_-XX(X~1

нять впредь тактики гхерао и джелао (окружай и сжигай) и пригрозил репрессиями нарушителям34.

Склонный к левой демагогии президент Бхутто объявил 1 мая - день солидарности трудящихся - национальным праздником, «взывая к духу Парижской коммуны»35. А во исполнение обещанного, в июне 1972 г. правительство приняло указы (трудовое законодательство), обязывавшие всех владельцев зарегистрированных предприятий увеличить как денежную, так и неденежную части заработной платы рабочих. В последнюю рубрику входили отчисления в пенсионный, медицинский и страховой фонды. По сделанным тогда же правительственным подсчетам, выполнение всех требований нового законодательства должно было увеличить общую величину заработной платы рабочих и служащих

частных цензовых предприятий на 250 млн. рупий, или в целом на 20%36.

Для реального выполнения столь масштабной акции требовались не только активность профессиональных союзов рабочих, но и увеличение бюрократического аппарата. Декретированное повышение зарплаты рассматривалось предпринимателями как недопустимое и даже оскорбительное вмешательство в прерогативы частных собственников (это все равно, возмущались они, как если бы кто-то указывал владельцу машины, сколько он должен платить своему шоферу) и вызывало их саботаж и сопротивление. Трудовое законодательство, при благих намерениях принимавшего его правительства, усиливало конфликты между хозяевами и рабочими. Летом 1972 г. обострилась ситуация в Карачи. Произошли волнения на ряде фабрик города, что привело к острому противостоянию с предпринимателями и участию правительства как посредника37.

Помимо социал-реформистских целей, экстренные меры, предпринимавшиеся правительством Бхутто в первые месяцы пребывания у власти, имели задачу улучшить конъюнктуру. Длившаяся почти год (1971) необъявленная война с Индией привела к глубокому экономическому застою, росту цен и стоимости жизни, истощению государственных ресурсов38.

Хотя большая часть фабрично-заводской промышленности не была затронута национализацией, многие ее отрасли в начале 1972 г. пострадали из-за потери защищенного тарифными барьерами рынка сбыта, каким являлся, особенно для промышлен-

250

ности Карачи, отколовшийся Восточный Пакистан. Особенно сильным было затоваривание на складах предприятий ведущего сектора промышленности - текстильного (27 % добавленной стоимости). Дорогая продукция пакистанских фабрик не находила внешнего сбыта. И выход Пакистана из британского Содружества лишил его привилегий по ввозу товаров в Англию39.

В этих условиях оказалось, что официальный курс пакистанской валюты сильно завышен. Он не менялся с 1955 г. и корректировался с помощью введенной в начале 60-х годов системы экспортных бонусов (возможности продать экспортную выручку в инвалюте для импорта товаров определенной группы, облагаемых разной пошлиной). Система фактически устанавливала множественность валютно-обменных курсов и задумывалась как временная. Так как ее не отменили, то она стала источником крупных спекулятивных махинаций, продолжая в то же время выполнять функции, способствующие индустриализации.

Ссылаясь на устарелость бонусной системы и то обстоятельство, что она порождает несправедливость, правительство в мае 1972 г. пошло на ее ликвидацию и крутую (на 131 %) девальвацию рупии - с 4,76 за доллар США до 11. Одновременно банковская учетная ставка была повышена с 5 до 6 % 40. Эти меры, наряду с увеличением экспортных пошлин и новой импортной политикой, не могли не встретить осуждение и глухое сопротивление бизнес-сообщества.

Однако положение на время спасла исключительно благоприятно сложившаяся конъюнктура на внешних рынках, мировой товарный бум 1972-1973 гг. Прежде всего он коснулся спроса на хлопок-сырец, хлопчатобумажную пряжу и ткани. (Хорошие погодные условия к тому же позволили в 1971-1972 г. собрать рекордный урожай хлопчатника.) Экспортные поступления в 19721973 г. выросли по сравнению с предшествовавшим годом более чем в два раза. Впервые после 1950-1951 г. сальдо торгового баланса оказалось положительным41.

Кратковременная передышка, полученная пакистанской текстильной промышленностью, вызвала, как отмечалось С.Ф. Левиным, возобновление притока капиталов в эту отрасль. Строились новые фабрики и расширялись мощности на ряде старых предприятий42. Однако, как и в начале 1950-х годов, мировая конъюнктура быстро изменилась. Поступления от экспорта в 1973/74 г.

251

сократились на 25 %, дефицит торгового баланса составил почти 350 млн. долл.43

Под давлением профсоюзов власти в 1973 г. предприняли новые меры реформистского характера. В их числе было повышение минимума заработной платы низкооплачиваемых рабочих, увеличение числа выходных дней в году и выходных пособий, расширение прав и обязанностей специальных судебных органов для разбора конфликтов между рабочими и нанимателями. Стремясь занять позицию «третейского судьи», правительство организовало несколько трехсторонних конференций и совещаний с участием представителей рабочих профсоюзов и союзов предпринимателей44.

