Средние века. Выпуск 75 (3-4)

клятвы они не сдержали и продолжили боевые действия. Можно предположить, что хотя в самой Скандинавии клятва на алтарном кольце считалась максимально обязывающей, поскольку она освящена богами (не случайно, кольцо должно было находиться

вкапище на алтаре, т.е. в максимально сакральном месте), то в общении с иноземцами, скандинавы, как явствует из событий 876 г., не считали клятву на кольце нерушимой и не опасались возмездия со стороны Одина, Улла или другого бога.

«Кольца клятвы» эпохи викингов в археологическом материале Скандинавии не выделяются как отдельная категория, однако, очевидно, именно они изображены на нескольких готландских «рисованных камнях». На двухметровом камне Tängelgårda II (Lärbro sn., Готланд38), датируемом VIII–IX вв., в третьем ярусе сверху изображена процессия, возглавляемая всадником (Рис. 2). Его встречает валькирия с рогом (аналогичный сюжет представлен еще на нескольких готландских камнях, но в верхнем ярусе, например: Lillbjärs III; Tängvide I; Broa IV и др.). В левой руке всадник держит щит, в правой, поднятой вверх, – кольцо. За ним следуют четыре воина с мечами на поясе, держащих в одной, также поднятой руке по кольцу. Еще несколько колец расположено над и между воинами. Между конских ног и за головой всадника изображено несколько попарно сплетенных треугольников (так называемый valknut «узел павших») – широко распространенного

вСкандинавии символа, связанного с культом павших воинов39. В целом эта картина может быть интерпретирована как въезд в Вальхаллу павшего в битве вождя со своими воинами, которые должны стать эйнхериями. Но прежде чем быть принятыми в «братство» эйнхериев, воины должны принести клятву Одину: об этом упоминается в поэме Hákonarmál («Речи Хакона», конец Х в.) Эйвинда Погубителя Скальдов, цитируемой Снорри Стурлусоном в «Круге земном»40. Кольца в руках и вождя, и его воинов на камне из Tängelgårda II, вероятно, являются «кольцами клятвы» верности Одину. Эта интерпретация поддерживается рисунком на камне Hunninge I (Klinte sn.) того же времени41. В верхнем ярусе, безусловно, изображена Вальхалла: двое воинов сражаются на

38Nylén Е., Lamm J.P. Bildsteine auf Gotland. Visby, 1978. N 190. P. 66–67.

39Simek R. Dictionary of Northern Mythology / Transl. by A. Hall. Rochester, 2007. P. 163.

40Hákonar saga inn goði. Kap. 32 // Snorri Sturluson. Heimskringla / Bjarni Aðalbjarnarson gaf út (Íslenzk fornrit. B. XXVI). Reykjavík, 1941. B. 1.

41Nylén Е., Lamm J.P. Bildsteine auf Gotland. N 190. S. 99.

мечах. Ниже них расположено изображение всадника со щитом и копьем, перед которым бежит волк (или собака), его встречает валькирия с питьевым рогом, а за ним помещена фигура с кольцом в руке в летящей позе. Копье и волк могут указывать на то, что всадник является Одином (однако, он едет на четырехногом коне, а не на восьминогом Слейпнире), но если это и не так, и изображен здесь павший вождь, «летящий воин» вряд ли может быть кем-то иным, нежели кандидатом в эйнхерии с «кольцом клятвы» в руке.

Также с мечом на поясе и кольцом в руке представлен викинг на литой фигурке, найденной на городище Х в. Даугмале (Латвия) (Рис. 3). Как и воины на камне Tängelgårda II, он имеет на поясе меч и изображен идущим, но кольцо он держит в опущенной, а не поднятой руке, отведенной назад. Иконографическая традиция изображения воина (всадника) с кольцом в руке сохранялась до XII в.: всадник с кольцами в обеих руках представлен на каменном рельефе церкви в Fardhem на Готланде – одной из первых, построенных на острове, и одной из трех готландских церквей, которые, согласно «Закону гутов», предоставляли убийце, его отцу и братьям убежище от кровной мести на 40 дней42. Рельеф, вероятно, связан с этой специфической функцией церкви, при исполнении которой, вероятно, требовалось принесение клятв.

