_-XX(X~1
.PDFподдержал желание премьера не уходить в отставку, как того требовала оппозиция157.
Главным виновником развязанной против него кампании Бхутто считал США и в конце апреля, не церемонясь, назвал их «жаждущими его головы» в стремлении не допустить превращения Пакистана как независимого исламского государства в ядерное158. Американская дипломатия убеждала его отказаться от публичных обвинений, он согласился, но двусторонние отношения оставались натянутыми. Президент-демократ Дж. Картер отклонил просьбу Пентагона о продаже Пакистану крупной партии истребителей-бомбардировщиков А-7, в то время как Бхутто отказался направить министра иностранных дел для участия в сессии СЕНТО в Тегеране159.
С конца марта участились случаи подавления оппозиционных выступлений полицией и Федеральными силами безопасности. Число жертв политического противостояния возросло, а нормальная жизнь в крупные города, особенно Лахор и Карачи (в последнем на выборах ПНП потерпела полное поражение) не возвращалась. С конца апреля властям для расправы с манифестантами и наведения порядка приходилось призывать на помощь армию, вводить чрезвычайное положение и комендантский час. К концу мая число жертв столкновений и репрессий приблизилось к 300, более 30 тыс. сторонников оппозиционных партий были брошены за решетку, а основные города оказались под контролем армии160.
Лидеры оппозиции (Муфти Махмуд, Пир Пагаро, Асгар Хан и др.) также пребывали в заключении (достаточно комфортабельном и почетном), а переговоры с ними то прерывались, то возобновлялись. В середине мая Бхутто согласился на референдум о доверии себе как лидеру страны. Оппозиция отказалась, требуя его отставки и проведения новых выборов. С 3 июня начались переговоры между делегациями от ПНП и ПНА. Бхутто к тому моменту был уже настроен на компромисс. Правительство отменило чрезвычайное положение в Карачи, Лахоре и Хайдерабаде, цензуру печати, согласилось освободить всех лиц, арестованных за участие в волнениях. 16 июня стороны достигли согласия о проведении новых выборов в октябре161.
После окончания переговоров и до снятия разногласий по деталям соглашения, З.А. Бхутто отправился в недельный вояж за рубеж. Он посетил Саудовскую Аравию, Ливию, Иран, Объеди-
290
ненные Арабские Эмираты (Абу-Даби) и Кувейт. Везде, за исключением Ирана, особенно в Ливии и Абу-Даби, ему была оказана теплая встреча. Цель поездки была ясна - Бхутто готовил почву для победы на новых выборах. Оппозиция восприняла его турне как нарушение достигнутых договоренностей и затормозила переговоры, которые велись представителями двух сторон над текстом соглашения. Более того, она потребовала новых уступок и гарантий проведения честных выборов. 1 и 2 июля проходили напряженные переговоры, в результате которых Бхутто согласился распустить правительство и возглавить «суперкабинет» из представителей ПНП и ПНА. Вечером 4 июля он сообщил своим ближайшим коллегам, что на следующий день окончательно «устранит тупик», но в ночь на 5 июля был арестован военными и перевезен в лучший военный «рест хауз» (дом отдыха) в горном местечке Марри около Исламабада162.
Хотя военному перевороту предшествовали четыре месяца беспрецедентного кризиса власти, спада в экономике и расстройства дел в обществе, недостаточно указать на желание военных избежать дальнейшего ухудшения ситуации. Очевидно, их не устраивала перспектива возможной победы Бхутто на новых выборах, возврата к его авторитарному правлению, надоевшему популизму с использованием социалистической фразеологии, заискиванием перед рабочим классом и поощрением иллюзий низших слоев, крестьян и арендаторов, городской и сельской бедноты. Среди офицеров и части генералитета к тому времени сложилась группа приверженцев фундаменталистской идеологии, последователей учения Мауланы Маудуди, сторонников политических взглядов Джамаат-и ислами и других религиозных партий163. В то же время рассчитывать на решающий электоральный успех этих партий исламисты среди военных не могли; это демонстрировал опыт всех проводившихся в стране выборов. Ясно было также и то, что победа клерикалов в коалиции со светскими партиями в составе ПНА не обеспечила бы им достаточную степень свободы для реализации своей программы.