Политика правительства, настороженная или прямо враждебная по отношению к магнатам бизнеса, привела к тому, что приток крупных частных средств в промышленность резко сократился. Ведущие предприниматели усилили поиск лазеек для вывоза капитала за рубеж. Многие из них перевели часть или даже весь свой бизнес за пределы страны - на Ближний Восток, в Африку, Америку и Западную Европу. Иностранный капитал, по существу, полностью потерял интерес к пакистанскому рынку. Частные инвестиции в промышленность в 1973/74 г. оставались, по официальным данным, на том же уровне в 1 млрд. рупий, что и в предшествующий год, а с учетом инфляции уменьшились (оставшийся в стране капитал уходил из промышленности в другие более прибыльные сферы). Падение инвестиций в реальных ценах продолжалось и в последующие годы. Главным инвестором вместо частного предпринимателя стало государство. На базе национализированных предприятий им было создано Бюро промышленного управления во главе с министром финансов, известным экономистом левых, популистско-государственнических убеждений Мубашир Хасаном. Позднее, в 1973 и 1974 гг., под эгидой Бюро сложилась система из 10 ведущих отраслевых государственных корпораций, а число контролируемых ими предприятий возросло к 1976 г. до 5345.

Известным исключением из отраслевого принципа являлась наиболее старая, учрежденная еще в 1950 г., Пакистанская корпорация промышленного развития. А из отраслевых следует отметить Пакистанскую металлургическую корпорацию, в ведение которой перешло строительство с советской помощью (позднее и

252

эксплуатация) Карачинского (впоследствии Пакистанского) металлургического завода.

В1971/72 г. на государственный сектор приходилось всего 7 % инвестиций в обрабатывающую промышленность, а в 1973/74 г. его доля выросла уже до 28 %. Частные капиталовложения в реальном исчислении на протяжении всего периода правления правительства ПНП существенно не повышались, а доля их не-

уклонно снижалась. Соответственно возрастал удельный вес государственного сектора, который в 1976/77 г. достиг 71 %46.

Впромышленном секторе произошла частичная социализация - обобществление. Она коснулась в основном так называемой крупной, цензовой или фабрично-заводской промышленности; инвестиции в обширную сферу не регистрируемого государственными органами малого производства не подлежали прямой оценке. Буржуазия потеснилась, чтобы дать дорогу хозяйствующей бюрократии. Последняя использовала кредиты и займы, получаемые по государственной линии от СССР, КНР, ряда других государств, таких как Румыния и Ливия, чтобы вложить деньги и предоставленное в кредит оборудование в сооружение ряда масштабных и достаточно передовых, «базовых» производств (металлургию, химию, энергетику и т. п.). При этом соображения престижа и вала, как правило, перекрывали аргументы сбыта и доходности. На эффективность работы госсектора отрицательно влияли и недостаточная компетентность руководства, обычно не имевшего специального технического и экономического образования, а главное, отсутствие у чиновника-администрато- ра «кровной» (связанной с риском) заинтересованности в результате, в прибыли. Бюрократа в любой системе государственного предпринимательства интересует в принципе процесс, сохранение объекта администрирования. В этом он сродни феодалу или священнику, для которых также важны в основном масштабы власти и опеки.

Продолжая тему социально-экономических реформ режима З.А. Бхутто, следует отметить, что национализация коснулась практически всех верхних этажей экономической и социальной сферы и в этом смысле, по своему охвату, сравнима с исламизацией на последующем историческом этапе при М. Зия-уль-Ха- ке. Для обоих режимов проводимые ими кампании имели немалое политико-пропагандистское и легитимизирующее значение.

253

Глубоки были масштабы и серьезны последствия реформы образования, которой предусматривалась национализация частных школ и колледжей. 1 сентября 1972 г. примерно 175 частных колледжей по всей стране были переданы в управление провинциальных департаментов просвещения. Более многочисленные и разнообразные частные школы были национализированы поэтапно в течение двух лет. Под частным контролем остались лишь около двух десятков школ и колледжей, которыми владели и управляли иностранцы47. Среди них преобладали учреждения, основанные христианскими миссиями (католическая академия Св. Марии в Равалпинди, школа Св. Джозефа в Карачи и т. п.), но некоторые заведения, известные с колониальных времен, такие как колледж Формана в Карачи (его окончил, например, президент П. Мушарраф), были национализированы и низведены до общего среднего уровня48.