Как «кольца клятвы» интерпретируются лишь два реальных предмета. Один из них – случайно обнаруженное в 2012 г. в северной Ирландии у дер. Kircubbin (Country Down) серебряное (на 90%) разомкнутое кольцо весом ок. 45 г (ок. 1,6 унций) и диаметром 10–12 см, произведенное, вероятно, на Оркнейских островах и датированное 950–1100 гг.43 Другой – железное разомкнутое кольцо диаметром 43 см, служившее в Новое время ручкой на двери церкви в Форса (Хельсингланд, северная Швеция). На кольцо нанесена пространная руническая надпись. Предложенные еще в XIX в. чтения предполагали ее позднее происхождение. Но недавнее новое исследование надписи позволило дати-

42Gutalag 11 // Guta lagh med Gutasagan / Sammanställd av Tore Gannholm. Stånga, 1994 (пер. на рус. яз.: Закон гутов / пер. Г.Э. Александренкова // Из ранней истории шведского народа и государства: первые описания и законы / под ред. А.А. Сванидзе. М., 1999. С. 128).

43Сообщение о находке см. на сайтах http://www.history.com/news/viking-era- ring-unearthed-in-northern-ireland, http://www.belfasttelegraph.co.uk/news/local- national/northern-ireland/uncovered-by-a-plough-silver-ring-the-vikings-used-for- cash-1000-years-ago-29565359.html и др. (доступ 15.03.2014).

Ил. 3. Фигурка викинга из Даугмале (Латвия)

ровать ее IX в.44. Надпись, согласно чтению Ст. Бринка, содержит запись юридического характера – роспись штрафов за ненадлежащее содержание святилища, которое завершается фразой: suaþ liuþiR aku at liuþ rit is uasint fur auk halkat («Это то, что люди имеют право требовать в соответствии с законом [этих] людей, который был ранее установлен и освящен») (перевод Ст. Бринком заключительного слова helgat «ratified» представляется не совсем точным, поскольку глагол helga значит, в первую очередь, «освящать», «придавать сакральность»). Абсолютно уникальная по своему содержанию для рунической письменности эпохи викингов надпись – тексты юридического характера (если не счи-

44Brink S. Forsaringen. Nordens äldsta lagbud // Beretning fra femtende tværfaglige vikingesymposium / Udg. E. Roesdahl and P. Meulengracht Sørensen. Højbjerg, 1996. S. 27–55; Idem. Law and Legal Customs in Viking Age Scandinavia // Scandinavians from the Vendel Period to the Tenth Century / Ed. J. Jesch. San Marino, 2003. P. 87–117.

тать таковыми упоминания о наследовании на рунических стелах XI в.45) не известны – выполнена на столь же необычном предмете – кольце. Связь содержания надписи с функционированием святилища делает вероятным его первоначальное нахождение на алтаре этого святилища и его использование также в качестве «кольца клятвы»: «Это кольцо, вероятнее всего, использовалось на месте тинга всей области Хельсингланд в Хёге с его курганом тинга, и заманчиво думать, что оно представляет собой пример раннесредневековых клятвенных колец»46.

Таким образом, представляется, что «обручья», на которых языческая Русь приносит клятву соблюдать договор с Византией в 944 г., соответствуют «кольцам клятвы» скандинавской правовой традиции. Как и Гутрум в Англии, Игорь и его воины должны были ратифицировать договор максимально значимым – в их системе ценностей – способом, каковым являлась клятва на сакральном кольце.

