Nukhazhiev_N_S__Umkhaev_Kh_S_-_V_poiskakh_natsionalnoy_identichnosti_-_2012

между рр. Шалажи и Фортангой, берегов Сунжи, Терека. Это была т. н. внутренняя колонизация… С середины XVIII – в первом десятилетии XIX века чеченцы вновь заселили правый берег Терека», – считает Д. Хожаев (218).

«Перед наукой стоит задача показать роль чеченцеввсудьбахКавказа,гдечеченцыбыли серьезной и активной силой исторического процесса. Чеченцы не всегда стояли в стороне от мировой истории» (105, с. 95).

По мнению У. Лаудаева, чеченцы, приняв ислам, «делаются религиозными врагами как русских,такиязычествующихсоседейсвоихи

собратий.Сэтоговремениначинаетсяновыйпериодвжизничеченцев– они являются между горцами сильным народом» (125, с. 84).

«Став непобедимыми и полными хозяевами Чечни, тогда чеченцы перешли от полукочевого образа жизни к оседлому, построили большие аулы и селились в них по несколько фамилий вместе, чего в горах почти не бывало, за исключением разве родов, заключавших союз обороны».

Халид Ошаев в своем письме Х.-М. Мугуеву пишет: «Последнее пятнадцатилетие перед началом движения Мансура в Чечне характеризовалось тем, что чеченцы турнули со своей территории кумыцких, кабардинских, дагестанских князей, беков, ханов, занявших плоскостную территорию Чечни в период господства в Предкавказье монго- ло-татар, пытавшихся закабалить чеченцев и превратить их в холопье сословие» (171).

«На страницах нашей отечественной истории, – пишет Берже, – наименование чеченцы впервые встречается в 1708 году, в договоре калмыцкого Хана Аюки, заключенным… с Астраханским губернатором Петром Апраксиным. Хан принимает подданство России и обязуется преследовать чеченцев и ногайцев» (25, с. 140).

Но еще до этого у чеченцев были военные стычки с русскими. «Так, известно, что чеченцы вместе с кумыками и ногайцами осадили Терский город в 1707 году. Это было первое серьезное столкновение русских с народом, с которым так много пришлось бороться в течение почти150лет…Ноужев1711годучеченцыбылинастолькоопасными врагами русских, что казаки принуждены были покинуть Сунжу и поселиться на левом берегу Терека» (67, с. 8).

71

Как отмечает Далгат, «чеченцы, разбитые на множество родов и обществ, интересы коих часто сталкиваются, успели благодаря внешней опасности, сплотиться в один могущественный политический организм, боровшийся более ста лет за свободу свою с царской Россией. Хотя по образованию народ этот отстал от некоторых соседей, например,осетин,ноунегоимеютсятакиекачества,какихнетусоседей,как например,политическаяорганизацияиплеменноеединствоисолидарность в общенародных делах» (67, с. 140).

Ярким свидетельством возросшей силы и мощи чеченцев является разгром ими отряда Ветерани во время персидского похода Петра I в 1722 году, а также поражение 80-тысячного войска крымского хана Каплан-Гирея в сражении с чеченцами, через территорию которых хан хотел пройти в Дагестан. Потеряв значительную часть своих войск, он вынужден был отступить, а затем изменить маршрут своего похода.

И таких примеров проявления мужества и героизма в истории чеченского народа с тех далеких времен по сегодняшний день можно привести огромное множество. Для их перечисления потребуется уйма времени и много бумаги. Судьбы Кавказа определялись такими свершениями, а не «историческим» мифотворчеством и голословными утверждениями о своей избранности и значимости некоторых историков

– ура-патриотов.

«Чеченцы представляют из себя богатую почву для насаждения начал свободы личности и самоуправления на истинно демократической почве при конституционном режиме, так как любовь к свободе, равенство всех и привычка к общественно-политической организации на выборном начале – являются основными чертами этого народа»

(67, с. 140).