Определенное значение имел и личностный фактор. С февраля 1976 г. во главе армии стоял в качестве начальника штаба генерал Мухаммад Зия-уль-Хак. Он заменил Тикка Хана, который и не Думал рекомендовать Зию в качестве своего преемника. Тот был незадолго до того произведен из генерал-майоров в генерал-
ю* |
291 |
лейтенанты. Бхутто, тем не менее, назначил на ключевой пост 52-летнего Зия-уль-Хака, обойдя шесть других генерал-лейтенан- тов, более старших по стажу пребывания в этом ранге. Согласно обычаю, они были вынуждены уйти в отставку. При этом Бхутто едва знал Зию, а в тайном досье, с которым премьер должен был ознакомиться, отмечалась «сомнительная надежность» генерала164.
Трудно сказать, почему Бхутто совершил трагическую ошибку в подборе человека, от которого зависело так много. Вероятно, он считал остальных претендентов более опасными для его власти, более властными и амбициозными. Зия-уль-Хак производил впечатление полной посредственности и безусловной лояльности. Бхутто, очевидно, казалось, что он не был способен на самостоятельные действия. Сохранились свидетельства того, что Бхутто после назначения Зии позволял себе открыто издеваться над ним, называть своим «генералом-обезьянкой» и третировать даже в присутствии иностранцев165.
Между тем в период кризиса роли изменились. Терпевший бедствие Бхутто надеялся на поддержку армии и, казалось, имел ее. В последние месяцы он не раз координировал свои планы с Зия и группой командующих корпусами. От коллективной воли этих генералов, как тогда, так и впоследствии, реально зависели действия армейских частей, которые давно уже вновь приобщились к задаче наведения порядка в стране. Началось это с войны в Белуджистане, а закончилось участием в событиях весны-лета 1977 г. При этом ни ФСБ, ни полиция не могли противостоять армии.
Решившись на военный переворот, Зия-уль-Хак понимал, что он (с согласия генералитета) преступил закон и может быть осужден по всей его строгости. Со свойственными ему хитростью и коварством, он в первом обращении к нации (на урду) клятвенно заверил, что армия лишь временно и ненадолго взяла контроль над положением в стране. Через 90 дней, сказал он, военные вернутся к своим профессиональным обязанностям, предварительно организовав беспристрастные и честные выборы.
В первое время после переворота Зия обходился с Бхутто исключительно уважительно. Вместе с ним в комфортабельную армейскую тюрьму были помещены все наиболее видные политические деятели, члены ПНП и ПНА, им была предоставлена возможность совещаться, готовясь к предвыборной кампании.
292
Более того, 29 июля Бхутто был освобожден и на самолете пре- мьер-министра доставлен в Карачи. Здесь его ждала грандиозная встреча. Понадобилось 10 часов, чтобы кортеж со свергнутым премьером во главе добрался до его дома на Клифтоне, 70 166. Восторженный прием, оказанный ему не только в Карачи, но позднее и в сердце Панджаба - Лахоре, поступавшие на протяжении всего августа из разных мест сообщения о росте популярности бывшей правящей партии повергли генералов в страх. Они втайне готовились обвинить его в серьезном преступлении и остановились на эпизоде 1974 г., попытке убить Р.А. Касури, закончившейся смертью его отца. 3 сентября Бхутто был арестован в Карачи по подозрению в совершении тяжкого преступления, но через 10 дней был освобожден пол залог одним из судей Высшего суда Лахора. 17 сентября армия штурмом взяла его дом в родной Ларкане и уже не выпускала из заключения. В конце месяца государство (федерация) обвинила Бхутто в совершении преступления, а 1 октября Зия-уль-Хак «с глубоким сожалением» оповестил нацию, что выборы не могут состояться до тех пор, пока не будет закончен процесс «очищения» страны от политиков, на которых заведены уголовные дела167.