Однако кольцо как таковое не являлось предметом вооружения, и его включение в эту категорию требует объяснения. Думается, что причиной интерпретации летописцем начала XII в., а скорее, переводчиком договора с греческого языка в конце XI в. было незнание ими скандинавской обрядовой практики столетней давности и, соответственно, отсутствие четкого представления об использованном при принесении клятвы предмете. К концу XI в., а, вероятно, и существенно раньше, осевшие в Восточной Европе скандинавы утратили большинство своих культурных традиций47, чему в немалой степени способствовал переход к христианству. Поскольку «кольца клятвы» могли быть различного размера и надеваться на руку, то для представителей иной культуры, видевших их воочию, было естественно воспринимать их как браслеты-украшения; для летописца же или переводчика, уже не встречавших их в реальной жизни, но описывавших клятву на предметах вооружения (мечах, щитах), было естественно связать их с браслетами-наручами, «обручьями» их времени, которые являлись частью воинского доспеха.

45Sawyer B. The Viking Age Rune-stones: Custom and Commemoration in Early Medieval Scandinavia. Oxford, 2000.

46Blomkvist N., Brink S., Lindkvist T. The Κingdom of Sweden // Christianization and the Rise of Christian Monarchy: Scandinavia, Central Europe and Rus c. 900– 1200 / Ed. N. Berend. Cambridge, 2007. P. 172.

47Melnikova E.A. The Cultural Assimilation of the Varangians in Eastern Europe from the Point of View of Language and Literacy // Runica – Germanica – Medievalia. Berlin; New York, 2003. P. 454–465.

190 Е.А. Мельникова

БИБЛИОГРАФИЯ

Англосаксонская хроника / изд. подгот. З.Ю. Метлицкой. СПб., 2010.

Беляев И.Д. Русь в первые сто лет от прибытия Рюрика в Новгород // Временник имп. Московского общества истории и древностей российских. 1851. Кн. 15. С. 1–160.

Закон гутов / пер. Г.Э. Александренкова // Из ранней истории шведского народа и государства: первые описания и законы / под. ред. А.А. Сванидзе. М., 1999.

Зимин А.А. Памятники русского права. М., 1952. Вып. 1. Мельникова Е.А. Заложники и клятвы: Процедура заключения дого-

воров с норманнами // Именослов: История языка. История культуры / отв. ред. Ф.Б. Успенский. М., 2011. С. 113–183.

Повесть временных лет / под ред. В.П. Адриановой-Перетц; с дополн. М.Б. Свердлова. СПб., 1996.

Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). М., 1996. Т. I: Лаврентьевская летопись; М., 1998. Т. II: Ипатьевская летопись.

Сага о людях с Песчаного Берега / пер. А.В. Циммерлинга // Исландские саги / под ред. А.В. Циммерлинга. М., 2004. Т. 2.

Санников С.В. Формы употребления клятвы в древнеанглийском (англосаксонском) судебном процессе // Право в средневековом мире. М., 2009.

Срезневский И.И. Материалы для словаря древнерусского языка. СПб., 1902. Т. 2.

Старшая Эдда / пер. А.И. Корсуна; под ред. М.И. Стеблин-Каменс- кого. М.; Л., 1963.

Стефанович П.С. Клятва по русско-византийским договорам Х в. // Древнейшие государства Восточной Европы. 2004 г.: Политические институты Древней Руси. М., 2006. С. 383–403.

Фетисов А.А. Ритуальное содержание клятв оружием в русско-ви- зантийских договорах Х в.: сравнительно-типологический анализ // Славянский альманах – 2001. М., 2002. C. 36–46.

Battaglia M. In the Beginning Was the Ring: Mythological Echoes and Heroic Allusions in the Origin of the ‘Niеbelungen Hort’ // Studi anglo-nor- reni in onore di John S. McKinnell: “He hafað sundorgecynd” / A cura di M.E. Ruggerini con la collaborazione di V. Szőke. Cagliari, 2009. Р. 289– 303.

Beowulf and the Fight at Finnsburg / Ed. Fr. Klaeber. 3rd ed. Boston, 1950.

