Nukhazhiev_N_S__Umkhaev_Kh_S_-_V_poiskakh_natsionalnoy_identichnosti_-_2012

ло ментальности ингушского народа. Кроме того, ислам, на примере 25-летней героической борьбы чеченского народа за свою независимость, прошедшей на религиозной основе, показал свою великую силу и жизнеспособность. Плюс ко всему, немаловажное значение имело и то, что проповедники ислама в Ингушетии – чеченцы были им родственны и говорили на одном и том же с ними языке.

Обращение продолжающих оставаться в язычестве нескольких западных нахчийских обществ в ислам было одной из главных задач чеченского имама из Алдов Шейха Ушурмы (Шейха Мансура). 26 марта 1785года,всвоемрапортегенералуПотемкину,астраханскийгубернатор Жуков пишет: «После того оный шейх (Мансур) говорил, что как скоровыедетсодвора,товтожесамоевремясоберетсякнемувеликое число войска, с коим и поедет он к ингушам для приведения их в закон магометанский» (15, с. 1114–1116; 60). Но, в связи с перенесением деятельности Шейха Мансура за пределы Чечни и Ингушетии это его намерение не было выполнено.

Смене ориентации ингушей на ислам способствовало также и изменение политики царской России по отношению к ингушам. Если в начале XIX века, когда требовалась помощь ингушей в деле защиты крепости Владикавказ и Дарьяльской дороги от нападений войск Шамиля, ингуши были всячески обласканы, то с окончанием Кавказской войны ингушей постепенно начали притеснять и подвергать различным репрессиям, все чаще отождествляя их уже с собственно чеченцами. «В связи с усилением антиингушских репрессий, укрепились позицииисламавИнгушетии,чтоможнорассматриватькакоднуизформ протеста населения» (100, с. 253).

«Огромную роль в принятии ингушами ислама сыграла проповедническая деятельность святого устаза Кунта-Хаджи Кишиева» (133, с. 60). То, что не удалось сделать в течение двухсот лет нескольким поколениям чеченцев, смог сделать один Кунта-Хаджи из Иласхан-Юрта, с именем Аллаха на устах и с Кораном в руках прошедший с проповедями мира и ненасилия по всем ингушским селам с горсткой своих последователей. И главной причиной его ареста и ссылки в 1864 году царской властью была вовсе не религиозная деятельность Кунта-Хад- жи в самой Чечне, а его миссионерство в Ингушетии, в результате чего практически все ингуши стали исповедовать мусульманство. Принятием ислама ингушами закладывалась основа для воссоединения искусственно разорванных друг от друга частей единого нахчийского народа. Царская администрация не могла допустить этого, в связи с чем, арестовала и выслала чеченского Устаза из Иласхан-Юрта.

121

Отдельные случаи принятия ислама западными нахчий, конечно, имели место и раньше. Граф Потоцкий, путешествовавший по Кавказу в 1797 году, писал, что «лишь немногие из ингушей втайне считались магометанами, а прочие – язычники. Они изгнали из своей среды (в Чечню) двух ингушей, попавших в рабство к туркам и, вернувшись на родину мусульманами, начавших проповедовать новую религию среди земляков своих. Последние сказали им: «Вы нас наставляете в законе, который вы приняли во время вашего рабства. Мы его не хотим вовсе. Уходите прочь из нашей земли и не смейте возвращаться в нее никог-

да» (67, с. 54).

«Джераховцы, кистинцы и галгаевцы считают себя магометанами, но вместе с тем у них встречаются некоторые христианские и языческие обряды; особенно резко выдаются последние… Галгаевцы, хотя и считают себя магометанами и у них есть муллы, но придерживаются все-таки прежних обрядов своего странного богослужения, т. е. молятся только по ночам, близ кладбищ, четырехугольных столбов в рост человека; у подножия столба, с восточной стороны, сделана маленькая ниша, в которую молящийся кладет свою голову, став на колени. Весь процесс моления заключается только в этом» (185, с. 16–19).

