77697452

Творческое взаимодействие в исламе

Мунтазам, IX, 96; аз-Захаби. Тазкира, IV, 17; Йакут. Иршад, VII, 58-60 и др.). Родился в 420/1029 г. в городке Русафа Кордовского халифата (GAL I, 338; SBd, I, 578-579). Известно, что он изучал хадисы и фикх у знаменитого захирита Ибн Хазма (ум. в 456/1063 г.), много путешествовал, в конце концов переселился

вБагдад, где сотрудничал с такими учеными, как Ибн 'Акил (ум. в 465/1072 г.), Ибн Макула (ум. в 447/1055 г.) и ал-Хатиб ал-Багдади (ум. в 463/1071 г.). В тече­ ние продолжительного времени жил в Баб ал-абвабе и населенных пунктах «пограничья» (см. ниже). Скончался ал-Хумайди в Багдаде. Судя по формуле рахимаху-л-Лах 'алайхи, которая везде сопутствует имени ал-Хумайди в Раихан ал-хака 'ик, ад-Дарбанди знал о его кончине: либо автор в том году все еще оста­ вался в Багдаде, либо он получил это известие от своих товарищей, находясь уже

вАравии.

На примере ал-Хумайди обнаруживается многообразие связей между мест­ ными учеными и богословами из других регионов Халифата, вплоть до Кордовы, а также между различными богословско-правовыми школами в исламе. С одной стороны, сам ал-Хумайди учился у ханбалита Абу-л-Хасана ал-Хаккари (ум.

в 486/1093 г.), с другой стороны, он же вместе с выходцами из ал-Баба обучался

унаставника ал-Газали — шафи'итского факиха Абу-л-Касима ал-Исма'или (ум. в 477/1084 г.). Очевидно, ханбалита ал-Хаккари с шафи'итом ал-Исма'или объединяло то, что оба они в той или иной степени были связаны с суфизмом.

Ас-Силафи. Личность мухаддиса-шафи'та Садр ад-дина Абу Тахира Ахмада б. Мухаммада ас-Силафи ал-Исфахани27 (ум. в 576/1180 г.) была широко известна в XII в. Именно для него в 546/1151г. Ибн ас-Саллар, влиятельнейший вазир египетского амира аз-Захира, специально построил в Александрии Мадра­ са, впоследствии названную его именем (GAL SBd, I, 624). Однако в творческой биографии ученого до сих пор остается много «белых пятен». Главная из них связана с годами жизни ученого: если он скончался в 576/1180 г., то в каком воз­ расте он встречался с Абу Бакром ад-Дарбанди и его наставниками?

По версии ас-Субки (Табакат, III, 32), Абу Тахир ас-Силафи изучал хадисы у Абу-л-Махасина ар-Ру'йани, руководителя ан-Низамийи в Амуле. Их встреча, как указывается, произошла в Рее в 551/1156 г.28. Однако ар-Ру'йани был убит ассасином в 502/1108 г. По ад-Дарбанди, такая встреча могла состояться лишь в 500/1106 г. или год спустя.

Ибн Халликан (Табакат, 86-87) утверждал, что в молодости он встречался с учениками Абу Тахира ас-Силафи, которые точно помнили день его смерти (вечер пятницы 5раби' ас-сани 576/29 августа 1180 г.). Однако год его рожде­ ния они указывали по-разному. Непосредственный ученик ас-Силафи — маликит ас-Сафрави (ум. в 636/1238-39 г.), которому в год смерти учителя исполнилось

Религиозно-политическая ситуация в Халифате

32 года, утверждал: «Мой учитель ас-Силафи родился в 478 году, значит, он жил

Другие, в частности египетский мухаддис ал-Мунзири (ум. в 656/1258 г.), назы­ вали 472/1079 г. (там же). Таким образом, ас-Силафи было 23-26 лет, когда он встречался с Абу Бакром ад-Дарбанди. Это вполне возможно, поскольку ад-Дарбанди иногда называет ас-Силафи своим учеником.