Blomkvist N., Brink S., Lindkvist T. The Κingdom of Sweden // Christianization and the Rise of Christian Monarchy: Scandinavia, Central Europe and Rus c. 900–1200 / Ed. N. Berend. Cambridge, 2007. P. 167–213.

Brink S. Forsaringen: Nordens äldsta lagbud // Beretning fra femtende tværfaglige vikingesymposium / Udg. E. Roesdahl and P. Meulengracht Sørensen. Højbjerg, 1996. S. 27–55.

Brink S. Law and Legal Customs in Viking Age Scandinavia // Scandinavians from the Vendel Period to the Tenth Century / Ed. J. Jesch. San Marino, 2003. P. 87–117.

Cleasby R., Vigfusson G. The Icelandic-English Dictionary. 2nd ed. Oxford, 1975.

Die Edda / Hrsg. R.C. Boer. Haarlem, 1922.

Christensen K. Field Teeming with Bronze Age Gold Rings // Skalk. 2013. N 6 (= Science Nordic. September 2, 2013). [URL: http://sciencenor- dic.com/field-teeming-bronze-age-gold-rings.]

Guta lagh med Gutasagan / Sammanställd av Tore Gannholm. Stånga, 1994.

Düwel K. Magische Runenzeichen und Magische Runeninschriften // Runor och ABC / Red. St. Nyström. Stockholm, 1997. S. 13–37.

Ellis-Davidson H.R. The Ring on the Sword // Journal of the Arms and Armour Society. 1958. Vol. 2. P. 211–226.

Ellis-Davidson H.R. The Sword in Anglo-Saxon England: Its Archaeology and Literature. Oxford, 1962.

Eyrbyggja saga // Íslenzk fornrit. Reykjavík, 1957. B. IV / Einar Ól. Sveinsson and Matthías Þórðarson gav út. Supplement to second edition by Ólafur Halldórsson

Hákonar saga inn goði // Snorri Sturluson. Heimskringla / Bjarni Aðalbjarnarson gaf út. Reykjavík, 1941. B. 1. (Íslenzk fornrit. B. XXVI).

Hauksbók / Udg. ved Eiríkur Jónsson og Finnur Jónsson. København, 1892–1896.

Kjalnessingasaga / Jόhannes Halldόrsson gáv út // Íslenzk Fornrit. Reykjavík, 1959. B. 14.

Krause W. mit Beiträge von H. Jankuhn. Die Runeninschriften im älteren Futhark. Göttingen, 1966. Bd. I.

Landnámabόk // Landnámabόk: Hauksbόk. Sturlubόk. Melabόk / Udg. av Finnur Jόnsson. København, 1900. B. I.

Lindow J. Norse Mythology: A Guide to the Gods, Heroes, Rituals, and Beliefs. Oxford, 2001.

MacLeod M., Mees B. Runic Amulets and Magic Objects. Woodbridge, 2006.

Magoun Fr.P., Jr. On the Old-Germanic Altaror Oath-Ring (stallahringr) // Acta philologica Scandinavica. 1949. Vol. 20. P. 277–293.

Melnikova E.A. The Cultural Assimilation of the Varangians in Eastern Europe from the Point of View of Language and Literacy // Runica – Germanica – Medievalia. Berlin; New York, 2003. P. 454–465.

Melnikova E. The Lists of Old Norse Personal Names in the RussianByzantine Treaties of the Tenth Century // Studia anthroponymica Scandinavica: Tidskrift för nordisk personnamnsforskning. Uppsala, 2004. B. 22. P. 5–27.

Müller L. Die Nestorchronik: Die altrussische Chronik. München, 2001.

Naumann H.P. Draupnir // Reallexikon der germanische Altertumskunde. Berlin; New York, 1986. Bd. VI. S. 152–154;

Nedoma R. Abbildungen und Nachbildungen des unbeschädigten Runenrings von Pietroassa // Die Sprache: Zeitschrift für Sprachwissenschaft. 1993. Bd. 35. S. 226–234.