Реформированная система образования «благоволила» к бедным городским слоям, выходцам из рабочей среды, несколько расширяя им доступ к общему образованию. Однако стремление к унификации и усреднению, которое могли реализовать влиятельные на первых порах министры из числа левых теоретиков Пакистанской народной партии, губительным образом сказалось на качестве общего и высшего образования в стране. В результате преобразований была в значительной мере ликвидирована система подготовки кадров для всего гражданского сектора как государственного, так и частного (военная система образования осталась не затронутой реформами). Реформы осуществлялись к тому же в условиях явной нехватки средств, выделяемых на цели просвещения (их доля в ВВП была почти втрое меньше, чем у всей группы развивающихся стран - 1,7 против 4,6 %)49.

Недостаток государственных средств и отключение общества, среднего класса, от предоставления образовательных услуг вызвали с течением времени явное падение стандартов обучения и охвата современным образованием подраставшего поколения. Это подготовило почву для ухода образовательной сферы «в тень», а также последующей его исламизации. Кроме того, увеличилось стремление молодежи к выезду за рубеж с целью получения качественной подготовки.

Не удалось избежать провалов и в проведении реформы в области здравоохранения. Как и в случае с просвещением, цель

254

реформирования состояла в преодолении разрыва между средними и низшими слоями. Чтобы уравнять в возможностях все население, был введен запрет на производство и продажу многих лекарств. Сделано это было на том основании, что аптекари завышали цены на них, а фармацевтические компании получали «несправедливую» прибыль. Согласно введенной системе «общих лекарств», разработанной в министерстве здравоохранения, разрешалось производить, ввозить и продавать только ограниченный набор медицинских препаратов. Цены на них строго регулировались и сначала пошли вниз. Но регламентирование и сокращение набора имевшихся медикаментов вскоре обернулось расширением подпольного сектора, продажей некачественных лекарств и прямым обманом покупателей. Многие фармацевтические фирмы, в том числе иностранные, объявили бойкот мероприятиям правительства и ушли с рынка, оставив его без необходимых лекарственных средств. Через год после введения в 1973 г. новой системы власти были вынуждены приступить к ее демонтажу 50.

Другим громким начинанием в той же области стало принятие Программы народного здоровья с главным прицелом на сельскую местность. В больших деревнях или группах соседних деревень создавались медпункты (центры здоровья). Заимствуя китайский опыт, министр здравоохранения, «сельский социалист» Шейх М. Рашид поощрял набор вспомогательного малоквалифицированного персонала («босоногих докторов»). Однако перелив средств из городского сектора в сельский был ограниченным изза бойкота бюрократии, а сами ассигнования на здравоохранение оставались недостаточными. Между тем развитие сферы частных медицинских услуг резко замедлилось и в результате число врачей и среднего медицинского персонала в расчете на количество жителей за первую половину 1970-х не увеличилось, а уменьшилось51.

От популистской программы властей в области здравоохранения страдали представители городских средних слоев, вынужденные обращаться в немногие частные клиники. Те принадлежали, как правило, религиозным организациям типа проте- стантов-адвентистов седьмого дня, исмаилитского фонда Ага Хана и т. п. К немногим исключениям относился частный центр местной аюрведической медицины Хамдард. Критическое состояние общественного здоровья в крупных городах вызвало

255

к жизни появление благотворительных фондов, созданных филантропами, наиболее известный из которых - А.С. Идхи52. В случае серьезного заболевания достаточно обеспеченные люди стремились выехать для лечения за рубеж. (В США, например, долго лечился лидер Джамаат-и ислами М.А. Маудуди, скончавшийся там в 1979 г.).

Расширение государственного сектора в базовых отраслях промышленности и передача под госконтроль части финансовой сферы в начале 1972 г. еще далеко не поколебали структуру верхних этажей экономики, носившей смешанный характер со сложившимся в предшествующие четверть века приоритетом частного сектора. Продолжали, в частности, действовать фондовая и хлопковая биржи, основное кредитование шло через крупные частные банки. Однако ожидания, что волна реформ обобществленческого характера остановится на первых опытах такого рода, не оправдались.

Новые национализации, проводившиеся, как оказалось, после короткой передышки, позволившей на время утвердиться у экономического руля деятелям левого направления, носили еще менее рациональный продуманный и подготовленный характер. За ними стояло то же стремление к социальной справедливости, возмущение корыстолюбием и своеволием олигархов, а также дельцов и спекулянтов всех мастей. Помимо М. Хасана и Ш.М. Рашида, к проводникам этих мер относились другие «министры-социалисты» (генеральный секретарь ПНП Дж.А. Рахим, Малик Мерадж Хан, Хуршид Хасан Мир), а также советник Хасана по национализации Раза Касим53.