Многочисленные биографы, приводя зачастую противоречащие друг другу факты из биографии ас-Силафи, сходились в одном: в знании хадисов в конце жизни ему не было равных во всем Египте {Ибн Халликан. Табакат, 86). Вслед за ними однозначное восприятие его личности как традиционалиста утвердилось и в исследовательской литературе (Роузентал, 1952, 366; Макдиси, 1963, 8, и др.).

Абу Бакр ад-Дарбанди, который общался с Абу Тахиром ас-Силафи и в Баг­ даде, и в Мекке, и в Хамадане, сообщает неизвестные ранее факты творческой биографии ученого. В частности, речь идет о личных встречах ас-Силафи с суфием из рибата Абу Са'да ас-Суфи — Ибн аз-Захра' ат-Турайсиси, а также аш'аритами Абу 'Абд Аллахом ал-Бакри, Абу-л-Махасином ар-Ру'йани и др. (см. о них ниже). Ас-Субки (Табакат, IV, 54) уточняет, что в Хамадане Абу Тахир ас-Силафи неоднократно посещал суфийские маджлисы Ахмада ал-Газали и записывал его проповеди {ва'з). Почти во всех городах он поддерживал связи с ши'итами и ханафитами. Таким образом, молодой захирит ас-Силафи являет собой типичный пример мусульманского традиционалиста, тесно связанного с рационалистами.

Ал-Марвазийа. Сведения источников о Кариме ал-Марвазийа — извест­ ной багдадской традиционалистке — чрезвычайно запутанны и противоречивы. Лучший пример — противоречивость Ибн ал-'Имада (см.: Шазарат, IV, 34). Фрагментарность фактических данных, относящихся к ее личности, породила массу неточностей и ошибок в источниках и исследовательской литературе. Так, например, Йакут (Иршад, I, 247), Ибн Башкувал (ас-Сила, I, 133), а вслед за ними и А.Мец (1996, 188) упоминали о «знаменитой Каруне из Мерва», у которой ал-Хатиб ал-Багдади прослушал в Мекке многотомный Сахих ал-Бухари за пять дней. Дж.Макдиси (1963, 175-176) сообщает о тесных взаимоотношениях ханафита Hyp ал-худа Абу Талиба аз-Зайнаби (ум. в 512/1118 г.) с Каримой ал-Марвазийа, утверждая, что она являлась дочерью Ахмада б. Мухаммада б. Хатима ал-Марвази. Согласно ад-Дарбанди, Карима действительно была зна­ кома с Абу Талибом и его племянником — Абу Насром аз-Зайнаби ал-Хашими (ум. в 479/1086 г.); более того, она училась у ближайшего сподвижника {сахиб) последнего — Абу-л-Касима ал-Бусри, биография которого приведена в Та'рих Багдад ал-Хатиба (XI, 325). Однако дочь Ахмада ал-Марвази звали не Кари­ ма ал-Марвазийа, а Умм ал-Марвазийа. В частности, это подтверждает Ибн ал-'Имад (Шазарат, III, 314). Ад-Дарбанди (Райхан, 56, 376, 99а) неизменно при­ водит полное имя отца Каримы, о личности которого он, несомненно, хорошо

40 знал, поскольку хадисы со ссылкой на этого шайхг. он слышал от пяти своих

Творческое взаимодействие в исламе

наставников (см. о них ниже); кроме того, Ибн ал-Хадиба ад-Даккак, отец Каримы, находился в тесных контактах с Маммусом ал-Лакзи, покровителем ад-Дарбанди в годы его учебы в Багдаде, а также наставником Маммуса — ал-Хатибом ал-Багдади.

Согласно Абу Бакру ад-Дарбанди, Карима ал-Марвазийа училась у ханбалитов Абу-л-Касима 'Али б. Мухаммада ал-Куфи (ум. в 493/1100 г.) и Абу Мухаммада Ризк Аллаха б. 'Абд ал-Ваххаба ат-Тамими (ум. в 488/1095 г.). Основам стихосложения она обучалась у известного багдадского поэта Абу-л-Хусайна 'Асима б. ал-Хасана ал-'Асими (ум. в 482/1089 г.), ши'ита, проживавшего в квартале Карх Багдада рядом с Баб аш-ша'ир. Биографию этого поэта читатель найдет у Дж.Макдиси (1963, 403^04).