В то же самое время «совсем другое встречается у цоринцев, акинцев и мереджинцев: они чистые магометане, по крайней мере, в насто-

ящее время» (185, с. 17).

По сообщению этнографа А. Тутаева, «с 1810 г. по 1835 г. умели читать молитву не более 10 человек, с 1835 г. по 1845 г. все ингуши говорили,чтоонимагометане,ноправильночитатьмолитвунаучились лишь к 70-м гг. XIX века» (133, с. 60).

О том, что процесс с принятием мусульманства у ингушей затянулся вплоть до XX века, пишет И. Дахкильгов: «Кхыметтел 1900 шера а гIалгIай бусалба бирзай ба, аьнна, лоархаш хиннадале а, язычески цIувнашта сагIаш деш а хиннаб уж» (71, с. 103; 103, с. 33–34).

«Между ингушами встречаются еще старики, которые помнят обращение их в христиан и которые сами крестились… Несмотря на хлопотливую заботливость чеченских мулл о полном водворении магометанства, ингуши еще продолжают почитать воскресный день почти наравне с пятницею и признают за праздник Светло-Христово Воскре-

сенье». (188, с. 25).

Как пишет А.У. Мальсагов, «последним ингушом в сел. Базоркино, принявшим ислам, стал сын Мочко Базоркина – Андрей (после принятия ислама – Саадул). Это произошло в 1912 году» (133, с. 78). Мож-

122

но себе представить, насколько было распространено мусульманство в горах Ингушетии, если даже на плоскости была такая неприглядная картина.

До принятия ингушами мусульманства между ними и чеченцами была кровная вражда. «Но теперь эта рознь все более и более сглаживается. Прежде же чеченцы нападали на ингушей, называя их неверными, так как чеченцы раньше ингушей приняли ислам» (67, с. 75). Но после завершения Кавказской войны «ингуши начинают становиться истыми мусульманами, имея в каждом селении мулл чеченцев, учеников Дагестана, которые с особенным рвением набросились наставлять ингушейнапутьмусульманства.Доэтогожеингуши,каккровныевраги с Шамилем, главным руководителем исламизма в восточной части Кавказа, были очень плохими мусульманами…». (188, с. 17).

Таким образом, попытки христианизации ингушей, в конечном итоге, провалились. Все ингуши приняли ислам, включая тех, кто, так или иначе, прошел до этого обряд крещения. С принятием ислама ингушами создавалась благоприятная ситуация для воссоединения двух частей единого нахчийского народа. Но взаимное отчуждение оказалось настолько глубоким, что о скором воссоединении не могло быть и речи.

123

ЧЕЧЕНСКИЕ ТУКХУМЫ ОРСТХОЙ, АЬККХИЙ И МАЬЛХИЙ

Чеченских обществ к 17 веку было довольно много: Аккхий, Малхий, Нохчмахкахой, Чеберлой, Шарой, Шатой, Чантий, Эрстхой.

В.И. Марковин

Пользуясьтем,чтонекоторуючастьпредставителейтакихосновных чеченских тукхумов, как Орстхой, Маьлхий и Аьккхий, оказавшуюся в пределах ингушских территориально-административных образований, волюнтаристским образом записали ингушами, отдельные ингушские авторы заявляют о принадлежности этих обществ к ингушскому народу. Если в бытность единой Чечено-Ингушетии этот вопрос практически никем в такой плоскости не ставился, то с образованием отдельной Ингушской Республики этот вопрос стал особенно остро.

Таким образом, вопрос о принадлежности тех или иных нахчийских (вайнахских) обществ к современным чеченскому или ингушскому народу, кто бы что ни говорил – это вопрос границы между Чеченской Республикой и Республикой Ингушетия.

Понятно стремление ингушей получить большие приобретения, в том числе и территориальные, при размежевании двух республик. Но у двухмиллионного чеченского народа тоже ведь нет лишней земли. И еслитаилиинаячастьчеченскойтерриториибудеткому-тоотчуждена, то только по доброй воле его народа.