За этим последовали два судебных разбирательства (в Высшем суде Лахора и Верховном суде Пакистана), закончившиеся смертным приговором, отказом Зия уль-Хака помиловать осужденного и казнью. Тогда закончился жизненный путь З.А. Бхутто, а для Пакистана продолжился период самого длительного правления военных.
ГЛАВА V
ВОЕННО-БЮРОКРАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ ГЕНЕРАЛА М. ЗИЯ-УЛЬ-ХАКА (1977-1988 гг.)
Военная диктатура (1977-1985 гг.)
После государственного переворота 5 июля 1977 г. в Пакистане был установлен третий по счету военный режим. В стране было введено военное положение, распущены выборные законодательные, а также исполнительные органы власти, приостановлено действие Конституции. Вся власть сосредоточилась в руках начальника штаба армии генерала Мухаммада Зия-уль-Хака, ставшего главным военным администратором, руководителем исполнительной власти, а с сентября 1978 г. и президентом страны. Каждая провинция и северные территории были объявлены военными зонами, вся власть в которых сосредотачивалась в руках военных администраторов, назначаемых М. Зия-уль-Хаком из представителей высшего комсостава. Он же назначал и губернаторов провинций, ими становились действующие или отставные генералы. Были созданы специальные и полевые военные суды для рассмотрения дел, связанных с нарушением правил военного положения.
Власти сразу же приступили к широкой чистке госаппарата и армии от сторонников Пакистанской народной партии (ПНП). Ее руководитель З.А. Бхутто был арестован по обвинению в причастности к политическому убийству и приговорен к смертной казни. Просьба о помиловании была отвергнута, и 4 апреля 1979 г. бывший премьер-министр Пакистана был повешен. Пожалуй, никто из пришедших к власти в Пакистане военных диктаторов не расправлялся так сурово с политическими противниками.
Третий военный режим по длительности существования (8 лет и 6 месяцев) превосходил все военные режимы (сроки действия военных диктатур генералов М. Айюб Хана, A.M. Яхья Хана и П. Мушаррафа составили соответственно 3 года и 8 месяцев,
294
2 года и 9 месяцев, 3 года). Военно-бюрократическое правление М. Зия-уль-Хака длилось немногим более 11 лет и незначительно
уступало «демократическому просвету» между военными режимами в 1988-1999 гг.
Длительность правления М. Зия-уль-Хака была обусловлена рядом факторов внутреннего и особенно внешнего порядка. Не последнюю роль играли и личные качества М. Зия-уль-Хака, проявившего удивительные способности в достижении поставленных целей, умение маневрировать в сложнейшей, подчас казавшейся безвыходной обстановке, сочетать жесткие меры подавления с компромиссами и даже уступками. Многие специалисты и наблюдатели отмечали этот момент. Так, индийский автор Р.Г. Сахни в своей книге «Пакистан в период Зия» отмечал, что генерал «проявил значительно большее умение и изощренность в управлении государством и политической борьбе, чем все его предшественники»1.
Особенно преуспел пакистанский руководитель в использовании ислама для легитимизации своего режима и укрепления его позиций. Осознав значимость «исламского ренессанса» как за рубежом, так и в своей стране, он фактически возглавил процесс исламизации всех сфер жизни пакистанского общества и использовал рычаги государственного управления для ускорения и расширения этого процесса. В отличие от своих предшественников М. Зия-уль-Хак не противостоял исламизму, а использовал его в своих целях. Впервые в истории Пакистана в его управлении участвовали фундаменталистские партии, члены которых входили в правительство страны. Именно в этот период ислам стал господствующей идеологией Пакистана, окончательно оттеснив на задний план государственный национализм. Политика исламизации, проводимая «сверху», укрепляла позиции Пакистана и его руководства в мусульманском мире. И при этом, по свидетельству многих экспертов и современников М. Зия-уль-Хака, генерал не был очень религиозным человеком, а тем более - фанатиком. Он был большим прагматиком и мастерски использовал в своих интересах все, что предоставляла ему действительность2.