Живя в Багдаде, ад-Дарбанди неоднократно посещал дом Каримы ал-Мар­ вазийа, слушал у нее хадисы и комментарии к ним. Известно, что он был пред­ ставлен ей Маммусом ал-Лакзи. Карима ал-Марвазийа была знакома и с другими наставниками ад-Дарбанди. Ханбалит Абу Мухаммад 'Абд Аллах б. Хамдан ал-Фарики (ум. после 492/1098 г.) также был ближайшим последователем ее отца. Суфий-ханбалит Джа'фар ас-Саррадж слушал у нее хадисы. В Мекке Ка­ рима ал-Марвазийа встречалась с аш'аритом Абу 'Абд Аллахом ал-Бакри, не­ примиримым противником ханбалитов. Спустя несколько лет после этой встречи ал-Бакри расскажет Абу Бакру ад-Дарбанди некоторые из услышанных им от Каримы хадисов Существование перекрестных взаимных связей между после­ дователями самых разных богословских и правовых школ — факт, который еще требует своего глубокого осмысления. В частности, он дает некоторое представ­ ление и о широте взглядов Каримы ал-Марвазийа, а через нее — об одном из явлений в мусульманском традиционализме средневековья, характерной чертой которого была неразрывная связь с суфизмом.

Некоторые выводы. Тесные духовные контакты между учеными различ­ ных богословских и правовых школ и направлений демонстрируют, во-первых, глубину и степень проникновения суфийских идей в самые различные слои тра­ диционалистского ислама. Суфийское знание не воспринималось многими тра­ диционалистами как нечто чужеродное их позициям и взглядам. Во-вторых, они убедительно свидетельствуют о том, что границы между рационалистами и тра­ диционалистами как двумя противоборствующими течениями мусульманской религиозно-философской мысли, так же как и то, что называлось границами «истинной веры», были довольно условны. При этом серьезные идеологические противоречия между ними, породившие раскол в суннизме, не могли быть ре­ шены в принципе. Идеологическая борьба, происходившая в широких рамках между асхаб ар-pa 'и и асхаб ал-хадис, во многих исследованиях нередко пред­ ставляется чрезвычайно упрощенно и схематично. Разумеется, существовали враждующие друг с другом богословские школы, религиозно-правовые течения, но место конкретной личности в этой борьбе определялось на практике не столь­

ко принадлежностью ее к той или иной школе или толку, сколько реальной 41

Религиозно-политическая ситуация в Халифате

позицией, занимаемой ею по обсуждаемой проблеме. В обществе, в котором не было канонизированных норм, взгляды ученого, как правило, были эклектичны­ ми — это специфическое явление мусульманской духовной культуры.

Типичный пример подобной эклектики — творчество Джа'фара ас-Сарраджа (ум. в 500/1106 г.). В литературе до сих пор нет единого мнения о религиозноправовой принадлежности этого ученого. Многие источники называют его хан­ балитом. Самый выдающийся из его учеников — 'Абд ал-Кадир ал-Джилани

ас-Сарраджа, основываются на авторитете шафи'итов, например Ибн ал-Баккала (ум. в 440/1048 г.) и др. Он же пишет о творческом содружестве ас-Сарраджа

сизвестным багдадским суфием-шафи'итом Абу Талибом ал-Бакиллани (ум.

в500/1106 г.). Можно было бы усомниться в том, что информация автора Раихан ал-хака'ш, который сам был шафи'итом, не лишена тенденциозности. Одна­ ко она подтверждается данными ал-Аснави, также считавшего Джа'фара ас-Сарраджа шафи'итом. Некоторые авторы биографического жанра, как сред­ невековые (ас-Субки. Табакат, II, 117), так и современные (Каххала, 1956-1961, III, 131), считают эти сведения достоверными.