Вопрос о том, представители каких нахчийских обществ относятся к современному чеченскому народу, а какие к ингушскому, не совсем корректен, так как на самом деле, по существу, мы имеем дело с одним расчлененным на две части народом. Идентификация своей личности с чеченским или ингушским народом – это, так сказать, неотъемлемое и суверенное право каждого представителя нахчийского (вайнахского) народа и он может воспользоваться им по своему собственному усмотрению. И никто не вправе упрекнуть его за это. Поэтому, представитель любого нахчийского общества, как крайне восточного, так и крайне западного, который относит себя к чеченскому народу – является чеченцем (нахчо/нохчо), а тот, кто относит себя к ингушскому народу – ингушом (гIалгIа). В свою очередь, оба эти народа объединяет их нахчийское (вайнахское) происхождение.

124

Недостойны и неприемлемы такие случаи, когда определившийся (свободно, без всякого принуждения) со своей национальной принадлежностью представитель того или иного нахчийского общества, меняет ее (с чеченского на ингушский или наоборот) по каким-то материальным, меркантильным или другим соображениям. Как говорят чеченцы – «дехкашка ун деъча – бирдолаг хуьлуш, бирдолагашка ун деъча – дахка хуьлуш товш вац къонах».

Составители «Истории Ингушетии» пишут: «Приграничные общества Чечни и Ингушетии, такие как Акки, Мелхи, Орстхой, Цечой, Мержой, Галай и др., которые сегодня частью позиционируют себя ингушами, частью чеченцами, относятся советскими историками чаще всего к чеченцам, хотя по признанию многих авторов (?), по своему языку они до недавнего прошлого являлись ингушами» (100, с. 116).

Во-первых, все перечисленные общества, действительно, являются чеченскими. Другое дело, что небольшие группы этих обществ, оказавшиеся в границах различных административно-территориальных образований ингушей, вынуждены были записываться ингушами, хотя никогда не считали себя таковыми.

Во-вторых, по признанию абсолютного большинства не только советских, но и царских, а также зарубежных исследователей, сами ингуши являются одной из ветвей «чеченского племени». А что касается вышеперечисленных обществ, то они вовсе не «приграничные», как о них пишут авторы, а самые что ни на есть «внутренние». Так как никакогоотдельногоингушскогонарода,довторженияРоссиинаКавказ,не было. Был единый нахчийский этномассив, называемый «чеченским», в котором, наряду с другими нахчийскими (вайнахскими) обществами, было и общество ГIалгIай, состоящее тогда всего лишь из трех поселений – Эгикал, Таргим и Хамхи. И именно общество ГIалгIай было приграничным с осетинами нахчийским (вайнахским) обществом.

Сам этноним «ингуши» – это русское название жителей конкретного предгорного села Ангушт, представлявших разные нахчийские общества. Примерно половина деревень, относившихся к «к обоим Ангушам», как мы отмечали выше, были основаны родоплеменными объединениями, входящими в современный чеченский народ.

Естественно, возникает вопрос – о каком отдельном народе идет речь, если половина самого составляющего этнонима «ингуши» – самая что ни на есть чеченская? Какие могут быть «приграничные общества», если официально установленной границы между братскими республиками нет до сих пор? Межевое разграничение между отдель-

125

ными нахчийскими обществами и тайпами было, но не было границы, разделяющей две части чечено-ингушского народа. Народ был един.

Как известно, нахчийские общества не знали классового деления, и у них не было собственной государственности, чем они постоянно гордились. До конца XVIII века на территории Чечено-Ингушетии существовал союз самоуправляющихся вольных нахчийских (вайнахских) обществ.

Аккинское, Орстхойское или Маьлхинское общества (общества Ц1ечой, Мержой, Галай, к сведению авторов, входят в Орстхойский тукхум) ни в чем не уступали в численности, воинской доблести, авторитету и влиянию другим нахчийским обществам, в том числе и гIалгIай.