К характеристике умения М. Зия-уль-Хака ориентироваться в политической ситуации и находить выходы из трудных положений можно отнести и найденный им вариант преодоления большой преграды на пути к захвату власти, связанной с одной из
295
статей конституции. При установлении военного режима его исполнители отменяли действующую конституцию. З.А. Бхутто, чтобы предотвратить подобные действия в будущем, в первую очередь против себя, поставил, по его мнению, надежный заслон против возможных путчистов. В созданную под его руководством Конституцию 1973 г. была внесена шестая статья, которая гласила: «Любой человек, который отменит, попытается отменить или организует заговор с целью отменить, ниспровергнуть, изменить или организовать заговор для ниспровержения Конституции силовыми методами, угрозой применения таких методов или какими-либо другими незаконными методами, будет обвинен в государственной измене» 3, что каралось смертной казнью.
Разумеется, столь тяжелое наказание вряд ли могло обрушиться на людей, вставших у власти. Однако они понимали, что все имеет конец и им придется когда-нибудь выпустить государственный руль из своих рук. И тогда при гражданском правлении они смогут быть привлечены к наказанию за свое тяжелое преступление. Тем более что в отличие от 1950-х и даже 60-х годов, когда установление диктатуры не считалось предосудительным делом и диктаторы и после ухода от власти не несли никакого наказания, в 1970-е годы государственные перевороты стали рассматриваться как нарушение демократических свобод и гражданских прав и совершившие эти перевороты лица были крайне обеспокоены своей дальнейшей судьбой.
М. Зия-уль-Хак умело и довольно просто ушел от возможности будущего наказания по шестой статье Конституции. Поскольку все кары по этой статье предназначались за «незаконное ниспровержение Конституции», то он, в отличие от своих предшественников, не отменил Конституцию 1973 г., а «лишь временно приостановил» ее действие. И хотя эта «приостановка» действовала долгие годы и восстановленная Конституция имела поправки, существенно изменившие характер высшей государственной власти, тем не менее формального нарушения грозной шестой статьи сделано не было.
Большую помощь режиму в этом плане и вообще в его легитимизации оказал высший судебный орган страны - Верховный суд. Он одобрил введение военного положения и наделил главного военного администратора правом вносить изменения в Конституцию в соответствии с «доктриной необходимости». Отме-
296
тим, что приход к власти генерала A.M. Яхья Хана Верховный суд объявил «противозаконной и антиконституционной акцией». Правда, принципиальность высшего судебного органа существенно ослаблялась тем обстоятельством, что упомянутое решение было принято после падения режима A.M. Яхья Хана. К тому же если сравнивать процедуру установления второго и третьего режимов военных, то предпочтительнее выглядит приход к власти A.M. Яхья Хана. В самом деле, в марте 1969 г. он получил власть из рук законно избранного президента, и хотя сам факт передачи власти в такой форме не соответствовал конституционным нормам, этот переход совершился мирно и без каких-либо насильственных действий. Как раз установление власти генерала М. Зия- уль-Хака произошло в результате насильственного отстранения законного правительства З.А. Бхутто, иными словами - в результате государственного переворота. Поэтому установление режима М. Зия-уль-Хака выглядит антизаконным действом по сравнению с проступком его предшественников.
М. Зия-уль-Хак умело использовал опыт своих прежних правителей у кормила власти, анализировал совершенные ими ошибки с тем, чтобы не повторять их. Судьба М. Айюб-Хана показала, как опасно после отмены военного режима отказываться от контроля над армией. Поэтому М. Зия-уль-Хак, став гражданским президентом в 1985 г., оставался на посту начальника штаба армии до своей смерти в августе 1988 г. В отличие от первого военного режима, который опирался практически лишь на армию и с опаской и недоверием относился ко всем общественным организациям, что существенно ограничило его социально-политиче- скую базу, правительство М. Зия-уль-Хака активно использовало в качестве политических союзников и даже партнеров представителей бизнеса, различных партий и организаций. Государственный курс, носивший ярко выраженный популистский характер, представлял искусное маневрирование внутри страны и вне ее между различными противостоящими силами с тем, чтобы максимально обеспечить интересы Пакистана и его руководства, но при этом не доводить дела до конфликтов. Судьба второго пакистанского диктатора генерала A.M. Яхья Хана напоминала об опасности перерастания конфронтации с Индией в военное столкновение. За весь длительный период третьего военного режима ПоДобных столкновений между двумя странами не было. Более
297
того, М. Зия-уль-Хак ввел в политический оборот весьма популярный впоследствии термин «крикетная дипломатия». Он первым поехал в Индию на такой матч, чтобы получить возможность обсудить положение дел с индийскими лидерами. Наконец, опыт непосредственного предшественника М. Зия-уль-Хака главы пакистанского правительства Зульфикара Али Бхутто показал опасность проведения до конца непродуманных, неясных, с точки зрения результативности, социальных экспериментов, задевавших интересы многих общественных групп и вызывавших большое недовольство в стране.