Эти же качества чеченцев отмечает и наш современник Р.А. Автандилян: «Чеченцы, как последние могикане, сумевшие хоть что-то сохранить от наследия Ариев не только в земледелии, ремеслах, строительстве (фактически всей основы нашей цивилизации от огня до колеса), но и в общественном устройстве, были поперек горла всем властителям, ибо являли для народов соблазнительный пример вольного самоуправления» (3).

72

ФОРМИРОВАНИЕ ИНГУШСКОГО НАРОДА

ГIалгIай хьабаьннаб лоаман Нохчийче Органан лакхагIа долча ГIайши чIожар.

И. Дахкильгов

Вся история ингушского народа, сложившегося из нескольких западных нахчийских (вайнахских) обществ, до вхождения его в подданство России в 1810 году – это часть истории единого вайнахского народа, состоящего из союза вольных нахчийских обществ.

Так кто такие ингуши, каково их происхождение, из каких нахчийских (вайнахских) обществ они состоят и где находились места их проживания?

Вот что пишет по этому поводу исследователь П. Зубов: «Ингуши сами себя называют Ламур, т. е. горный житель, а от соседских народов называются Ингуши и Галгаевцы. Обитают в небольших аулах, расположенных на предгорьях, перерезанных возвышенными равнинами, по обоим берегам Сунжи, от самого ее истока до р. Назрана, по левому берегур.ОсайилиШадгира,отразвалиндревнейцерквидоКарабулакского аула; по обоим берегам Кумбелея, от самого ее истока в Джерахском ущелье до Елисаветинского редута, и по обеим сторонам реки Терека, от Владикавказской крепости до впадения в Терек р. Пог».

По мнению известного чеченского историка Далхана Хожаева, «основу ингушской народности составили выходцы из горных обществ гIалгIай (кхаькхаллой), цхьорой и фаьппий (джейрахомецхальцы), по русским источникам ближние кисты, имевшие общее самоназвание «гIалгIай» и «ломурой» (89).

«Если кому случалось жить на Северном Кавказе, в Терской области, тот, вероятно, слышал, что близ г. Владикавказа, в верхней части бассейна р. Сунжа, обитает небольшое племя под именем «ингуш»; они же известны и под именем назрановцев», – пишет Н. Грабовский

(188, с. 3).

Обособление западного нахчийского общества гIалгIай (кхекхаьллой) и соседних с ним обществ цхьорой, джейрахой (мецхалой) от других нахчийских (вайнахских) обществ началось, примерно, с XVIII века. Связано это было как с религиозными причинами (в отличие от подавляющего большинства вайнахских обществ, они тогда еще не

73

приняли ислам), так и сепаратной политикой их лидеров, поощряемых со стороны царской администрации на отделение от своих собратьев.

«Выделению части западных нахских обществ в отдельный народ во многом способствовала политика российских властей, стремившихся всеми возможными способами изолировать их от остальных чеченцев. Эта цель была достигнута после создания Сунженской Линии казачьих станиц» (194, с. 278).

Но процесс разделения единого народа и самоидентификации ингушей не завершен до сих пор, хотя ингуши имеют все атрибуты отдельного народа. Так, например, до сих пор окончательно не решен вопрос отнесения некоторых нахчийских (вайнахских) обществ к одному или к другому народу. Это очень болезненный вопрос, так как родственники, друзья и близкие у представителей этих обществ находятся и среди чеченцев, и среди ингушей, и, как говорится, резать приходится по живому.

Все это является прямым следствием искусственного разделения единого нахчийского народа. Это еще хорошо, что в конечном итоге вайнаховудалосьразделитьтольконадвечасти,ведьдосихпорможно наблюдать абсурдные заявления отдельных представителей некоторых крупных нахчийских обществ о своей самостоятельности и «собственном историческом пути».

Большинство исследователей связывает образование ингушской народности с выселением западных вайнахских (нахчийских) обществ на плоскость. Так, И.М. Сигаури считает, что «формирование нации невозможно без преодоления деления на отдельные сравнительно изолированные общества. Например, у чеченцев чувство национальной общности зародилось в Нашхе и окончательно победило в массовом сознании во время колонизации новых земель. Оно укрепилось еще больше в борьбе с иноземными феодалами и в огне кровопролитной Кавказской войны. Ингушское национальное самосознание зародилось в Тарской долине, где впервые начали разрушаться узкие рамки общинной психологии» (195, с. 393).