К началу вторжения России на Северный Кавказ, процесс формирования из всех нахчийских свободных обществ единого народа не был завершен, хотя консолидация этих обществ вокруг равнинных нахчий (названных русскими чеченцами), представлявших из себя мигрировавших на плоскость представителей все тех же горных вайнахских обществ шла вовсю. Главными факторами этой консолидации были более высокое качество жизни на равнине и начавшееся в связи с ним имущественное расслоение, а также принятие единобожия – ислама, которое стало своеобразной клейкой массой, скрепом, связывающим различные нахчийские (вайнахские) языческие общества в единый народ.

Как совершенно верно отмечает А. Цуциев, «конфессиональная принадлежность используется в прочерчивании национальных границ, и религии выступают «национальной» атрибуцией, культурным «ядром» или, по крайней мере, маркером зачинающихся наций. (…) Очевидно,чтовэтихимногихдругихслучаяхсуществуетвыраженная связьэтническогоиконфессионального«коллективногоЯ»,усиливающая отличительность групп-носителей, своеобразную жесткость или, напротив, избирательную открытость их границ. Религия оказывается не просто символизацией, но средством национальной отличительно-

сти» (228, с. 41).

Но российским политикам удалось выбить из этого союза несколько западных нахчийских обществ, продолжавших поклоняться своим древним языческим богам.

Принявшие ислам вайнахские общества, проживающие как на равнине, так и в горах, стали идентифицировать себя как «нахчий» (в русской традиции – чеченцы). Этому в определенной мере способствовало и то, что этноним «нахчий» не являлся ни племенным, ни родовым названием, а, наоборот, своей древней корневой основой «нах» –

126

«люди», присутствовавшей в языке всех вайнахских обществ, объединял их все в один народ.

Из оторванных от своей основы нескольких нахчийских (вайнахских) обществ, в противовес чеченцам, используя религиозный и материальный факторы (деньги, чины и звания), начали искусственно создавать новый народ. Тем самым, союз нахчийских обществ был разорван на две части.

Подавляющее большинство принявших ислам вайнахских обществ, первыми освоившие плоскость и воевавшие за свою свободу в Кавказской войне, консолидировались в равнинных нахчий, представлявших собой своеобразный сплав всех вайнахских племен Кавказа. А те несколько западных нахчийских обществ, отказавшихся принять ислам, добровольно вступивших в российское подданство и воевавших против своих собратьев, сгруппировались, вернее, различными мерами административногохарактерабылисгруппированывокругобщества«гIалгIай».

Несомненным фактом является то, что аккинцы, орстхойцы и маьлхий являются основными тукхумами чеченского народа. Отмечает это и В.И. Марковин: «Чеченских обществ к 17 веку было довольно много: Аккхий, Малхий, Нохчмахкахой, Чеберлой, Шарой, Шатой, Чантий,

Эрстхой» (140, с. 71).

Основная часть аккинцев и орстхойцев, одной из первых выселившаяся из Нашха и занявшая предгорную и плоскостную территорию, находящуюся на восточной (Аух) и западной (Арстах) границе Чечни, в настоящее время идентифицируют себя чеченцами.

Аккинцы Республики Дагестан самим своим самоназванием – «че- ченцы-аккинцы» – подчеркивают свою национальную принадлежность (чего только стоят, в связи с этим, потуги дахкильговых, пытающихся представить Ших-Мурзу Окоцкого ингушским предводителем?). Неотъемлемой частью чеченского народа являются и орстхой, проживающие практически во всех районах современной Чеченской Республики.

Что же касается части орстхойцев, еще с царских времен живущей в административных границах современной Ингушетии, то она вынуждена была записываться ингушами, чтобы не подвергаться различной дискриминации, противопоставляя себя титульному народу. Кроме того, проживая среди ингушей на протяжении достаточно большого промежутка времени, они перероднились с ними, потеряли диалектные особенности своего языка и постепенно перестали воспринимать себя частью чеченцев, но, вместе с тем, они никогда не считали и не считают себя до сих пор и частью «гIалгIай».

