей. В процессе работы над текстом сочинения Абу Бакра ад-Дарбанди, который был лично знаком с авторами Та'рих ал-Баб и ранней ре­ дакции Дарбанд-нама (см. ниже), удалось собрать некоторый новый материал. Сопоставление этого материала с тем, что уже известно, в ряде случаев дает весьма неожиданные результаты, особенно в той части, в которой речь идет о ближайших соседях Баб ал-абваба. Результаты исследования, относящиеся к ха­ зарам, гунно-савирам, а также тюркютам и другим связанным с ними кочевни­ кам, мы сознательно вывели за пределы данной работы, поскольку эта пробле­ матика изучается нами отдельно. Собранные воедино, сведения источников воссоздают целостную картину эпохи ад-Дарбанди, объясняют многие из упомя­ нутых в Райхан ал-хака 'ик топонимов, а также предваряют материал, изложен­ ный в последующих разделах.

Политический статус большинства княжеств, образовавшихся на обломках Кавказской Албании, в течение средневековья многократно менялся. Часто их самостоятельность становилась весьма призрачной, но в отдельные историче­ ские периоды местные правители вели собственную политику, иногда даже про­ тиворечившую политике верховной власти. Многие из них были связаны своим происхождением с иноземцами — сначала Сасанидами, а после утверждения в регионе арабского владычества — представителями местной мусульманской 71

Главные врата Халифата на Кавказе

администрации или политических элит усилившихся иранских областей (см. ни­ же). Зависимость их от центральной власти также была различной — одни пла­ тили все налоги, будучи составной частью дар ал-ислам, другие ограничивались уплатой ежегодной дани. Политическая ориентация многих местных правителей определялась реальной расстановкой сил, а их положение — приоритетом вла­ дельческих прав над правами верховной власти.

Названия большинства средневековых княжеств Кавказа, в том числе и крупных марзпанств, тесно связаны с сасанидской титулатурой. Создавая мощ­ ную военно-оборонительную систему в регионе, Сасаниды различными спосо­ бами привлекали на свою сторону местных владетелей. Эту поддержку им обес­ печила легитимация власти местных правителей на строго отведенной для каждого из них территории («и назначил Ануширван владетеля Бахха царем над ней»), а также размещение в центрах этнокультурных образований военных гарнизонов. Как раз это и имел в виду Йакут ал-Хамави (Му'джам, 1, 438), когда отмечал, что в оборонительной системе Баб ал-абваба специальные «центры» (ал-маракиз) защищали одну из местных народностей (Лакз, Табарсаран, Лайзан и др.).

Форму легитимации прав местных владетелей на власть описал Хамза ал-Исфахани (Та'рих, 57-58): Хосров I Ануширван «одарил каждого из предво­ дителей (куввад, ед. ч. ка'ид) в день назначения его на охрану определенной ему пограничной области (сагр) кафтаном (каба'% разрисованным различного рода рисунками. Предводитель носит титул по названию того рисунка, что на каф­ тане. Так появились имена *Lijlyu баграншах , »li jljj-t ширваншах, »LJJ*)Li филаншах, *LiJVI аланшах». Несмотря на то что мусульманские правители, в том числе и халифы, заимствовали традицию дарить кафтаны прежде всего от Сасанидов, к информации ал-Исфахани историки, за редким исключением (см.: Дорн, 1841, 534), долгое время относились как к красивой легенде. Уникальная настенная роспись из Афрасиаба, датируемая третьей четвертью VII в., сохрани­ ла фрагменты кафтанов вельможных особ с изображениями различных животных. Основу сложной композиции на западной стене помещения посольства Чаганиана

вСамарканде как раз и составляет сцена передачи послами кафтана в дар прави­ телю Согда, причем на этом кафтане изображение крылатого льва повторяется

вкачестве основного элемента композиции рисунка на ткани (рис. 6а).