Именно, более лучшей сохранностью этой общинной психологии у ингушей, чем у чеченцев, связанной с определенным отставанием в развитии общественных отношений, и любят гордиться абадиевы и танкиевы. А чем тут гордиться? Лучшей сохранностью языческих традиций?

Складывание ингушского народа и его национального самосознания, как уже было сказано, не завершилось до сих пор. «Далеко не сразу у переселенцев могло сложиться единое национальное самосо-

74

знание. Чеченцы, например, вступили на этот путь как минимум лет на 200 раньше ингушей, но те же шатоевцы, по наблюдениям У. Лаудаева, и во второй половине XIX века неохотно признают себя чеченцами. Естественно также, что в жителях Тарской долины, а затем и Назрани очень долго видели (и абсолютно справедливо. – Авт.) одну из разновидностей «чеченского племени». Вовсе не назло Абадиеву П.К. Услар писал о замечательном единстве чеченского языка, за исключением разве что джейраховцев, которые говорят на сильно измененном наречии» (195, с. 395).

Основным источником информации о происхождении обществ, из которых впоследствии начал складываться ингушский народ, является фольклор. Рассмотрим некоторые предания из ингушского устного народного творчества, относящиеся к жанру исторического фольклора.

Как пишет известный этнограф Б.К. Далгат, «в исследовании Г.К. Мартиросиана «Нагорная Ингушетия» приведено много интересных преданий об образовании отдельных ингушских обществ. (…) По этим преданиям, предкагалгаевцев звали Га;у него было двоесыновей

– Галгай и Габертэ (Кабардинец). Галгай (Га) вышел из ущелья Геши Аргунского округа (территория Чечни. – Авт.) и, поселившись в Галгаевском ущелье, основал галгаевское общество» (67, с. 63).

По другому преданию: «Жили четыре брата Галга, Варандо, Гуно и Галгазаке;всеонибылиизрусских;послепораженияввойнесосетина- миунихначалисьразногласияиониразошлись:ВарандоиГуно–ушли к чеченцем, Галга – в современную Ингушетию, а Галгазаке остался жить на прежнем месте» – «ГIалгIа, Варандо, Гуно, ГIалгIазакхе яхаш виъ воша хиннав; берригаш а эрсех хиннаб уж; хIирашца тIом а хина, котало шоаш дIахийца хиларах вIаший барт а беха, дIай-хьай баьржаб: Варандои, Гунои – Нохчашкахьа, ГIалгIа – хIанз йолче ГIалгIайче, ГIалгIазакхе ше ваьхача метте висав» (71, с. 118).

Наосновеэтогопредания,попримеруабадиевыхикодзоевых,можно было бы выдвигать весьма оригинальные версии о происхождении ингушей. А основываясь на созвучии этнонимов (как это делают некоторые «народные этимологи» из Ингушетии, пытаясь отождествить этноним «нахчий» с этнонимом «ногIий»), можно придумать еще больше.

Исследователь чеченского и ингушского языков и истории Н.Ф. Яковлев «записал интересное предание о происхождении ингушей от богатыря Турпала» (68, с. 42). Это предание, буквально, полностью повторяет известное предание о происхождении чеченцев от Турпала-Нахчо и является одним из его вариантов, распространенным среди ингушей.

75

О том, что «предок ингушей Галгай является выходцем из горной Чечни в верховьях реки Аргуна» и что «возведение такое – следствие того, что народ начал осознавать генетическое единство всех вайнахских племен» говорил нам на своих лекциях Ибрагим Дахкильгов (50).

Об этом же он пишет в своей книге «Вайнаьха багахбувцам»: «Иштта Ч. Ахриева дIаяздаьчох, гIалгIай хьабаьннаб лоаман Нохчийче Орган лакхагIа долча ГIайши чIожар. Нохчаша, гIалгIаша шоай даьй цхьан овланга бигар хьадоагIа тукхамаша шоай йола гаргало кхетаеш а, хестаеш а хиларах» (71, с. 114).