Между тем уже летом 1973 г. обстоятельства общего характера перестали благоприятствовать режиму. На страну обрушилось крупное стихийное бедствие. Наводнение после перерыва в более чем 15 лет смыло заградительные сооружения, построенные или отремонтированные в первой половине 1950-х годов, уничтожило 10 % посевов, почти миллион домов, тысячи километров дорог и коммуникаций. Общий ущерб от наводнения официально оценивался в 800 млн. долл.54

Бедствие, вкупе с другими причинами, вызвало рост цен на предметы первой необходимости, в том числе на местное растительное масло (ванаспати гхи), вырабатываемое из семян хлопчатника. Министру финансов М. Хасану (он имел также порт-

256

фель министра планирования и экономического развития) удалось убедить Бхутто в том, что владельцы многочисленных заводов по производству гхи виновны в погоне за личной корыстью, а также в саботаже, в сознательной попытке сорвать введение «социалистических порядков». В августе отрасль была национализирована. Удар обрушился уже не на крупных заводчиков и фабрикантов, но на представителей среднего и малого капитала, действовавшего не в больших городах, а в глубинке. Мало того, пришедшие на смену частным владельцам государственные управляющие в скором времени разочаровали огромную массу крестьян-производителей хлопка отсутствием требуемой компетентности и нечестностью55.

Летом того же года государство взяло под свой контроль еще одну область частной активности, имеющей прямое отношение к аграрной экономике, - экспортную торговлю хлопком - и ликвидировало хлопковую биржу в Карачи. Пытаясь преодолеть раскручивание спирали цен и товарный голод, правительство усилило регулирование цен на продукты первой необходимости и расширило систему «рационированной» (по карточкам) продажи муки и сахара, которые за счет иностранной помощи ввозило в

лизации первой волны. В канун нового года Бхутто, находясь в Карачи, выступил на съезде синдского отделения своей партии, заложил первый камень в фундамент металлургического завода и держал короткую речь на банкете деловой элиты. Он призывал банкиров и промышленников не беспокоиться, отвергал слухи о грядущей национализации банков, а 1 января вступил в силу указ

о немедленной национализации всех списочных или шедульных банков57.

В соответствии с заранее подготовленной схемой более десятка банков сливались в пять государственных, большинство из которых сохранили название наиболее крупного прежнего банка, на базе которого они создавались. Так, на основе старейшего «Хабиб бэнка», принадлежавшего группе Хабибов, образовался государственный банк с тем же названием. Еще один образованный до раздела Индии банк «Муслим коммершиел» (семейство Адамджи), в соответствии с реформой, объединили с двумя другими

при сохранении прежнего названия. На базе «Юнайтед бэнка» (Сайголы) образовался третий национализированный банк. Полугосударственный коммерческий банк «Нэшнл бэнк оф Пакистан», основанный в 1949 г., пополнялся за счет ряда частных и становился примерно равен по активам и количеству отделений другим. Наконец, известный с колониальных времен панджабский «Остролейшиа бэнк» переименовывался в «Эллайд бэнк» (то есть объединенный банк), так как к нему присоединялось большое число наименее крупных банков. После национализации в руках государства оказалось сосредоточено более 90 % депозитов и свыше 80 % кредитов. Остальная часть приходилась на иностранные банки, но открывать новые отделения им запретили58.

Национализацией банков правительство Бхутто нанесло не менее сильный удар по позициям монополистов-олигархов, чем первым указом о взятии базовых отраслей в государственный сектор. В самом начале января 1974 г. правительство объявило также об установлении контроля над торговлей нефтепродуктами и о национализации судоходных компаний. В результате последующей реорганизации этих существенных сфер бизнеса возникли сначала три, а потом одна государственная компания по продаже нефтепродуктов и две судоходные59.

Как и в случае с национализированной промышленностью, далеко не в лучшем финансовом состоянии находились многие предприятия и заведения, взятые под государственный контроль. Для ряда банкиров (как и промышленников) ведение дел оказывалось прямо убыточным. Вместе с активами у них забрали и пассивы. К тому же связи прежних хозяев банков с оставшимися на местах теми же топ-менеджерами (их даже при желании было трудно заменить) позволяли им рассчитывать на льготы и преференции при получении кредитов. Что касается новых управляющих банками, то те, пользуясь политической защитой, выдавали иногда огромные кредиты друзьям и знакомым, обходя препятствия морального и формального свойства60.

Всепрощение долгов и без достаточных гарантий выданные ссуды скоро сделали банковскую систему малоэффективной. Реорганизованная финансовая система, тем не менее, избежала коллапса. Экономика продолжала функционировать, но на малых оборотах, при низкой деловой активности и разрастании теневой ее части. Последнее было вызвано стремлением уйти от

258