Попытки выделить взгляды в «чистом виде» в рамках одной школы неиз­ менно приводят исследователя в тупик: жизнь всегда была сложнее любых умо­ зрительных схем и построений. Кроме того, видные ученые отличались разно­ сторонними знаниями и интересами: тот же Джа'фар ас-Саррадж, например, оставил после себя труды и по шафи'итскому праву, и по ханбалитскому праву, и по мусульманскому мистицизму, и по толкованию хадисов. Список этих тру­ дов приводит, в частности, К.Брокельман (GAL SBd, 1).

Пограничный комплекс Халифата на Кавказе

в частности в надписи Тоньюкука (с. 45, 46, 69), это название зафиксировано в форме Темир-капыг (в транслитерации: Tamir-qapyyq).

Ибн Хаукал (ал-Масалик [1908], 88) называл Баб ал-абваб «самым крупным и превосходным городом Азербайджана». Азербайджан (персидская провинция Халифата с центром в Ардабиле, расположенная на правобережье реки Араке,

вто время еще не тюркизированная), Арран (осколок Кавказской Албании), но

вбольшей степени Арминийа — собирательные названия всех мусульманских владений Халифата на Кавказе32. Он же утверждал, что «в Арране нет города крупнее Барда'а, ал-Баба и Тифлиса». После переноса резиденции арабского наместника в Гянджу и вследствие разрушительного похода русов Барда'а уже потерял свое былое величие. Ал-Истахри (ал-Масалик [1901], 11) уточняет, что ал-Баб «больше Тифлиса», имея в виду, несомненно, свое время. Во времена Абу Бакра ад-Дарбанди Баб ал-абваб — крупнейшее на Кавказе фортификационное сооружение, пункт транзитной торговли, контролировавший важные морские и караванные торговые маршруты, один из центров мусульманского цехового и ремесленного производства на севере, приобретший славу богатого и процве­ тающего города. Сравнивая ал-Баб с административным центром Азербайджана, Ибн Хаукал (ал-Масалик [1908], 88) отмечал, что он «богаче Ардабила своими возделываемыми землями». В контексте настоящего исследования важна не столько иерархия городов и крепостей на Кавказе, сколько иллюстрация того факта, что в эпоху своего расцвета, совпавшую по времени с годами жизни Абу Бакра ад-Дарбанди, Баб ал-абваб стал одним из наиболее влиятельных в религи­ озно-политическом отношении городов на северных рубежах Халифата. Это означает, что духовные процессы, которые отражены в сочинении ад-Дарбанди, во многом показательны для всех мусульманских обществ Кавказа.

§ 1. Пограничный комплекс Халифата на Кавказе. Дарпуш/Дарбуш33

Если раньше Баб ал-абваб (Дарбанд) рассматривался в качестве основного стратегического пункта Халифата на Кавказе, то сейчас совершенно очевидно, что город был всего лишь звеном, хотя и центральным, пограничного военнооборонительного комплекса Дарпуш, включавшего в себя разветвленную сеть крепостей и укреплений, а также систему раннего оповещения и предупрежде-

Правителей собственно Армении тот же Ибн Хаукал называл «малик ал-Арман» (ср. с «шах-и Арман», а также титулом «сахиб ал-Арман» в Та 'рих ал-Баб). Подробнее об этом см : Тср-Гевондян 1977, 171.

Пограничный комплекс Халифата на Кавказе

jjul\ ac-сагр имеет еще и такие значения, как «передние зубы», а также «ущелье». В Райхан ал-хака'ик Абу Бакра ад-Дарбанди «пограничьем ал-Баба» («~>UI jiu сагр ал-Баб) именуются лишь укрепления Дарпуша; соответственно обозначение «жители пограничья» GJ-*-^' J*' ахл ас-сугур) относится только к обитателям этих укреплений.