Nylén Е., Lamm J.P. Bildsteine auf Gotland. Visby, 1978.

Rožniecky St. Perun und Thor: Ein Beitrag zur Quellenkritik der russischen Mythologie // Archiv für slavische Philologie. Berlin, 1901. Bd. 23. S. 490–496.

The Russian Primary Chronicle / Transl. by S.H. Cross, O. SherbowitzWetzor. Cambridge (Mass.), 1953.

Sawyer B. The Viking Age Rune-stones: Custom and Commemoration in Early Medieval Scandinavia. Oxford, 2000.

Schwab U. Runen der Merowingerzeit als Quelle für das Weiterleben der spätantiken christlichen und nichtchristlichen Schriftmagie // Runeninschriften als Quellen interdisziplinärer Forschung / Hrsg. K. Düwel. Berlin; New York, 1998. S. 376–433.

Simek R. Dictionary of Northern Mythology / Transl. by A. Hall. Rochester, 2007.

The Spillings Hoard – Gotland’s Role in Viking Age World Trade / Red. A.-M. Pettersson. Visby, 2009.

Stein-Wilkeshuis M. Scandinavian Swearing Oaths in Tenth-Century Russia: Pagans and Christians // Journal of Medieval History. 2002. Vol. 28. P. 155–168.

Two Anglo-Saxon Chronicles Parallel / Ed. Ch. Plummer. Oxford, 1892 (repr. 1952).

Ullberg S. Pagan Cult Sites: Lilla Ullevi // Archaeology in Europe. 2007. [URL: http://www.archeurope.com/index.php?page=lilla-ullevi]

Víga-Glúms saga / Еd. by G. Turville-Petre. Oxford, 1940.

изредка, верхней) части грамоты, которые собственноручно выписывали те, от лица кого был составлен письменный документ, а с ними и другие заинтересованные лица. Эти знаки не были непосредственно связаны с текстом грамоты. Как отмечает Жири, прежние «знаки» в основном тексте превратились в проформу и выписывались уже рукой того же писца, который писал основной текст3. Но формальное указание в тексте грамоты на знаки определенных лиц теперь дублировалось реальными знаками тех же и иных лиц. Как показывает исследование подлинных документов, это было связано с тем, что последние в действительности начертывались ранее того времени, когда писался основной текст4.

Как бы то ни было, уже к VIII в. в документах Пуату и других областей Южной Франции основные правовые нормы Античности, касающиеся оформления письменного документа, в значительной мере лишились своего первоначального содержания. Тем не менее, норма собственноручного знака сохраняла свою силу, и письменный документ по-прежнему применялся для удостоверения правовых актов и подтверждения существующих правоотношений, когда одной из сторон договора выступало церковное учреждение. Однако с XI в. и по середину XII в. в тех же монастырских картуляриях получает отражение совершенно новая практика оформления и удостоверения правовых актов: речь идет о передаче имущественных прав с помощью символических предметов. Составление самого письменного документа нередко лишь сопровождает символический обряд, который играет настоящую конституирующую роль в установлении новых правоотношений. Очевидно, отныне церковные учреждения должны были считаться с возросшей социальной функцией рыцарства и, как следствие, отчасти принимать характерные для него символические формы бесписьменного оформления договоров. Далее мы приведем свои доводы в пользу этого предположения. Отметим, кроме того, что церковь располагала своими традиционными символами, использовавшимися при инвеституре. Активное внедрение в сферу документов символов, используемых в правовой практике мирян, очевидно, способствовало и более активному применению в этой сфере традиционных религиозных символов.

3 Ibid. P. 598–599.

4Шамаро П.Ю. Грамоты монастыря св. Максенция в архиве СПб ИИ РАН // Средние века. 2011. Вып. 72 (3–4). С. 256–279.