63 И.М.Готвальд, издавший текст Та'рих ал-Исфахани, привел этот титул в чтении •LUl^jo (б.г.раншах). В.Ф.Минорский (1963, 135) предложил чтение гарантах с переводом «царь гор», со­ поставив титул с названием Гарчистан в Афганистане. Д.Н.Маккензи (1971, 35) действительно объ­ ясняет пехлевийское слово gar (в транслитерации gf) как «гора»; однако грамматическая конструк­ ция фразы такова, что буква ба в указанном титуле является составной частью его, а не предлогом. Кроме того, пехлевийская графема g в новоперсидском языке передается с помощью каф/гаф, а не буквы гайн, как в данном случае. Учитывая значение персидского слова \j*u багра («кабан»), воз-

7 2 можно сопоставление баграншах с титулом варзаншах (см. ниже).

Главные врата Халифата на Кавказе

влияния Сасанидов задолго до Хосрова I Ануширвана (см. ниже в разделе «Ширван»). Правитель Картли и основатель Тифлиса Вахтанг Горгасал (ум. в 502 г.) воевал с иранцами, балансируя между Ираном и Византией, а затем по­ гиб в сражении, в котором, согласно Джуаншеру Джуаншериани (Цховреба, 93), ему даже удалось убить сына шаха, Бахрама (в тексте: Бартам). По мнению гру­ зинских исследователей (Очерки, 1988, 74), шлем Вахтанга украшало изобра­ жение волчьей головы, отсюда происходит и его прозвище — Горгасал (перс. гургсар — букв, «с волчьей головой», где гург — «волк», cap — «голова»)65.

И.А.Орбели (19636, 554) считал, что имя Горгасала — Вахтанг — являет­ ся албанско-грузинской формой парфянского Варахрана, среднеперсидского Вахрана и новоперсидского Бахрама. Проводя параллели между именем Бахрам Гура и Вахтанга Горгасала, он задавался вопросом: «Только ли отражением безудержной стремительности Бахрама является это прозвище (имеется в виду прозвище Вахтанга Горгасала — Гургсар.—А.А.), напоминающее или о быст­ ром в беге волке {гург. —А.А.\ или о безудержно стремительном онагре (гур. — А.А.) — всегда манившей восточного охотника дичи, и случайно ли прозвание обоих героев вводит нас в круг зверей, в одном случае — именем целого дикого животного, в другом — в виде характерной для позднейшего тотемизма pars pro toto — лишь головы зверя?» (там же, 550). В позднейшем искажении прозви­ ще Вахтанга Горгасала приобрело, в процессе «народного осмысления», форму Горгаслан, будучи принято за соединение персидского гург «волк» с турецким аслан «лев» (там же, 554).

В исторической науке господствует точка зрения, согласно которой Джурзан (ал-Джурзан) — это арабизированная форма сирийского названия Гурзан, обо­ значающего территорию Картли (см.: Меликишвили, 1959, 392-393; Калинина, 1988, 69 и др.). Худуд ал-'алам (с. 67, 161 и др.) приводит названия Гурз и Гурзийан, когда именует Черное море грузинским6 . Утверждение о сирийском про­ исхождении топонима Гурзан недостаточно обоснованно. Сасанидское влияние на Грузид), восходящее к середине III в., было политическим, в то время как си­ рийцы выступали на этой территории главным образом в качестве проповедни­ ков христианства. Как известно, топонимы редко имеют конфессиональную природу: обычно они возникают в результате этнополитического взаимодейст­ вия. Кроме того, с VIII в. начинается процесс перехода с пехлевийской графики на арабскую, на арабский язык переводятся важные сасанидские источники (нередко с помощью самих иранцев, пишущих по-арабски), в том числе истори­ ческие труды Кар-намак и Хвадай-намак, в которых упоминаются и кавказские владения Сасанидов.

65Ср. с описанием головы вепря на шлеме воина в гомеровском и древнегерманском эпосе (см.: ВескИ. Das Ebersignum im Germanischen. Ein Beitrag zur germanischen Tier-Simbolik. В., 1965; Иванов, 1991, 232). О голове барса на шлеме Рустама см. ниже раздел «Филан/Каплан».

66Примечательно, что Ибн Хурдадбих (ал-Масалик, 124) в IX в. называл Каспий «морем Гурга- 7 6 на», имея в виду, конечно же, историческую Гирканию.