Очередной выход военных на государственную арену произошел, как обычно, в условиях экономических неурядиц и острейшей политической нестабильности. В то же время это был своеобразный ответ консервативных традиционалистских сил общества на попытки его ускоренной модернизации, предпринятые правительством З.А. Бхутто. В борьбу с властями правым удалось, умело используя недостатки и промахи деятельности правительства З.А. Бхутто, втянуть в кампанию против него значительные массы трудящихся, представителей общественности, некоторые демократические партии и организации.
Результатом переворота в июле 1977 г. явилось усиление позиций крупной буржуазии, земельной аристократии, традиционалистов. В их интересах прежде всего проводилась политика нового режима. Были отменены или заморожены реформы, объявленные прежним правительством. В 1975 г. власти отменили поземельный налог с малоземельных и удвоили ставки с крупных собственников, а в 1977 г. заменили его подоходным, величина которого определялась объемом продукции. Закон о прогрессивном подоходном сельскохозяйственном налоге новыми властями формально не был отменен, но на практике не применялся (в этом, кстати, помимо социально-классовой направленности политики властей, еще раз виден пример политического маневрирования режима). Отмененный поземельный налог продолжал взиматься, но при этом его удельный вес в сельскохозяйственном продукте упал до 0,2%. В целом, с учетом введенных исламских налогов (о них будет сказано ниже), в 1980-е годы перераспределялась в пять раз меньшая доля чистого продукта сельского хозяйства, чем в 60-е 4. Что касается аграрного законодательства о существенном снижении максимума индивидуального землевладения,
298
то о нем, принятом в бурном 1977 г. и носившем во многом популистский характер, новые власти просто «забыли».
Новый курс правительства был направлен на ограничение государственного сектора, денационализацию предприятий, развитие частного предпринимательства. Власти объявили о гарантиях от национализации и вернули владельцам существенную часть национализированной собственности. Осенью 1977 г. военное правительство объявило об отказе от курса прежнего руководства на развитие промышленности преимущественно через государственный сектор. Была проведена новая демаркационная линия между государственным и частным предпринимательством в пользу последнего - были разрешены частные капиталовложения в отрасли тяжелой промышленности (химическую, машиностроение, металлургию, нефтехимическую, цементную и др.), которые ранее относились исключительно к сфере инвестиционной деятельности госсектора. Частным предпринимателям были предоставлены различные льготы в отношении налогов, кредитов, импортных пошлин5.
Основные направления и цели экономической политики военного режима нашли отражение в новом, пятом по счету, пятилетнем плане на 1978-1983 гг. После долгого перерыва в рамках этого плана была принята программа частных промышленных капиталовложений. В заданиях на пятилетку предусматривалось значительное увеличение размеров и удельного веса частных инвестиций в промышленность. За пятилетие они должны были сравняться с государственными вложениями, тогда как в предшествующие годы частные промышленные инвестиции уступали государственным в 3—4 раза6.
Упор на стимулирование частного сектора сочетался с мерами по ограничению сферы деятельности госсектора и изменению некоторых принципов его функционирования. Под давлением кругов, связанных с крупным капиталом, военные власти уже в 1977 г. назначили комиссию по изучению вопроса об эффективности управления государственными предприятиями. В результате Совет по управлению промышленностью, созданный правительством З.А. Бхутго, был распущен. Компании, национализированные этим правительством, преобразовывались в смешанные
государственно-частные, управление которыми осуществляли советы директоров7.
299