Один из лучших исследователей-кавказоведов Башир Далгат, со слов столетнего ингуша Казбыка, жителя селения Арзи, сообщает, что «галгайцы были первыми поселенцами гор. Размножившись, вследствие недостатка земли они переселились частью в Акки; им скоро и там стало тесно, и часть их выселилась в Чечню на плоскость; там они присоединились к настоящим чеченцам, но последние их выделяют и теперь, считая их хуже себя и называя их не нахчой…» (67, с. 64).

«Сыновья Галгая – Эги, Хамхи и Таргим в главном ущелье реки Асса построили свои селения… Таким образом этноним гIалгIай первоначально относится к трем родам, составлявшим общество ГIалгIай, а в качестве территории, откуда вышел эпоним гIалгIаев, указаны верховья реки Чанты-Аргун. В этой связи уместно будет указать, что по преданиям тукхума Маьлхий, общество ГIалгIай заселили выходцы из этого тукхума», – пишет И. Сигаури (195, с. 381–382).

Как отмечают авторы «Истории Ингушетии», важнейшие эпизоды из событий, связанных с освоением ингушами плоскостных земель, сохранены в народной памяти. Так, одно из преданий, записанное И. Дахкильговым, повествует о том, «как собрались именитые мужчины нескольких территориальных обществ горной Ингушетии с целью объединения страны. Собравшиеся постановили, что отныне они все будутименоватьсяединымименем–«гIалгIа»,прекратятрасприинач- нут организованно выселяться на плоскость» (100, с. 159).

Все предельно просто, как это обычно и бывает в фольклорных произведениях. Но в жизни таких простых решений не существует, кому бы это ни хотелось так представить. Об этом свидетельствуют многочисленные предания и свидетельства прямо противоположного плана.Ониговорятнамонесовсемдружеских,авомногомивраждебных взаимоотношениях между различными западными нахчийскими обществами, вплоть до последнего времени. Кстати, боевые башни в горах Чечни и Ингушетии служили не только для обороны от внешних

76

врагов, но также и для защиты людей и имущества в постоянных межплеменных и клановых стычках.

«Повсемсведениям,горнаяИнгушетиясостоялаизродоплеменных обществ: Кхаькхале, Цхьори, Чулхой, Фаьппий, Орстхой, а также к ним примыкалиродоплеменныеобразования:Кей,Галай,Аккха,Мелхиста» (к ингушам, кроме вышеназванных чеченских обществ, примыкали и грузинские, и осетинские, и кабардинские общества, но это не значит, что они являлись ингушами. – Авт.) – несколько смущаясь за свою откровенно ложное утверждение, заявляет И. Дахкильгов в своей статье «Ангушт» из сборника материалов, посвященного 235-летию добровольного вхождения Ингушетии в состав России (34, с. 106).

Орстхой – это не горное родоплеменное общество (тем более, не ингушское). Это предгорно-равнинное объединение (нахчийских) обществ Мержой, Ц1ечой, Ялхарой и Галай, являвшихся составной частью Чечни и чеченского народа еще со времен принятия ими ислама. Они испокон веков жили на собственной территории и никуда и ни к комуне«примыкали».Этообщеизвестныйфакт.Аеслиуавторакроме голословных утверждений есть какие-то другие свидетельства, опровергающие это, то пусть приведет их.

В 20-х–30-х годах XIX века селения, относящиеся к галгаевскому обществу, располагались по обоим берегам реки Асса (в верхней ее части) и по одному из ее притоков – Тобачоч. Всего к этому обществу принадлежало «55 селений с 213 дворами и 1065 жителями. Одно из наиболее крупных галгаевских поселений Хамхи в 30-е годы XIX века имело всего 10 дворов» (48, с. 157).

Насколько многочисленными были населенные пункты в горах можно судить по следующему свидетельству: «Жилища горцев состоят из каменных построек, сгруппированных у оконечностей гребней или на выступах скал; две-три подобных постройки, вмещающие в себя несколько семейств, составляют горский аул; в участке (имеется в виду Горский участок Ингушевского округа. – Авт.) этих аулов насчитывалось до 120-ти. Между всем этим количеством аулов, встречаются только три или четыре, которые по числу помещений и живущих в них семейств, имеют право на такое название» (185, с. 3).