127

Как отмечает Явус Ахмадов, «в XVIII в. стала складываться еще одна нахская народность – арштхойцы (орстхойцы) – более известные

влитературе как карабулаки. Их аулы и общества располагались по рр. Ассе, Фортанге и Сунже. Численность карабулаков определялась в ис- точникахвпределах6–8тысяччеловек.Однако,этногенезкарабулаков

всвязи с принятиемими ислама в конце XVIII – начале XIX в. оказался тесно слит с этногенезом собственно чеченцев» (11, с. 114).

Всвоей работе «Топонимия Чечни» известный чеченский этнограф Ахмад Сулейманов отмечает: «Эр-

стхой, Орстхой – чеченское общество, обитало в бассейне реки Эс-хи (Iаьс-хи) и Фарта (Марта), граничило в горах на юге и западе с ингушскими шахьарами, на востоке – с чеченскими обществами Галай и Ялхара, на плоскости территория эрстхойцев(орстхойцев)уходилазареку

Сунжу. В общество Эрстхой (Орстхой) входили следующие некъий и гары: ЦIечой, Мержой, Хьаьвхьарой, Ферг-некъе, Белхарой, Оьрга-не- къе, Iалха-некъе, Велха-некъе, Мужахой, Булгуча-некъе, Буока-некъе, ГIандалой, Мужганой, Галай» (198, с. 13).

«Название карабулаки (от тюркского слова кара – черный, булак – источник),–пишетГ.А.Гантемурова,–впервыепоявляетсявисториче- скойлитературевовторойполовинеXVIIIвека…Карабулаки-орстхой- цы (общества Ялхарой, Мержой, Цечой) занимали довольно обширное пространство в горах и предгорных равнинах (ущелье реки Фортанги, среднее и нижнее течение Ассы, часть среднего течения Сунжи)… Этимология нахского названия (оно же и самоназвание) карабулаков – «арштхой» указывает на то, что данный этноним возник в свое время, как общее наименование всех вайнахов, обитавших на предгорных равнинах» (56, с. 66, 68).

Исследователь П.Г. Бутков пишет, что «в 1763 году карабулаки… одноплеменцы чеченцев и от них независимо управляющиеся, обитают при вершинах Сунжи, по рекам Осай или Васай-Су и Баль, в Черных горах…». Но уже к 1772 году «они освоили низовья реки Ассы и местность Карасу-Яндырь и основали селения Большой и Малый Яндырь на территории современного Назрановского района» (39, с. 11).

«Древность тукхума Арштхой подтверждается не только особенностямиречиарштхоевцев,ноимассойнародныхпреданий.Вчастности,

128

чеченский фольклор связывает арштхоевцев с мифическими нартами, которых так и называют нарт-орстхой… Предания самих арштхоевцев связывают их происхождение с областью Нашх, а более конкретно – с горой Балой-Лам или Лам-Аьккха. Данное предание подтверждается и тем, что сам арштхоевский говор относится к галанчожскому диалекту чеченского языка» (195, с. 309).

Как пишет И. Дахкильгов, некоторые орстхойские предания рассказывают о чеберлоевском происхождении орстхойцев: «Цхьадолча орстхой дувцараша орстхой ч1аьбарлоех балар дувц» (71, с. 115).

Ислам орстхойцы начали принимать от своих единоплеменных со- седей-чеченцев в начале XVIII века. Однако, «окончательное утверждение ислама в Карабулаке затянулось по крайней мере до конца XVIII века. В первой четверти XIX века карабулаки уже сами посылают мулл из своей среды в общество Галашки. Горные акинцы в тот же период заимствовались муллами от равнинных чеченцев» (5, с. 62).