Персидское название Дарпуш может быть образовано по тому же принципу, что и Дарбанд, с общей лексемой ji дар «ворота», «горный проход» . Словарь М. Фазл-и 'Али (1885, 138), который при изучении словарного состава персид­ ских источников учитывал также труды Ричардсона, Штейнгасса и других лек­ сикографов, предложил ряд значений слова ^Д^ push/posh: «заслон», «заграж­ дение», «прикрытие», «укрытие», «колпак», «футляр» (ср. с более точным английским эквивалентом a cover), что дает для слова дарпуш значение «при­ крытие» или «заграждение ворот или горного прохода (ущелья)». С другой сто­ роны, в среднеперсидских словарях встречается форма Дарпушт в значении «крепость». Г.С.Нюберг (1931, 49) читает darpust как двусложное слово и пере­ водит его как Festung, т.е. «крепость», «твердыня», «форт». По Д.Н.Маккензи (1971, 69), pust в переводе с пехлевийского означает «спина» (back), «поддерж­ ка» (support), «защита», «охрана», «ограждение» (protection); Г.С.Нюберг (там же, 188) переводит его многозначным словом Rucken, означающим «спина», «тыльная сторона», «тыл», «хребет». Другое пехлевийское слово darpustlh Г.С.Нюберг (там же, 49) переводит как Befestigung, т.е. «укрепление», «форти­ фикация». Все эти значения так или иначе обозначают единую оборонительную линию, идущую вдоль северной границы Халифата, глубоко эшелонированную и опирающуюся на силу новых крепостей. Прямое лексическое значение пер­ сидского слова Дарпуш и его арабизированной формы Дарбуш («Заграждение ворот») полностью соответствует назначению сети крепостей и оборонительных заграждений, защищавших подступы к дарбандскому проходу, а также и собст­ венно Дарбанд.

В районе Дарбанда известны и другие топонимы иранского происхождения, имеющие в своей основе лексему дар. Наиболее интересным из них представляется название крепости Дарвак (араб. Баб-Вак), расположенной на горной возвышенности на большом удалении от Дарбанда,

значение топонима Дарвак вполне соответствует роли и значению этого укрепленного пункта,

Главные врата Халифата на Кавказе

В ряде источников топоним Дарпуш заменен на J— садд, которое обычно переводится как «стена», хотя прямое лексическое значение этого слова — «заграждение», «преграда», «барьер». Автор X в. Хамза б. ал-Хасан ал-Исфахани (Та'рих, 57) поясняет, что Хосров I Ануширван (531-579) построил «садд Дарбанд» и «тянется это заграждение от моря до гор на расстоянии двадцати фарсахов»; при этом хорошо известно, что параллельные стены самого Дарбанда несравненно короче (см. ниже). 'Абд ар-Рашид ал-Бакуви в своем Талхис ал-асар (л. 54а) приводит более точные данные относительно протяженности этой стены: семь фарсахов (около 42 км). Без сомнения, здесь имеется в виду мощное 45-километровое фортификационное сооружение сасанидского периода, которое

«Бычья стена» или «Воловья стена» (подробнее см. об этом ниже). Зайн ал- 'Абидин Ширвани (Бустан, 926) называл это оборонительное сооружение Вели­ кой стеной (Бару-йи 'озим). В рукописи Рисале-йи Бабийе, составленной в 989/ 1581 г. на основе более древнего персидского источника, оборонительный ком­ плекс Дарбанда вместе с Горной стеной называется не иначе как «Великим за­ граждением» (ас-cadd ал-а 'зам)' .

Согласно ал-Исфахани, в каждый из конечных пунктов (араб, тпараф «ко­ нец», «край», «окраина», «крайний пункт») «пограничья» назначался предводи­ тель (ка 'ид; по другим источникам — cap, сар-ханг/сар-хайл и сар-лашкар) ; каждый предводитель командовал частью войска, т.е. собственным гарнизоном из числа «служилых людей». Термин тараф упомянут и в местной хронике Та'рих ал-Баб (§ 42): в 460/1068 г. против мятежных ра'исов Баб ал-абваба на стороне дарбандского амирг. 'Абд ал-Малика б. Лашкари в самый решающий момент выступили не только цари гор (мулук ал-джибал), но и ахл ал-атраф. В.Ф.Минорский (1963, 78) перевел ахл ал-атраф как «люди из соседних стран», а ахл ас-сагр в следующей фразе источника — как «все жители пограничной области», хотя в обоих случаях речь идет об обитателях пограничных крепостей, включавших и а'йан ас-суфуф (см. об этом в разделе о Табарсаране), которые присягнули дарбандскому амиру уже во второй раз.