По мнению авторов «Истории Ингушетии», «первое, документально фиксируемое, массовое переселение ингушей на равнинные земли произошло не позднее середины XVI века. Оно было связано с передвижением части населения общества Аьккхи в Терско-Сулакское междуречье» (100, с. 157).

77

Речь, как вы поняли, идет о нахчийском обществе Аьккхий, вдруг, оказавшихся ингушами, которых тогда и в помине не было. Говоря, что не было ингушей, мы не имеем в виду, что не было галгайцев. Они, наравне с другими нахчийскими обществами, естественно, были. Имеется в виду, что не было еще такого народа, как «ингуши».

На самом деле, начало процесса выселения ингушей на плоскость, по мнению Д. Хожаева, проходило таким образом: «В XVIII веке галгаи мигрируют на запад, и спускаются по ущелью р. Терек (на север, через ущелье реки Ассы, их не пускали на плоскость карабулаки) в местечко Онгушт, заняв территории между правобережьем р. Терек и по берегам реки Камбилеевки (Тарская долина). Согласно документам второй половины XVIII века ингуши занимали территорию между р. Тереком (правобережьем) и верховьями р. Сунжи (левый берег), где после ухода малокабардинцев основали совместно с карабулаками Ах- ки-юртовские хутора (период между 30-ми–60-ми годами XVIII века). Во второй половине XVIII века ингушами было основано с. Заур у входа в Дарьяльское ущелье» (218).

Основателями Ангушта были выходцы из различных нахчийских (вайнахских) обществ, входивших как в чеченский народ, так и вошедших, впоследствии, в состав ингушей: галгайцы, аккинцы, терлойцы, орстхойцы. Так, по Броневскому, из принадлежавших к «обоим Ангушам» деревень: Галга, Тироль, Ака, Беци, Ялгор, Корби, Аздар, Вушу, Голай, Ной, Гой, Цулай, Мелер, Паланг (30, с. 151–167), как минимум, 6 сел имеют самое прямое отношение к современным чеченцам: Тироль – ТIерла, Ака – Аьккха, Беци – (аккинское село Бецах), Ялгор – Ялхар, Голай – Галай, Гой – ГIой (один из гаров чеченского тайпа «нашхой»). Все это подтверждает тот факт, что нахчий из Нашхи мигрировали не только на восток, но и на запад.

Тарская долина, куда выселилась часть западных нахчийских (вайнахских) обществ, была отрезана от Чеченской долины Яндырско-На- зрановской возвышенностью. Это была одной из причин (в отличие от других – естественной), которая способствовала процессу разделения единого народа. Как известно, царскими властями проводилась целенаправленная политика по расколу единого нахчийского народа (христианизация ингушей, возведение крепостных линий, административное подчинение разным округам и т. д.). В связи с чем, ингушская часть вайнахского народа оказалась изолированной от основной части своих соплеменников и в большей степени сохранила свои тайповые, во многом языческие, обряды и традиции, которые чеченцами, уже в

78

течение продолжительного времени придерживавшихся строгих мусульманских канонов, частично, были утеряны.

До переселения в местность Назрань в Тарской долине, в пределах так называемых Больших и Малых ингушей, насчитывалось 25 ингушских хуторов. Они, как мы уже писали, были образованы представителями разных западно-нахчийских обществ, в том числе и обществ, входящих в современный чеченский народ. За пределами Тарской долины в то время была только одна единственная небольшая слобода при русской крепости Моздок, для проживания там переселенных новокрещенных ингушей.

«Как племя немногочисленное, – считает Грабовский, – и условиями жизни в горах приученное к тяжелому труду… ингуши, при выселении на плоскость, весьма естественно должны были подпасть под власть наиболее сильных племен, хозяйничавших на той местности, кудаонивыселялись.Такимобразом,заправопользованияудобствами плоскостной жизни, ингуши обязаны были платить дань то кабардинцам, то кумыкам и даже Шамхалу Тарковскому» (188, с. 3).