Орстхойцы имели самые тесные торгово-экономические связи как с родственными чеченцами и ингушами, так и кабардинцами, кумыками и казаками. «Установлению торговых и политических связей карабулаков с соседними народами способствовало наличие соляных источников в местности Датых. Соль покупали у карабулаков «все соседственные чеченцы… и часть ингушей и кистов» (48, с. 166).

Гантемурова А. пишет: «Датыхский старшина Даларга, завладев соляными источниками и сосредоточив в своих руках всю торговлю этим жизненно необходимым продуктом, влиял не только на торговоэкономические, но и на политические отношения карабулаков с соседними народами» (56, с. 71).

По мнению Сигаури, «самостоятельное присутствие арштхоевцев на равнине было прервано в середине XIX века, когда большая часть их земель на равнине оказалась в составе строящейся Сунженской линии». Кроме казаков на освободившиеся в результате выселения арштхоевцев в Турцию земли стало «выселяться большое количество жителейтукхумаМаьлхийиобществаМайсты.(…)Нобольшуючасть переселенцев на территорию современного Галашкинского района составили выходцы из расположенного рядом ГIалгIая. К сведению тех, кто сегодня старается представить арштхоевцев как ингушей с глубокой древности – никто из тех, кто выселился тогда в Турцию, не считал себя ингушом, но все причисляли себя к чеченцам» (195, с. 397–398).

То, что орстхойцы не являются ингушами (гIалгIай) наглядно подтверждаетогромноеколичествовсевозможныхисторическихдокументов и свидетельств. Например, архивные данные, касающиеся периода

129

Кавказской войны или народные предания. Большинство источников,

втом числе зарубежные и российские, называет орстхойцев частью чеченского народа, небольшая часть представляет их отдельным народом и лишь отдельные источники (в основном ингушские) относят их к ингушам.

Наоборот, «арштхоевцы сыграли важную роль в формировании ингушского народа еще на ранней стадии этого процесса. В частности, арштхоевцы приняли участие в заселении нахами Джейрахского ущелья. Этот факт получил отражение в некоторых преданиях. Например, ингушская фамилия Цицкиевых, по преданию, происходит от арштхоевцев, которые основали селение Армхи. Селение было истреблено кабардинцами, а из всех жителей уцелел только один мальчик, который выжил, несмотря на девять ран, полученных им. За живучесть ему дали имя Цицк» (194, с. 386; 14, с. 213).

Неполитизированный объективный взгляд на вещи однозначно показывает, что все нахчийские (вайнахские) общества Северного Кавказа, в том числе и орстхойцы, являются составными частями одного и того же народа. Чеченцами русские назвали этот народ потому, что они впервые столкнулись именно с жителями села Чечан, в котором жили представители нахчийских обществ раньше всех выселившихся с гор на плоскость. Так вот, жители этого большого по тем временам населенного пункта, представляющего многие горные нахчийские общества, и стали тем ядром, вокруг которого затем стало объединяться

водин народ абсолютное большинство разрозненных до этого нахчийских (вайнахских) обществ.

По свидетельству краеведа А. Малаева, село Чеча, которое из-за его внушительных размеров называли Нана-Чеча, располагалось на левой стороне р. Сунжа в квадрате улиц Красных фронтовиков, Маяковского, Хабаровской и р. Сунжа. На современной территории г. Грозного, кроме Нана-Чечи, находилось еще несколько сел и 22 хутора, которые были уничтожены царскими войсками (Газета «Столица», № 60 от 19.07.2008 г.).

За последнее время в печати стали появляться публикации об особом,привилегированномположенииобществагалгайцевпоотношению к другим западно-нахчийским обществам. Так, А.У. Мальсагов в своей книге «Ингуши. Краткая история, и их участие в войнах России» пишет буквально следующее: «В период средневековья господствующее место среди различных групп предков ингушей занимали «галгаи» – племя трех крупных поселений Ассинской (Таргимской) котловины – Эгикал, Хамхи и Таргим… Даже еще в начале XX века плата – выкуп

130