Этот факт находит подтверждение у Б. Далгата: «Все ингуши, не исключая горцев, долгое время находились в вассальной зависимости от шамхала и кабардинцев, были их данниками» (67, с. 65).

В1769 году несколько ингушских фамилий обратились к Кизлярскому коменданту с просьбой о принятии их в подданство России. «Хотя ингуши в том же 1769 году и были приняты в подданство России, но, тем не менее, фактическая зависимость их от кабардинцев, все-таки, продолжала тяготеть над ними и ингуши по-прежнему платили дань кабардинцам, в год по одному барану со двора, а у кого нет баранов, то железом на одну косу» (188, с. 2–4).

«После восстания и усмирения в 1771 г. кабардинцев, зависимость ингушей от них ослаблена… В 1773 году ингуши, теснимые кабардинцами, считавшими их своими, просили у полковника Медема защиты, как подданные России и христиане; но двор предпочел оставить их в зависимости у кабардинцев, чтобы не раздразнить последних и не вооружить против себя» (67, с. 49).

Всвою очередь, Шамхал Тарковский считал ингушей именно своими «данниками». Так, «в 1784 году Шамхал Тарковский Муртазалий просилрусскоеправительствооставитьвподчиненииегоингушей,его данников» (32, с. 134).

«Впрочем, – пишет Далгат, – сами ингуши не признавали себя ни чьими подданными, и, уступая иногда силе кабардинцев, при первой возможности отказывались от уплаты им дани» (67, с. 50).

79

Как сообщает А.Н. Генко: «В конце XVII века кабардинцы покинули свое прежнее место жительства в Эндерипсе (район Яндырки. – Авт.),опасаяськровнойместисосторонысвоихбеспокойныхсоседей– карабулаков, чеченцев и кумыков. Территория окрестностей Яндырки, внизпоСунже,оставаласьпо1781годникемнезаселенной.Кабардинцы перешли к Назрани и заняли пространство между Сунжей и Камби-

леевкой …» (68, с. 14).

«До окончания войны царизма с имамом Чечни Мансуром (1785– 1791 гг.) не фиксируется какое-либо передвижение ингушей с междуречья Терека и верховьев Сунжи на северо-восток. На это указывает доклад ген. Гудовича Екатерине II в 1791 году: «В соседстве с Малою Кабардою, в верховьях Сунжи, обитает горный народ карабулаки, а позади его – ингуши..».

Штедер Л. считает, что «вплоть до селений Малый и Большой Яндырь, основанных карабулаками в 1772 году… берега Сунжи, несмотря на благоприятный климат и ландшафт, слабо заселены и «лежат необработанными». Жившие здесь ранее кабардинцы ушли задолго до проезда Штедера» (39, с. 114).

Переселение ангуштинцев в местность Назрань происходило в начале XX века. Вот что пишет об этом известный чеченский историк Далхан Хожаев: «Переселение было осуществлено группой ведущих ингушских фамилий под покровительством мусульман – чеченцев и кабардинцев. За разрешение жить в местности Назрань ингуши обязались исповедовать ислам, а чеченцам и кабардинцам платить небольшую символическую подать» (218).

Комендант крепости Владикавказ генерал-майор Дельпоццо 13 июня 1810 года в своем письме генералу от инфантерии Булгакову пишет: «По собранным мною достоверным сведениям, следующее свидетельство является справедливо: ингушский народ хотя и имел жительство свое в окружности сей крепости не в дальнем расстоянии, но совершенно верен Российскому правительству никогда не был… потом, выйдя в теснейший союз с кабардинцами и чеченцами, переселились все на место именуемое Назрань, в расстояние отсель за 32 версты, приняли от них мулл, построили мечети, приступили к исповеданиюМухаммеданскогозаконаиобязалиськакчеченцам,такикабардинцам по условию платить подати» (15, с. 70).

Хотя, «в 1781 году Л. Штедер застал в районе Назрани сторожевые посты ингушей, имевшие цели предупреждение обитателей Камбилеевских хуторов о приближении опасности» (34, с. 154), этот район уже

80